Do it well

Все , наверное, смотрели такую молодежную комедию 99-го года «Американский пирог»? Если да, то должно быть помните одного из главных героев, неудачника, трахнувшего яблочный пирог , Джима Левенстайна и Стивена, который еще «Трахмастер» Стифлера? Так вот – Левенстайн – это я, а «Трахмастер» - Апшер. Нет, не подумайте, чтобы я всерьез трахал пирог! Я же не хочу обжечь горячим тестом член, хах… Приводя такое сравнение, я имел ввиду свою девственность, с которой я кичусь как с … Ну … « Как юный , начавший карьеру, трансвестит-проститут с «Волкин-стрит» в Паттайи?» * Типо того, мозг, спасибо. Я грыз кончик карандаша, время от времени делая записи в тетради, в основном, рисуя на полях. Наш учитель истории мистер Мартин, своей религиозностью напоминающий мне Нэдда Фландерса из небезызвестного мультсериала «Симпсоны», весьма благосклонно относился к моему витанию в облаках на уроках, давал мне всяческие поблажки и, как судья на Чемпионате мира, смотрел с закрытыми глазами на мои опоздания. - Мистер Уокер? - поймал за сидением в телефоне учитель студента на последних рядах у стены. - Если я посмотрю ваши конспекты, то не увижу белых листов? Крупный, как игрок в регби, юноша, насуплено посмотрел из-под бровей на мистера Мартина. -Извините, - убрал он телефон в карман. – Чего? – рыкнул он на хихикнувшего над ним одноелассника. – Отвернулся! - Мистер Уокер, последнее предупреждение! – тоном строже произнес мужчина в очках у доски. Помещение вновь наполнилось скрипом мела о доску, шорохом листов и прочими сопровождающими урок звуками. Мое внимание переключилось на Майлза. Мой друг сидел справа от меня, с упоением засижывая в айфоне, держа тот под партой. Можно было подумать, что у парня было на два пальца больше, а никак не меньше – с такой скоростью книгопечатника набирал он текст сообщений. - Смотри, не стесняйся, - прошептал он, поиграв бровями, заметив мой взгляд. - Ты дурак, Апшер, - произнес я с улыбкой в ответ. – Кому пишешь? – пытался я различить мелкие буквы на экране телефона. Я прищурился. – Блять, - кажется , кому-то придется прислушаться к совету офтальмолога и купить себе очки. В ответ Майлз подмигнул мне и приложил палец к губам, сияя злорадствием, показав взглядом и кивком позади себя. - Смотри прикол, - с этими словами, как я понял по цвету кнопок, а не букв на них, телефона, он отправил кому-то сообщение, и, судя по количеству нажатий, не одно. В тот же момент у бедного Криса Уокера зазвонил в кармане телефон, разливался на все лады, как соловей. На уроках мистера Мартина любые звонки были строго запрещены, и все, от греха подальше, ставили свои трубки на «беззвучку». Видимо все, кроме Криса, в этот раз, что странно, даже с учетом его «ученой степени». - Оу-у, парень…. – повернув бейсболку козырьком назад, в предвкушении зрелища, протянул Джейсон и развернулся со своей первой парты назад, чтобы посмотреть на расправу мистера Мартина над Уокером. Надо признать, Криса Уокера откровенно недолюбливали и боялись. В основном боялись. Вокруг его массивной фигуры ходило множество слухов, и не самых приятных. Я даже слышал, как кто-то уверял, что этот «буффало»* успел отмотать срок. - Мистер Уокер! Не смотря на всю свою набожность, наш учитель умел здорово ругаться, и ставить на место человека, ни разу не употребив брань. Для такого прокачанного «скилза» мне кажется нужно быть очень умным и начитанным, чтобы вбивать оппонента как гвоздь молотком, а не то что наши с Майлзом «стандартные» : жопа, шлюха и « а ну иди сюда, ублюдок, мать твою, гавно собачье…»*. Все напрочь, включая самого преподавателя, и думать забыли про «экономические реформы Европы 18-го века», будучи полностью увлеченными в «самосуде» над главным нелюбимчиком класса. Ну, самосуд - громко сказано. Со стороны смотрелся как самый обычный разнос студента, а кто-то особо «догадливый» снимал это на камеру мобильного. - Не забудь хештеги расставить, - заглянул Апшер в телефон девушке, выкладывающей причину сорванного урока в инстаграмм. – Лиза! – провел он рукой между ней и мобильным. Та вздрогнула и подняла на него глаза. – Хештеги, - показал он пальцами «решетку». - Разберусь, - мрачно взглянула она на неровные места его отсутствующих фаланг и уткнулась обратно в устройство. - Она лапочка у нас да? - с приторным-мечтательным вздохом обратился ко мне друг, в якобы умилитильном жесте сложив ладони вместе, прижав их к щеке. Я помотал головой, спрятав улыбку, чтобы девушка не увидела вдруг, и ненароком