Hozier — Arsonistʼs Lullabye
Ты ушёл из моей жизни так же быстро, как и появился. Но перед тем, как уйти, ты оставил мне подарок. Подарок, что так быстро возвращает меня к жизни.
Попивая горячий чай с лимоном, Сучжон восседала на кресле-качалке, слегка покачиваясь вперёд-назад. Укутавшись пледом, стараясь закрыть себя от утреннего холода, девушка нежно поглаживала живот, что так сильно скрывал бежевый свитер. Она улыбалась каждый раз, когда малыш пинался в ответ на её прикосновения.
Чон каждый день выходила встречать солнце и провожать закат. Любила смотреть, как солнце освещает волны, заставляя воду блестеть, переливаться в собственных красках подводного мира. Любила смотреть, как красный диск солнца скрывался за горизонтом, оставляя после себя холод и едкое чувство поскорее скрыться от колышущейся грусти, что будто грязным пятном оседает на душе.
Джонхён был мальчиком-ураганом для Сучжон. Когда они познакомились, то юноша говорил без остановки, но тихо и в меру, без навязывания и бессмысленных разговоров. В этом маленьком городке он стал для неё лучшим другом, а позже большой любовью.
Они не могли жить и дня друг без друга. Джонхён рано утром приходил к ней и ожидал, когда та выйдет, а потом они вместе ехали на велосипедах на перегонки, объезжая город за два-три часа. Потом, полностью вымотанные от поездки, они ложились на песок, плотно прижавшись друг к другу, и смотрели на серое небо, говоря о самом невообразимом, что только придёт на ум.
— Ты бы смогла проплыть Тихий океан? — задорно спрашивает мальчик, зная, что говорит что-то сумасшедшее.
— Конечно нет! Мне кажется, что никто не смог бы проплыть его. Ты говоришь о невозможном! — возмутилась сильно Сучжон, но буквально через несколько минут они прожигали друг друга взглядами, а следом дети громко засмеялись, тыкая друг друга в бок. Они тут же забыли об усталости и стали играть в салки.
Сучжон очень часто оставалась у Джонхёна с ночёвкой. Родители мальчика были не против этого, но вот мать девочки приходилось упрашивать, но в итоге победа всегда была на стороне Чон.
Сучжон спала на кровати Джонхёна, в то время как он сам располагался рядом на полу. Когда его родители приходили пожелать детям спокойно ночи, эти двое уже давно спали, но это казалось только родителям…
После того, как взрослые выходили, тихонько прикрывая дверь, Джонхён тут же ринулся на кровать к Сучжон, где они резвились почти до самого утра. То юноша начнёт её щекотать, то та будет всё пытаться скинуть его с кровати. А когда силы будут уже на исходе, они лягут рядом и уснут.
Проснувшись раньше Джонхёна, немного сонная Сучжон украдкой наблюдает за ним, за его чистым лицом, что так равномерно покрывали утренние лучики; за его густыми ресницами, что при каждом выходе подрагивали, будто вот-вот осыпятся. Сучжон устремила свой взгляд ниже по шее, плавно переходя на ключицы. Его молодое тело было таким красивым, он был так невинен, когда спал, и девочка боялась разбудить его. Немного осмелившись, она дотронулась своими пальчиками до его груди, проведя указательным пальцем по ложбинке, и что-то почувствовала внизу живота, что-то тёплое и приятное. Сучжон сразу оттянула руку от его груди и положила голову ему на плечо, а тот машинально обнял её за талию. Девочка всё ещё чувствовала это покалывания до тех пор, пока не уснула. В таком виде их застал его отец.
Джонхён обожал, когда мама Сучжон делала лимонный курд, когда он сидел рядом с Сучжон за столом и мысленно пускал слюни, наблюдая, как её мама намазывает крем на белый хлеб. Потом он весь довольный, словно кот, облизывается, когда испробовал столь вкусное лакомство.
На следующий день мальчик приглашает Сучжон поплавать, и та с радостью соглашается. Сначала было весело, светило солнце, что было редкостью в этом городе, дети плескались водой друг в друга, ныряли вместе и плыли на перегонки. Но потом снова вернулось серое небо и слякоть. Стало холодно и Джонхён прижал к себе Сучжон, помогая той выйти на берег, потом они распрощались. Чуть позже вечером у Сучжон поднялась температура, после чего последовал выговор от матери.
— Ты уезжаешь? Когда? — Джонхён не мог поверить в это, в то время как на другом конце провода Сучжон было нелегко продолжать разговор.
— Да. Примерно через два дня. Мама приметила себе хорошую работу в столице, она должна поехать на собеседование, если всё пройдёт хорошо, то мы останемся там. Но… я не хочу уезжать, не хочу оставлять тебя… — Сучжон пытается сдержаться, чтобы не заплакать прямо в трубку. Воцарилось недолгое молчание, но Сучжон хорошо слышала, как громко Джонхён дышит в трубку.
— Я… я встречу тебя, ты меня дождись, — после этого связь обрывается.
