Forest

- И все же, никак не пойму, что у вас там за дела с Дереком. Айзек, воодушевленно болтающий о превосходстве эльфов над другими народами Средиземья, замолкает и замыкается так стремительно, что впору устанавливать новый рекорд. Он со своей бледной кожей, по идее, должен краснеть по поводу и без повода, но этого не происходит. Ни сейчас, ни когда-либо еще. К счастью, его смущение все равно легко распознать: он, ведомый давней привычкой, начинает нервно и часто дергать кудряшку на виске. Дурной рефлекс, как говорит Дитон. Очаровательный жест, думает Стайлз. - Да брось, Айзек, - как бы печально тянет Стайлз и легко толкает Лейхи плечом. - Неужели это настолько запретная тема? Айзек косится на него со смесью подозрения и смущения, а затем нехотя выдавливает из себя невнятной скороговоркой избитое “не понимаю, о чем ты”. Стайлз фыркает и закатывает глаза. Погода сегодня просто чудесная: мягкое теплое солнце, легкий ветерок, синее-пресинее небо и белоснежные облака на нем. Так что сидеть на сухой траве, опираясь о теплое и живое дерево, можно хоть весь день. Стайлз демонстративно ерзает, устраиваясь поудобнее, и всем видом показывает, насколько он готов слушать долгую и бесконечно грустную историю любви. Айзек надувается. Бормочет что-то недовольно себе под нос, кусает губы и ковыряет пальцем землю. - Не понимаю, почему именно я должен что-то тебе рассказывать, - выдает он свою последнюю попытку увильнуть. - Ну да, точно, лучше пойду расспрошу Дерека, - фыркает в ответ Стайлз, и защита падает. - Шутишь? Айзек серьезно кивает. Вздыхает еще пару раз для приличия, подтягивает к себе колени и, состроив максимально скучающее выражение лица, говорит: - Вообще-то, это не настолько увлекательная история, как ты думаешь. Просто Дереку не особо везло с девушками, скажем так, а последняя из них еще и наплела ему, что все это из-за какого-то глупого проклятия. Ну, и еще, кроме того, дело в том, что я - не лучшая партия для такого, как он. И Лейхи, явно решив, что сделал свое дело, проникновенно заглядывает Стайлзу в глаза и слабо улыбается, дубина. Стайлз стукает его по кудрявой голове. - Думаешь, что можешь отвертеться от меня этим? - он возмущенно взмахивает руками. - Да за кого ты меня принимаешь? Нужны подробности, а не размытые фразы! - Ну да, сейчас вот так возьму и все тебе расскажу! - Айзек грозно потирает ушибленную макушку. - Национальное достояние, как-никак, не личная же жизнь. И они погружаются в несколько неловкое молчание. Снова, ага. Где-то совсем рядом коротко вскрикивает какая-то птица, испуганно взлетая со своей ветки. Стайлзу хватает терпения ничего не говорить, и совсем скоро это вознаграждается. Айзек смущенно прочищает горло. - Во-первых, все влюбленности Дерека были несчастными, - говорит он. - Глобально несчастными! Одна умерла на его руках, другая устроила поджог в доме Хейлов, третья так вообще оказалась темным друидом. Во-вторых, эта самая третья в порыве неизвестно чего наплела Дереку какое-то выдуманное ей же проклятие, согласно которому его любовь приносит окружающим страдания. Он, кстати, даже думает, что виноват в том, что меня тогда укусил вампир. Настолько все плохо. Айзек замолкает и задумчиво жует губу. Путает пальцы в непослушных кудрях, вздыхает в который раз и только потом заканчивает: - Ну, и укус оборотня не избавляет от комплексов. Может, будь я кем-то другим, все было бы лучше. И теперь-то точно все. Лейхи облегченно выдыхает, откидываясь на дерево, а вот Стайлз наоборот напрягается. Он мычит что-то невнятное, как бы комментируя рассказ, и мысленно хватается за голову. Тут же явно какая-то лажа! Нет, с девушками Дереку не повезло, это точно. Все эти истории Стилински уже знал: о Пейдж рассказал Питер, о суке Кейт - доктор Дитон, недавно совсем, ну а о Дженнифер - все понемногу. Но вот об этом проклятии он слышал впервые. И пусть логическая цепочка в умозаключениях мисс Блейк и прослеживалась, но поверить в такие откровенные враки, состряпанные на коленке, мог только ребенок! Да даже наивный Айзек понял, что это все бред! Так что тут либо Дерек настолько увяз в самобичевании, что готов поверить