Паника вспыхнула где-то в районе груди и почти мгновенно распространилась по всему телу, заставляя кончики пальцев нервно подрагивать.
Из всех нежелательных последствий произошло самое страшное, и чтобы нейтрализовать его мне потребуется время… много времени! Может день-два, неделя… но собрание-то начинается уже сейчас!
– Нет, вы как будто бы не рады меня видеть! – Америка продолжал не замечать, казалось бы, очевидной вещи. – Не рады?
Иван безразлично пожал плечами, всем своим видом показывая, что такие сложные вопросы не в его компетенции.
«Это и ежу понятно, разве нет?»
Стараясь не отвлекаться на возмущённые вопли Альфреда, я попытался сосредоточиться на поиске самого рационального решения… То, что без скандала сегодня не обойдётся и морскому ежу понятно, но если катастрофы не избежать, почему бы не постараться извлечь из ситуации выгоду? Ну, или хотя бы минимизировать потери, раз уж на то пошло.
– Слушай, а может ты не будешь так яростно размахивать руками? – Брагинский тем временем не терял надежды утихомирить Джонса.
«…просто ты выглядишь как петух в дни брачного сезона, а это немного напрягает…»
Нужно его уводить, причём немедленно.
Не дожидаясь новой вспышки праведного гнева, я встал между ними, ощущая себя как на линии фронта и, развернувшись навстречу Ивану, попытался переключить его внимание на себя.
– С тобой хотел переговорить мой министр. Не возражаешь, если он отнимет у тебя пару минут?
«Возражаю. Эти политики такие подозрительные типы… На вид такие простые-простые, а на деле только и думают, как бы подкараулить тебя и изнасиловать твой мозг ненужной информацией».
Мне стоило больших усилий скрыть усмешку… Всё-таки он забавный. Даже почти жаль, что не смог проявить себя полноценной страной, так и оставшись на уровне машины для разрушений.
Россия взглянул на меня выжидательно, чуть изогнув левую бровь в немом вопросе, и явно ожидая пояснений.
Пришлось говорить то, что первым пришло в голову:
– Знаешь, это касательно нефти. Просто хочет убедиться, что если её запасы в Северном море вдруг истощатся, то у нас найдётся альтернативный вариант…
Мне нужно больше спать. Та же самая мысль отразилась на лице России, и уже в следующий момент в воздухе образовалось негласное возмущение.
«У меня что, в ней слитки золота плавают? Они хотя бы подозревают, во сколько обойдётся транспортировка, или думают, что мы её у нас на Урале выпарим, а она у них там, в Лондоне, вместе с осадками конденсируется? Экономически-нежизнеспособная идея.»
У меня аж зубы свело от досады.
Он слишком много позволяет себе, пусть даже в мыслях.
– Объяснишь ему, что это маловероятно, хорошо? – никогда не поздно исправить ситуацию. – Просто в министерство иногда пробиваются такие идиоты! Он там, в холле где-то ошивается…
Иван хотел было что-то спросить, но в последнее мгновение вдруг передумал и, отведя взгляд куда-то в сторону, сказал:
- Конечно. Предупредишь остальных, что я задержусь, ладно?
«Вот оно как…»
Поднявшись со стула, он неторопливо вышел за дверь, и я, проводив его фигуру взглядом, всё-таки почувствовал некую толику недоумения.
Неужели он понял, что никакого министра нет, и всё это лишь повод, чтобы выманить его из зала? Ведь по сути, Россия даже не удосужился узнать имя человека, искавшего его… Или просто забыл?
- Он сегодня какой-то странный…
Америка, смирившийся уже с тем, что должного внимания ему не уделят, выглядел несколько подавленным.
- Он по жизни такой… ушибленный, – у меня нет времени на демагогию.
Франциск нашёлся среди прочих стран. Его взволнованная мордочка выражала крайнюю степень беспокойства и то и дело появлялась то в одной половине зала, то в другой. Время от времени он заводил с кем-нибудь разговор, но, будучи слишком нервным, чтобы подолгу находиться на одном месте, быстро обрывал беседу и уже в следующую секунду двигался в совершенно ином направлении.
Наблюдая сквозь прикрытые веки за его манипуляциями, я испытал некое подобие злорадства. По крайней мере, не мне одному было до чёртиков страшно, и не я один, в случае провала, огребал на орехи.
