Do it well

Justin Timberlake – TKO - Вк копировать, вставить, ибо самой лень по буквенному искать. словите кайф, ребят ( ну если кому не нравится такое -не ловите) и прочувствуйте момент.)) Не знаю как другие, а я не боялся врачей в возрасте « я не пойду к зубному!» и «боюсь уколов!». Нет. Я мог даже смотреть, как берут кровь из пальца – я герой. Обычно у многих появляется желание развить в себе способности Китти Прайд* и сьебаться хоть сквозь стену из кабинета врача при одном только запахе. Ну знаете... Этот запах чистоты и хлорки. Я спокойно устраивал свою, обычно правую, руку на столе, наблюдая, как человек в халате протирает раствором, пахнущий спиртом свои руки. Вскрывает иглу и выбрасывает упаковку. Улыбаюсь, от того что щекотно, когда спиртовая ватка протирает мой безымянный палец. Думаю, что неплохо бы купить апельсинов или чего еще, когда игла прицеливается к месту укола. Первую каплю крови стирают ватой, а затем, по ощущениям палец как будто пытаются выдавить, он пульсирует, как член после кончи - капельки бегут и бегут в подставленную пипетку, бегут, когда даже я начинаю думать, что этого многовато. Куда столько? Не намешивают ли они это себе в кофе по утрам, хах. Это я к чему – что меня не особо напрягают ощущения незначимых прикосновений других людей, особенно , если у них есть качественная «отмаза» как то, что они мои родители или, ну, Майлз например. А вот когда тебя практически голого обматывает кожаной лентой здоровый мужик, заставляя стоять напротив зеркала и смотреть – совсем блять другое. И нет, это не сюжет «одной порнухи, которая начиналась точно так же», просто я, добровольно-принудительно ,помогаю Эдди Глускину исполнять его тайную мечту. Хм … Все равно как-то двусмысленно. - Эдди! – щикнул я на него, когда тот в 50-й наверное раз, «специально или специально», якобы невзначай задевал мой зад, или его ладонь зависала в опасной близости от моего члена. - Вэй, я просто снимаю мерки, расслабься, чувак, - произнес он, пританцовывая как Снупп Дог, делая какие-то пометки в тетради на столе, возвращаясь ко мне с измерительной лентой. Парень обхватил лентой мои бедра, и только безжопый не почувствует, когда он прихватил меня за зад. - Да блять! – сделал я резкий шаг от него. – Возьми себя в руки уже! – пылал я. - Ты сделал ошибку в слове «себя», там в начале должна быть буква «т». - глумился Глускин. Глускин глумился – прикольный каламбур. - Ладно, послушай… - забрал я пальцы в волосы. - Ты … - Нет, давай м ы послушаем, - выделил он местоимение, достав из кармана телефон. Я склонил голову, как делают собаки, когда слышат странный звук. - Хочешь снять меня и отправить на « ю туб»? Оу… Ты слушаешь Тимберлейка? - услышал я музыку. Эдди засунул телефон в задний карман своих брюк, приложив палец к губам в знак соблюдения тишины, сделав шаг ко мне. - Ха… - неуверенно скрестил я руки на груди, все еще сохраняя дистанцию между нами. - Скажи хотя бы, какая песня? Парень с голубыми глазами моргнул, сделав ко мне еще пару шагов, отогнав меня к окну. - «ТКО»* , - назвал он песню, подойдя настолько, что заставил меня припасть лопатками к прохладному стеклу. Я поежился. – Let`s dance? - как-то неловко раскачивался он из стороны в сторону передо мной под ритм. Я уперся ладонями ему в грудь. - «… get on the floor»*, - пропел я строчку другого исполнителя, песня которого начиналась точно также. – Может вернемся к меркам уже и закончим? - Что я уже и делаю, - произнес он так, словно выкурил до этого крепких сигар, продев мне кожаную ленту с цифрами через шею, держа руками за свисающие концы, а затем скрестил руки, пережав мне шею. «Вот и пришла пизда Вейлону Парку. Он умрет от асфиксии* измерительной ленты», - пошутил мозг. Он такой «забавный» у меня, ей-Богу Тело мгновенно среагировало, я напрягся, вцепившись в ленту на шее, которая, по правде говоря, и не была уж так сильно натянута, чтобы удушить, но чтобы напугать – вполне. - Эдди, Эдди… - заметался я, заскользив я голой спиной о стекло. – Было смешно да, но давай… Его глаза посмотрели в мои, прекратив метания, словно башку проткнули на месте копьем. - Понял. - руки в кожаных перчатках отпустили концы измерительной ленты, опустившись вдоль тела, как у побежденного человека. Эд держал подбородок на груди, сопя, как собака, морщившая нос, на нежеланную команду. Мои ноги сьехали голыми пятками по полу, оказавшись под Эдди . Наверняка нарочно ( или нет?) я бы ударил его коленом о яйца, если бы попытался «подняться». Глускин стоял, сжимая кулаки, скрипя искусственной кожей перчаток. Я не мог