во что угодно, либо… Либо он наврал Айзеку, преследуя неизвестно какие цели. Думать об этой любовной драме болела голова. Стайлз вздыхает и запрокидывает голову в попытке разглядеть синее небо, но глаза тут же режет яркий свет солнца, заставляя отвернуться. Одно здесь ясно: с Дереком что-то нечисто. *** На пороге дома оборотней, что прямо в Запретном Лесу, стоит Крис Арджент собственной персоной, поигрывает штурмовой винтовкой и с очаровательной улыбкой просит разрешения войти. У Стайлза невежливо отвисает нижняя челюсть, открывая мужчине прекрасный вид на непрожеванный бутерброд. Это. Просто. Безумие. Ну, вообще-то, он все-таки устроил Питеру допрос с пристрастиями в тот раз. Рассказ об Арджентах, таких себе вечных антагонистах оборотней, вышел не столь впечатляющим, как представлялось. И зачем было так увиливать и кривиться при одном их упоминании? Обычные охотники. Ну, почти. Не считая нескольких сумасшедших, вроде Кейт и Джерарда, но, как говорят, в семье не без урода. Да и о них Стайлз узнал только стараниями Дитона, потому что, похоже, Питер собирался упустить тот момент, когда охотники, словно дикари, выжигают его семью. Впечатляюще, надо сказать. Так что отцу бывшей одноклассницы с автоматом наперевес Стайлз удивился не так сильно, как мог бы. Но, конечно, удивился. Странным образом никто не захотел просветить мальчишку, мол, у Арджентов еще дочь есть, Эллисон, она, кажется, как раз того же возраста, что и ты, Стайлз. Так что он сейчас молча пялился на гостя с абсолютно глупым видом и воображал как Эллисон, светя очаровательными ямочками, рубит оборотней пополам направо и налево. - Стайлз, - мягко окликает его Крис, видимо, сжалившись. - Позови-ка альфу. - А, да, - он наконец-то отвисает и часто-часто моргает, окончательно сбрасывая наваждение. - Сейчас. И убегает, захлопнув дверь. На всякий случай. Вообще-то, Питер мог бы услышать его и с порога, если бы Стайлз позвал, но засранец мог и не прийти, кто знает. Так что, чтобы наверняка, лучше немного пройтись на второй этаж и собственноручно вытащить альфу из его комнаты. Но, к превеликому удивлению, Стайлз не успевает даже взбежать вверх по лестнице, когда сталкивается с Питером, крайне серьезным и решительным. - Крис - папенька милой Эллисон, моей бывшей одноклассницы, а никто из вас не счел нужным мне это сказать? - горячо шепчет Стайлз и взволнованно машет руками. - У него там настоящая винтовка, огромная и пахнущая аконитом, будто он пришел нас перестрелять! Питер в ответ только криво усмехается и прикладывает указательный палец к губам, что, очевидно, значит “помалкивай”. И Стайлз, против обыкновения, не начинает возмущенно шипеть и огрызаться, а действительно замолкает, лупая по-оленьи испуганными глазами. Очаровательно. Они спускаются и, пройдя по длинному коридору, открывают дверь. - Питер, - тут же тянет гласные Арджент и внезапно улыбается. - Давно не виделись. Хейл в свою очередь растягивает губы в такой же доброжелательной улыбке и будто бы довольно прищуривается. Ехидно, на самом деле. - Крис, - говорит он. - И правда, давно. Хотя, возможно, это и к лучшему. Помнится, обычно мы встречались не в самые лучшие времена. И они пожимают друг другу руки, не прекращая улыбаться. Стайлз, испуганно притихший, только выглядывает из-за спины Питера и беспомощно наблюдает за дикой сценой. Нет, нельзя сказать, что мужчины тихо ненавидят друг друга и сейчас из вежливости кривляются тут и строят из себя непонятно что. Наоборот, между ними отчетливо ощущается что-то такое… Почти осязаемое, негласное и абсолютно непонятное для непосвященных, сторонних наблюдателей. Они задерживают рукопожатие чуть дольше, чем положено, не прерывая взгляд. Стайлз неловко шаркает ногой, как бы напоминая о своем присутствии, и Крис медленно поворачивается к нему. - Славный мальчик, - говорит он Питеру. Стайлз задыхается от возмущения. - Вот уж не думал, что у тебя когда-нибудь появится магический спутник. - Ну, - Питер чуть отступает, открывая дверь шире в приглашающем жесте. - Времена меняются. Неметон благосклонен ко мне. Они без заминок и неловкостей плавно перебираются в гостиную. Благо, сегодня