Доктор Голубой Луны: Песнь перед смертью

«ЧТО Я НАТВОРИЛА? ЧТО?» А главное, как? Я не один раз проделывала такой трюк, не один раз сжигала вампира замертво, оставляя от него лишь пепел… И что теперь? Я что, сдулась? «Сдулась?», - именно эти слова произнесла Аня, когда я впала в мимолетную кому, если вообще такие бывают. Может я, и правда, сдулась? Но! Что-то все-таки произошло. Конечно прошло лет 30-35 с последней экзекуции, но чтобы я вот так попала впросак. Во-первых, это не про меня, а во-вторых, никаких не может быть «во-вторых». Я в себе уверена! Я чувствую, как рука Ани выскальзывает с моей, Аня падает. Я набираю в себе всю мощь, собираю все силы, чтобы крикнуть. И кричу. Но бесшумно, я не слышу, что кричу, и не слышу, что я крикнула. Но не сдамся, я продолжаю кричать, кричу, и буду кричать, пока не посажу и голос. Чья-то холодная рука прикасается к моей щеке, стирая слезы. Я медленно поворачиваю голову. Ной! Его лицо все в грязи, глаза горят, как никогда, они как два фонаря, пожалуй, это все, что я могу увидеть, потому что начинаю терять сознание. Он поднимает меня на руки. Боль, жуткая боль, пронизывающая боль, обжигающая, разрывающая… Я чувствую, как мой позвоночник гудит, рука болтается, шея ноет. Я снова плачу, плачу, как ребенок, который упал с дерева. Холодные руки Ноя прижимают меня к себе крепче, я смотрю в его красные глаза. Кровь. Я хочу крови, хотя и не вампир, но эта жажда, которой страдает моя сестра, преследует и меня. Ной. Его белые волосы, как снег, что я видела в горах Трансильвании. Его взгляд столь проницателен и в тоже время такой холодный. Почему у вампиров все связано с холодом? Почему нельзя быть кровососом, но при этом пылать, как ведьма на костре? Я понимаю, что при этих мыслях улыбаюсь. Наверное, это смотрится глупо. Улыбка сквозь слезы. Еще странно наблюдать за Ноем, который улыбается в ответ. И я начинаю понимать, что перед улыбкой, я что-то сказала, но, скорее всего, ляпнула. Его рука скользнула по моему бедру. «Только не урони», - сразу же подумала я. Но я знаю, уверена, что Ной не уронит. Он подпер одной рукой мой стан и слегка подбросил вверх, таким образом он схватил меня мертвой хваткой. Боль снова меня окутывает, связывает намертво. Я понимаю, что могу снова потерять сознание, но я смотрю на Ноя, он что-то произносит, пусть это будет: «Не отключайся, Риса», - пусть. Я чувствую, что чья-то рука поддерживает мою спину. Больно. Я поворачиваю голову – Доминик. У нее бровь рассечена так, что кровь заливает правый глаз, ее длинные ресницы слиплись, поэтому Доминик часто моргает. На ее лице улыбка. Ну, да, рада, небось, что я тут от боли корчусь. Она прикладывает салфетку к моему лицу, вытирает мне лоб, затем переходит на щеки. Что-то на нее не похоже, она так ворковала всегда только перед двумя людьми: братом, который умер, и Ноем, которого ждет та же учесть, если он будет продолжать вести знакомства с де Сад. Но тем не менее, заботы Доминик кажутся хоть и наигранными, но очень-то приятными, особенно для нее: ведь я не могу вцепиться в ее шею, на которой итак красуется синеватый браслет синяков, оставленных моими руками. Она отходит от меня в сторону, и я вижу, как деревья покрывают небо, словно в чашу с сероватой жидкостью опустили зеленую вату. Сейчас все кружится, и я снова ощущаю боль в позвоночнике. Моя голова ударяется обо что-то твердое, было не так больно, просто неожиданно. Ной сажает меня на землю, хотя не совсем. Рукой, той, что была способна хоть что-то чувствовать, я глажу по махровому покрывалу. «Плащ», - думаю я, вспомнив во что был одет Ной. Я смотрю на смугляша с признательностью, точнее пытаюсь это вырезать, не знаю, выходит ли. Но он улыбается. - Риса? – его голос, как гром среди ясного неба. Теперь я слышу, но слегка вздрагиваю, сейчас уже от неожиданности. - Ка ты? – спрашивает он снова. - Глу… «Глупый вопрос», - хочу ответить я. Ну, он действительно же глупый. Я ничего не чувствую, а он спрашивает как я, хотя сам отделался парой царапин. Ну, может, что Доминик отдавила, когда упала на него. - Глушь, - ответила я и улыбнулась. Как же это глупо смотрится, я в этом не сомневаюсь. - Ты можешь пошевелить рукой? – спрашивает у меня Доминик, поднимая мою больную руку. Они с Ноем, как два ребенка, которым дали игрушку и те не знают, что с ней делать: то задают глупые вопросы, пытаясь услышать ответ от родителей или самого подарка, то тычут в игрушку, авось, что и произойдет. - Больно, - говорю я, когда Доминик взяла меня за руку и опустила. - Прости, - лукаво произносит она. - Где Аня? - А где Ванитас? – спрашиваю я. - Мы не знаем, - отвечает Ной. – Сейчас важнее всего ты. Чаво? Кто? Он снова поднимает меня на руки, уже не так больно, но все же спину тянет. - Ее надо скорее отвести в замок. - В какой замок? – спрашиваю я, хотя знаю в какой. - В замок лорда Рутвена, - отвечает Доминик. И снова ее лукавая улыбка.