L O S T

— Что ты имеешь ввиду, Чарли? — Дилан заметно напрягается, понимая какие безумные вещи говорит девушка, и мгновенно хмурит брови. Ничего не понимает, что она вообще несет? В это же время Чарли боялась закрыть глаза даже на секунду, ведь не хотела ничего забывать. На подсознательном уровне была полностью уверена, что сейчас вполне возможно всё. — Я не помню, чтобы это было по-настоящему, но около недели назад мне приснился сон, вполне обычный. Но всё-таки он и заставил меня насторожиться, — девушка начала говорить довольно тихо и присела на край своей кровати, продолжая рассматривать непонятную точку в полу. — Я не могла пошевелиться, казалось, будто кто-то управляет мной. И еще этот шепот, такой неприятный шепот со стороны улицы. Он просил меня открыть дверь, впустить его. И я послушалась. Я не смогла сказать нет, потому что я слабая! Произносит последние слова на высокой ноте и хватается за рыжие волосы, создавая на голове еще больший беспорядок, мычит, сутулясь, касается мокрым лбом трясущихся колен. Дилан стоит в ступоре еще несколько секунд, наблюдая за безумным поведением девушки, но не выдерживает такой еще накаленной атмосферы, быстро опускаясь на корточки. — Успокойся, Чарли, — проговаривает совсем тихо, что, возможно, девушка даже и слышит его. Кусает внутреннюю сторону щеки, нервничает, но хватает ее запястья и держит. Не дает ей уродовать себя. — Слышишь? Успокойся. «Успокойся», — Чарли просит саму себя, ибо сомневается, что сможет сохранить здравый рассудок, ведь всё то, что она чувствует сейчас — сводит с ума. — Вот так, тише. Тише… — последние слова произносит уже шепотом ведь дыхание девушки постепенно восстанавливается, наконец она может мыслить трезво, без того назойливого страха, лишь иногда тело рефлекторно содрогается от недавней истерики. Чарли так нужна поддержка, она так хочет быть кому-то необходимой. Но в последнее время девушка теряется. Чарли никому не нужна, кроме своих жалких страхов. Вглядывается в медовые глаза ОʼБрайена, не может отвести взгляд, ведь наблюдает за ним. Уверена, что потом будет винить только себя. Рывок, совсем невольно, но обхватывает шею парня и буквально виснет на нем. Чарли сцепляет пальцы в замок, ощущает жар. Она впервые настолько близко к кому-то, впервые сама проявляет инициативу прикоснуться, а главное — выполняет её. Она касается Дилана. — О… — парень застывает, ощущая неожиданный порыв тепла, мысленно злясь, ненавидя себя всем сердцем. Куда пропала вся твоя жестокость, ОʼБрайен? Остановись, придурок! Не смей! Не трогай! Ему также нужна поддержка, нужен кто-то, кто сможет его понять. И всё-таки есть такой человек. Чарли рядом. Чарли такая же, злится на себя, за свою слабость. Возможно, позже он будет винить себя, рвать волосы от ярости. Но не сейчас… Совершает тихий вдох и нечаянно наполняет легкие запахом волос Чарли. Поднимает дрожащие руки, остается в таком положение еще пару секунд, но не выдерживает напряжения, и ладони в одно мгновение падают на тонкую талию девушки. Не сомневаясь, тянет ее за собой на пол, располагаясь на коленях, дыша в такт друг другу. Им так нужна поддержка. Они вдвоем нуждаются в помощи. Для обоих эти объятия вполне не меняют их отрицательного отношения друг к другу, но сейчас они будто делятся своей энергией. Помогают друг другу не сдаваться в этой гребаной ситуации. — Чарли? — девушка распахивает глаза, хмуря тонкие брови, сердце начинает стучать по стенке груди с невероятной силой, а в висках отдаются непонятные толчки. Но девушка не отрывается от плеча ОʼБрайена, и тот сжимает кожу её талии с большей силой. — А это еще кто такой? — Джой! — девушка разворачивается, встречая бегущего по коридору Тайлера. — Подожди. Выполняет просьбу, переводя смущенный взгляд в пол, и с еще большей силой прижимает несколько учебников к груди. — Я хотел сказать, — парень останавливается прямо перед ней, ощущая появившееся напряжение. — Нет, не так. Я хотел бы пригласить тебя завтра вечером в кафе. — Меня? — поднимает взгляд, встречаясь с Пози, и на лице появляется широкая, самая счастливая улыбка за эти дни. Не верит своим ушам. Означает ли это, что