drunk in love

Наверное, это самое странное, что могло с ним произойти. Вот, правда. Но Чонгука это не остановило. Он смотрел на своего хена и не мог поверить, что это происходит. Он всегда знал, что в Хосоке было что-то темное. Да еще такое, что никто не мог это обуздать, из-за чего хен был очень одинок. Наверное, самый одинокий из всех них. Но несмотря на эту темноту, он был добрым и заботливым. Но поверил в это Чонгук не сразу. Далеко не сразу. Хен часто пугал. Особенно, когда смотрел очень задумчиво и когда считал, что у него есть повод для его ревности. Чонгук знал, что тогда этот ураган никто не остановит, пока он сам хоть немного не утихнет, а там можно и достучаться до Хосока словами. Но Чонгук никогда не понимал, почему Хосок такой ревнивый, словно он боится потерять, но ведь ревность - это не хорошо. Она отталкивает. Сейчас Чонгук сидел на кровати со связанными за спиной руками, и нервно облизывал губы. Потому что на этот раз заслужил, потому что был повод. Он сам виноват, что вчера, перепив, сказал всем о том, что у Чимина такая задница, которую хочется жестоко выебать, и Хосок согласился. Но оказалось, что он выжидал. Словно хищник. Он ждал, когда Чонгук протрезвеет, и они пойдут домой, даже усыпил бдительность и сводил в кино, но, как только наступил вечер, стало понятно, что Хосока это задело. - Чонгуки, а вот мне интересно, часто ли ты смотришь на задницу Чимина? - мягко поинтересовался Хосок, снимая с себя джинсы, оставаясь только в нижнем белье. Чонгук сглотнул, не зная даже, что сейчас будет. Обычно, когда Хосок ревновал, это все заканчивалось гневными разговорами, пока тот не выговорится, а потом поцелуями, чтобы уже заткнулся. Вот только сейчас все иначе. Начнём с того, что у Чонгука связаны руки и ему запретили двигаться, а закончим тем, что сладкий и мягкий голос Хосока не на шутку пугал. - Нет, хен, я только тогда об этом подумал, - конечно, врать нехорошо, но жить хочется, Чонгук почти сразу понял, что Хосок ни капли ему не поверил. Он больше ничего не спрашивал, начал осторожно расстегивать рубашку Чонгука, белую, полупрозрачную, через нее было видно четкое очертание темных сосков. Расстегнув ее, Хосок с нажимом провел руками по груди к бокам, большими пальцами задевая и дразня соски. На деле Хосок не сильно и ревновал. Чонгук был пьян, да и лежал тогда в его объятиях, но. Огромное «но» заключается в том, что ребенок не следит за языком, а за такое надо наказывать, воспитывать, чтобы следил. Чонгук почувствовал приятную волну мурашек по телу, и чуть прикрыл глаза. Он чувствовал, как Хосок полностью его раздел и с легким нажимом провел рукой по члену, и еще, и еще. Возбуждая каждым движением, заставляя тяжело дышать. Чонгук даже начал забывать о том, что Хосок только что пугал и что у него есть повод показать всю свою черноту. Но когда он почувствовал что-то прохладное, а после, как стало туго, даже почти болезненно около основания, Чонгук удивленно распахнул глаза и увидел красную ленту, что теперь была завязана у основания. - Хен..? - голос был удивленный и не понимающий, раньше Хосок никогда такого не делал. Тот же только хмыкнул и чуть улыбнулся, с нажимом проведя большим пальцем по головке. - Что-то случилось? - он склонил голову набок, а когда Чонгук только поджал губы, усмехнулся. - Хороший мальчик. Хосок взял смазку из приготовленного небольшого пакета и выдавил немного на пальцы, слегка растирая ее между ними, согревая гель. Теперь Чонгук тяжело дышал из-за немного болезненного возбуждения и прикусывал губы. Он всегда в таком состоянии походил на котенка, маленького, домашнего и ручного. Пальцы привычно входят в Чонгука, легко и без особого сопротивления, медленно, по очереди, и то, что из-за регулярного секса он такой растянутый, всегда нравилось Хосоку. Его стараниями же. Чонгук же тяжело дышал. Ему было неудобно вот так сидеть, но из-за рук за спиной он понимал, что лежать тоже будет неудобно. Сейчас казалось все таким неудобным, но из-за этого ощущения казались острее, чем обычно. Тяжелое