Forest

Стайлз заканчивает готовить имбирный чай и протягивает кружку хмурящемуся недовольному Питеру. Все это время волк отказывался говорить что-либо, так что подростку просто пришлось прибегнуть к этой маленькой чайной слабости мужчины. Питер нетерпеливо делает большой глоток пряного напитка и закрывает глаза, то ли наслаждаясь вкусом, то ли приводя в порядок мысли, то ли еще почему-то. Стайлз осторожно наблюдает за ним, силясь подобрать момент между трепещущими ресницами и глотками чая, чтобы задать несколько сотен волнующих его вопросов. Но мужчина сам начинает говорить. - Его зовут Девкалион, - волк поднимает спокойный взгляд на мальчишку, беззвучно перебирая пальцами по кружке, словно выстукивая немую, одному ему известную мелодию, снова. - Он слеп, он альфа, он мой сводный брат и он якшается с вампирами - это все, что нужно знать, чтобы избегать его. Ох, нет, еще. Он любит играться с друидами, нашептывая им на ушко что-то такое, от чего они не чурались превращаться в дараков. Стайлз стоит, открывая и закрывая рот. В его голове идет напряженная борьба, победивший в которой вопрос будет задан первым. Это занимает несколько глотков чая оборотнем, растерзанную нещадными нервными щипками губу и всего-лишь одно притоптывание ногой. И в конце концов он останавливается. - И как он может быть альфой, если вы братья? Питер усмехается и выразительно приподнимает брови. Его невероятно забавляет наблюдать за мальчишкой, пытаясь угадать, что происходит в его молодой головушке, отравленной СДВГ и таблетками. - Сводные, Стайлз, - говорит мужчина и отхлебывает свой имбирный чай. Стайлз ненавидит имбирный чай. - Вот, кстати, сразу и поучительный совет так и вертится на языке! Никогда не подбирайте малюток-оборотней из другой семьи, если хоть какой-то его родственник еще жив. А иначе малютка подрастет, станет альфой и убьет всю свою кровную семью и бет ради силы. Вопросов в голове у подростка становится больше, но в этот раз он долго не думает над ними. - Почему он не убил и вашу семью? Питер легко пожимает плечами. - Кто знает. Он не всегда был таким. Больше скажу, раньше он был тем еще душкой. Все прелести, вроде безграничной веры в людей и их счастливое мирное совместное будущее, прилагаются. - И что изменило его? - Стайлз опирается о столешницу за его спиной и скрещивает руки на груди. - Пожар. А если точнее, поджог, охотниками. Девкалиону выжгло глаза. Он был одним из тех, кто выжил. После этого, как ты понимаешь, сложно удержать в себе всю ту же сладкую и невинную веру в добрые помыслы людей. Дитон, может, и мог бы тогда помочь ослепшему волку, но ему было не до того. Подумать только, почти вся его стая погибла в огне, погибла альфа, считавшаяся главой среди местных стай. Неметон злился. Друид предпочел сделать вид, что он обычный, ни о чем не подозревающий человек. Девкалион предпочел убивать, одного за другим. - Кто еще? - Что? - Кто еще выжил? Губы альфы, растянутые в привычной, будто бы насмешливой, полуулыбке, на миг непроизвольно сжимаются до побеления, но затем все возвращается на свои места. Ничто в лице Питера, в его пальцах, отстукивающих ритм на кружке, в небрежной линии его плеч не выдает его вынужденного напряжения о полузабытых воспоминаниях. - Я. Еще Лора, Дерек и Кора, но им повезло - их не было в доме, когда все произошло. - Что?! - Глаза Стайлза изумленно раскрываются и он наклоняется вперед. - Так ты об этом пожаре? О пожаре в доме Хейлов? Так это был поджог! Это дело пылится у полиции в самых дальних уголках! Нужно рассказать отцу. - Нет, Стайлз, - Питер мягко усмехается. Его напряжение