Принц в сером пальто

Апрель ворвался в город с ярким солнцем. Парки цвели, люди улыбались, все еще прохладный ветер был приятным контрастом теплу. Учиться резко расхотелось, но все-таки приходилось. Однако все вечера напролет Ари и Ник гуляли по городу. Это была только их весна. Им всегда находилось о чем поговорить. Николас рассказывал о своем детстве: как они с дедушкой ходили в походы, катались на замерзшем озере на коньках, сочиняли сказки и считали звезды. Ари вспоминала свою маму, вернее, те истории, которые ей о ней рассказывали. Они говорили о книгах, о людях, о своих мечтах. На город уже давно опустилась ночь, но они не собирались расходиться. Сидя на гранитном обрамлении фонтана, они ели мармелад в виде мишек. — Красных меньше всего. — Зеленые все равно самые вкусные. — Тогда отдай мне красный. — Не-а, — он быстро положил мармелад в рот, Ари в ответ лишь закатила глаза и отвернулась. — Ариэль? — Ммм? — она закрыла глаза, а затем положила голову на его плечо. — Я так устала. — Хочешь домой? — Нет. Совсем нет. — Мне очень жаль, что из-за меня ты в ссоре со своими друзьями, — тихо сказал он. Он давно собирался завести этот разговор, и вот, наконец, решился. Ари выпрямилась и вздохнула, посмотрев на него. Ник выглядел расстроенным. Ее рука коснулась его руки в поддерживающем жесте, и девушка пожала плечами. — Ты не виноват. Только они и я. Они не захотели понять, я не потрудилась толком объяснить. — Ты скучаешь по ним. — Да, скучаю. Но иногда я ловлю себя на мысли, что скучаю не по людям, а по эмоциям, по нашей дружбе, но не по ним самим. Мы начали отдаляться еще до тебя, когда я только порвала с Джексоном. К тому моменту мы уже были в подвешенном состоянии, когда люди не видят будущего вместе, но слишком дорожат прошлым, чтобы просто все разорвать. Она резко замолчала, отпустив его руку. Ариэль опустила взгляд, плотно сжав губы. Николас придвинулся ближе и крепко обнял ее. Девушка прижалась к нему, спрятав лицо в его толстовке. — Это нормально — скучать по кому-то, Ари. Как и любить кого-то, понимая, что этому нет объяснения. Но ей было настолько наплевать на прошлое... Внутри все дрожало, когда она вдыхала его запах, когда он вот так обнимал ее, когда его горячая кожа касалась ее. Сердце бешено билось в груди, а легкие будто стянуло узлом, так тяжело было дышать. Ей казалось, он слышит ее ненормальный пульс. — Николас?... — прошептала она. Он прекратил поглаживать ее по спине и замер, затаив дыхание. Три слова. Три простых слова. Она так хотела закричать, что любит его, но не смогла даже прошептать этого. Не решилась. — Что, Ари? — осторожно поторопил он. Она покачала головой. Сердце замерло. Она не слышала даже шума воды в фонтане, не слышала моторов машин, Нью-Йорк резко погрузился в тишину, хотя такого никогда не случалось. Пальцы ее дрожали, а в глазах стояли слезы. — Ничего. Просто... — дыхание сбилось. — Ничего. Он усмехнулся. — Скажешь, когда будешь готова. Она улыбнулась сквозь слезы: Ник говорил ее словами. Он все еще крепко обнимал ее, его дыхание приятно щекотало кожу. Он не видел ее мокрых от слез глаз, а то непременно заставил бы говорить или, хуже того, понял бы все сам. Как же много Ариэль чувствовала: нежность и трепет, боль и страх, любовь и даже злость. Но девушка ничего не могла сделать, время еще не пришло. Она дрожала от переживаний и от эмоций. А он снял с себя толстовку и помог ей надеть ее. Девушку окутал его запах, его тепло, по коже побежали приятные мурашки. Ари глубоко вдохнула, чтобы не выдать эмоций, но ее глаза все равно говорили за нее. — Так будет теплее. — А ты? — Мне и так хорошо, — он снова раскинул руки в стороны, и она нырнула в его объятия, обхватывая его руками.

***

На патефоне играла старая пластинка, прекрасные, волшебные мелодии Эдварда Грига*. Ариэль, удобно расположившись в кресле, держала в руках "Портрет Дориана Грея"**, мистер Уильямс сидел напротив нее и внимательно слушал, как она читает. — Всё равно, не женись, Дориан. Мужчины делают это от усталости, женщины из интереса — но разочаровываются и те и другие, — прочла она и, не сдержавшись, недовольно сжала губы, однако ничего не сказала. — Глупости, верно, Ариэль? — Грег хрипло усмехнулся. — Но тогда время было такое, людям было интересно, что же будет, если они уйдут от традиций. Представляешь, люди намеренно запрещали себе любить, жениться, соблюдать манеры. Они принимали это за свободу. — Свободы не существует, — Ник вошел в комнату и сделал свет ярче. Молодой человек поставил на небольшой столик три чашки чая. — Свобода относительна, — не согласилась Ари. — Кто-то более свободен в своих решениях, кто-то загнан в рамки. — В вашем возрасте я мечтал о море, хорошем обеде и суметь накопить на цветы для твоей бабушки, а вы собираетесь спорить о вечном. Что за поколение? Ари рассмеялась, откладывая книгу. Ник неохотно пожал плечами, в нем разгорелся огонь для дискуссии, но, тем не менее, спорить он не стал. Такие темы как свобода, любовь, время, смысл, не имели ответа. Говорить об этом можно бесконечно, но прийти к однозначному выводу просто невозможно. Девушка посмотрела на улицу и замерла, задержав чашку чая у губ, был уже двенадцатый час ночи, за окном совсем стемнело. — Что случилось? — Уже так поздно… — ей, признаться, было страшно спускаться в метро одной в такое время, а просить Николоса проводить ее до дома было глупо. — Мне нужно поймать такси. — Нет, на такси я тебя не отпущу, — Ник отрицательно замотал головой. — Сплошное разорение, — поддержал Грег. — И небезопасно. — Не пешком же мне идти! — конечно, Ари понимала, что ей предлагают остаться, но не могла согласиться. Она не раз представляла себе, что они заснут в одной постели, обнимаясь, что она будет считать удары его сердца, а на утро проснется и будет пахнуть им: этой смесью цитруса, сандала и его тела. Но сейчас, когда это было так реально, девушка слишком боялась быть к нему ближе обычного. — Оставайся у нас! Я уступлю тебе свою кровать. — А сам? — Посплю в кресле. — Это неудобно, Ник, — она не собиралась сдаваться. Чувства к нему и так росли с каждым днем в геометрической прогрессии. Она смотрела в его зеленые глаза, и желудок делал тройное сальто. Дыхание сбивалось каждый раз, когда он брал ее за руку или улыбался этой особенной, доброй улыбкой. С каждым днем они были все ближе друг к другу, но осознание того, что пропасть между ними растет, терзало ее сердце. — Ариэль? — Что? Он улыбнулся. — Давай считать звезды? Ари на мгновение замерла, пытаясь понять, верно ли услышала его предложение. Ник неотрывно смотрел ей в глаза, и она могла пересчитать морщинки-лучики, появившиеся вокруг них от хитрой улыбки. — Звезды? Откуда же в Нью-Йорке звезды? — она улыбнулась улыбкой, подобной его. — Я тебе покажу, — пообещал он. — Только оставайся. Она вздохнула и поняла, что продолжать упрямиться будет непереносимой пыткой для нее самой. — Хорошо. Уговорил! *норвежский композитор ** роман Оскара Уальда