* * *
На привал решили устроиться вскоре после рассвета. Несколько часов непрерывной скачки на лошадях вымотали и животных, и их седоков. Хотя Артур предпочел бы скакать до самой деревни без перерыва, но Мерлину явно нужен был отдых, казалось, еще немного, и непривычный к долгим конным прогулкам маг заснет и свалится на землю. И если в этот момент Артур пожалел о своем решении взять с собой Мерлина, то не признался в этом даже самому себе. Умом он понимал, что без Мерлина ему не справиться, да и сердце стремилось к нему, страшась разлуки даже на несколько дней, но прямо сейчас он хотел как можно быстрее найти сына, прижать его к себе, почувствовать его детский сладковатый запах и на несколько мгновений забыть, что в этом мире есть кто-то еще. После разоблачения Эмриса и рождения Эгберта Артур места себе не находил. Он злился на темного мага, который околдовал его так крепко, но еще больше — на себя. Чувство, вызванное магией, должно было пройти, как только Эмрис превратился в Мерлина, но этого не случилось. Артур с ужасом понял, что до сих пор лелеет в памяти образ улыбчивого лопоухого парня, который смеялся так заразительно, целовался так страстно и отдавался со всем пылом своего чувства. Вряд ли Мерлин теперь чувствовал тоже самое, и Артур решился рассказать все Моргане и попросить у нее снять заклинание, чтобы больше ничего не чувствовать к Мерлину. Наравне с любовью Артура жгла еще ненависть и горечь предательства, и он не мог выпустить Мерлина из темницы, желая помучить его так же, как мучился он сам. Моргана сказала, что никакого заклинания на Артуре нет, и его чувство самое настоящее. Более того, оно усилилось, когда из души Мерлина ушла тьма, вернув Артуру свободу воли. Артур тогда не поверил сестре, но со временем понял, что она была права. Мерлин, выйдя из темницы, доказал, что его можно и не зазорно любить. Оказалось, все, что прежде Артуру нравилось в Эмрисе, было и в Мерлине — от забавной неуклюжести до солнечной улыбки, более того, оказалось, что у Мерлина светлая, открытая душа, готовая прийти на помощь кому угодно; он так же дерзил и желал подчиняться, льнул к Артуру во сне, от его глаз исходило сияние, не золотое магическое, а теплое, солнечное, согревающее всех, кому довелось его увидеть. К тому же к внутренней красоте Мерлина прилагалась красота внешняя, и пусть пока угловатое тело было немного нескладным, но постепенно оно становилось стройным, изящным; точеные, словно любовно вылепленные умелым скульптором черты лица часто искажались в гримасах, но даже в этом случае от Мерлина было не отвести глаз. Артур с удовольствием посвятил бы день, неделю, месяц только тому, чтобы обводить пальцем скулы, нос, овал лица Мерлина, иногда подбираясь к губам, задевая их, но не трогая, дразня, ловя вспышки возбуждения в кажущихся бездонно-синими глазах, ощущая на своей коже теплое прерывистое дыхание. Артура сводила с ума близость Мерлина, но он, стиснув зубы, терпел, трусливо не желая отсылать его в Эалдор, не в силах отказаться от его общества. Едва узнав о рождении ребенка и разоблачении Эмриса, Артур решил, что объявит Эгберта сыном Гвиневры. Мальчик заслужил иметь нормальную семью, да и разве он — не все, что хотели они с Гвен? Мерлина он планировал либо казнить, либо отослать в Эалдор, в любом случае он строжайше запретил всем рассказывать тому правду, благо, Мерлин сам ничего не помнил. А потом… потом Артур уже не смог признаться ему во всем, боясь потерять его или сына, или обоих одновременно. Глупо, потому что теперь он точно их потерял. Артур спешился и велел Персивалю быстро набрать хворост для костра, а сам попытался немного обустроить поляну, на которой они остановились. Он подтащил ствол поваленного дерева к тому месту, где собирался делать очаг, устроил его так, чтобы удобно было сидеть, затем расстелил неподалеку плед и кивнул на него Мерлину. — Если хочешь, поспи, я разбужу тебя, когда еда будет готова. Мерлин взглянул на него так, будто собирался испепелить на месте, и с вызовом ответил: — Я не собираюсь спать, когда мой сын в опасности. — Поиски могут затянуться на несколько дней, а тебе нужны будут силы для встречи с Нимуэ. Не спорь со мной, Мерлин, — примирительно, как ему показалось, попросил Артур. — Вот еще! — фыркнул Мерлин и демонстративно плюхнулся на голую землю с другой стороны от очага. Артур молча схватил его за предплечье и, не обращая внимания на слабое сопротивление, перетащил на расстеленный плед. — Считай, что я пекусь о своем единственном оружии против ведьмы, — прошептал он Мерлину в ухо, разжал пальцы и отправился разжигать костер. Конечно, Мерлин не стал спать, но хотя бы лежал молча, а впрочем, вскоре задремал, уткнувшись носом в сгиб локтя. Персиваль вернулся с хворостом, а затем отвел лошадей на соседнюю полянку, где они тоже могли отдохнуть и вдоволь насладиться сочной травой. Ведь на самом деле неизвестно, насколько затянется поход, и лошадей, как и людей, следовало беречь. Артур, повозившись, с помощью Персиваля сумел поджарить мясо на костре, получилось довольно неплохо. Конечно, наверняка Мерлин справился бы с этим быстрее и проворнее, ведь он вырос в деревне, но Артур не хотел его будить. Мерлин проснулся сам, когда учуял запах поджаренного мяса и услышал бульканье воды — это травяной отвар, который он так любил, кипел на костре. — Присоединяйся, — дружелюбно предложил ему Персиваль, махнув на место рядом с собой. Мерлина не пришлось приглашать дважды, и через мгновение он уже, обжигаясь, кусал горячее мясо, не обращая внимания на поджаренный хлеб, лежащий на большом листе лопуха рядом. Артур неодобрительно покосился на Персиваля. Немногословный, всегда собранный, огромный, словно гора, умелый воин и верный рыцарь, скромный, когда дело доходило до общения с женщинами, часто замкнутый, но хороший друг. Персиваля в свое время привел в Камелот Ланселот, и тот быстро завоевал доверие рыцарей и даже самого Артура. Но теперь Артур готов был ударить его лишь за то, что он предложил место Мерлину не подле Артура, а рядом с собой. — К вечеру мы