медленно высачивается из него вместе с дыханием. - Что? Но почему? - Мальчишка возмущенно и непонимающе взмахивает руками. - Знаешь, я мог бы надавить, куда нужно на отца, а он уж- - Стайлз, - альфа жестом останавливает подростка. - Я ценю твое рвение и, кхм, заботу, но все виновники уже получили свое и нечего в сотый раз ворошить эту историю. Все в порядке. Стайлз хмурится, набирает побольше воздуха в легкие, словно собирается наговорить всего сразу, тараторя и махая руками, но так и замирает, задержав дыхание. Он смотрит своими большими, широко распахнутыми глазами, отливающими янтарем из-за солнца, заглядывающего в распахнутые шторы. Смотрит, не дыша и не моргая, сосредоточенно замерев посреди кухни, смотрит так, будто и вправду может что-то увидеть в лазурных глазах напротив. И Питер смотрит в ответ, прекратив стучать пальцами по кружке, смотрит выжидающе и осторожно, подмечая каждое движение зрачка и прислушиваясь к ровному сердцебиению мальчишки. А потом подросток моргает. Раз, второй, затем с шумом выпускает воздух из легких и поднимает глаза к потолку. Хмурится. - Что я еще хотел спросить?.. - Стайлз едва слышно бормочет себе под нос и делает круг на месте, будто бы это поможет ему вспомнить. Но, видимо, ему действительно это помогает. - Ох, точно! Вампиры? То есть, серьезно? Они, черт, существуют? Питер фыркает и ведет плечами. - К сожалению, да, существуют. Мальчишка стоит с полминуты с выжидающе разинутым ртом, ожидая, что волк продолжит. Но этого не происходит и друид закатывает глаза. - Ну, давай, не будь таким занудой, расскажи мне все о чертовых вампирах, прекрати отвечать односложно, - Стайлз морщится и растягивает слова, ноя, словно маленький ребенок, снова. Питер вздыхает. - Итак, вампиры. В основном, они, считай что, такие же, как о них пишут. Живут долго, питаются кровью, ночная активность и мертвенная бледность. У большинства, по крайней мере. Есть чистокровные вампиры, смешанные и обращенные. Чистокровных, иначе - первородных, осталось совсем мало. Отдельные семьи, разбросанные по миру и берегущие свое драгоценное потомство так, как никто другой. Некоторые из них прожили столько, сколько ты и представить себе не можешь. Смешанные - это потомство тех самых буйных деток чистокровных, которые вырвались из семьи ради жизни с возлюбленным. Они даже на вампиров не походят и запросто могут жить в мире людей. Ну, или кого-то другого. В зависимости от того, кем был второй родитель. Дальше - обращенные. Их больше всего и обычно их контролирует кто-то из верхов, потому что обращение изначально значит подчинение Хозяину, Отцу, то есть тому, кто обратил их. Но часто Отцы теряются или погибают, и тогда Сироты, обезумевшие и потерянные, совершенно не знакомые со скрытностью и одолеваемые голодом, могут натворить дел. Для этого и нужна верхушка, которая как-то и держит все это в узде: может, обучая обращенных, а может, просто убивая ей неугодных. Некоторые Сироты, кстати, могут совершать что-то вроде скачка в развитии, переставая нуждаться в контроле, поднимаясь на уровень выше и обретая возможность и самим обращать. Да, это что-то вроде Истинного Альфы у оборотней. Питер замолкает. Стайлз все ждет, что он продолжит, но мужчина лишь несколько секунд смотрит подростку в глаза, а потом усмехается и лениво подходит к раковине, открывая воду, чтобы вымыть за собой кружку. - И все? - мальчишка взмахивает руками. - Может, расскажешь и про то, как их можно убить? - Какой кровожадный, - волк нарочно растягивает слова. - Как сам думаешь? Кол в сердце, распятия, святая вода, чеснок, “Отче Наш”? - Эй, так