После этого он не звонил и не появлялся. В день перед отъездом Сучжон ждала его, но он так и не пришёл. После долгих уговоров матери она нашла в себе силы сесть в машину. А внутри было мерзко и неприятно, будто бы её только что предали и растоптали. Он обещал, что придёт, но он не пришёл.
***
За время долгого проживания в Сеуле Чон стала красавицей, ей многие это говорили. А также смогла получить высшее образование, чему сильно гордилась её мать.
Пускай имея всё это, Сучжон все эти годы мучил только один вопрос: «Почему он не пришёл тогда?»
Она много думала о том, что стало с ним, живёт ли он по-прежнему в том маленьком городе или уехал в какой-нибудь большой. Она этого не знала. Девушка просто хотела приехать и спросить его о том, что так долго мучило её.
Этот город за много лет никак не изменился. Всё те же названия улиц, те же магазины и забегаловки. Сучжон снова почувствовала родное. Знакомый запах этого города приносил спокойствие и умиротворённость.
Чон смогла найти тот дом, в котором жил Джонхён, на улице. Возле дома она встретила женщину, развешавшую белье. Это была его мать.
— Здравствуйте, — Сучжон улыбнулась ей, но та сразу не признала её. — Я Сучжон, вы меня помните? Я дружила с Джонхёном, — после этого женщина смогла разглядеть в женственных чертах девушки забытый детский взгляд. Она радужно улыбнулась и крепко обняла девушку.
— Я вспомнила тебя, ты так выросла, что даже не узнать!
— Спасибо. Простите, а где я могу найти Джонхёна? — аккуратно спросила девушка, а женщина на минуту замолчала, всматриваясь в глаза Чон, и девушка уже начала думать о том, что спросила что-то не то.
— Он больше не живёт здесь, теперь он проживает там, на берегу, — женщина указала на единственный дом, что стоял почти у самого моря.
Поблагодарив женщину, она направилась в сторону берега, при этом заметив, что его мать была не такой, когда заговорила о сыне.
***
— Почему ты тогда не пришёл?
— Моему отцу стало плохо, у него были проблемы с сердцем на протяжении пяти лет, я не хотел тебе это говорить. В день твоего отъезда у него случился приступ, и он упал замертво прямо перед нами. Прости, но я не мог…
— Ты ни в чём не виноват. Я понимаю.
Он тоже сначала не узнал её, но когда признал, то похож был на маленького ребёнка: весь светился от счастья так же, как при их первой встрече, расспрашивал обо всём, что случилось с ней за годы разлуки. Когда всё прояснилось, она перестала держать на него обиду, чувствуя при этом, что сама виновата перед ним.
Джонхён признался, что после смерти отца их отношения с матерью ухудшились и теперь они практически не общаются. Теперь Сучжон понимает, почему женщина так отреагировала на её вопрос.
Они вновь начали общаться, но между ними вспыхнула не старая детская дружба, а нечто другое. В столице Сучжон почти ни с кем не общалась, а Джонхён признался, что у него была мимолетная связь с одной девушкой из города. Вскоре Чон поселилась у него.
Всё случилось обоюдно. Это был первый поцелуй у Сучжон, снова вернулось то колкое чувство внизу живота, что однажды появилось в детстве. Джонхён был нежен, очень нежен. Они занимались любовью днями и ночами, утопая друг в друге. Эту привилегию, прижимать столь манящее тело к себе крепко-крепко, подолгу целовать её до красноты губ, впитывать каждый её стон и чувствовать всё совершенство её прикосновений, этого теперь никто не мог у него отнять.
Так прошло примерно полтора года, когда он ей сообщил о том, что ему нужно выехать по работе из города. У Сучжон было не очень хорошее предчувствие, она знала, что он мог часто выезжать из города, но сейчас, в такую хорошую погоду, она чувствовала смятение и не хотела его отпускать. Короткий, но пламенный поцелуй смог переубедить её, и он уехал.
Тревога ушла через некоторое время до тех пор, пока ночью ей не позвонила его мама, в слезах сообщив, что Джонхён погиб. После этого Сучжон ничего не слышала и ничего не могла сообразить. Трубка сама выпала у неё из руки на пол. Жизнь будто покидала её, ведь человек, ради которого она жила, умер, и это было настолько мгновенно, что Сучжон не могла осознать, что теряет сознание.
Она молилась о том, чтобы всё это оказалось жутким сном, который оборвётся, а перед ней окажется Джонхён с притягательной улыбкой на лице. Потом он подойдёт к ней и поцелует со всей пылкостью. Он не мог просто так взять и уйти из её жизни.
Но кроме врачей, что так кружили над ней, она никого не увидела и была готова разрыдаться от того, что она вернулась в эту неправильную реальность, где нет Джонхёна.
В больнице ей сообщили, что она беременна. Но пока неизвестно, кто будет, ведь срок очень маленький, а также ей сказали, что ещё чуть-чуть, и она могла бы его потерять.
Это заставило переосмыслить Сучжон то, что в этой неправильной реальности ей дали шанс на искупление.
