Какая гадость - эта ваша любовь!

Уттаримский правитель, шехин Харрзат попросил… Клема. — Что-о-о? — опешил в первое мгновение Майлих, забыв и об этикете, и о том, что Лис может разозлиться. Глаза метнули в несчастного посла две смертоносные — пока в фигуральном смысле — молнии. Но Хасанти не обольщался, его высочество может и убить, и ничего ему за это не будет. — Его слава художника разошлась далеко… — пробормотал он. — И нарисовать сады шехина… Я прошу прощения, — опомнился он и припал к полу, умоляя простить его за дерзость просьбы. — То есть, принц Клемат нужен шехину Харзату, чтобы нарисовать сады шехина, и только? Встаньте, посол, у нас не принято валяться в ногах. — Сады. И дворец. И наложниц, — Хасанти с опаской поднялся, еще мелко дрожа и благодаря судьбу, что под просторными шелками этого не видно. — Насколько мне помнится, посол, — голос Майлиха сочился ядом, — видеть гарем шехина могут только лишенные мужского естества рабы. — А также художники, скульпторы, врачи… Но они непременно должны быть чужеземцами. Майлих сел, все еще кипя, но внешне уже спокойный. — Прости, не сдержался, — тихо извинился перед Лисом. — Ничего. Рад, что мы ошиблись. Когда посла, еще бледного от пережитого страха, отпустили, Майлих снова вскочил, заходил по парадной гостиной, утаптывая кругами роскошный ковер. — Одного Клемата отпускать нельзя, ты и сам это понимаешь. — И кого я с ним пошлю? Май навернул еще три круга по ковру прежде, чем сказал: — Ледарра. Призвать его ты можешь в любой момент, но пора учиться работать без него. Несмотря на ритуал, он не всегда будет рядом, и нам нельзя зависеть от одного человека. — Но кто нам его заменит? — Лис задумался. — Впрочем… Советники еще есть. Да и ты рядом. — Мы справимся. Иначе чего мы вообще стоим? — вопрос был риторическим. — Тогда вели Клему собираться. Майлих подошел к нему, одарил долгим поцелуем и вышел — разговаривать с братом, приказывать собрать его вещи на несколько месяцев, потому что, хоть Клемат и рисовал быстро, но кто там его знает, сколько наложниц в гареме шехина? Ледарр пришел проситься в компанию к принцу сам, уверяя, что король справится в одиночку. Его величество и его высочество смеялись над ним минут десять, наблюдая, как меняется выражение на породистом лице советника. — Я что-то не так сказал? — Так, Ледарр, все так. Ступайте. Надеюсь, новые розы изготовят, пока вас не будет. У советника полыхнули почему-то не щеки, как у нормальных людей, а уши. Он поспешил поклониться и телепортироваться к себе. — Надо приказать, чтобы стебли у тех роз делали из бронзы, а то мраморные слишком легко сломать, — просмеялся Майлих. На самом деле, ему было не до смеха: советник был почти незаменим, хотя с течением времени и король, и его консорт вникали в дела королевства все глубже, обрастая знаниями, пониманием процессов и результатов. — Ничего, он и их сломает. Что ж… Надеюсь, справимся. — Справимся. Твердая уверенность в голосе супруга давала силы. Удивительно, насколько это оказалось важным для человека, никогда и ни от кого старавшегося не зависеть. Клема в этот момент радовали тем, что один он в Уттарим не поедет. — Я такого не допущу, — заявил Ледарр. — Боитесь, что там меня и запрут в каком-нибудь гареме? — усмехнулся Клемат, собирая кисти, бруски сухих красок, зачарованные фиалы с маслом, растворителями и прочими совершенно необходимыми художнику вещами. Багаж принца напоминал лабораторию собравшегося в бега алхимика. — Именно. Я не могу такого допустить! Багаж советника был скромнее на порядок: кристаллы, камни и одежда. — Насколько я знаю, вас не пустят со мной в гарем. — Я буду ждать снаружи. И если что… — И что же мне делать, если что? Даже если я закричу, мне просто закроют рот, а вы не услышите. — Я поступлю, как истинный Темный: прокляну всех. И гнить заживо они перестанут, лишь вернув вас. — Если еще будет смысл возвращать, — пробормотал Клемат себе под нос. И громче добавил: — Не думаю, что шехин прикажет так сделать, поостережется вызвать гнев его величества Лисарита. Это все просто мои страхи. — Там будет много апельсинов, вам понравится. — Я уже бывал в Уттариме. В детстве и потом… Я помню белый город на белых скалах над бескрайним морем — морскую столицу Уттарима. Есть еще пустынная, и она в самом большом оазисе. Туда чужеземцы допускаются очень редко, и мы с вами, советник, станем таким исключением. — Уже предвкушаю наши приключения. Но все будет скучно: вы рисуете, я заключаю союзы и всем улыбаюсь. — Я согласен на такую скуку. Очень не хочется быть завернутым в ковер, перекинутым между горбов хасхи и увезенным куда-нибудь в забытый богами оазис. — Этого не будет, — Ледарр заключил его в объятия. На дворе стоял пока еще белый день, и Клем замер, словно зачарованная змеей птица, в этих объятиях. Обычно им не удавалось остаться наедине, если это не работа Клемата, раньше, чем дворцовые часы отбивали полночь. — Ледарр… — Да? Я что-то могу сделать? — советник привык, что его имя сочетается лишь с просьбами о чем-либо. — Нет, просто… Мне… нравится ваше имя. Оно ведь переводится как «верность»? — Да. Когда-то это имя казалось мне очень глупым. — Почему? — Клемат, наконец, заставил себя расслабиться и откинуть голову на крепкое плечо советника. — Темный маг с таким именем? Это Светлые называют детей «Честь», «Любовь» и подобными им. — Или в честь цветов, — хмыкнул принц. — Беда с этими Светлыми. Вот только «ледарр» — это не та верность, о которой вы думаете, у этого слова есть более древнее значение. Оно подходит вам больше. — И что же это за верность, принц с цветочным именем? — Верность мечте, Ледарр. Недостижимой звезде. — Рыцарственность при Прекрасной Даме? — Которая в равной степени вероятности может быть как придворной вертихвосткой, все достижения которой — смазливое личико да способность вышить вензеля на платке, так и Владычицей Тьмой. — Надеюсь, она не будет против другой моей звезды, — Ледарр поцеловал его в висок. Клемат развернулся в его объятиях, высвободил руки, чтобы поднять их и обнять его за шею. Небольшой рост иногда раздражал его просто до бешенства, как сейчас. Удобно было только в постели. — Вы все собрали? Утром мы отправляемся, уже поздно, пора ложиться, — Ледарр прижимал принца к себе. — Еще нет десяти, и за окнами светло. И я все собрал… Поцелуй меня. — Это я с удовольствием сделаю… Клемат поднял голову, подставляя губы под поцелуй, зарылся пальцами в роскошную львиную гриву Ледарра, не отпуская его. К демонам спальни! Хотя его любовник маг и ценит комфорт, наверняка снова перенесет к себе… Так и вышло, упали они уже в знакомую Клему постель в темной спальне. — А если я не ограничусь поцелуем? — Я буду только счастлив этим. Ледарр принялся воплощать в жизнь свое желание. В Уттариме вряд ли выйдет уединяться каждую ночь. Сейчас, когда в его руках, под ним, рядом с ним или на нем выгибалось изящное, далеко не женственное, но бесспорно красивое тело, он по-настоящему ощущал себя живым. И счастливым? Похоже, что так. Счастье было в малом: в возможности целовать тонкие щиколотки заброшенных на плечи длинных ног, изумительные округлые колени, крепкие — а попробуй-ка, поскачи у мольберта часы напролет! — икры и бедра. В том, как открывались пересохшие губы, чтобы выстонать его имя. В том, чтобы чувствовать отклик тела, сжимающего его член в себе, когда принца выгибало в оргазме. Ради такого сокровища стоило становиться магом и делать все, чтобы прожить как можно дольше. Ради такого стоило, подождав, пока и без того уставший принц уснет, накинуть сверху «полог сна» и броситься телепортом, наспех натянув на голое тело рабочую мантию, в родной дом, уже невесть сколько времени стоящий пустым и под заклятьями остановленного времени, чтобы, перерыв все тайники, отыскать родительские кольца — из зеленого золота, с одинаковыми квадратными хризолитами. Лучше подтвердить их отношения, чтобы даже дышать боялись в сторону Клема. Уттаримцы серьезно относятся к чужим супружеским узам. За один только взгляд на чужую жену у них полагается гигантская вира — келем. За что-то большее вообще могут казнить. Очень строгие законы. И Клема лучше защитить с их же помощью. С утра. Тревожить венценосных супругов в этот поздний час было рискованно — можно было очнуться безмозглой нежитью. Так что все только утром. И Клем, опять же, выспится и будет свеж. Вернувшись, он убрал «полог» и уютно устроился в постели, обнимая будущего супруга. Видит