нечестно! Откуда я могу знать? Это все каноны, которые, например, с вами, оборотнями, не работают. Серебряная пуля, отлитая из креста, как же! Только качественный аконит, детка. Перерубить пополам тоже сойдет. Ладно, - Стайлз закусывает губу и с минуту жует ее, перебирая в голове все, что помнил о вампирах. - Думаю, кол в сердце каждого убьет, так что, пусть будет он. В смысле, я б точно не жил, будь у меня в груди огромная сквозная дыра, да? - Нужно сжигать, - Питер складывает руки на груди. - Но кол в сердце, конечно, мешает и задерживает. Все остальное бесполезно. - Что, крещение не поможет? - Стайлз фыркает. Он и сам-то не особо верил. – Ладно, а твой, эм, брат… Что он делает среди вампиров? - Возомнил себя пастухом заблудших Сирот, я полагаю. Берет на себя чужую работу, но, признаться, из этого выходит преданная армия кровопийц. Уж не знаю, как он справляется с запахом, но это у него хорошо выходит. - А что запах? - Псина, - оборотень усмехается. - Волки пахнут, как опасность. Давняя вражда, это заложено на уровне инстинктов. - Чувствую себя Беллой Свон, - подросток, хмурясь, бормочет себе под нос, но оборотню ничего не стоит услышать это. Питер прыскает со смеху и приподнимает брови. Стайлз покрывается румянцем. – Ладно, - говорит он уже громче. - Я все еще не вижу смысла. Зачем Девкалиону появляться здесь? - Я думал, ты уже догадался, - тон мужчины притворно разочарованный и снисходительный сразу. - Братишка пришел заявить свои несуществующие права на эту землю. Жаль, кстати, что вы успели лично познакомиться: помимо всего остального, от тебя магией несет за милю, Девкалион наверняка это унюхал. Попытается подобраться к тебе. Стайз ежится. В его памяти ярко всплывает щекочущее ощущение чужого частого дыхания, шевелящего волосы на макушке. Иногда ему интересно, как чуют волки. В смысле, столько разных запахов, разобранных на отдельные их волчьим носом, столько следов, столько возможностей. Когда-то он обязательно приготовит то самое снадобье, которое описывается в одной из дряхлых книжонок и одаривает тебя волчьим слухом, зрением, вкусом, обонянием и осязанием. Да, его маленькая заветная цель-мечта. Но это потом. Он совсем не горит желанием отравиться в начале своей жизни только потому, что порезал корешок недостаточно мелко или добавил сушенные листья папоротника прежде, чем волос волка, а не наоборот. - Еще? - Питер обращает на себя внимание, щелкнув пальцами. - Еще вопросы? - Да, эм, да, еще, - Стайз встряхивает головой, а затем с прищуром вглядывается в глаза мужчины. - Теперь ведь что-то будет, так? На лице оборотня в мгновение появляется улыбка. *** Лес бодро журчит дневной жизнью, напевая что-то привычное и древнее одновременно, складывая слова из птичьих трелей, а мелодию из шелеста сочной листвы. Солнечные лучи косо пробиваются сквозь густые кроны, освещая золотистым витающую в воздухе пыль и невесомый пух. Стайлз бормочет ломким голосом забытый язык. Из земли уверенно и стремительно проклевывается молодой росток, на глазах вытягиваясь выше, крепчая, чтобы скользнуть по ноге мальчишки вверх, опутывая его кругом, словно живая зеленая змейка, достигнуть вытянутой руки и замереть, кольцом обвив палец. Стайлз улыбается, жмурится от солнца, лезущего в глаза, прикосновением передвигает ветку дерева, спасаясь от слепящих лучей, и вскидывает взгляд на Питера, наблюдавшего за всем этим. - Неплохо, - бросает волк, не меняясь в лице. - Я бы сказал, красиво. - Вау, Стайлз, что за чудо, ты выращиваешь растения из только что закопанных семян за считанные секунды, это так удивительно, потрясающе, - мальчишка