будний день и многие из стаи уехали в город на работу. Оставшихся же - Айзека и Малию - Дерек погнал в лес выгулять волка, размять лапы и просто побегать по летней жаре. Так что в доме не осталось никого лишнего. Кроме Стайлза, конечно. Он, может, и не мешал, но уж точно никак не влиял на происходящее, просто грея уши и невоспитанно пялясь на нового человека в доме. Крис казался спокойным. Он отложил свою винтовку на кофейный столик и откинулся на диван, прямо против Питера, неизменно восседающего на своем кресле. Ровный взгляд, аккуратные движения и негромкий твердый голос. Будь Стайлз работодателем в какой-нибудь крупной фирме, он бы не колеблясь нанял такого работника даже без диплома и рекомендаций. Сделал бы своей правой рукой, возможно, и не волновался бы больше никогда за свою неприкрытую спину. Крис всем своим существом излучал надежность и опору до такой степени, что ему хотелось доверить свою жизнь. Так что, кажется, это все-таки было правильно. Ну, эта идея Дитона заключить с Арджентами договор о поддержке в предстоящем сражении. Союз оборотней и охотников на оборотней. Да, возможно, звучало слегка парадоксально, но это было лишь на время такой себе вражды с вампирами. Тем более, за эти годы Ардженты сильно изменили свою политику. После всех этих мучительных конфликтов с членами своей же семьи волей-неволей приходилось меняться. Кейт гнали далеко за границу их владений, там присоединялись другие охотники, сменяли уставших бойцов и гнали ее дальше. Сейчас Кейт в Европе и, кажется, не собирается возвращаться, что к лучшему. Джерард же отправился на покой еще в прошлом году: укус наконец-то подействовал, и немолодое тело не справилось с такой нагрузкой. Теперь же один из самых древних кланов охотников во всей Америке мало походил на своих предков. Времена меняются, и Ардженты изменились тоже, переквалифицировавшись в защитников. Даже старый кодекс - мы охотимся на тех, кто охотится на нас - изменился. - Мы защищаем тех, кто не может защитить себя, - говорит Крис и вдруг растягивает губы в крохотной, теплой улыбке. - Эллисон выбрала. У Арджентов матриархат. И после смерти Виктории Арджент - вынужденного самоубийства, предотвращающего ее превращение в оборотня - пост главы семьи заняла следующая женщина. Эллисон. Она, естественно, больше планировала и руководила, оставляя вылазки мужчинам, но тоже достаточно умело владела оружием и навыками охотника, так что в случае чего определенно не погибла бы в схватке. Все со слов крайне благосклонного к девушке Дитона. И это, кстати, именно Эллисон переговорила с Дитоном, когда тот пришел к ней с просьбой о временном союзе, и именно она дала согласие на переговоры. И вот сейчас Крис Арджент, ее отец, повинуясь воле главы семьи, сидел в гостиной дома оборотней напротив некогда безумного альфы и оговаривал с ним все нюансы договора. - Конечно, у нас в городе есть несколько своих людей, опытных охотников, - говорит Крис и между делом щелкает костяшками пальцев. - На случай, если кто-то из ваших выйдет из себя. Или если заявятся чужаки. Но для противостояния армии вампиров под руководством Девкалиона этого мало. Я уже уведомил нескольких своих знакомых из соседних штатов, и они обещали прислать подкрепление в скором времени. Но, конечно, мы не гарантируем безопасность. Питер сосредоточенно кивает. - Несколько оборотней тоже приедут в город, - говорит он. - Дитон должен был переговорить с Эллисон на этот счет. - Да. Мы уже знаем, кого нужно ждать. Стайлз, словно безмозглый болванчик, невпопад кивает, не прекращая, и пытается максимально вникнуть в происходящее. На него никто и не обращает внимание, но он старается изо всех своих небольших сил создавать как можно меньше шума и двигаться только в крайних случаях: когда затекла нога, например. Становилось чуточку страшно. Из всего разговора выходило, что их всех ждет огромная черная волчья задница. Неужели вампиры действительно так сильны? Неужели их так много, что охотники набирают больше людей и объединяются с оборотнями? И что во всей этой заварушке будет делать Стайлз? Растить цветочки? Это все странно. Но, похоже, не один