понять его лицо – смесь какого-то стыда с , - я даже не знаю нормально ли этого для такого человека, как он - желанием заплакать. Я закатил глаза: «Доброта моя ебаная». - Эд… - я провел рукой по лицу, словно надеялся стянуть его, как маску. – Эдди! – повторил я более уверенно. - Что? – не поднял тот и взгляда. Меня это задело. - Посмотри блять на меня! – выступил я. - Что? - Глускин был спокоен, как лошади под кетанином*. - Ничто! – выбрал я «достойнейший из отстойнейших» ответов, с учетом того, что собирался сделать за этим. Я хотел просто обнять его, но с учетом разницы роста, я обхватил его за шею и, стоя на цыпочках, фактически висел, уверенный на сотку, что Глускин даже не шатается. Несмотря на вечно подбитый где-то вид, от парня хорошо пахло – волосы, или то подобие волос, из которых он сделал прическу; одежда, по крайней мере жилет, в плечо которого мне пришлось уткнуться - все было чистым и свежим, пропитанным ароматом мужского парфюма. Это я к чему – я просто дохера брезгливый ублюдок, а Эдди ну … Мне не было противно. Мои глаза раскрылись чуть шире, когда я почувствовал его руки на своей пояснице, на том уровне, до которого обычно постоянно подтягивают сползающие штаны. Его руки устремились выше и легли на лопатки. Он обнимал меня в ответ так, словно в случае чего мог спокойно подцепить подмышки и отнести куда-нибудь. Он привлек меня к себе, чутка не рассчитав силы, так что стало немного тесно в его «захвате». Не делая ничего такого, он продолжал держать меня в своих руках, опустив голову на мое плечо, ворочая там носом и что-то бормоча. Я позволял ему это, потому что – я мастер оправданий – мне не было противно. Глускин был каким-то…. Чистым. Непохоже «чистым», и я не только про одежду сейчас. Надоев самому себе с этим, парень перестал ворчать и ворошить носом ткань моей одежы на плече, и устроил свою голову на моем подбородке, поглаживая меня по спине вдоль позвоночника – от шеи и до «уровня сползающих штанов» «Классика. - туманно произнес мозг. – Оу, а я кое-что почувствовал , эй!» « Нет, нет, пожалуйста, нет!» - просил я. «Ну, против природы не попрешь, что я могу? Все вопросы к члену», - развел руками мозг. «Ну давай договоримся! Чего ты хочешь?» - спросил я, хотя и так догадывался. «Стояк активирован!» - произнес мозг тоном оповещения «антивируса Касперского» Я отшатнулся, ну , по крайней мере хотел, но меня сдержали. Спорю на тот превосходный «Карамель маккиато» из «Старбакса», что Эдди почувствовал это – и испуг, и стояк. - Да, очень смешно, просто ну знаешь, это как утренний стояк, но вечером, хах, - упирался я в его грудь, стараясь вырваться, но меня держали. – Ну все пусти, я правда не… - метался я, не зная, как еще можно отшутиться. - Вей, - отпустил он меня. – Я же не держу тебя. – поднял он кисти рук вверх в жесте «сдаюсь». – Иди, если хочешь. Знаете, то самое чувство, когда ты по подростковому периоду пытаешься попробовать свою первую сигарету, и первая попытка откровенно дерьмовая, но интерес к чему-то «запретному и неправильному» заставляет тебя, малолетнего еблана, потратить сэкономленные на обедах деньги на пачку сигарет. Вот именно это я чувствовал сейчас. - Хочешь? – спросил голос Эдди, словно предлагал мне прыгать без страховки с Эмпайер-Стейт.* - Если, - ответил я вырванной из его контекста фразы словом. Эдди по смешному поддернул губами, как коты, когда дергаешь тех за усы: - Просто покажу тебе, ладно? Остановишь, когда захочешь… Неважно чего захочешь, просто скажи, хах. Я пытался, правда пытался сделать вид, что мне все равно и не в первой. О, кстати про «не в первой». Я девственник. Помню как драматично Апшер делал вид, что подавился пивом, когда под «накурку» я рассказал ему что я «нераспакованный». Майлз отставил на половину «выкашлянную» бутылку пива, и разогнал рукой дым от косяка перед собой. - Давно это у тебя? – спросил он пытаясь поймать меня в фокус и передать мне в руку джойнт*, целясь куда-то в уровень шеи. Эм. Я молча перенял самокрутку из рук друга, сделав тяг. Дыма было, как в концертном номер Снупп Дога, но мы и не думали открывать окна, как и снимать одежду. Прямо в уличном, мы лежали на кровати, допивая 2-ве из шести бутылок и раскуривая второй из трех косяков. Нам хватило настолько, что стало все равно на порно-диск в видаке, который мы поставили для «образа». - Чувак, - кашлянул Майлз воздухом-дымом. – Ты не подумай, но я могу помочь тебе с этим, ну .. Ты понимаешь? Я откинул голову назад, уставившись в потолок и помотал головой – конкретно сейчас я не понимал нихрена. - Твоя девственность, чувак. Я могу помочь с этим, - сказав это, к Майлзу немного вернулся рассудок, видимо адреналин от смысла сказанных слов дошел до него. Мои глаза сами посмотрели на него. - Чувак, не по-гейски, ты не подумай, ничего гейского я не имею ввиду, просто , ну … - брюнет решил накинуться еще, чтобы сказать, сделав мощный глоток из бутылки, пролив часть себе на футболку. Я издал самый типичный для накуренных смешок, а затем схватил своего друга за голову, прижавшись своим любом к его и заржал. Именно что заржал, смехом там и не пахло. Пахло канабисом.