Тайлер приглашает её на свидание? Видит согласный кивок с его стороны и хочет просто-напросто закричать от переполняющей радости, но старается контролировать свои действия. Делает один глубокий вдох, мысленно успокаивая, но не отрывается от глаз парня. — Я согласна… — Отлично, — Пози чуть ли не подпрыгивает, услышав долгожданное согласие, поджимая губы, и оба тут же нервно смеются. — Тогда. Тогда я заеду за тобой завтра вечером, скажем, в часов шесть. — Да, я буду ждать, — улыбается и намеренно подхватывает парня под локоть, направляясь на следующий урок. Оба держатся друг к другу как можно ближе, и в эту секунду между ними разрастается что-то новое, какое-то более сильное чувство. — Чарли! — разрывает крепкие объятия, глядя Дилану прямо в глаза, и на секунду нервно мешкает. Довольно быстро, с явным нежеланием, разрывает крепкий замок из рук вокруг шеи парня и поднимается на подкашивающиеся ноги. Чувствует остаток недавнего испуга, зрачки прекращают метаться лишь через какое-то время. Смотрит в дверной проем, на лица безумно серьезных родителей и не знает, что же делать дальше, как объяснить им увиденное? Облегченно вдыхает, когда рядом вырастает ОʼБрайен, отряхивая колени. — Чарли Кларк, нас не было всего лишь несколько дней! — отец повышает голос, поглядывая то на дочь, то на непонятного гостя в своем доме. — А вы, молодой человек, вон отсюда! Ребята переглядываются, тихо вздыхая. Чарли неожиданно замечает безразличие во взгляде Дилана и в какой-то мере этому радуется, он не зол. Кивает парню в сторону двери, и аккуратно взяв парня за локоть, вдвоем проходят к коридору. К счастью, родители не мешают, расступаясь по обе стороны от узкого прохода. Чарли тянет Дилана за собой, молча идут по лестнице, не замечая шагов родителей позади. — Чертовы… — Чарли ругается под нос, чувствуя нарастающую злость во всем теле, но ОʼБрайен лишь неожиданно шикает в ответ, стремительно пропуская по несколько ступенек. — Ты сама виновата, нехер было вообще сюда приезжать. Ничего нового не узнали, — девушка резко тормозит на предпоследней ступеньке, невольно отпуская локоть уходящего Дилана. — От тебя, как всегда, одни неприятности. Следит, как он покидает ее дом, минуя весь коридор, вдруг в последнюю секунду мнется, приложив ладонь к плечу, но резко толкает входную дверь и, оглушающе хлопая, выходит из дома, оставляя Чарли одну, наедине со всеми неприятностями. — Мы ждем твоих объяснений, Чарли! — быстро оборачивается, одаривая родителей безразличным взглядом, что, по большей мере, впервые их пугает. Тяжело наступает на каждую ступеньку, противно скрипя. Молчит, поступает, конечно, не так, как её учили с детства, но сейчас она так зла, что хочет облить родителей грязью с ног до головы. Да чему её вообще научили в детстве? Сплошные смерти, ругань и грубость переполняют её жалкое прошлое. Никакой радости. В первую очередь, считает девушка, сейчас виноваты родители. Какого они вообще бросили её, ничего не объяснив и не сообщив? — Это мне нужны объяснения, мам, пап? — щурится, когда в носу начинает противно покалывать, но держит себя в руках, наступая на последнюю ступень возле старших. — Я звонила вам сотню раз, но вы не соизволили перезвонить мне и раз! — Кто он такой? — мать будто не замечает всего, что сказала дочь, возмущенно, в своем стиле, ставя руки в бока. — Мой друг, — яростно выплёвывает в лицо. — Единственный, кто меня понимает. Не задерживается здесь более, чем на секунду, и шагает дальше, выходя в коридор на втором этаже. Даже не прислушивается, зная, что родители не посмеют ей сказать и слова прямо сейчас. Похоже, они действительно в шоке от необъяснимого поведения дочери, и им нужно время, чтобы принять решение. — И почините наконец, эту ступень!       