Стилински задавался подобными вопросами. - А что с мальчишкой? - спрашивает Крис, переводя взгляд своих спокойных глаз на Стайлза. - Сколько он уже умеет? “Мальчишка” уже открывает рот, чтобы ответить, но Питер делает это за него: - Почти ничего, - говорит. - Но прятать его мы не можем. Будет щитом. Никто не смеет тронуть того, у кого в покровителях сам Неметон. Крис едва заметно пожимает плечами и кивает. Через секунду мужчины уже говорят о чем-то другом, а Стайлз застывает в недоумении: о роли щита он слышит впервые. *** Гуляя по лесу, можно увидеть много пугающего: останки растерзанных зверей, развороченные гнезда и норы, вырванные с корнем огромные старые деревья. Нет, ну на самом деле, может, это все не так уж и страшно. Но многолетние махины, поваленные наземь и оставляющие после себя рыхлую зияющую черноту, нагоняли холодный ужас, разграбленные гнезда - тоску, а спекшаяся кровь и кишки на зеленой траве - тошнотворное отвращение. Но вот чего точно нельзя было увидеть, гуляя вечерком среди высоких деревьев, так это горящих глаз-угольков, открыто следящих за каждым беспечным движением. Эти глаза - кроваво-красные, сосредоточенно-напряженные - особенно выделяются среди сгущающихся сумерок. Стайлз замирает. Все тело за считанные секунды сковывает страх. Кончики пальцев покалывает, первозданный ужас мертвенным холодом ползет по позвоночнику, а затем растекается, сжимая ребра и оседая где-то на скрученных в тугой узел внутренностях. Он набирает в грудь побольше воздуха, готовясь громко кричать и звать на помощь; в голове судорожно мелькают латынь и румсен, шепотом таясь на кончике языка. Он открывает рот и... не издает ни звука. Как в самом настоящем сне. Банальный кошмар, но осознавать, что потерял голос в реальности, - панически страшно. Горящие глаза движутся: дрожат, чуть мигают, а затем медленно поднимаются, оказываясь на одном уровне со среднестатистическим человеком. Несколько неспешных, осторожных шагов и Стайлз с нервным удивлением понимает, что перед ним вовсе не Девкалион. Фигура слишком худая и высокая, конечности кажутся непропорционально длинными, а бледная кожа отдает болезненной серостью в темноте. Чуть дует ветер, трепля чужие распущенные волосы. Незнакомец делает еще несколько шагов вперед и показательно раскрывает большой черный рот: там, за тонким ободком блестящих влагой губ, сверкают нечеловечески острые удлинившиеся клыки. Вот тогда-то Стайлз, будто приклеенный к земле, отмирает. Голос не возвращается, но в кровь вдруг бьет адреналин, будто обливая ледяной водой. Он разворачивается. И бежит. Спиной чувствуется опасность, чудовищный страх подгоняет, а под ногами скользит предательски влажная лесная трава. Ужасно страшно упасть. Кажется, будто падение равно смерти, и мысль эту мозг особенно четко выделяет, повторяя несчетное количество раз внутренним голосом. Вдруг вспоминается, как он так же бежал по этому лесу в первый раз, не ведая себя от ужаса. Кажется, тогда он тоже что-то увидел. А может, страшно перепуганный, он сам выдумал себе что-то. Под ногами хрустели листья, а впереди ждала смерть. Совсем недавно. Целую вечность назад. Дыхание сбивается вмиг. Стайлз бежит быстро и отчаянно, бежит изо всех своих человеческих сил, цепляя деревья руками и отталкиваясь от земли с необыкновенным рвением. Но обогнать вампира… Увы, не дано никому. Ноги кажутся невероятно тяжелыми, разбирать дорогу вдруг становится непростительно тяжело, а голова раскалывается на две звенящих половины. Когда его настигают сзади, обхватывая двумя холодными руками поперек груди и останавливая движение, это ожидаемо и даже не так обидно. Но он все равно кричит. Беззвучно, захлебываясь сухим заунывным хрипом и безнадежно трепыхаясь в чужих смертельных объятьях. Из-за спины веет могильной сыростью и отчаянием, вечным холодом, безразличной зимой. По щекам бегут обжигающе-горячие злые слезы. Его шаг за шагом утаскивают в лес. Стайлз думает, это смерть. Голос прорезается всего на мгновение, выпуская пронзительный короткий вскрик, прежде чем сознание отключается, не выдержав шока и ужаса. За его спиной вампир тяжело выдыхает в шею холодный воздух.