будем на месте, — резко сказал Артур, чтобы скрыть внезапно нахлынувшую ревность. Мерлин и Персиваль взглянули на него, но промолчали: Мерлин ел, а Персиваль не решился. — Я сам расспрошу сына старосты и попрошу никого не вмешиваться со своими глупыми вопросами, — Артур в упор посмотрел на Мерлина. — А как иначе, ведь сам ты все испортишь! — тут же возразил тот, благо, рот оказался свободен от еды. — Я король, и дипломатические переговоры входят в мои ежедневные обязанности. — Но это не значит, что ты выполняешь их хорошо. Я читал твои речи, их бы сократить втрое и немного переписать, чтобы люди начали понимать хотя бы половину из того, что ты говоришь. От такой дерзости Персиваль выпучил глаза и тактично отвернулся, сделав вид, будто что-то ищет в своем мешке. Не будь его, Артур обязательно бы залепил Мерлину оплеуху, но пока ограничился уничтожающим взглядом и веткой, метко брошенной в несносного засранца. И как можно было мечтать провести с этим недоразумением всю жизнь? И как скучна и бесцветна будет эта жизнь, когда из нее уйдет Мерлин. — Я привяжу тебя к лошади и вставлю в рот кляп, чтобы не мешал, — как мог спокойно произнес Артур и отхлебнул травяного отвара, с удовольствием наблюдая, как от возмущения раздуваются ноздри Мерлина. — Мы ведь вернем его, правда? — вдруг почти жалобно спросил Мерлин, и Артур кивнул. Конечно, найдут, не может быть иначе. И Мерлин наконец возьмет сына на руки, увидит вблизи его лицо, ведь по вине Артура до сих пор ему этого сделать не довелось. Артур и представлять не хотел, что должен чувствовать Мерлин, хотя его первую боль и отчаяние он ощутил на себе, когда Мерлин сжег браслет Морганы, блокирующий магию, и открыл ему свои чувства, просто поместил их в него, потому что вряд ли справился бы с ними сам. Артур плохо помнил те мгновения, кажется, он быстро потерял сознание, но стоило ему попытаться вспомнить, как становилось физически больно, а в груди давило, не давая нормально дышать. — Мы сделаем все, чтобы вернуть его, — пообещал Артур. — И даже больше. Если нужно, он умрет ради сына и Мерлина. Если он будет знать, что только так обеспечит их безопасность и счастье, то сделает это, не задумываясь. Мерлин хотел что-то сказать, но отхлебнул травяного отвара из своей кружки. Подавился, закашлялся, размахивая руками и тараща глаза, а когда приступ прошел, то уже не стал продолжать разговор. Вскоре они быстро собрали остатки трапезы, свернули плед, забрались на лошадей и поскакали дальше…* * *
Один из домов на окраине деревни пустовал, его-то и заняли Артур, Мерлин и Персиваль, а вскоре к ним присоединились Моргана, Гвейн, Леон и Ланселот. Появлению рыцарей Артур совсем не обрадовался, ведь он думал, что те сейчас управляют Камелотом, но Леон заверил его, что они оставили вместо себя надежного человека — Гаюса, который был когда-то правой рукой Утера, да к тому же владел магией, так что за королевство можно было не волноваться. Едва прибыв в деревню, Артур отыскал сына старосты, но ничего путного из него вытянуть не смог. Да, тот видел красивую женщину с ребенком, да ребенок был маленький, но он, сын старосты, не разбирался в детях и не мог сказать, исполнился ли малышу год, два или все пять. Женщина держала ребенка на руках, а малыш плакал и вырывался, это могла быть уставшая мать с сыном, вынужденная путешествовать по королевству в поисках крова, но что-то заставляло Артура сомневаться. Да и Мерлин был уверен, что именно Нимуэ видел сын старосты, а Моргана подтвердила это, нащупав магический след. Но ведьма давно покинула деревню и растворилась в лесах, ей не нужны были дороги, чтобы уйти, а силы природы подпитывали ее, верховную жрицу старой религии. След Эгберта снова был потерян. В деревне решили остаться на пару дней, чтобы попытаться понять хотя бы то, в какую сторону отправилась Нимуэ. Ланселот, Леон и Персиваль обходили соседние поселения, расспрашивая жителей о женщине с ребенком, Моргана без устали колдовала, Мерлин безучастно сидел подле нее, не в силах ничем помочь, Артур же метался по деревне, стараясь обнаружить хоть какие-то следы Нимуэ и Эгберта. В итоге он все же нашел пеленку, завалившуюся за сундук в комнате, где жила ведьма. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, ведь на ткани красовался вышитый золотой нитью дракон — герб Пендрагонов. Артур схватил пеленку, вдохнул запах Эгберта, сохранившийся на ней, и поспешил к Мерлину и Моргане. Его путь пролегал через всю деревню, но он невольно остановился, заметив заплаканную женщину, прижимающую к себе сына-подростка. Рядом с ними виновато переминался с ноги на ногу мужчина, по виду отец мальчика. — Прости, ну прости, я ж не знал, — бормотал он. Женщина замахнулась на него, но не ударила, потому что для этого пришлось бы отпустить сына. — Да если б я не пошла в лес, если б не свернула с тропинки, так бы и сгинул наш Джон, а тебя бы я своими руками убила! — А чего ты вообще туда пошла, мы бы сами справились. — Сердце материнское почуяло, что с сыном моим беда случилась. — Да как же! Бабы нашептали, что налево я пошел, да еще и сына с собой взял, вот ты и ринулась… Дальше Артур уже не слушал. Спешно отошел в сторону, глубоко вздохнул, ловя ускользающую мысль, и крепче сжал в кулаке пеленку. Если и был шанс найти Эгберта, то он заключался не в умелом владении мечом или знании самых сложных заклинаний, а в сердце Мерлина, в его связи с малышом. Вернувшись в дом, Артур припрятал пеленку. Мерлин все еще составлял компанию Моргане, остальные пока не вернулись. Артур соорудил себе нехитрый обед, поел, прилег и, за неимением других занятий, быстро уснул. Проснулся он уже затемно. В доме было тихо, только слышалось мерное дыхание спящей Морганы, да доносились приглушенные голоса с улицы. Артур встал, потянулся и осторожно вышел из комнаты, чтобы не потревожить сестру. У нее был сложный день, потребовавший от нее всех умений, но не давший результатов. Моргана готова была сделать все ради спасения Эгберта, она чувствовала себя виноватой за то, что не смогла распознать в служанке Гвиневры Каре