Charlie Хлопаю дверью и быстро закрываю её на щеколду. Прижимаюсь лбом к холодной поверхности дерева, тело всё еще трясется от накатившей злости, и я стараюсь привести себя в порядок, делая несколько глубоких вдохов. Устало оборачиваюсь, зарывая ладони в волосы, хмурюсь, ведь в воздухе всё еще витает запах сигарет. Запах Дилана. Грубиян. Придурок. Кретин. Ненавижу! Бросаю взгляд на окно, и подхожу вплотную, закрывая шторы, чтобы не видеть заходящего солнца, последних теплых лучей, нежных облаков. Не хочу видеть ничего из этого! Испускаю тихий писк, падая на кровать, ведь на душе тяжело, так паршиво, что хочется сделать себе больно. Перебить всё это безразличие чем-нибудь похуже. Желудок стонет, ведь я не ела с самого утра, но подсознательно ничего не хочу, хочу лишь чувствовать боль. Рывком подбегаю к комоду, по очереди открывая каждую полку, перерываю все вещи. Нашла! Поднимаю лезвие к уровню глаз, медленно верчу, любуясь, как оно блестит из-за пробивающегося последнего луча вечернего солнца. Опускаю руки вдоль тела, думаю, кусаю губы, буквально рвя их. К черту. Разворачиваюсь на носках, двинувшись в сторону ванной, закрываю за собой очередную дверь и облокачиваюсь на раковину. Смотрю на это жалкое отражение. Ненавижу тебя, Чарли Кларк. Наверное, именно эта мысль служит настоящим поводом к последующим действиями. Как можно быстрее заворачиваю рукава толстовки, натыкаясь взглядом на еле заметные шрамы, чуть выше запястья. Раньше, чувствуя себя также паршиво, я частенько баловалась с острыми предметами, буквально уродуя свое тело снаружи. Делаю вздох, дотрагиваясь ледяным предметом горячей кожи и совсем легким, мучительно медленным движением двигаюсь из одной намеченной части руки в другую. Испуганно прикрываю глаза, как только замечаю первую алую каплю на поверхности белой раковины. Сжимаю зубы, в этот раз сильнее нажимая на острие и прикрикиваю, сразу же отбрасывая лезвие на пол. Каким-то слишком безразличным взглядом слежу, как очередная дорожка крови пересекает ладонь и частыми каплями, с подрагивающих кончиков пальцев, падает на прежде чистую поверхность раковины. Делаю тяжелые вдохи через нос, впитывая боль и запоминая этот чувство. Я стараюсь привынуть. Снова хочется плакать, но на сегодня хватит, пора остановиться в проявлении этих дурацких эмоций. Снимаю всю одежду, успевшую испачкаться в металлическую жидкость, и становлюсь под горячую воду. Понимаю, что слишком быстро меняюсь. Я вдруг больше не ощущаю так ярко ни счастья, ни грусти. Эмоции во мне будто посерели. Сейчас я становлюсь безэмоциональной Чарли… Не знаю, какое количество времени сижу здесь под охладевшими струями воды, но глаза начинают сонно слипаться, и я всё-таки принимаю решение отправиться в кровать. Вытираю мокрое тело, нечаянно дотронувшись до всё еще кровоточащей раны на руке. Поднимаю лезвие с пола, на секунду оглядывая запекшуюся кровь, и тут же, всё-таки с каким-то новым испугом, выбрасываю его в мусорное ведро. Оборачиваюсь к зеркалу, чтобы в очередной раз глянуть на свое отражение, но тут же пячусь назад, ведь на запотевшем стекле замечаю четкий отпечаток чьей-то ладони, еле заметные струйки крови стекают по оставленному следу. Мычу, не вытирая со щек появившиеся мокрые следы от слез, и подношу руку к губам, начиная безжалостно кусать кожу костяшек. Взгляд в безумном бреду носится по ванной комнате, перескакивает с плитки стен на пол, с пола на раковину, с раковины на зеркало. Стою еще несколько секунд в диком напряжении и, подхватывая вещи с пола, выбегаю из ванной обратно в свою комнату. Пытаюсь отдышаться, но выходит плохо, чувствую, как начинает ныть шрам, и с каждым разом всё больше и больше не могу выносить его боли. Сжимаю голову и устало прикрываю мокрые глаза. Нужно успокоиться. Это неправда. «Успокойся. Тише.» — хмурюсь, когда не контролирую собственные чувства, прокручивая тихие слова ОʼБрайена в голове, и решаю не продолжать заниматься ерундой, подойдя к кровати. Взгляд невольно цепляется за разбитую рамку. Завтра надо бы всё здесь подмести, не то как всегда поранюсь. Тянусь к фотографии, когда внутри рождается непонятное ранее чувство ностальгии. Всё же, каким бы оно там ни было, я скучаю по детству. Скучаю по тем забавам, беззаботности, Зои. С ней было лучше… Хватит. Хватит вспоминать то, чего никогда не смогу вернуть, то, чего больше никогда не смогу повторно прочувствовать. Ложусь на мягкую кровать, закрывая сонные глаза, и думаю. Это всё, что я сейчас могу делать…       Он покинул меня. Оставил меня с Ней.