кривляется, но на его губах все еще непринужденная, легкая, словно мотылек, улыбка. - Между прочим, я даже земли рукой не касался, - он демонстрирует мужчине ладонь, на которой медленно тускнеет медный Агисхьяльм, оставляя только едва заметные очертания. - Только слова, понимаешь? Я чертов Гарри Поттер! Стайлз тонко хихикает - хихикает - и заставляет растение соскользнуть с себя на стоящее рядом дерево. В его глазах светятся золотистые всполохи. Питер улыбается этому наивному, безумно хрупкому и уязвимому мальчишке, у которого сегодня беспричинное прекрасное настроение. Он не хочет, но ему определенно точно нужно подогнать друида с обучением. - Ты все быстро усваиваешь, - мягко говорит альфа, обходя поляну кругом и шелестя травой и опавшими от жары сухими листьями. - Но, как мне кажется, тебе стоит хорошенько заняться оборонной магией. Прямо сейчас. А все остальное оставить... на потом. - Оборонная магия, - парень качает головой, все еще улыбаясь. - Думаю, я ее уже освоил. Моя оборонная магия - это стая оборотней, среди которых я живу последнее время. Питер улыбается на это, но скоро улыбка переходит в осторожный прищур. Он не подходит - подкрадывается к Стайлзу, обходя его и ступая ближе со спины. Мальчишка поворачивает голову вбок, ловя только очертания волка боковым зрением. Мужчина останавливается совсем близко, почти прижимаясь грудью к чужой спине. Будто бы желая успокоить, кладет руку на плечо подростку и медленно скользит к предплечью. Стайлз отвлекается на это движение, отвлекается, а в следующий момент застывает, чувствуя холодящие острия когтей, невесомо прикасающихся к его горлу. - А что, если эта самая стая оборотней, - Питер шепчет прямо в ухо, обдавая горячим дыханием, заставляя сердце срываться на скорый ритм, а кожу - покрываться мурашками. - Что, если она нападет? Стайлз старается контролировать дыхание. Во рту скапливается слюна, которую непреодолимо хочется сглотнуть, но как, когда к твоей шее приставлены пять смертоносных лезвий? Он закрывает глаза, приказывая себе успокоиться и осознать, что это только лишь урок. Кажется, получается не так плохо, как в прошлые разы и даже сердце чуть замедляется, переставая нагнетать. Вот только Стайлз совсем ничего не учил, что помогло бы ему выйти из такой ситуации живым и невредимым. Он мог бы, конечно, опутать волка тем гибким плющом, который недавно вырастил, но для того, чтобы растение двинулось, нужно либо прикосновение, либо слова, произнесенные вслух. Но ни то, ни другое использовать нельзя, потому что это даст знать оборотню, что он собирается делать. А до мысленного управления Стайлз еще не добирался в своей учебе. Мальчишка вскидывает руки, резко хватая руку оборотня и с силой дергая ее подальше от шеи. Рука не двигается ни на дюйм. Стайлз зло сопит и поддается назад, желая, видимо, извернуться и оказаться на свободе, но вместо этого он обнаруживает себя только теснее прижатым к Питеру. Когти все еще находятся там, где и секунду назад - у его горла. Он издает недовольный звук и будто бы случайно пихает волка локтем в бок и наступает на ногу. - Ох, извини, - говорит мальчишка, абсолютно не пытаясь скрыть издевку в своем голосе. - Я случайно. - Знаешь, будь я незнакомым оборотнем, - голос Питера звучит непривычно низко. - Я бы уже давно разорвал тебе горло и напился крови. - Вампирьи штучки? Нахватался у брата? - Стайлз усмехается, а затем внезапно расслабляется, перенося свой вес на мужчину и буквально заставляя волка держать его. - Вампиры не могут питаться ничем другим, - говорит Питер, склоняясь еще ближе к мальчишке и ведя носом