Нимуэ. У дверей Артур обернулся и с удивлением обнаружил, что Моргана уснула не одна. Подле нее на полу сидел Гвейн, он тоже спал, уткнувшись носом в руку Морганы, которую сжимал в своей. Скорее всего, он пытался утешить Моргану, а потом не захотел ее покидать и остался охранять ее сон. Артур был бесконечно благодарен Гвейну за то, что, несмотря на все протесты Морганы, он продолжал оставаться рядом с ней. И Моргана постепенно свыкалась с этим, ведь чем еще объяснить то, что вторая ее рука нежно, почти невесомо касалась щеки Гвейна. Больше никого в комнате не наблюдалось, и Артур поспешил выйти на улицу. Около дома обнаружились Леон, Персиваль и Ланселот. Они замолкли при виде Артура и быстро отвели глаза. Значит, их поиски не увенчались успехом, впрочем, было бы иначе, они бы обязательно разбудили его в любое время суток. — Где Мерлин? — спросил у них Артур. — У реки, — ответил Леон, махнув рукой куда-то за дом. Неподалеку и впрямь текла маленькая, но быстрая речка. Спускаясь с холмов, она разливалась по равнине за деревней, заболачивая местность и впадая в озерцо, а затем и вовсе уходя под землю. В реке даже водилась рыба, маленькая, но, по словам местных жителей, очень вкусная. Мерлин не стал уходить далеко, а сел на выступающий над рекой камень. Ноги он опустил в воду и болтал ими, задумчиво глядя на мерцающее отражение звезд в реке. Артур подошел к нему и положил руку на плечо, привлекая внимание. Мерлин вздрогнул и точно бы свалился в воду, если бы Артур не удержал его. — Теперь ты решил меня утопить? — возмутился Мерлин, когда ему удалось найти равновесие. — Еще немного, и ты бы свалился в воду без моей помощи. Вздумал спать здесь? — И вовсе я не спал! Думал, вот и все. — Думал? — Артур скептически приподнял бровь, а Мерлин вдруг сверкнул золотом в глазах, и Артур полетел на землю, потеряв опору под ногами. — Что ты творишь? — прошипел он. — Доказываю, кто из нас двоих на самом деле пустоголовый осел, — почти весело отозвался Мерлин. Кажется, вид Артура у ног приводил его в хорошее расположение духа. — Еще слово, и я отошлю тебя обратно в Камелот. — Не сможешь! — насмешливо возразил Мерлин, и Артур мысленно согласился с ним. Не сможет, но не потому, что боится магии Мерлина, а потому, что без него вряд ли найдет сына. — Вот, — Артур достал из мешочка, привязанного к поясу, пеленку Эгберта. Мерлин мгновенно понял, что это такое, вырвал ткань из рук Артура и уставился на нее так, будто увидел на ней точное описание места, где прячется Нимуэ. — Ну? — нетерпеливо спросил Артур. — Что? — хмуро переспросил Мерлин. — Это всего лишь пеленка, без ребенка, что я должен с ней сделать? Артур вздохнул, подавив желание дать ему подзатыльник. — Попробуй почувствовать Эгберта, определить, где он сейчас находится. — Я тебе не гадалка, чтобы видеть то, чего нет, — возмутился Мерлин. — Как, по-твоему… — А так! — нетерпеливо оборвал его Артур. — Эгберт твой сын, девять месяцев вы были одним целым, ты сам признался, что между вами есть связь, так пора использовать ее! Если матери без всякой магии чувствуют своих детей, то ты и подавно должен ощущать его. Ну же, Мерлин, попробуй, ты самый сильный маг из всех, кто когда-либо ходил по этой земле. — Не верь предсказаниям, — отмахнулся Мерлин. — Гаюс сказал, что, скорее всего, они относятся к Эгберту, а это значит, что если он не захочет, мы его никогда не найдем. И с чего бы ему хотеть видеть меня, ведь он даже не знает, кто я. — Он чувствует, не сомневайся. Мерлин фыркнул, но все же крепче прижал к себе пеленку и прикрыл глаза. Ему не нужно было читать заклинаний, чтобы отыскать нить, связывающую его с сыном, только сосредоточиться и заглянуть глубже в себя. Артур отошел в сторону, чтобы случайно не помешать, и приготовился терпеливо ждать. Но через несколько минут Мерлин открыл глаза и отрицательно покачал головой. — Ничего не получится, — с горечью сказал он, — ты ошибся во мне. Наверное, это у Эмриса была связь с Эгбертом, а у меня так, отголоски. — Ты просто недостаточно стараешься, — отрезал Артур. Наверное, Мерлин бы с гораздо большим рвением искал сына, если бы помнил, как ждал его девять месяцев, как рассказывал ему истории, как беспокойно спал из-за того, что ребенок толкался, если бы потом сидел около него днем и ночью, погоняя прочь простуду, если бы засыпал, слушая его по-детски торопливое ровное дыхание; если бы строил планы, как потом научит его обращаться с мечом, охотиться, ездить верхом… — Мерлин… — Артур подошел к нему, намереваясь извиться за все, дотронулся до его плеча, и… Мерлин вздрогнул, глаза его наполнились золотом, засветились нестерпимым светом, он схватил Артура за руку и привлек ближе к себе. Артур невольно взглянул в его лицо и едва не отшатнулся, настолько далекое, отсутствующее выражение отразилось на нем. Мерлин словно был где-то далеко, мыслями, чувствами, всем своим существом, и только физическое тело оказалось привязано к берегу быстрой речушки. Инстинктивно стараясь помочь, Артур обнял Мерлина, прижимая его к себе как можно сильнее, даря поддержку, силы, самого себя, и этого оказалось достаточно. Так же быстро, как и появилось, сияние погасло, и Мерлин обмяк в его руках. Впрочем, через мгновение он уже пришел в себя и принялся удивленно озираться. — Что произошло? — спросил у него Артур. — Где ты был? — Я… — Мерлин облизнул губы и нервно сглотнул, — я видел их, Нимуэ и Эгберта. Они на острове посреди большого озера, который всегда скрыт туманом от случайных глаз. Нимуэ любит это место, считает безопасным и черпает из него силы. Это очень древний магический остров и просто так его не найти. — Но ты сможешь это сделать? — Не знаю, но я должен. — Мерлин вскинул голову и посмотрел в глаза Артуру. — Но без тебя я не справлюсь. Я бы очень хотел оставить тебя в безопасности, но не могу, ты даришь мне силы и поддерживаешь связь с Эгбертом, только вдвоем мы сможем найти его. — Ты все-таки великий маг, — прошептал Артур ему на ухо. — Только рядом с тобой, — отозвался Мерлин. Это был один из тех моментов, которые Артур хотел бы запомнить