обиделась. Долгожданный звонок прервал «задушевный» монолог мистера Мартина. - Эссе на 15-ть страниц к следующему уроку на тему «Крестовых походов», - вытер он пот со лба, вернувшись к своему месту за столом у доски. - А я могу написать эссе про экзекуцию ведьм, мистер Мартин? Религия разрешает менять тему домашки? - спросил второй, после Апшера, по харизматичности парень в классе, Джейсон. Учитель ответил ему буравящим взглядом означающим - «ищешь проблем, парень?» - Пошли, чудила, - одобрительно толкнул того в плечо Майлз, обогнав на выходе меня, тут же вступив в диалог с нашей одноклассницей. – Лиз, так как все-таки дела? Я слышал, твой парень оказался геем, не дашь мне номерок? Брюнет сразу получил пощечину от оскорбленной девушки, под ошеломительное «уууу!» как на реп-батлах, Джея. - Да как ты смеешь подкатывать ко мне сейчас! Ты законченный имбицил, Апшер! – заправила она за ухо белые волосы. - Воу, ладно, успокойся! – в примирительном жесте поднял он свои четырехпалые конечности. – Если тебя это так задело, то прости, - тише произнес он, заглянув ей в глаза. Сукин сын умел «смотреть по собачьи» так, что кинешь ему со стола не только кусок пожирнее, будь он псом, но и отрежешь шмат собственной ляжки. - Ладно, - подостыла она, шмыгнув носом. - Ладно, - обаятельно улыбнулся он в ответ. – Но ты все равно подумай и может … Ауч! Наша одноклассница ходит на секцию женского бокса, и все знали это. Теперь же это будет знать вся школа - у Майлза Апшера появился спелый «фонарь» под правым глазом. - Придурок! - бросила она ему, круто развернувшись на каблуках, и , оставив после себя шлейф духов с волос, удалилась с подружками. - Чува-ак… - гудели и посмеивались над ним парни. – Не во время ты к ней подкатил, приятель. - Да она не так поняла, я всего-то хотел взять номер ее парня ,эй, - ощупывал он глаз, решив, до последнего придерживаясь своего кредо «высмеивать все и всегда». Шутка прошла на «ура», все, кто слышал ее, посмеялись, или улыбнулись. Я сделал питание камеры на ноль, когда понял, что все закончилось, мысленно прикидывая, под какую музыку мне это лучше склеить. Наверное, поэтому мне и нравится журналистика - как-то так получалось, что я всегда оказывался в нужное время в нужном месте, со стороны наблюдателя, и с полными батарейками в камере. - А ты ж все заснял? – вымученно улыбнулся мне пострадавший, завидев меня. - А я ж все заснял, - отзеркалил я его интонацию. – Тебя проводить до мед.пункта или сам дойдешь? Иногда Майлз общался улыбками, и в этот раз, нарисовав улыбку лиса из «Зверополиса», вяло махнул мне рукой: - Нет, сам дойду, целее буду. Надо поскорее заклеить глаз, Лиза неслабо врезала мне, того и гляди вытекет, ублюдок… Представь да, я такой наклоняюсь, а он такой – хлю-юп! – и на пол. Сначала тянется, как начинка из сырого разбитого яйца, только из глазницы, болтается, раскачивается на этой слизи, а потом … Я понял, что вылью в ближайшую раковину гоголь-моголь*, который приготовил себе на ланч. - Буду ждать тебя в столовке, - прервал я друга, зашагав по коридору от него. И только вылив гоголь-моголь в раковину в туалете ( я правда это сделал), меня блять осенило, что другой еды я с собой и не брал. И денег я особо не взял. «А голову ты дома не забыл?» - мгновенно воспроизвел по ассоциациям мозг ситуацию в начальной школе, когда я забыл домашку дома, и этот строгий голос учительницы. - Ой, мудак… - запустил я пальцы в волосы, обращаясь к собственному отражению в зеркале. Я включил воду, набрав в ладошки воды, склонившись над раковиной и сполоснув лицо. - Ты был на первом уроке? От неожиданности я дернулся, ударившись лбом о кран, и резко выпрямился. - Ебать! – смотрел я в отражение зеркала, видев злого себя, и незаметно вошедшего Глускина позади. – Какого хуя, Эдди? Ты напугал до пизды… - выматерился я, как и все блять люди, когда злятся . Это нормально. Создавалось впечатление, что Эд участвовал в каких-то боях без правил, по-быстренькому переодеваясь в чистую одежду по утрам. Кровоподтеки на лице, лопнувшие капилляры в глазах и, почему-то я не сомневался, сбитые костяшки на руках, прикрытые перчатками. Он стоял, скорее выжидал, спрятав руки в карманы, не разрывая контакта с моим злым взглядом. - Чего? – не выдержал первым я. - Я хочу тебе кое-что сказать, Вэй… - быстро вдохнул он, затем кашлянул в кулак, сделав это довольно громко, а стены туалета только усилили эхо. Я выключил воду. - Ты куришь? - Что? Да, но я хотел поговорить о ... - Эдди, подожди! – продолжал