Когда все закончится...

— Вы так скучны, мой принц, — вздыхает Эшара, запрыгивая на стол. Она привычным, казалось бы, небрежным жестом расправляет складки на нежно-розовом платье, удивительно ей не идущем. Рейегар улыбается, глядя на нее, то ли удивляясь, то ли радуясь ее открытости (и нахальству). Еще никто не вел с ним себя так… словно он и не принц вовсе, а так сапожник какой-то. — Вы находите? — вежливо уточняет он, леди (Боги, она точно леди?) Эшара закатывает глаза, весело болтая в воздухе ногами. Ее беззаботности даже Рейенис позавидовала бы, та хотя бы при отце и деде строит из себя послушную девочку. — Ну, конечно же, — усмехается она. — Иначе бы я не говорила этого. Или вы считаете меня пустомелей? Как не стыдно, Ваше Высочество?! — И вовсе не стыдно, — пожимает плечами принц. — Потому что я так не считаю, миледи. Мне всего лишь тяжко смириться с вашим, прискорбным для меня выводом. Эшара хохочет, не дослушав его. — Видимо, я не совсем скучный, раз вы смеетесь надо мной, — предполагает Рейегар, когда она успокаивается, постепенно приходя в себя, но не прекращая улыбаться весело и немного насмешливо. — О нет, вы скучны безмерно, но в то же время забавны до умопомрачения своими манерами, вежливостью, учтивостью, — она прикрывает рот ладошкой, будто бы зевая, но Рейегар знает, что этот жест лишь для усиления значения слов. — Быть тактичным — это так скучно. — Откуда вам знать? — принц обходит стол стороной, слишком уж энергично болтает ногами сестра его лучшего (спокойного!!!) друга в непосредственной близости от него. Улыбка девушки становится шире, а в глазах зажигаются искорки, как у Рейенис, с которой согласились поиграть. Но это Рейегар замечает, лишь краем глаза, обходя ее. — Вы разве пробовали? Он наливает в кубок вина из штофа и делает первый глоток. — Браво, мой принц! — все еще насмешливо говорит она. — Вы наконец-то перешли в атаку, но один — десять, таков наш сегодняшний счет. — Каким же был вчерашний? — интересуется он. Эшара оборачивается, ей, видимо, не нравится, что он стоит позади нее, а может быть, хочет видеть его лицо, чтобы попытаться узнать больше по мимолетным изменениям в мимике. — У вас точно был ноль, а вот, что у меня, не помню, — задумчиво говорит она, накручивая на тонкий пальчик темный локон, выдернутый из-под сетки. — Я ведь не только с Вами развлекаюсь. — И кто-нибудь у Вас выигрывал? — Таргариен чуть приподнимает брови, смотря на то, как дорнийка разваливается на столе — опирается на локоть, корпусом склоняясь в его сторону. Ему кажется, что вряд ли это можно считать попыткой соблазнения, потому как Эшара умеет очаровывать и развращать много лучше (чего уж стоит Освелл Уэнт, что краснеет каждый раз при ее появлении после того, как застал ее в ванной в комнате Эртура, которого там не было) — одним движением, одним игривым взглядом. — Да, двое, — Эшара притворяет, что пытается вспомнить, даже задумчиво трет переносицу, повторяя его излюбленный жест, а потом усмехается. — Оберин Мартелл и его очаровательная племянница. У Вашей дочери язык подвешен лучше, чем у Вас, мой дорогой принц. Рейегар улыбается ей в ответ, вспоминая, как обожает Рейенис эту фрейлину своей матери, и старается не рассмеяться. Дейн кивает немного задумчиво, а потом соскакивает со стола. — Мой принц, — она приближается к нему стремительно, хотя и не забывая качать бедрами, и вклинивается в пространство между ним и столом. Непозволительно близко, думает Рейегар, но Эшара вряд ли хоть что-то знает о приличиях. — Расскажите мне, как это весело быть вежливым, мой принц. От нее пахнет апельсинами, и этот запах Таргариен чувствует слишком остро, когда Эшара придвигается еще ближе лишь для того, чтобы забрать кубок из его рук и допить остатки вина. — Веселее ничего Вы и представить себе не можете, миледи, — он не выделяет последнее слово, хотя по блеску в глазах дорнийки знает, зачтено. — Вот не нравится Вам какой-то человек… К примеру… — Серсея Ланнистер. — Ну хотя бы она, — женская рука ложится ему на грудь. — Вы здороваетесь с ней обходительно, улыбаетесь ей ослепительно, беседуете с ней безукоризненно вежливо, с неподдельным интересом слушаете ее речи и задаете вопросы удивительно по делу, а мысленно обсыпаете гадостями. Никакие блаженства мира не сравнятся с тем наслаждением, что Вы испытаете от этих оскорблений, о которых Серсея Ланнистер никогда и не узнает. — Так уж ли никакие? — тонкие пальчики нежно поглаживают ткань его парчового дублета. Рейегар думает поймать ее руку за запястье, но не меняет ничего. — Никакие, — качает он головой. Вторая ладонь девушки ложится ему на плечо, и сама Эшара будто бы приближается еще на пару сантиметров. — И какими же оскорблениями осыпаете вы меня… сейчас? — выдыхает она и даже не удостаивает его обиженным взглядом из-под ресниц. Ее грудь тяжело вздымается под шелковыми ленточками и кружевами на ткани. Вырез слишком невинен, он едва-едва обнажает ключицы. Рейегару хочется (совсем немного) узнать, кто убедил девушку одеться так по-детски невинно, даже убрать под сетку волосы. — Что вы думаете обо мне сейчас, так вежливо улыбаясь, Ваше Высочество? — шепчет Эшара совсем тихо. — Что Вы вульгарная хамка и ведете себя, как шлюха из Блошиного Конца. И ответом ему служит ее веселый смех. — Разве ж это оскорбления, Мой принц? — Эшара прижимается теснее. — Это констатация факта, а я уж было подумала, что вы не такой скучный, каким кажетесь, — она снова запрыгивает на стол и наливает себе вина в тот самый его кубок с рубином посредине (ему его подарили, кажется, на свадьбу с Элией). — Я еще никогда так не ошибалась. Она смотрит ему в лицо и усмехается (а потом ее взгляд падает вниз).