Тьма, он с радостью согласился бы соблюсти все формальности, включая год помолвки, но обстоятельства не оставляли ему выбора. — Ваше высочество, наденьте рубашку покрасивей. На свадьбу, — утром сказал он. — Н-н-н… На свадьбу? — от удивления к Клему едва не вернулось его заикание, а глаза стали больше походить не на оленьи, а на совиные. — Да. Это когда двое вступают в брак. — Я знаю, что такое свадьба! — Клемату отчего-то стало обидно: такое ощущение, что он не заслуживает даже того, чтобы у него попросили руку так, как это полагается. — Я принес фамильные кольца. Не очень вычурные, но мне кажутся красивыми. Надеюсь, вам тоже понравятся. Клем глубоко вдохнул. Надо решаться — либо он соглашается и привыкает к бесцеремонности супруга и к его вечной занятости, и к… в общем, ко всему; или отказывает — и тогда не будет ничего. Вообще ничего. — Думаю, они мне понравятся, советник. Ледарр протянул ему на ладони кольца, предлагая рассмотреть и оценить. Клемат оценил — на его тощем пальце будет болтаться женское колечко. Хотя… к демонам, какая разница, женское оно или нет? Все равно в постели именно он раздвигает ноги, так что это даже символично. И потом, кольцо красивое, и зеленый, как пронизанный солнцем лист, камень ему понравился. Кажется, хризолит. Или ледаррин, как его называли древние ювелиры. Очень символично. — Идем, — Ледарр протянул ему руку. — Супруг мой. Будущий. Принц опустил свою кисть на его кисть и гордо вздернул голову, заставив советника глубоко внутри умилиться: мальчишка! И плевать, что возраст у него уже далеко не детский. Так они и явились пред светлы очи его величества. — А? — Лис недоуменно посмотрел на них. Майлих поднял голову от документов. — О! Советник опустился на одно колено, радуясь безмерной щедрости Темного властителя, подарившего ему вторую молодость и возможность не скрипеть суставами, как несмазанная телега. — Сир, я прошу вас обвенчать меня и принца Клемата. — А принц Клемат согласен? — уточнил Лис. — Согласен, — поименованный принц царственно склонил голову, подтверждая сказанное. — Тогда объявляю вас супругами. Обменяйтесь кольцами и поцелуями. Алтарь ему был, по сути, без надобности, Камень Тьмы вполне сошел за оный. Хризолиты в кольцах ярко сверкнули, узорчатые ободки колец крепко обняли пальцы. — Так, не увлекайтесь, не увлекайтесь, — король вытолкал из кабинета новобрачных. — Идите целоваться к себе. Брысь. Целоваться супруги смогли минут пять, потом Ледарр вспомнил о миссии. Их уже ждали оседланные лошади, охрана из вампиров. Да-да, в охрану брата своего консорта Лис, пряча мерзенькую улыбочку, поставил четверых вампиров из клана мистрессы Френ, лично каждому на шею повесил амулет-щит от Света, при самом после. Мальчишка кусал губы и, вероятно, думал, что отписать шехину о сопровождении художника. — Любит же он дразнить всех, — пробормотал Ледарр, ухмыляясь. — Иначе это был бы не Лисарит, — пожал плечами Клемат, легко взвился в седло своей лошади. Для него оседлали, кстати, коратанскую кобылицу, караковую, чем-то напомнившую Ледарру ее всадника. Наверное, глазами — умными, влажными карими глазами в густых ресницах. Делегация проехала в ворота. Путь до Уттарима должен был быть коротким, через портал до границы. Как раз дойдет письмо Хасанти с извещением о вампирах. Короля так и подмывало смотаться туда и посмотреть незаметненько эту встречу, но дел было по горло, да еще и Майлих уходил порталом к наместнику восточных провинций, оставляя его в одиночестве. Лису было грустно и неуютно. Дела королевства грозили раздавить. А еще нужно было придумывать законы. А ведь раньше он любил одиночество! Любил, когда оставался один, мог творить все, что вздумается. Напрягало то, что во дворце теперь было множество живых чужаков, и только Френ и ее супруг из тех, на кого он мог положиться. — Май, постарайся побыстрее, — вырвалось против воли. — Хорошо, Лис, как можно скорее закончу и вернусь. Береги себя, — муж сжал в крепких объятиях, поцеловал и отпустил, садясь в седло и активируя портальный камень. Лису очень хотелось забраться в свою спальню и там спрятаться. Но пришлось идти и общаться с советниками, выслушивать доклады. Рутина-рутина-рутина, от всей этой зауми пухла