Что? Опять к директору?

Думала оставить вас без главы, но сжалилась)) обещанный ПОВ)) POV Юрий Николаевич Моя жизнь была довольно скучной: я, как и этот странный мальчишка Максим Ольхов, всю жизнь думал только о себе. Но, как ни странно, это не помешало мне построить карьеру. Сначала был простым учителем русского языка и литературы, но после, когда бывший директор (Владимир Петрович) ушел на пенсию, мне предложили стать директором этой школы. Я долго отказывался, но мои родители, среди которых все по мужской линии были директорами разных предприятий, настояли на том, чтобы я принял эту должность. И вот я уже полтора года директор этой школы. Все бы было хорошо, если бы почти каждую неделю ко мне в кабинет не попадал один мальчишка. Его мать уже отлично знала меня лично. Да и я знал этого мальчишку вдоль и поперек. Я понимал, что своими поступками он просто самовыражается, хотя, как я заметил, он не сильно любил внимание со стороны. Этот мальчишка вызывал у меня интерес. В смысле просто интересовал меня как личность. Я давно запомнил, что лучше я или просто учителя будут называть его по фамилии, нежели по имени. Он не очень любил свое имя. Никто не смел называть его Максом, хотя такие сокращения имен часто используются в жизни подростков. Внешностью его тоже не обделила природа. Светлые от природы волосы сочетались с его зелеными глазами, которые были окружены пусть короткими, но очень густыми ресницами. Только вот я не понял: почему он покрасил свои и без того красивые волосы в этот яркий алый цвет? Да еще и с синими прядями? Его стиль всегда нравился мне. Этакий классический стиль, смешанный с непринужденным. Он часто носил джинсы, но при этом наверх надевал рубашку и завязывал, пусть не правильно, но галстук. Он не часто носил школьную форму. Из-за этого учителя психовали. А я лишь тихо восхищался его чувством вкуса. Я стал неким сталкером, следящим за его жизнью, но никогда не признаю это. Этот парень завораживал меня, но показывать это ему было нельзя. Я знаю детей, хоть я и молодой, но все же с подростками я работал, и знаю, что если дашь слабинку, то они сразу же сядут тебе на шею. И вот сейчас этот мальчишка сидит за фортепиано и играет какую-то мелодию. Его пальцы… Они подходят только для этого инструмента. Он просто создан для него. Я никогда не видел людей, которые так вливаются в тот музыкальный инструмент, на котором играют. Мальчишка просто забывался, он терялся в музыке. Просто исчезал, становился одним целым со стареньким роялем. Он так смешно заколол свою косую челку, стал похож на паренька-заучку, хотя в жизни он таковым и являлся, но никогда не показывал этого, никто не знал его с этой стороны, я уверен в том, что даже мать не знала какой у нее целеустремленный сын. За полтора года я выучил его всего. Я понял, что дерзость - это всего лишь привычка, ничего более. Он уже не пытается дерзить, для того чтобы защититься, он просто делает это на автомате. Я так же, как и Максим, в детстве играл на пианино - люблю этот инструмент. Уверен, что сейчас я уже подзабыл и ноты, да и вообще как играть, но этот мальчик вдохновляет меня, и я каждый вечер прихожу в этот холодный актовый зал и играю. Я бы хотел, чтобы этот парень услышал, как я играю. Я стал зависим от него. Когда замечаю то, что что-то произошло сразу же кидаюсь к мальчику и вижу, как он падает в обморок. Подхватываю его на руки и быстро несу в медпункт, где, как всегда, нет медсестры. А мало ли что случилось. Заношу его в открытый медпункт и кладу на кушетку. Блин, как же я волнуюсь! Черт, где же тут нашатырь?! Обыскиваю все полки и все же нахожу эту заветную баночку. Отрываю кусок ваты, которую нашел при поиске нашатыря, и мочу этой дурно пахнущей жидкостью кусочек ваты. Подношу к носу мальчишки, пытаясь привести его в