на всю жизнь. Он потянулся и осторожно коснулся губ Мерлина своими, каждое мгновение боясь, что тот его оттолкнет. Мерлин имел на это полное право, он ведь не любил Артура никогда, даже будучи Эмрисом он лишь притворялся, но… Но Мерлин с готовностью раскрылся навстречу, приоткрывая рот и углубляя поцелуй. Артур охнул, чувствуя, с каким пылом прижимается к нему знакомое худое тело. Мерлин целовал так, будто давно мечтал это сделать и уже отчаялся и почти смирился с тем, что подобного никогда не случится. А сам Артур с восторгом осознал, что поцелуи Мерлина куда лучше, чем поцелуи Эмриса. Чище, искреннее, но такие же возбуждающее и откровенные. Несмотря на все колдовство, Артур изначально влюбился в Мерлина внутри Эмриса и продолжал любить его до сих пор, даже еще больше. Как бы не был сладок момент, но через некоторое время им пришлось друг от друга оторваться. — Если мы хотим уйти, то нужно сделать это прямо сейчас, — прошептал Мерлин, стараясь восстановить дыхание. — Не хочешь рассказать остальным… — Нет! Нельзя, иначе ничего не получится. Только мы вдвоем. — Хорошо. — Ты не думай, я бы тоже хотел взять с собой и Леона, и Персиваля, и Ланселота, а еще лучше — всю твою армию рыцарей. А вот тебя я бы оставил дома, привязал бы к трону и оставил ждать меня, потому что я смирюсь, если даже погибнет весь мир, но твою смерть я не переживу. — Все так серьезно? — чуть насмешливо спросил Артур. Ему было приятно и одновременно страшно слышать такие признания, ведь Мерлин говорил предельно честно. И когда тот только успел так влюбиться? И почему Артур этого не заметил? — Мне кажется, что я любил тебя всегда, — ответил его мыслям Мерлин. — Но на самом деле поначалу я тебя ненавидел, особенно, когда ты держал меня в темнице. А потом я услышал, что ты моя судьба — и это было жестоко, честное слово! — но мне пришлось смириться. Артур рассмеялся, а Мерлин снова поцеловал его, пробормотав, что нужно вести себя тише и не привлекать внимание. — Заткнись! — приказал ему Артур, на мгновение прервав поцелуй, а потом ласково добавил: — Идиот! Дождавшись, когда все уснут, Артур осторожно забрал свой мешок и мешок Мерлина, а затем постарался как можно тише отвести лошадей подальше от дома. Кобылка Мерлина вела себя беспокойно, била копытом и ржала, и Артур пригрозил, что если она не успокоится, то Мерлин поедет с ним на одной лошади. — Я бы с удовольствием, — яростным шепотом говорил Артур, — так мне проще будет проследить, чтобы ты не вывалился из седла, но это значительно замедлит нас в дороге. Выбирай! Мерлин сделал испуганные глаза и прошептал заклинание, блокирующее все звуки. Давно бы так. — Прости, — сказал он, когда дом остался далеко позади, и заклинание можно было снять, — я совсем забыл про него. — Конечно. А завтра ты забудешь, где находится твоя задница, — проворчал Артур. — Ничего, ты напомнишь, — широко и многообещающе улыбнулся Мерлин, и Артур проглотил все слова, которые хотел сказать. Мерлин не знал близости с ним, не помнил, и для него все будет впервые… Если… Когда они вернутся в Камелот вместе с Эгбертом. К утру они преодолели почти весь лес. Артур немного знал эти места, и был уверен, что осталось не больше двух часов до начала обширных равнин, по которым передвигаться будет гораздо удобнее. Позавтракав и немного передохнув, они снова двинулись в путь, чтобы к вечеру вновь достигнуть опушки леса. Где-то там, меж вековых деревьев затерялось таинственное озеро, на острове посреди которого пряталась Нимуэ. Ночь Артур решил провести в лесу. Им с Мерлином следовало поспать, иначе ведьме даже не придется с ними сражаться, они сами упадут от усталости у ее ног. Артур расстелил одно одеяло на земле, лег на него и жестом пригласил Мерлина присоединиться. Тот, поколебавшись немного, все же устроился у него под боком, и Артур накрыл их обоих вторым одеялом. — Так будет теплее, — пояснил он затылку Мерлина. — Мы взяли слишком мало одеял, чтобы спать порознь. И я не прикоснусь к тебе сегодня, даже если будешь меня умолять. — И не подумаю! — фыркнул Мерлин, но все же расслабился в объятиях Артура и вскоре уже сонно засопел. Артур обнял его крепче, зарылся носом в немного отросшие темные волосы и прикрыл глаза. Проснулся он от настойчивого взгляда, который почти физически ощущался на лице, волосах, губах. Артур распахнул глаза и уставился на Мерлина, который, смутившись, тут же попытался отстраниться. Артур не дал ему это сделать, ловко перекатившись так, что теперь нависал над Мерлином и вглядывался в его лицо. — Доброе утро, — улыбнулся он и легко коснулся губами носа Мерлина. — Не такое уж оно и доброе, — нахмурился Мерлин. — Я боюсь, — тихо признался он. — Я тоже, — сказал Артур, — но это не имеет никакого значения. — Наверное… — Эй! Тебе надо взбодриться и снять напряжение. Артур наклонился и уже по-настоящему поцеловал Мерлина. Поначалу тот пытался сопротивляться, но вскоре растаял под настойчивыми ласками и сам начал трогать, целовать Артура и делал это с таким отчаянием, с таким пылом, что невозможно было остаться равнодушным. И если поначалу Артур хотел обойтись поцелуями, то теперь он просто не смог бы остановиться, оставить такого Мерлина, не дать ему желанную разрядку. Нет ничего зазорного, что в поисках сына они проводят время вот так, это их способ подготовиться к битве — стать еще ближе друг другу, оставить на телах запах, следы, заклеймить другого своими чувствами, словно заковав в броню. Торопливыми, неуклюжими движениями Артур стянул с Мерлина штаны, задрал его рубаху, а затем разделся сам с помощью длинных неловких пальцев Мерлина. Артур едва не кончил, соприкоснувшись телом с обнаженной кожей Мерлина, тот был такой горячий, нетерпеливый, торопливый, и Артур прижал его своим весом к земле, чтобы немного передохнуть самому и притормозить его. — Тихо, тихо, не так быстро, — шептал он на ухо Мерлину, и тот кивал, но слишком плохо контролировал себя, чтобы послушаться. — Ты нужен мне, — признался Мерлин, — я не смогу без тебя, просто не смогу. — Я рядом, — ответил ему Артур, — и никуда не