прямо по его щеке, с шумом втягивая воздух. - А мне просто нравится, сладкий. Стайлз ерзает в чужих руках, чувствуя, как пылает лицо, выворачивается из ослабевшего захвата и поворачивается к мужчине. - Фетишист, - изрекает он, то ли упрекая, то ли просто озвучивая пришедший ему в голову диагноз. - И так нечестно: я же совсем не изучал оборонной магии. - Зато теперь начнешь учить, - отзывается Питер. Он неосознанно облизывает губы, запоминая такого невинно-смущенного Стайлза с ярким румянцем на щеках. - На следующей неделе ты присоединишься к нашим тренировкам. - Что? - Мальчишка широко раскрывает глаза. - Но это через три дня! - Именно. *** - Разве это не против правил? И откуда у тебя вдруг она появилась? Айзек с сомнением поглядывает на Стайлза, который с довольным видом взвешивает у себя в руках гладкую бейсбольную биту. - Папа привез вместе с остальными вещами. И не слышал, чтобы у ваших тренировок были такие-то правила. Тем более, раз у вас есть все эти зубы и когти, то я могу взять биту, все честно. - Не-а, - Кора сцепляет руки за спиной и выгибается в пояснице до тех пор, пока не слышит хруст. - У тебя вместо когтей и зубов есть магия. Значит, выходит, эта штука, - она указывает на биту. - Уже считается дополнительным оружием. Стайлз обижено сопит, крепче сжимая в руках свой современный аналог дубинки, будто опасаясь, что кто-то вдруг может отобрать. Он оглядывает всех, словно прикидывая что-то, а затем любовно оглаживает полированную древесину. - Меняю магию на силу оборотня. Посмотрел бы я на вас, если бы вам сказали о тренировках за три дня всего. Притащили бы что-то серьезнее обычной биты. - А вот это верно, - Кора улыбается, а затем всем телом тянется вверх, поднимая руки и лицо к небу, будто они на разминке у дошколят. Поляна на заднем дворе большая и многообещающая. Короткая трава привычно примята, а кое-где и вырвана большими неровными клочьями от постоянных тренировок здесь. Деревья, окружающие их, будто живое ограждение, за которое нельзя заходить. Немного волнующе, если по правде. Стайлз наблюдает, как один за другим оборотни выходят из дому, разминаясь или же просто окидывая всех безразличным сонным взглядом. Он знает, как обычно здесь все бывает. Они будут драться по парам под руководством Дерека или Питера, которые порой тренировались друг с другом, затем пары поменяются, затем снова поменяются, затем они все немного отдохнут, затем выучат что-то новое и в самом конце, возможно, все разом будут нападать на альфу, пытаясь хоть немного задеть его. Стайлз не представляет, как сюда впишется он, но, кажется, никого больше не волнует странность всего этого. - Выбираешь, с кем станешь драться в начале? - Голос Питера раздается прямо за спиной, заставляя испуганно дернуться в сторону. - Как ты?.. Ладно, не важно… Нет, - мальчишка с шумом вздыхает. - И разве у меня есть выбор? Мне казалось, пары выбираешь ты. - Так и есть, - мужчина усмехается. - Но тебе, в виде исключения- - Не нужно никаких исключений, - вдруг перебивает подросток. Он слегка мнется под вопросительным взглядом, а затем вздыхает, снова. - Просто… Понимаешь, мне, эм, т-тревожно выбирать кого-то самому. - Имеешь в виду, страшно? - Нет! Я же сказал, тревожно, - Стайлз злобно зыркает на оборотня. - Называй, как хочешь, - Питер усмехается и окидывает взглядом стаю. - Малия! Ты в паре со Стайлзом! Малия отрывается от чего-то на земле и поворачивается к ним лицом, на котором ясно читается обида. Она совсем по-детски скрещивает руки на груди и хмурится. - Это значит, что я самая слабая? Стайлз давится воздухом. Что за шутки? - Это