я стоять к нему спиной, смотря в зеркало. - Слушай… « Один раз – не пидорас», - подсказал мозг. Я тряхнул головой, чтобы отбросить эту шутку. Было так неловко. Хотелось просто развернуться и выйти, поспешить на перекус с Апшером, обсудить случай на уроке истории, да и просто весело провести время за вкусной едой. - Я не буду ломать комедию, ладно? - растирал я лоб, стараясь скрыть свое явное недовольство таким вниманием. – Давай мы просто, как бы это не звучало избито, замнем, м? - надеялся я заметить в его лице хоть что-то отдаленно напоминающее согласие. Глускин скрестил руки на груди: - Но тебе же понравилось? Блять. Его фраза эта, словно хороший подзатыльник. Я знал, к чему он ведет, но слушать не собирался, поэтому я откровенно психанул, и с мокрыми руками, даже не посушив, схватил сумку, закинув ее с перекрученной ручкой на плечо, ринувшись к выходу. Около самой двери я остановился. Рука сама замерла , чтобы толкнуть дверь. «И это все что ли?» - что-то проворчало во мне. Глускин даже останавливать меня не собирался. Просто смотрел. Всегда блять просто смотрит. Вуайерист* блять. Мне хотелось ответить ему чем-то таким, чем-то не менее крутым что ли… Ощущение несомненной победы этого парня раздражало, мне хотелось удивить его, в выигрышную для меня сторону. Правый уголок моего рта пополз вверх. Я кое-что придумал. Ноги сами доставили меня нос к носу к Глускину. Господи, его глаза напоминали медуз – небесных, цвета океана, с кровеносной системой, похожей на плетение молодых тонких веток, медуз. От него пахло мужскими духами. В каждом его жесте, позе, в том как он стоит и даже дышит – во всем , на уровне первобытных инстинктов чувствовалось присутствие той самой пугающей и притягивающей силы, желания. - Мне понравилось. В одной книжке я прочитал и запомнил такую фразу: «У подростков гормонов больше крови», и, как объяснил мне мой отец, это значит, что мы думаем мошонкой. Как-то так. Во всяком случае , не знаю чем я думал на этот раз, или мой отец был прав в своем изречении, но последнее, что помню, как отвечаю Глускину на его вопрос, а затем как его рука обнимает меня за затылок… …А дальше я стоял, прижатый со спины телом Эдди к стенке кабинки туалета, в котором мы заперлись, с задранной водолазкой и с болтающейся расстегнутой пряжкой ремня. Его хрипловатое дыхание над ухом, укусы за шею, плечи, словно блять метил меня, еще немного и «выкусает» свое имя на моей коже. - А вот так нравиться? - схватил он меня за волосы, заставив повернуть лицо к нему. Поцелуй вышел очень глубоким, долгим, таким, что если бы существовал особый раздел «языкового порно», то этот поцелуй был бы в топе рейтингов. – Парк? – разорвал он поцелуй. - Я просто попробую, ладно? Если захочешь, то просто остано… - О, я такое уже где-то слышал, - съязвил я , будучи точно уверенным, что этот парень может делать в этой кабинке что угодно. - Хмф… - сжал я губы, ибо вот чего-чего, а резко почувствовать в своей заднице палец, я никак не ожидал. Я чувствовал стояк Эдди, упирающийся мне в бедро, чувствовал свой, трущийся о стенку туалета, чувствовал, как хотел трахаться, но вот палец в заднице… Чего приятного? Да я и сам точно так же могу! - Что-то не так? – спросил Глускин, заметив мое некоторое замешательство. - Мне кажется я немного разочаровался в гомосексуализме, - хлопнул я ладонью по стенке, сказав это тоном скептика, прислушиваясь к ощущениям пальца во мне. – Вообще не понимаю, чего разгово … Ооох… Меня согнуло так, словно внутри нажали на пружину и та сама разжалась. Тело словно знало лучше меня, как сделать еще и еще лучше: я сам подавался навстречу пальцам Эдди, отставил зад и сделал самый максимальный прогиб в спине, который только мог. Глускин звонко шлепнул меня по заднице свободной рукой. - Slut. - Что? – сквозь рваное дыхание спросил я. - Slut – значит "шлюха". Эдди ввел два пальца, теперь точно зная , где и под каким углом мне становится ахуительно хорошо. - Да! – выкрикнул я, от нахлынувшей волны удовольствия. - О дахмфм?! – второй стон получился удивленно-возмущенным, потому что Глускин вдруг зажал мне рот, прекратив стимулировать пальцем простату. - Тихо, - шепнул он мне на ухо. - Почему? – так же спросил я. - В туалет кто-то вошел. Желудок екнул – как блять можно было не заметить гомон мужских голосов, звук открывающейся двери, шаги и шум воды из кранов?! Но это было полбеды. - Эдди… - позвал я севшим голосом, стараясь дышать ровнее. - Darling? – заботливо отозвался он. - Я сейчас кончу.