собираюсь уходить. — Когда-нибудь ты уйдешь, — вдруг посерьезнев, сказал Мерлин, — а я останусь. — Тогда сделай так, чтобы этого не случилось. Не желая больше вести подобных разговоров, Артур закрыл рот Мерлина рукой, ткнулся носом ему в шею и попытался языком вывести на ней слово. Навсегда. Дальше слова уже не понадобились. Все еще лежа на Мерлине, Артур принялся тереться об него пахом, ловя каждую вспышку удовольствия в его глазах и заставляя себя не зажмуриваться, чтобы видеть каждую его реакцию и наслаждаться выражением лица. С Эмрисом у него никогда не было так. Да, он чувствовал, любил, но избегал смотреть ему в глаза, читая там совсем не то, что тот пытался показать. И только в самый пик удовольствия Эмрис исчезал, оставляя вместо себя Мерлина. А теперь у Артура был только Мерлин, и он пьянел от мысли, что может наслаждаться им всегда, вечно, вместо коротких мгновений раньше. Все закончилось довольно быстро. Отдышавшись, Артур вытер себя и Мерлина, не отказав себе в удовольствии провести рукой по его опадающему члену и вновь поцеловать в губы. Позже он обязательно затащит его в постель на всю ночь и ласками доведет Мерлина до безумия, заставит кончить несколько раз и возьмет его так, как ему всегда нравилось. Мерлин должен узнать, что такое быть с человеком, который его безумно любит. Через несколько минут они уже готовы были двигаться дальше. Разомлевший Мерлин поднялся с трудом, но на лошадь уже забрался быстро и уверенно. Артур ободряюще улыбнулся ему и повел своего коня рядом с кобылкой Мерлина. Едва солнце коснулось горизонта, меж деревьев заблестела водная гладь. Мерлин спешился и подошел к самой воде, напряженно всматриваясь вдаль. Середину озера обволакивал густой серый туман, он начинался метрах в двадцати от берега, скрывая в себе главную тайну озера. Мерлин огляделся, явно разыскивая что-то, и двинулся вдоль берега, перелезая через поваленные деревья и стараясь не наступать в сырую топкую почву, успевшую кое-где превратиться в болотце; Артур последовал за ним. Сухая желтая трава доставала им обоим до пояса и значительно затрудняла движение, лошадей они оставили привязанными к дереву в том месте, где впервые вышли к озеру. Вскоре впереди показался старый деревянный причал. Доски, из которых он был сделан, казалось, прогнили насквозь, а единственная маленькая лодочка, привязанная веревкой к дереву, одним лишь чудом держалась на воде. — Я в нее не сяду, — категорично заявил Артур, — она утонет, даже если я положу в нее свой меч! — Лодка крепче, чем кажется, — возразил Мерлин, — она выдержит больше самых крепких кораблей, ведь ее создали с помощью магии. — А ты не мог бы наколдовать что-нибудь понадежнее этого плавающего корыта? — Мог бы, но только эта лодка привезет нас к центру озера. Даже если ты сейчас залезешь в воду и поплывешь, то не достигнешь цели, скорее всего, просто утонешь недалеко от берега, лишенный сил, словно проплыл расстояние отсюда до Камелота. — Откуда ты вообще… — Просто знаю, — пожал плечами Мерлин, но под тяжелым взглядом Артура нехотя пояснил: — Эмрис знал это, а я вспомнил, когда магия показала мне, где скрывается Нимуэ. Опережая новые возражения Артура, Мерлин залез в лодку и уселся в носовой части. Напротив него осталось одно свободное место. На трухлявой прогнившей доске. — Если захочешь остаться, я пойму, — сказал Мерлин. Артуру не требовалось лучшего приглашения, чем попытка уличить его в трусости. Если понадобится, он выплывет из этого чертового озера и Мерлина за собой вытащит. Осторожно, чтобы не перевернуть лодку, Артур уселся на свободное место, и лодка тут же без весел и всякого участия со стороны Мерлина отплыла от берега. Через минуту она коснулась тумана и точно бы разорвала кромку облака, но то само расступилось перед ней, чтобы сомкнуться после. Артур оглянулся и не увидел причала, даже берег теперь скрывался за плотной пеленой. Он обернулся, страшась, что теперь и Мерлин скрылся в тумане, исчез и не вернется, даже когда лодка причалит к берегу. Но Мерлин по-прежнему сидел на своем месте и точно так же таращил на него глаза. Должно быть, и его посетил тот же страх. Сколько продлилось путешествие через озеро, сказать было сложно. Время в тумане не подчинялось привычным законам, оно то ускорялось, и тогда плеск за бортом раздавался торопливо и слишком часто, то замедлялось, и движения Мерлина становились тягучими, неестественными, а рот бесконечно долго открывался в немом удивлении. Звуки в тумане тоже распространялись странно. Мерлин иногда что-то говорил, но Артур его не слышал, зато до него доносился шорох дна лодки о воды озера и всплески неведомой рыбы. В какой-то момент страх сковал все его мышцы, но усилием воли Артур заставил себя вспомнить, кто он и зачем плывет по этому озеру. На всякий случай теперь он не отпускал из памяти образы Эгберта и Мерлина, который хоть и сидел сейчас перед ним, но выглядел словно чужим, как будто туман подменил его на фальшивку или искусно сделанную куклу. Артур постарался не поддаваться ужасам, которые настойчиво вставали перед его внутренним взором. Там была Нимуэ, качающая его сына, Эмрис, который убил в себе Мерлина, Моргана, перешедшая на сторону зла, мальчик друид из соседнего леса, убивающий его, Артура, своим мечом, а потом заплаканное лицо Мерлина, его мольбы остаться с ним, которые Артур не мог выполнить… Все закончилось, когда нос лодки мягко ткнулся в заросший мхом каменный причал, от которого несколько ступенек вели вверх, в замок, неизвестно кем выстроенный на острове посреди озера. Вслед за Мерлином Артур покинул лодку, ступил на каменный пол, и в этот момент вернулись звуки, пропал навязанный липкий страх, а Мерлин вцепился в его руку, притягивая ближе к себе. — Я уж думал, ты не выдержишь, — срывающимся голосом сказал Мерлин. — Это была защита Нимуэ от непрошеных гостей, на меня она не подействовала, но ты… Я так испугался за тебя! Иногда мне казалось, что ты готов прыгнуть за борт, и я готов был остановить тебя любой ценой. — Любопытно, но эта мысль не пришла мне в голову, — успокаивающе