IDWtBYH

      Давящая боль в области висков заставляет открыть глаза и поднять голову с холодной твёрдой поверхности стола, расположившись подбородком на согнутых руках. Бессонная ночь, после которой удалось отключиться только к 6 часам утра когда начало светать, когда последние слёзы были выплаканы, когда тело начало наливаться свинцом, а веки стремительно тяжелеть, вывернула всё, что было внутри. Растоптала самообладание, оставила свой отпечаток в виде красных, опухших глаз, которые будут напоминать, в очередной раз давить на воспоминания, заставлять снова умирать, проживая вчерашний вечер. Кёнсу не в состоянии отвести взгляд от воображаемой точки перед собой, потирает рукой глаза и желает провалиться сквозь землю.       Он не справился с собой, не смог затолкнуть поглубже сомнения и душевные терзания. Наблюдал большую часть ночи за спящим Чонином, невесомо касался его щеки, проводил по волосам и прикрывал собственный рот ладонью, когда рыдания вырывались из груди непрерывным потоком, когда сил не оставалось от слова совсем. Кёнсу сидел на коленях перед ним, уложив того предварительно на кровать и не мог перестать ловить его каждое дыхание, каждое движение губ, трепет ресниц. Это сравнимо с зависимостью, которая присуща наркоманам. И нет, это не станет преувеличением. Ломало так, что хотелось сдохнуть от нехватки.       Теперь Су боится захлебнуться от переизбытка. Он смотрит на любимые черты лица практически в кромешной тьме, но не упускает ни одной детали. Двигается к нему как можно ближе, опираясь о край кровати, сидя у её подножья, и снова распадается на части. Тихое, почти беззвучное дыхание. Чонин такой домашний и уютный. Так и тянет к себе, но всё, что может позволить себе Кёнсу - смотреть, понимая, что Чон никогда не будет принадлежать ему. Так невыносимо просто сидеть в нескольких сантиметрах от человека, из-за которого До теряет связь с реальностью, ради которого готов, кажется, отдать собственную жизнь, при виде которого всё остальное меркнет на фоне.       Кёнсу вспоминает, снова проигрывает словно заевшую плёнку слова Чонина, и слёзы, которые должны были давно иссохнуть, снова топят его в рыданиях, застилая всё перед глазами. Су хочется верить в лучшее, но он не может. Понимает, что больше, чем другом для Чона не станет, и хочет избавиться от собственных мыслей. Кёнсу протягивает руку, убирает с лица Чонина сбившуюся прядь и улыбается сквозь боль, прожигающую внутри бездонные дыры. Улыбается и заходится в истерике, опираясь лбом о край кровати, утопая в своих же слезах, прерывисто дышит и оттягивает свои волосы со всей силы в надежде на то, что физическая боль перекроет моральную.       Это было бы самоубийством: просидеть всю ночь около Чонина. Кёнсу не смог вспомнить на утро как дотащил себя, точнее то, что осталось от него, до кухни. Делая глубокий вдох, дыхание всё так же местами прерывается, руки и ноги ноют так, словно его избивали всю ночь, а в голове абсолютная пустота. Не хочется ни думать, ни куда-то идти. Единственное желание: остаться дома, забиться в угол и, желательно, никого не видеть разбивается несбыточной мечтой.