Дождавшись, пока он решится подойти поближе, прошептал одними губами: «Не вышло».
– Не расстраивайся, – ответил мне Франция также полушепотом, подсаживаясь поближе, – в следующий раз обязательно получится.
Различив в его голосе нотки облегчения, я откровенно разозлился. В конце концов, это по его вине произошёл сбой заклинания, разве нет?
– До следующего раза дожить ещё надо… – и главное, побольше трагизма.
– Ч-что ты имеешь в виду?
– А я разве сказал, что заклинание не сработало? – Я совсем чуть-чуть улыбнулся. – Оно сработало, но просто из-за вмешательства «некоторых»… не так как нужно.
Франциск ещё несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза, а затем, всё-таки смирившись с тем, что это не розыгрыш, обречённо откинулся на спинку стула.
– Что теперь?
Вот и я думаю о том же. Вряд ли у него, конечно, найдётся разумная идея, но попытаться, может быть, стоит.
– Понимаешь, – принялся объяснять я, – если до этого его мысли текли по замкнутому контуру, то теперь из-за его разрыва они отражаются не вовнутрь, как это было прежде, а во внешний мир…
Не увидев на его лице должного понимания размеров всей трагедии, я продолжил:
- То есть, проще говоря, все будут слышать его мысли.
***
Рассказать всё Франциску было заведомо плохой идеей. Помимо того, что он всецело предался панике, так ещё и начал требовать, чтобы я открыл всю правду Ивану. Молча выслушав все его аргументы, я выдвинул свой. Единственный, но зато не опровергаемый.
– А у тебя есть гарантии, что он нас не убьет?
Из француза сразу как будто бы весь воздух выпустили. Последний раз жалостливо взглянув мне в глаза, он отвернулся, как бы абстрагировавшись от всего происходящего.
Народ, уже рассевшийся по своим местам, лениво переговаривался и начинать собрание явно не торопился.
И тут меня озарило. Я рассматривал проблему с тремя связующими: Я – Брагинский – остальные. Но стоило только поменять последние два пункта местами, и вот уже никакой проблемы нет, а есть просто очередной заговор международного масштаба.
– Знаешь, а ведь ты прав… – сказав это, я невольно усмехнулся. - Будет самым правильным признать свою вину, что уж тут поделать?
Не обращая внимания на ошарашенный взгляд Франциска, я поднялся со своего места.
– Господа собравшиеся, я попрошу несколько минут вашего внимания…
***
В зале повисла напряжённая тишина.
На лицах стран, окружавших меня, отчётливо отображались оттенки различных переживаний. Сомнение, недоверие, любопытство, испуг, настороженность, удивление…
Каждый оценивал сложившуюся ситуацию по своим критериям, и каждый делал свойственные только ему выводы.
И только в глазах Франции отобразилась надежда. Настолько сильная, что мне, право слово, почти было жаль его обламывать.
– …в любом случае, я хочу ещё раз принести извинения, - с видом самого искреннего раскаяния я вглядывался в идеально гладкую поверхность стола. – Скорее всего, заклинание, конечно, не сработает, но если вдруг услышите у себя в голове чьи-то мысли, то просто не обращайте внимания, хорошо? Всё равно не получится определить их источник.
Лгу. И одновременно с этим говорю правду.
Логично, что «голос» будет принадлежать тому человеку, которого на данный момент среди нас нет.
Садясь на своё место, я ощутил себя гением стратегической мысли.
Во-первых, заранее предупредил, успокоил, попросил прощения и пообещал впредь быть аккуратнее.
Во-вторых, ментальная магия сама по себе очень сложная, и возможность использовать её должна, как минимум, напугать.
В-третьих, никто и никогда не расскажет Брагинскому о том, что происходило без него. Нет смысла, да и побоятся разгневать… Будь здесь Наташа или Оля, расклад был бы иным, но раз уж их нет…
В-четвёртых, я всё равно «докопаюсь» до России. Вытащу из него самые сокровенные желания наружу и рассортирую их по интересам. Если сейчас слышны только отдельные фразы, то уже через несколько дней заклинание достигнет пиковой фазы, и тогда можно будет разве что душу на изнанку вытащить.
А в-пятых, снаружи уже доносятся чьи-то тяжёлые размашистые шаги…