гладя Мерлина по спине, ответил Артур. — Меня пугали совсем другим, но я старался держаться. — И у тебя получилось! Лишь немногие люди сумели преодолеть путь к острову, и я счастлив, что ты оказался одним из них. Я не мог рассказать тебе обо всем раньше, я просто не знал, не помнил… — Мерлин тихо всхлипнул, словно и в самом деле собирался плакать. — Эй, — Артур взял его за подбородок и заставил посмотреть в глаза, — мне было к кому возвращаться и ради кого проделывать этот путь. — Да… — Мерлин глубоко вздохнул и взял себя в руки. Больше он не имел права проявлять слабость, ведь там, в замке на острове его ждала Нимуэ. — Идем. Мерлин шел первым, старательно загораживая собой Артура, чтобы в случае чего отразить удар и отвести от него любую опасность. Артуру это категорически не нравилось, он сам привык защищать тех, кого любил, но спорить с Мерлином он не стал. Вероятно, в магической схватке действительно лучше держаться подальше. Но это не значило, что он готов был оставить Мерлина одного против Нимуэ. Остров оказался совсем небольшим, и вскоре Артур и Мерлин вышли из-за каменных стен во внутренний двор, посреди которого высился большой каменный колодец, прикрытый деревянной крышкой. Рядом с ним, держа на руках ребенка, стояла прекрасная девушка в красном платье. У нее были длинные темные волосы, яркие синие глаза и губы, которые так и притягивали взгляд, блестящие, полные, цвета спелой вишни… — Эй! — Артур дернулся от сильного тычка в бок. Удивленно посмотрел на источник звука, и увидел… увидел еще более прекрасные глаза и губы, и уши, и скулы… — Мерлин? — с трудом произнес он. В голове словно образовался туман, такой же, как на озере, но постепенно он прояснялся. Чем дольше смотрел Артур на Мерлина, тем быстрее приходил в себя. — Вот так, — облегченно вздохнул Мерлин. — Не поддавайся ей, прошу. Артур нерешительно кивнул и вновь взглянул на Нимуэ. Если бы он не знал точно, то никогда бы не подумал, что именно эта девушка провела несколько лет рядом с ним и Гвиневрой. Кара была скромной, стеснительной служанкой, одетой в свободное, не очень хорошего кроя платье, которое полностью скрывало ее фигуру. На голове у нее всегда был повязан платок, а торопливые, скованные движения скорее отталкивали всякое внимание, чем притягивали его. От Нимуэ же веяло уверенностью и превосходством над другими людьми, за свои способности и красоту она явно ставила себя гораздо выше всех. — Ваша связь сильна, — певуче сказала Нимуэ, — я сама многое сделала, чтобы создать ее, но не рассчитывала, что она начнет работать против меня. — Отчего же? — опередив Мерлина, спросил Артур. — Ты надеялась через Мерлина подчинить меня себе, но у тебя ничего не вышло, еще есть те, кто готов бороться против тебя. Нимуэ звонко рассмеялась, а Мерлин раздраженно ткнул Артура под ребра. — По моему плану, — пояснила Нимуэ, — ты уже давно должен быть мертв, как и твой Мерлин, впрочем. Мне нужен был только ваш сын, и я его получила. — Ненадолго! — оборвал ее Мерлин. Нимуэ не удостоила его и взгляда. — Ты хочешь сказать, что вся эта история с Эмрисом была только ради… — Артур взглянул на Эгберта, отмечая, что малыш здоров, сыт и даже не плачет на руках своей похитительницы. — Именно, — Нимуэ удобнее перехватила Эгберта. — Существует пророчество, что однажды родится ребенок, подобных которому не рождалось раньше и не родится потом. Это будет сын колдуна и человека, в котором покоится магия, он унаследует силу и часть судьбы своих родителей, он сам станет судьбой Альбиона. И я исполнила это пророчество. Сначала стала служанкой королевы, и это позволило мне быть в курсе всего, что происходило в замке. Затем постепенно и не без помощи магии я внушила тебе, мой дорогой Артур, мысль, что Камелоту необходим наследник, а вам с Гвен — сын. Я знала, что ты не сможешь зачать ребенка ни от одной женщины, и рано или поздно ты сам осознаешь это. А затем вспомнишь, как сам был рожден, и захочешь обратиться к магии. Мне нужно было только прислать к тебе Эмриса, а дальше уже в дело вступила ваша с ним судьба. — Ты могла бы взять любого мага, почему именно я? — спросил Мерлин. — Потому что только ты судьба Артура, и даже под моим влиянием ты сумел завоевать его доверие, очаровать и затащить в постель. Думаешь, все сделал Эмрис? Эмрис нашел заклинание и совершил ритуал, но с Артуром всегда был только ты, иначе бы ничего не получилось. — Так ты хотела только власти? — Артур с отвращением скривился. — Какая банальная причина! — Я хотела отомстить Пендрагонам и встать над этим миром. Ваш сын слишком ценен для Альбиона, чтобы оставлять его без присмотра. После его рождения Эмрис должен был убить тебя, Артур, а затем умереть сам, ведь он действительно не смог бы жить без тебя. Если бы мальчик родился от темного мага, то стал бы во много раз сильнее, но я недооценила ваших друзей. — Ты ошиблась, — мягко возразил Мерлин. — Эгберт никогда не стал бы сильнее, чем он есть на самом деле. Прислушайся, ты чувствуешь в нем магию? Она спит так же, как и в Артуре, мальчик не будет магом, его судьба в ином. — Его магия еще не проявилась, он ведь так мал. — Я в его возрасте уже заставлял пеленки летать по всей комнате. Магия была у меня с рождения, а Эгберт, волшебный по сути, никогда не сможет колдовать. Родившись от темного мага, он бы заполучил только скверный характер, но ты сама сказала, что с Артуром всегда был только я, а это значит, что зачат он был магом светлым. Нимуэ внимательно посмотрела сначала на ребенка, а затем на Мерлина. Она явно не доверяла его словам, но свои чувства и магию игнорировать не могла. — Он тоже Пендрагон, — прошептала она, — и унаследовал судьбу своего отца — я не могу убить его, не суждено. Нимуэ посадила Эгберта на колодец, больше малыш ей не был нужен. Столько лет она шла к единственной цели, которая оказалась ложью. — Я думал, что ты умнее, — сказал ей Артур. — Я все еще не могу убить тебя и твоего сына, но его я уничтожить в состоянии! — воскликнула Нимуэ, и из ее руки вырвалась молния и угодила прямо в Мерлина. Тот отлетел к стене