дыхание иногда переходило в тихий стон, когда Хосок ради забавы проводил пальцем по чувствительной налитой головке или проходился языком по груди и соску. Когда Хосок решил, что хватит, он потянул Чонгука на себя за щиколотки, а потом повернул на живот, сильно сжимая одну ягодицу. Чонгук повернул голову набок, чтобы нормально дышать. - Подними бедра, у меня для тебя кое-что есть, - Чонгук выполнил, что его попросили, но из-за положения он не видел, как Хосок из пакета достал небольшой розовый вибратор. Он был чуть больше двух пальцев и длиной с один, с длинным проводом до пульта. Отбросив уже пустой пакет куда-то на пол, чтобы не мешался, Хосок спокойно ввел вибратор в Чонгука на одну фалангу, придерживая его на месте, когда тот удивленно дернулся. Не ожидал снова. Чонгук всегда слишком чувствительно относился к вибрациям, об этом Хосок узнал, когда он делал ему минет, и у мелкого в кармане зазвонил телефон. Тот почти изогнулся весь, кончая в джинсы тяжело дыша. Такая особенность тела оказалась, по мнению Хосока, приятной. Включив вибратор, он снова увидел эту неповторимую реакцию тела, только она была еще больше обострена тем, что Чонгук не мог кончить. Чонгук застонал, выгнувшись, прикусив губу и зажмурившись почти до слез. Хосок облизнулся. Ему казалось, что сейчас перед ним невероятно удачный ракурс для фото. Чонгук в одной рубашке, с вибратором в заднице и с лентой на члене. Не хватает только черной повязки на глаза. Задумавшись, Хосок достал повязку Чонгука, которую он хранил под подушкой, и надел на него. Так было даже лучше, и Чонгук будет больше чувствовать. Постепенно стоны становились все громче, и Хосок несильно ударил по Чонгука заднице ладонью. И еще раз, и еще. Это заводило сильнее не только его, но и, черт возьми, Чонгука, стоны которого становились громче, потому что от шлепков вибратор в нем чуть двигался. - Какая задница Чимина, если ты сам стонешь, как шлюшка, Чонгуки, - Хосок несильно укусил Чонгука за шею, а тот начал мотать головой, отрицая слова хена, но от шлепков стонал сильнее. Хосок развязал ему руки, - Не смей ничего убирать. Выпрямившись, он уже двумя руками порол Чонгука, тяжело дыша, смотря на покрасневшую кожу. Давно хотел. Давно надо было. Чтобы не наглел. Чтобы не обнимался в клубах с хенами. Чтобы не принимал в барах угощения от других, когда выглядел слишком по-блядски. Давно надо было. Чонгук стонал, не зная, куда себя деть. Вибратор двигался в нем слишком чувствительно, потому что иногда Хосок тянул его за провод на себя, почти вытаскивая, но шлепками быстро загоняя его обратно. Чонгук хотел убрать чертову ленту и уже кончить, но если он так сделает, будет только хуже, хен придумает что-то еще. Когда Хосок наконец-то вытащил из него вибратор, Чонгук наконец-то выдохнул с облегчением. Потому что для него это было слишком. Остро, возбуждающе, но слишком. Но радоваться недолго пришлось, или наоборот... Хосок одним толчком вошел в него, почти сразу же начав двигаться, крепко держа за бедра. Сейчас Чонгук был слишком не в себе из-за новых ощущений и почти взвыл от удовольствия, выгибаясь сильнее, почти вставая на локти, чтобы было легче. Точки были резкими, жадными, словно Хосок душу пытался вытрахать, а не только тело. Ему часто было мало. Хосок слишком сильно возбудился во время порки, и теперь, когда Чонгук так сладко обхватывал его член, он понимал, что долго не сможет протянуть, но не жалел. Ему нравилось даже то, что из-за Чонгука он быстро приходил к финишу. Все проходило слишком быстро, настолько, что им самим показалось, что прошли мгновения. Хосок развязал одной рукой ленту, не прекращая толчков, почти сразу же ощутив, как Чонгук кончил, вот только кончал долго, словно за это время мог кончить не один и не два раза. Ощущая, как сжимаются стенки, Хосок ускорился и кончил внутрь. Выйдя, Хосок посмотрел на Чонгука и довольно усмехнулся. Хлопнул по заднице напоследок, и Чонгук отозвался усталым охом, а из задницы вытекло немного спермы. - Никаких больше разговоров о чужих жопах.