***

      "Любимая" работа каждодневно связывает руки и ноги железными цепями, заставляет прогнуться под ненавистным графиком и в очередной раз тащит тебя к окраине города. Деньги нужны, просто необходимы. Той суммы, которую Кёнсу занял, оказалось недостаточно для нормального проживания. Он начинает сомневаться в том, сможет ли отдать долг, выкрутиться. Экономить больше не на чем, а средств всё равно не хватает даже на полноценный обед.       Прикрывая лицо шарфом настолько, насколько это возможно, Су от нервов прикусывает губу и чувствует на языке металлический привкус. Маска, которую он удерживал столько времени, не хочет поддаваться контролю. Кёнсу боится, что кто-то может увидеть его слабости, зажимает губу между зубами сильнее в попытке справиться с подступившей паникой и старается восстановить дыхание. Выходит, мягко говоря, не очень. "Что сказать Минсоку? А если он начнёт расспрашивать? А если скажет взять перерыв? Это минус четверть зарплаты.."       Помимо обычных проблем Кёнсу не может избавиться от назойливых мыслей о Чонине, от душащих воспоминаний, которые вспарывают тебя вдоль, не оставляют живого места после себя. Не остаётся ничего, кроме как гнить со всем этим. Время от времени они возвращаются, как бы напоминая о том, что ты недостаточно сломлен, и заново выворачивают наизнанку. Но сердце продолжает биться, ты всё ещё существуешь. "Давай же, возьми себя в руки, тряпка."       Кёнсу сталкивается с Минсоком у самого входа в кафе, сжимает пальцы в кулаки, удерживая их в карманах. Безэмоционально и сухо приветствует менеджера в коротком поклоне и старается как можно быстрее ретироваться, пока тот не вышел из оцепенения. "Кажется, пронесло."       То, что успел разглядеть Минсок не могло не волновать. По одному взгляду Кёнсу было понятно, что разговоры бессмысленны, как и вопросы о том, чем помочь, что случилось, не нужна ли помощь, как он себя чувствует. Минсок чувствует себя виноватым, понимая, что бессилен в этой ситуации. И делать хуже он уж точно не хочет и не станет. По Су видно, что он не из тех людей, которые ждут поддержки со стороны, которые нуждаются в сожалении. Ему проще перенести всё самому, он привык справляться со всем один и этот раз не исключение. Поэтому всё, что оставалось менеджеру - тяжело вздыхать и не лезть в чужие дела со своим любопытством.       Кёнсу на протяжении всего рабочего дня старался не отсвечивать, лишь иногда мелькал в поле зрения остальных работников и был в некоторой степени рад, когда одна из работниц, низкая пожилая женщина, передала ему поручение: разложить по местам небольшие коробки со стаканчиками, тарелками и т.д.

***

      Чонин, как ни странно, помнит всё. Помнит каждое своё слово и в голове прокручивает тысячи и тысячи вариантов извинений перед Кёнсу за вчерашний вечер. Голова невероятно тяжёлая, но так не хочется подниматься с тёплой постели, которая пахнет им. Чон не признается в том, что в некоторой степени зависим, будет обманывать себя до последнего, но отрицать то, что лежать вот так невероятно уютно, не станет.       В квартире умиротворённая тишина. Настенные часы тихо отбивают заведённый ритм, а сверху доносятся приглушённые отголоски соседей, которые, по всей видимости, снова решили подать на развод. Чонин не спешит, с любопытством изучает каждую комнату, мысленно решая остаться не на долго у Кёнсу. Как-никак, Чонин хочет извиниться и поговорить.       "Наверное, на работе."проскальзывает где-то в подсознании, когда Чонин берёт в руки очередную фигурку, стоящую на комоде. Все сувениры и прочая мелочь покрыты тонким слоем пыли. Он ставит на место резную фигурку тигра и выходит в коридор, еле улавливая взглядом лежащий перед самой входной дверью конверт.       На белоснежной бумаге красивым почерком выведено Ким Чонину, что ставит парня, поднявшего письмо, в ступор. Чон разрывает верх конверта, вопросительно приподнимая бровь, и разворачивает сложенный надвое лист. Ким Чонин, ставлю вас перед фактом. Вы обязаны явиться по адресу, указанному в конце письма. Так же смею предположить, что вам дороги следующие личности: Бён Бэкхён, Пак Чанёль и До Кёнсу. Советую обратить внимание на данный пункт. В вашем распоряжении ровно сутки, чтобы добраться до места встречи. Адрес: район Каннам, отель Best Western Premier, 13 этаж, номер 97.

С уважением, Юн Вандук

      Чонин, откровенно говоря, не понимает кому он понадобился. Имя, выведенное в конце письма, отчаянно застряло где-то внутри, но Чонин никак не может вспомнить, где его слышал. Он посчитал это излишней информацией, поэтому память в процессе фильтрации всего воспринимающего благополучно отправила его в мусорную корзину.       Открытая угроза в сторону Кёнсу, Чанёля и Бэкхёна "слегка" потревожила злость, сидящую глубоко на дне и ждущую подходящего момента. Чонин скомкал несчастный лист бумаги и запустил его в стену. "Почему это происходит именно сейчас? Что за бред написан в этом чёртовом письме?" - С какой это стати я обязан?       Вырывающие наружу эмоции уже невозможно контролировать. Чон бьёт кулаком по стене и обдумывает то, как следует поступить. Он должен объясниться перед Кёнсу, но, в то же время, он понятия не имеет кем является человек, отправивший письмо, и на что он способен.