замка и тяжело упал на траву, но тут же поднялся, взглядом показывая Артуру, что все в порядке и не стоит вмешиваться. Нимуэ снова послала в Мерлина молнию, но тот, выставив перед собой руку, отразил ее и отправил в стену. Битва закипела, и Артур инстинктивно сделал несколько шагов назад, чтобы в него не угодило заклинание. Вместе с тем Мерлин постепенно отходил в сторону, уводя за собой Нимуэ. Вот, она уже на расстоянии нескольких шагов от колодца, десяти шагов, пятнадцати… Артур осторожно, стараясь держаться стены замка, и так, чтобы не попадаться на глаза Нимуэ, продвигался к колодцу. На нем перепуганный Эгберт таращил глаза на сражение Мерлина и Нимуэ. В какой-то момент малыш перевернулся и, встав на четвереньки, пополз по шаткой, ненадежной крышке колодца, опасно балансируя около самого края. Артур охнул и, забыв о всякой безопасности, рванул через дворик к Эгберту. В самый последний момент он успел подхватить сына, когда тот, не обнаружив под ручкой опоры, уже начал падать вниз. Артур прижал к себе хнычущего малыша, вдохнул его запах и поцеловал в макушку, успокаивая. — Все хорошо, — шептал он, — все хорошо, ты в безопасности, все хорошо. Артур сел на корточки рядом с колодцем, с болью в сердце наблюдая за магической схваткой. Если бы он только мог помочь Мерлину! Если бы его магия не дремала внутри, бесполезная и ненужная, а хоть как-то могла проявиться. Моргана ведь тоже не сразу обнаружила в себе магические способности, они никак не проявлялись, пока ей не исполнилось восемнадцать лет. Может, и у него получится? Может… Артур сосредоточился и попытался почувствовать магию, но лишь ощутил себя довольно глупо. Тогда он постарался поделиться силами с Мерлином, ведь магия есть магия, и если он сам не может пользоваться ей, то, может, у кого-то другого получится? Теперь Артур почти чувствовал как его энергия, словно ровный поток вод, передавалась Мерлину. Более того, Эгберт поддержал его в этом и тоже делился силой с отцом, крепко держа Артура за руку и внимательно глядя ему в глаза. Наверное, магический процесс прошел слишком явно, и Нимуэ почуяла его. Оставив Мерлина, она кинулась к Артуру. Но Мерлин остановил ее на полпути. Теперь в его глазах был виден страх, Мерлин готов был сражаться за себя сколько потребуется, но когда опасность стала угрожать его близким, он допустил ошибку. Нимуэ остановилась, вскинула лицо к небу и закричала древние магические слова. Черные грозовые тучи мгновенно возникли над Артуром и Эгбертом, и из них начали сыпаться молнии, взрывая землю рядом с колодцем. Еще немного, и один из электрических разрядов угодит прямо в Артура. Он попытался убежать, но Нимуэ заставила его остаться на месте, сковав заклинанием его тело. — Нет! — выкрикнул Мерлин, когда очередная молния направилась прямо в голову Артура. — Нет! Артур сидел на траве, скрючившись и закрывая собой сына. Он готов был умереть, если это поможет спастись Мерлину и Эгберту, ведь пока Нимуэ занята им, ее легко достать, но Мерлин почему-то никак не мог сообразить этим воспользоваться… Артур уже чувствовал жар от нестерпимо яркого сосредоточения природного электричества, как звуки вокруг стихли, стали далекими, приглушенными и какими-то низкими, тягучими. Артур открыл глаза и посмотрел вверх, где на расстоянии вытянутой руки от него застыла сверкающая молния. А в отдалении бледный, сосредоточенный Мерлин стоял, вытянув руку и из последних сил не давал молнии ударить в Артура. — Вот и все, — улыбнувшись, сказала Нимуэ. — Ты попал в мою ловушку, Мерлин. Ты так ничему и не научился, бедный мальчик, — Нимуэ подошла к Мерлину вплотную и провела ладонью по его щеке. — Кидаешься спасать всех, а в итоге страдаешь сам. Я говорила тебе, что не могу убить Артура, это не моя судьба, но ты забыл об этом. Теперь, если ты отпустишь мою молнию, то уже ты оборвешь его жизнь, а если попытаешься отвести от него опасность, то обессилишь сам, ведь ты не жрец древней религии, и дашь мне уйти. С тобой оказалось справиться так просто. — Ошибаешься, — хрипло ответил ей Мерлин. — Ты снова ошибаешься во всем, что касается меня, Артура и Эгберта! Все еще держа одной рукой молнию, Мерлин поднял к небу другую руку и закричал так отчаянно, громко, сильно, что небеса ответили на его призыв. Магия, куда более сильная, чем у Нимуэ, забурлила, сосредотачиваясь в такой же туче, что висела над Артуром. И когда из нее вылетела молния и ударила в Нимуэ, та не смогла ее остановить или увернуться от разряда. Вскрикнув, Нимуэ вдруг рассыпалась на тысячи лоскутов, которые быстро растворились в воздухе. Ведьма была гораздо старше, чем казалась, и ее тело истлело мгновенно, повинуясь настоящему течению времени. Мерлин рукой прикрыл глаза и на мгновение потерял контроль над молнией, висящей над Артуром. Артур успел заметить только нестерпимо яркую вспышку, а затем через его тело прошел огромный заряд электричества, который не дано выдержать ни одному живому существу…* * *
Воды озера оставались по-прежнему тихими и спокойными. Магии, которой они повиновались, не было дела до Нимуэ и ее коварных планов, поэтому после исчезновения ведьмы замок на острове не рухнул, и ничего не изменилось в окружающем мире. Не стало одной жрицы старой религии, зато появился жрец, которому рано пока было тягаться с магией самой природы. Теперь он мог призвать ее, но не стал ее хозяином, мог совершить обмен, но не распоряжаться на свое усмотрение жизнью и смертью. Жизнь за жизнь, смерть одного человека, чтобы жил другой — это подвластно магии, но не все выбирают этот путь. Последнее, что увидел Артур, был Мерлин, что почувствовал — крепкие ручки малыша Эгберта, стискивающие его руку. Он не увидел, как Мерлин рванул к нему, упал на колени рядом, не услышал, как заплакал Эгберт, придавленный его тяжелым телом. Для Артура наступила лишь темнота, и не появилось никаких райских кущ, пристанищ воинов и прочих сказок, что рассказывают из страха смерти. Поэтому Артур не мог услышать, как страшно закричал Мерлин, призывая к себе все силы, чтобы оживить его, и как ничто не откликнулось на