Недосказанное

Он не спал уже трое суток. Юн и Зено ухаживали за драконами — к счастью, эта хворь не перекинулась ни на них, ни на принцессу, хотя девушке и не дали ухаживать за больными. Хак первым и не дал: дружба дружбой, но пускать её к ним... Инстинктивно он загородил ей путь, и что-то в лице его заставило девушку отступить. Она поджала губы, но спорить не стала и выполняла только мелкие поручения Юна. А Зверь не спал уже трое суток, сторожа их временный лагерь. Йона пыталась его убедить в отсутствии такой необходимости, но одной из ночей он одним махом отсек голову ядовитой змее, подползшей к ее палатке. После этого уговаривать его поспать стало как-то... неуместно. И он не спал. От недосыпа всё казалось сделанным из тонкой бумаги. Казалось, стоит провести ладонью перед глазами, как всё скомкается, сморщится, оборвётся. И за эту ненадежную бумажную ширму то и дело прорывался мрак — и он падал в него, словно в колодец. — Тебе надо отдохнуть. Он упустил момент, когда она подошла. — Потом, — отрывисто бросил Зверь. Он с трудом ворочал в голове неподъемные, громоздкие, неуклюжие мысли — лишь бы не заснуть, не отключиться прямо здесь и прямо сейчас. — На тебе лица нет, — девушка была настроена решительно. — Ты не спишь уже очень долго, Хак, ты ведь навредишь себе этим! Она склонялась к нему, такая очаровательная в своём беспокойстве, что мысли в голове замерли сами собой — они и так шевелились едва. Слова распадались на слоги, звуки, лишенные всякого смысла; они многократным эхом заполняли собой пустоту в его голове, пока она не поглотила их все. Он смотрел перед собой и видел только её. Видел узкие запястья и косточки ключицы — тонкие, острые. Видел, как завиваются, непослушные, кончики волос у основания шеи — там, где она переходит в плечи, изгибаясь мягко. Она склонила голову, вопросительно глядя, даже сказала что-то, что-то важное, что-то значительное... наверное... но он только видел движение губ и излом нахмуренных бровей. О чем она говорит?.. Прохладная ладонь легла на его лоб — резко горячий, воспалённый. Горячая, мутная, набухшая тяжесть в голове мгновенно собралась вокруг этого чувства. — Ты в порядке? Хак? Я не в порядке. Но какая разница?.. Воздух, густой и душный, набился в легкие, облепил тело, утяжелил его вдвое. Но он все равно протянул руку. — Ай!.. Он уронил её себе на колени, обхватил обеими руками и блаженно уткнулся носом в её шею. Туда, где она мягко переходит в плечо. — Хак?.. — Потом... — Что потом?.. — Потом, — невнятно пробормотал он — и заснул. А когда он проснулся, она была рядом. Прижимала к себе его голову, волосы на затылке перебирая. Но стоило ему шевельнуться, как стремительно отдернула руку, и память об этом прикосновении сладко стрельнула под языком. В том, чтобы дать слабину, нет ничего хорошего. — Как ты? — Нормально, — голос хрипло выдирался из глотки, и он сам не верил в это своё "нормально". Она нахмурилась, ничего не сказала. Неловко шевельнулась, и только тогда он сообразил её отпустить. А ведь сидеть так ей было неудобно... сколько он спал? 20 минут, 30?.. — Два часа. Юн смотрел на него со странным выражением лица, а Зверь всё крутил в голове его ответ, но без толку — не укладывался. — Сколько?.. — Говорю же — два часа. Сгреб её в охапку и два часа не шевелился вообще. Я хотел тебя разбудить, но она не разрешила. Что это на тебя нашло?. Два часа. — Зверь? Ты слушаешь? Два часа она была у него на коленях, обнимала и гладила по голове. Хак прикрыл глаза и вяло улыбнулся. — Извини. Это от недосыпа. В том, чтобы дать слабину... было и что-то хорошее.