значит, что ты больше всего жалеешь его. Друид решает, что все они подлые предатели. Просто недооценивают его силу, вот и все. Ну, на тренировке-то у него будет шанс показать, что он умеет. Тем более, бита всегда в руках, как запасной вариант. Пора. Это провал. Полный провал. Стайлз учился все эти три дня, правда. Он готовился. Но все это так нечестно. Плющ оказался недостаточно прочным, ядовитая пыльца недостаточно ядовитой, а бита развалилась на щепки после того, как он стукнул ею Джексона в третий раз. Это чертовски обидно, на самом деле. Его плечо больно жжет из-за четырех ровных неглубоких порезов - Кора не успела остановить удар, когда он замешкался и не увернулся. Конечно, руку наскоро перебинтовали, но Стайлз - не оборотень, и его силы заканчиваются на том, что он может делать всякое с растениями. Так что, он не совершает ничего, чем можно было бы быть довольным, его рука не прекращает болеть, а бита оказывается самым ужасным оружием. Поэтому во время отдыха он сидит на траве и обижено дуется на весь мир и на самого себя. Питер приземляется рядом с ним, усмехаясь. - Делаешь успехи, - говорит мужчина, не скрывая саркастические нотки в своем голосе. Стайлз зло выдыхает и с силой пихает не шелохнувшегося оборотня в бок, тут же закусывая губу и хватаясь за занывшее с новой силой плечо. Питер отнимает его руку и осторожно снимает бинт, осматривая рану. Он встает, отправляясь к крыльцу и возвращается с аптечкой в руках. Подросток напрягается, хмурясь и удерживаясь от того, чтобы вырваться из чужих рук, но затем боль вдруг куда-то исчезает в тот момент, когда альфа медленными движениями начинает наносить прохладную мазь, пахнущую какими-то травами. Мальчишка пораженно охает, а затем переводит взгляд на чужое запястья. По венам бежит его боль, окрашенная в черный. - Неужели ты считаешь, - Стайлз краснеет от возмущения. - Что я такой неженка? - Хочешь сказать, что нет? - Питер на мгновенье прекращает забирать его боль и плечо тут же вспыхивает, будто бы его заново полоснули когтями. Друид не успевает полностью сдержать болезненный стон. - То-то и оно. - Ты злой-презлой волк, Питер, - Стайлз супится и поджимает губы, но не протестует, когда боль плавно перетекает из его руки к оборотню. - Не оставляешь мне совсем никакого достоинства. Альфа фыркает и выразительно приподнимает брови, заглядывая мальчишке в глаза. - Я не злой, Стайлз, это просто ты- Он вдруг прерывается и принюхивается к воздуху. А затем спешно поднимается с земли и начинает судорожно что-то выискивать взглядом. Руку подростка обжигает вернувшаяся боль и он хватается за плечо пониже раны, морщась, но не отнимая взгляда от альфы. Ему хочется спросить, что случилось, все ли в порядке, почему прервался, но не успевает. Все происходит слишком быстро, но в воспоминаниях растягивается на долгие минуты, воспроизводясь неестественно медленно, позволяя разглядеть все в самых мелких ненужных деталях, будто бы сама вселенная желает, чтобы ты наверняка запомнил это. - Айзек! - Кричит Питер, а его голос в голове друида растягивается на ужасающе долгие десятки секунд. - Сзади! Айзек оборачивается, пробует рвануть в сторону, но слишком поздно. Стайлз видит в матово-красных тонах, как мучительно медленно чужие руки с силой сжимают плечи Лейхи, удерживая на месте, видит блеск длинных снежно-белых зубов, вонзающихся в плоть и струйку крови, сбегающую вниз по шее. Айзек вскрикивает - медленно, боже, как медленно - и затихает, расслабляется, удерживаемый только чужими руками. Взгляд Стайлза останавливается на медленно тускнеющих глазах волчонка. Айзек плачет.