его призыв. Возможно, смерть Артура была предопределена, а может, дело было совсем в другом… Судорожно вздохнув, Артур открыл глаза. Первое, что он увидел, было безоблачное синее небо и яркое солнце, сменившие страшные тучи. И хоть по его расчетам уже должна была наступить ночь, на острове время не поддавалось обычным законам. Артур вдохнул еще раз и еще, затем сел и огляделся. Оказывается, он по-прежнему лежал около старого колодца, там, где его поразила молния; неподалеку, в тени стены замка сидел прямо на траве Мерлин и прижимал к себе Эгберта. Даже с расстояния нескольких шагов, на котором находился Артур, было видно, как трепетно и нежно Мерлин держит ребенка, как осторожно обхватывает его спинку и нерешительно утыкается носом в мягкие темные волосики на макушке. Мерлин плакал, не стараясь заглушить в себе слезы, а Эгберт казался на удивление серьезным, пытался обнять своими маленькими ручками отца, чтобы утешить его. Артур не раз представлял себе, как Мерлин впервые возьмет Эгберта на руки. Он чувствовал вину перед ними обоими за то, что так долго скрывал правду и не давал им воссоединиться. Мерлин заслужил быть рядом с Эгбертом, а сам малыш должен был узнать о своем втором родителе, ведь отец — это важно, а между ним и Мерлином, к тому же, существовала сильная связь. И сейчас Мерлин и Эгберт выглядели так естественно и правильно, что Артур невольно улыбнулся, разглядывая двух своих самых любимых мужчин. В какой-то момент Эгберт перехватил его взгляд и рассмеялся, принялся вырываться из рук Мерлина, чтобы подползти к нему. Мерлин не смог удержать его, вскрикнул, а затем заметил Артура, весело глядящего на него. — Н-нет, — запинаясь, пробормотал Мерлин и в следующее мгновение оказался рядом. — Ты же… я же не смог… Артур! Мерлин ощупал его: плечи, руки, голову, грудь, остановил ладонь в том месте, где билось сердце, а затем наклонился и приложил туда ухо, слушая мерный стук. — Мерлин! — Артур решительно оторвал его от себя и обнял по-человечески. — Что случилось? — Я думал, ты умер! — всхлипнув, воскликнул тот. — Через тебя прошла молния, ты был бледен и не дышал, что я мог еще подумать? Я умолял магию помочь тебе, но тщетно, она не отозвалась на мой зов. — Конечно, идиот, я ведь жив, — ласково сказал Артур. — Я не мог умереть от руки Нимуэ. Но молния действительно прошла через меня, и мне нужно было время, чтобы справиться с этим. По ощущениям, со мной случился обычный обморок. — А ты уже падал в обморок? — Было как-то. Артур воспользовался тем, что Мерлин с удивлением посмотрел на него, и поцеловал того в губы. Он не хотел разбираться, что с ним было на самом деле, и почему молния не причинила вреда ни ему, ни Эгберту. Ясно одно — без магии здесь не обошлось, но в магии Артур не понимал ровным счетом ничего. С детства отец учил ненавидеть ее, затем Моргана показала, что дело не в самой магии, а в человеке, который ей обладает. Магия дала Артуру сына и едва не предала его, превратив Мерлина в Эмриса, но магия же подарила ему любовь, самое прекрасное чувство, что он когда-либо испытывал. Она дала ему жизнь дважды — при рождении и теперь, защитив от молнии, хотя на самом деле лишь раз — создав Мерлина таким, какой он есть. Малыш Эгберт, про которого Артур и Мерлин немного забыли, подполз к ним и с неожиданной силой подергал за одежду. Артур, смеясь, взял его на руки и прижал к себе уже обоих — сына и любимого человека. С острова удалось выбраться без препятствий. Мерлин притих, стараясь свыкнуться с новой силой, появившейся у него на острове, а Эгберт у него на руках и вовсе уснул. Малыш был в полном порядке, Нимуэ заботилась о нем, видя в нем источник своей власти. — Эй, — позвал Мерлина Артур, — ты уверен, что у нашего сына нет магических способностей? Мерлин неопределенно передернул плечами. — Не знаю, — улыбнувшись, признался он. — Пока что точно нет, но они ведь могут еще проявиться. Это я уникален, родившись с магией, а у большинства она появляется гораздо позже. Артур запрокинул голову и рассмеялся. Мерлин, оказывается, здорово умел врать, кто бы мог подумать! А у причала их уже ждала взволнованная Моргана с рыцарями и Гвейном. Эгберт тут же оказался в ее руках, зацелованный и ощупанный с ног до головы. Рыцари галдели, слушая рассказ Артура о том, что произошло на острове, а Мерлин отошел в сторонку, глядя на них всех и счастливо улыбаясь. Теперь все было позади. В Камелот добрались за два дня, ехали медленно из-за Эгберта, который не мог выдержать быстрой езды, и просто потому, что теперь не нужно было никуда торопиться. Малыша везли по очереди Артур, Мерлин и Моргана. В другое время рядом с Морганой ехал Гвейн и развлекал ее и остальных забавными историями о своих приключениях. Уже на подъезде к Камелоту Артур почти в шутку предложил тому вступить в ряды рыцарей, и Гвейн неожиданно согласился. Сказал, что не ожидал такого предложения, но очень рад, что сможет послужить Камелоту, хоть несколько месяцев назад и заявлял, что не желает ни на кого работать. Теперь обстоятельства изменились, изменился и Гвейн, чей взор вместо тысяч представительниц прекрасного пола был обращен только на одну женщину. Больше всего Артур боялся, что Мерлин решит уехать в Эалдор и возьмет с собой Эгберта, но тот лишь посмеялся над ним, когда Артур поделился своими страхами, и сказал, что ни Камелот, ни его король теперь от него не отделаются. Чуть раньше Артур поговорил с Гвиневрой и отпустил ее от себя, заверив, что теперь она свободная женщина и вправе выбрать нового спутника жизни, правда, это лишает ее статуса королевы. Поколебавшись, Гвен приняла правильное решение и покинула замок ради Ланселота. Оставалось сделать самое сложное — постепенно рассказать людям, что их король теперь живет с мужчиной, отцом своего ребенка. Моргана заверила Артура, что люди примут это, ведь они так любят его и желают ему счастья. Все налаживалось, и Артур с удивлением понял, что почти все его мечты исполнились. Оставалось только расширить границы Камелота, и он намеревался взяться за них вплотную в ближайшие десятки лет…