Недосказанное

Плеск воды доносится из-за спины, чересчур резкий, чересчур торопливый. Брызги летят во все стороны, изредка покалывая открытую шею. Наверно, он просто сел слишком близко. Надо было садиться подальше. За его спиной она спешно плещется в холодной воде, так спешно, что кажется — не человек, а стая птиц спустилась к реке. Он представляет, как пернатые брызгаются, чирикают на мелководье, представляет живо, потому что уж лучше это представлять... Плеск немного утих — она нырнула, раздался снова; вот она выходит на берег, и он слышит, как стекает вода с её волос и тела, как ступают по камням её босые мокрые ступни. Она поднимает покрывало, торопливо вытирается — ноги, руки, шею... её кожа покрывается мурашками и краснеет, она холодноватая и ещё немного влажная — она торопилась и не вытерлась как следует... ...Он обернется только тогда, когда она позовёт его. Поднимется со своего места и только потом поднимет взгляд. Она стоит точно такая же, как он и видел её — с влажными волосами, влажной кожей, покрытой мурашками и слегка покрасневшей... Ох... — Я закончила. Я вижу. — Вы простудитесь, — слова вырываются сами собой, словно чужие, незнакомые, не его... Он отбирает у нее покрывало — чтобы руки занять, набрасывает на волосы — потому что держать его невыносимо. Она смотрит на него, смотрит так, что глаза себе хочется вырвать, лишь бы не видеть. — Ты ведь торопишься, да? Наверно, больнее только иголки глотать. Хотя... — Ты можешь идти. Хотя лучше бы это были иголки.