* - Ты вообще не соображаешь сейчас да? Предлагаешь мне дружеский перепихон, угарелый ты ублюдок! Но вот сейчас, не под накурку и не под алкоголь, на трезвую голову, я предложил, я позволял, я … Наслаждался? Эдди хорошо знал, что делал, раз заставил девственника раскрепоститься до такого: мы целовались взасос, и , не разоряясь на приукрашивания – ебать как мне это понравилось. Чувствовать сплетение наших языков, как время от времени Глускин прикусывал мне губы, стонать ему в рот, и , поддаться его мановению – Эдди подхватил меня под бедра, вжав спиной в это стоическо-героическое стекло, чудом выдерживающее такой напор фрикций. «Вейлон Парк – ебаная ты прошманда!» - Заткнись, - ответил я сам себе. - Что? - отвлекся от выцеловывания моей шеи Эд. - Заткнись сказал, - произнес я уже ему, обхватив его ногами вокруг поясницы. – Oh… My… God… - вырывалось из меня смесью разгоряченного, обжигающего глотку воздуха со стонами с запрокинутой головой, на каждое вжимающее движение Эдди, имитирующего секс у стены. Я хотел, так сильно хотел, что выгибался спиной, чтобы плотнее чувствовать наши стояки, стонал, сначала стесняясь, почти скуля сквозь губы, а потом едва сдерживался, чтобы не потревожить криками соседей Наконец, Глускин отпустил меня, и продолжил целовать, а я отвечал, цепляясь ему за рубашку, обнимая его за шею, и … Не знал, что делать дальше. Ну… Знал. Но не знал. Понимаете? - Эдди! - зажмурился я, когда его левая рука резко расстегнула слабый ремень и проникла под джинсы. – Эдди… Эдди… - поддавался я ему навстречу, под каждое движение его руки на моем стволе. – Блять, сука… Хах… - я задышал чаще, изобразив на лице зачем-то дурацкую ухмылочку, хотя лицо перекосило от эмоций удовольствия, которые плавно достигали вершины Эвереста. Его вторая рука гладила меня по щеке, я терся о нее как кот, и ничуть не был против, когда почувствовал его палец на своих губах, вобрав его в себя, обсасывая и лаская, представляя, что это его язык. Внезапно, я почувствовал это, подход оргазма, или в «простонародии»– что я «вот-вот». Эдди Глускин, ебаное животное, словно имел чуйку на гормоны, в особенности на то, как пахнет оргазм ( как-то двусмысленно) и убрал руки, прекратив ко мне всячески прикасаться. Вообще. - Ты чего? – тяжело дыша, расстроился и разозлился я одновременно, сделав попытку вернуть его руки туда, где они были, но тот воспротивился мне. В ответ на что, парень просто поровнялся нос к носу со мной, обняв меня за лицо. - Ты что творишь? - недоумевал я. Он улыбнулся. - Проверяю кое-что. – его голубые глаза смотрели в мои. - Понравилось, когда Эдди Глускин целует тебя, Парк? Такие слова смутили меня куда больше чем все то, что происходило до этого. - Отвечай. - запустил он пальцы в мои волосы и приятно ероша их. - М.. Мгм, - кивнул я, начиная понимать. - А когда папочка вжимает тебя и доводит до полуобморока? «П-папочка?!» - Да, - почувствовал я , как вернулся на место процесс «разрядки». – Да, нравится, - мазнул я сухим языком по небу. Глускин ликовал. - Малыш Парк хотел бы, чтобы папочка поставил его раком и вогнал ему по самые яйца, трахая, как ебаную сучку, пока тот не заплачет? В воздухе словно пробежала искра по дорожке пороха, а затем, повиснув на Эдди, я простонал, кончая, прикусив ему кожу на предплечье сквозь ткань. Готов поспорить, отметины от зубов будут, еще какие… Я заметил следы своей спермы на черных штанах Эдди. - Ох, прости, я дам тебе другие, не знаю правда как по разме… - внезапно я вспомнил. - А почему ты остановился, что хотел проверить? –с подозрением прищурился я. Глускин как-то размазано улыбнулся, я затем, сцепив руки на затылке, беспечно ответил: - Хотел проверить действительно ли ты настолько девственник, каким кажешься. Чувство гордости и стыда сошлись стенка на стенку. - И? - Девственные влажно-тропические леса Суматры и ты - где-то на одном уровне , - изобразил парень руками чашу весов, уравновесив их. - Это плохо? – окончательно ввел меня в краску он. - Папочке нравится.