голова, и некому было положить ладони на виски, шепча заклинание исцеления, некому было расплести косу. Усилием воли король заставил себя собраться. Что за чушь? Почему он так странно себя чувствует и ведет? — На сегодня все, — решил он. Желание забаррикадироваться в комнатке под крышей северной башни грозило накрыть с головой, он раздраженно передернул плечами, кивнул колоритной парочке — вампир и убийца под Сетью Кората, его охрана, — и неспешно, заставляя себя идти, а не бежать, отправился в любимый грот. — Черепушка, вина, сыра и копченого мяса! Скелет принес ему ужин, сочувственно поклацал челюстью. — О, прекрати, неужели я кажусь неспособным продержаться неделю один? — раздраженно рыкнул король, срывая печать с горлышка кувшина. Скелет закивал. Он мог себе позволить такую наглость. — Чушь! Испепелять любимого слугу супруга Лис не стал, хотя руки чесались. Выпил вина — плебейски, из горла, зажевал куском сыра. — Это странно. И неправильно! Я всегда был одиночкой, ты слышишь? Черепушка снова покивал, потом жестом указал на обручальное кольцо. — Это… дань традициям, — голос короля прозвучал неуверенно, отчего он разозлился еще больше. — Это ничего не значит! Просто я в тот день был отвратительно милостив и согласился обменять принцессу на принца. Черепушка снова покивал, соглашаясь, что так оно и было. — И не прогадал, — немного остывая, буркнул Лис. — И даже с тем, что не накинул на супруга Сеть. Вино он все же решил налить в бокал, отпил так, как учили его когда-то приставленные советником гувернеры, покатал на языке глоток, понимая, что вино так гораздо вкуснее, чем если пить его залпом, лишь бы напиться. — Все эти великосветские заморочки, Черепушка, всё это почему-то, оказывается, правильнее, чем то, к чему я привык. Или тут виновата высота ступеньки, на которую я забрался? Скелет развел руками, показывая, что ничего тут не поделать. — К демонам. Меня волнует другое… — прихватив бокал и кусок сыра, Лис закружил по гроту, понимая, что и эту привычку перенял у супруга — на ходу думалось легче. — Мы с Маем связаны взаимными клятвами, особенно после подтверждения брака. Но ведь клялся только он мне! Черепушка следовал за ним и внимательно слушал. — Я знаю, что он не сможет меня предать никоим образом. Но и я… Вспомнилось, что после заседания совета промелькнула, было, мысль пообщаться с послом Уттарима наедине — и сгинула, оставив гадкое послевкусие, словно смачно нюхнул тухлятины. Черепушка на бегу налил ему в бокал вина. — Да, мне это понадобится, — Лис остановился, прислонился к прохладной перламутровой стене грота плечом, медленно отпил вина. — Я тоже не могу предать его. Май — собственник. Никто, кроме него, не видит меня с распущенными волосами. Знаешь, почему? Слуга с тихим скрипом помотал черепом. — Потому что он так попросил. Он попросил — а я не смог отказать. Он потребовал, чтобы я трахался только с ним — и я не могу даже представить в своей постели кого-то другого. Что это за магия, которую не видит даже Камень? Черепушка постучал по лбу согнутым пальцем. — Почему я не наделил тебя речью? — снова раздражаясь, бросил Лис. — Хотя, нет, знаю, ты был бы столь же зануден, как советник Ледарр. Если не хуже. Что ты хочешь этим сказать? Что я свихнулся? Что это все — только в моей голове? Черепушка помотал головой, потом налил еще вина и бесцеремонно потыкал короля напротив сердца. Там давно и прочно гнездился Камень. — Что? — не понял Лисарит. Скелет негодующе заскрипел, потом вылил остатки вина в бокал. — «Пей и не морочь мне череп», — «перевел» Лис и выпил. — И все же, что это за узы? Черепушка заскрипел еще более возмущенно. — Да, не понимаю я! — взорвался Лис. — Не понимаю, но пойму! И найду способ разрушить. Скелет схватился за голову. — Что теперь-то?! — король зло развернулся к нему, в ладони полыхнуло багровое пламя. — Мне не нравится, когда я от чего бы то ни было зависим! Скелет вручил ему кусок сыра, предлагая успокоиться. Пламя погасло, сыр Лис зажевал с самым мрачным видом. — Надеюсь, ничего там, у наместника Шерата, не случится такого… опасного. Потому что я собираюсь допросить супруга с пристрастием по возвращении. Черепушка поклацал челюстями и удалился за второй бутылкой вина.