Недосказанное

Хак любит холодные ночи. За что — непонятно, ведь по большому счету хорошего в них очень мало. Сиди всю ночь над костром, чтобы он не погас, хотя толку от него — спереди уже коптишься, а сзади замерзаешь. Йона дрожит под тремя одеялами — ломай голову, где достать ей четвертое. Мало хорошего. Очень мало. Но он все равно любит холодные ночи. Когда воздух колючий и ломкий, когда звезды мигают словно со дна огромного колодца. Когда вокруг замирает тишина, готовая треснуть от любого движения. Когда рычит в своем гнезде маленький костер, старательно отгоняющий тьму и холод, что нависают над ним, грозя погасить. Когда, дрожа от холода, она приходит к нему закутанная в три одеяла и просится рядышком лечь... Маленькая, смешная, она смотрит исподлобья, смотрит как будто виновато. Дурочка. Зачем она приходит? Зачем он позволяет ей остаться? В холодные ночи он может позволить себе чуть больше, чем обычно. Самую малость — никто не упрекнет его в непристойности. Разве что Джи-ха, проснувшись среди ночи, глянет на них с ухмылкой. Извращенец — что с него взять? Йона дышит очень тихо — как ребенок. Как ребенок, она складывает под щеку ладони и, прижавшись к нему, наконец-то засыпает, и засыпает крепко. Свернувшись клубочком, она тепло дышит ему куда-то в область груди, упирается коленями в низ живота. Волосы её щекочут шею — но он потерпит. Потерпит и неудобную позу — боком на голой земле — потому что последнее одеяло перекочевало на плечи принцессе. Потерпит все, что угодно — лишь бы она согрелась. Лишь бы никуда не ушла. Хак любит холодные ночи. И прекрасно знает, за что.