чувства. Тот открывает глаза, но видно, что ему до сих пор плохо. Стараюсь сделать как можно пофигистичней лицо, но, видимо, он заметил, что я беспокоюсь о нем. Задает кучу вопросов, да и я сам не лучше. Кое-как уговариваю его поехать в больницу. До этого узнаю, что у него болит рука. Боюсь, у него артрит. То время, пока он переодевается, проходит как в прострации. Черт, я реально зависим от этого парня. Никогда не замечал за собой влечения к людям своего же пола, но видимо это исключение из правил. Веду его до машины, там почти всю дорогу он смотрит то на меня, то в стекло переднего вида. Не решаюсь повернуть голову. Останавливаю автомобиль возле белого здания, я понимаю его боязнь врачей. Точно также было и со мной, но сейчас я просто смирился с тем, что эти люди в белых халатах чаще помогают. Кидаю взгляд на его короткие шорты, и пусть на улице и +5, но все же в шортах довольно холодно. Говорю ему, что он может заболеть, и направляюсь к зданию больницы. Открываю перед ним дверь и пропускаю внутрь. Мальчик тут же застревает, и я беру его за запястье и веду за собой. Максим просит, чтобы мы ушли, но обратной дороги нет. Вижу миленькую медсестру и подхожу к ней. Прошу о том, чтобы нас отвели к хирургу. Та просит подождать и вскоре подходит к нам и говорит идти за ней. Мальчик боится хирургов, но я уверен, что ему больно не будет. Как же я ошибался. Девушка доводит нас до кабинета и говорит, что Максиму можно уже заходить. Сижу и размышляю о том, как я докатился до того, чтобы завозить своих учеников в больницу. Для мальчишки я делаю это лишь чтоб спасти свою пятую точку, но, увы, это не так. Я очень сильно волнуюсь за него. Слышу крик из-за двери и подрываюсь. Стучу в дверь и, услышав разрешение, вхожу. Мой мальчик сидит чуть ли не в слезах. Так, стоп, давно ли он стал моим. Боже мой, меня посадят! Слышу диагноз мальчишки и облегченно выдыхаю. Хотя как он мог выбить запястье? Ладно, это потом. На обратной дороге все расспрошу и постараюсь наказать виноватого. Нам предлагают пройти в процедурную, чтобы вправить руку. Максим, когда услышал, что будет больно, сразу же сжался и попытался удрать, но я взял его за запястье здоровой руки и повел из кабинета. Дожидаемся врача и входим в помещение. Назвать ЭТО кабинетом у меня язык не повернется. Мальчишка боится, даже наркоз просит. Я догадываюсь, почему наркоз нельзя. Он просто не почувствует, стала кость или нет. Предлагаю ему держать меня за руку, если будет больно. Хочу разделить с ним эту боль. Мальчишка сжимает мое запястье, когда врач берет его руку в свои ладони. Женщина дернула - мальчик чуть ли не заревел, было видно что это очень больно. Лицо парня начало белеть, а женщина дала ему лишь понюхать нашатыря. Волнение не покидало меня, я боялся, что женщина может сломать запястье. Врач снова дернула, но на этот раз мальчишка сдержался, а в руке что-то хрустнуло. Мне даже радостно стало из-за того, что все прошло хорошо. Женщина отошла развести гипс, а мальчик был в шоке от того что Новый Год он встретит с гипсом. Он начал возмущаться и спорить со мной по этому поводу, а я отбивался. Вскоре мне надоело спорить, да и желание поцеловать его в знак благодарности за то, что он вытерпел эту боль, было сильнее. И я легонько прикоснулся к его губам своими. Мальчик попытался сказать что-то возмущенное, да и отпихнуть меня, но у него это не вышло. Это было рискованно с моей стороны. Если бы этот поцелуй увидела врач, то проблем у меня было бы море. Но, слава богу, она была сильно увлечена. Я отстранился от сладких губ мальчика и посмотрел на него. Нужно было оправдать себя, я боялся, что мне потом от этого же мальчишки будет пипец. С моих губ в защиту меня самого же сорвалось лишь жалкое: «Максим, ничего личного, тебя нужно было заткнуть!». Я точно мудак!