Мы странно встретились и странно разойдёмся?

Наша жизнь состоит из многих факторов. Один из них — страх. Бояться чего-то до ужаса, до мокрых штанов — это уже болезнь, которую нужно лечить. А есть ещё мелкие страхи и опасения — то, с чем жить можно, но они, несомненно, отравляют будни, пусть и не сильно, скорее, неприятно. Гарри знал свои мелкие страхи достаточно хорошо, они пришли из вчера, из прошлого. Ох, и прав же был старик Фрейд, уверяя, что многие проблемы взрослого человека родом из детства! В восемнадцать лет, оказавшись предоставленным самому себе и большому городу, Поттер долго привыкал к тому, что может быть кому-нибудь интересен. Новый знакомый может предложить пропустить по бутылочке пива в баре после работы, соседка заскочит просто поболтать, а старичок, торгующий газетами в ларьке около дома, пожелает доброго утра. Все эти необычные порывы доброжелательности были непривычны для Гарри и вызывали смутное ощущение подвоха. Словно, садясь, ждёшь, что из-под тебя сейчас выдвинут стул, и не можешь расслабиться, даже когда уже прочно устроился на удобной поверхности. «Поттер, — говорила тётка таким тоном, будто одна несчастная фамилия могла вместить в себя все ужасы и гадости мира, — ты не интересен и не нужен никому. Ты можешь быть только полезен, чтобы тебя терпели в этом доме!» И маленький Гарри поначалу верил, что так и есть. Но он не был дураком, и в подростковом возрасте, наблюдая за другими людьми, крадя крупицы их эмоций, впитывая нормы отношений, понимал, что не может человек жить совсем не нужным. Для чего-то он непременно пригодится, как только придёт время. Осталось только дождаться, перетерпеть. И он терпел, старался не спорить и молча кивать на очередное «не нужен, не интересен» и ждать. Уходя с тощим рюкзаком во взрослую жизнь, он утащил с собой гораздо больший багаж — детские страхи. Долго отвыкал и отучал себя вздрагивать на непривычные дружеские жесты в его сторону, да что там — учился просто и не таясь улыбаться, чтобы оскал не походил на гримасу человека с зубной болью. Конечно, его опасения затронули и личную жизнь. Поттер длительный период приучал себя к мысли, что может кому-то понравиться просто так, как симпатичный молодой человек, учился общаться. Гарри казалось, что он даже справился, и без опаски может представлять себя в студенческом обществе и на местах работы. Все знали его как общительного парня, умеющего находить общий язык с людьми. Но появился Северус, и на фоне его превосходства во многом вспыхнула былая неуверенность. Гарри постоянно казалось, что он навязывается, впрочем, наверное, так и было на самом деле. С другой стороны, если бы Снейп не хотел его видеть своим гостем, вряд ли бы постеснялся сказать. А теперь они поцеловались, и Гарри совсем заплутал в сомнениях. Вечер на выставке был совершенно чудесным, пережитые полярные эмоции выжали досуха, столь интимное и интенсивное сближение превратило Гарри в размазню, а выпитое игристое вино дополнило общий образ совсем разомлевшего парня. Гарри был готов к тому, что у подъезда, куда Северус привёл его почти за руку, ему скажут категоричное «не приходи больше». Но услышал совсем иные слова — сладкие в своей надежде и почему-то пугающие необходимостью выбора. Вот почему Снейп не мог сам всё решить, если не прочь переспать с мелким недоразумением?! Отвёз бы к себе домой и трахнул, как душе угодно. Нет же, решил поиграть в благородство, дать шанс сбежать, а Поттеру теперь мучайся! С этими мыслями Гарри кружил по дому всё воскресенье. Вяло пытался готовиться к предстоящей учебной неделе, выполнять заказ, слушать подругу; иногда даже получалось кивать в такт её словам. Понедельник по раздраю в душе ни на йоту не отличался от предыдущего дня, только пришлось ещё учиться и, запрещая себе даже смотреть в сторону Тисовой аллеи, идти отрабатывать за одногруппника вечернюю смену официантом в кафе. «Сегодня» Поттера составляло болезненное волнение. Он знал, что Северус не позвонит первым, раз дал ему время на «подумать и решить», но всё равно боялся выпустить телефон из рук: а вдруг? Ближе к десяти вечера, сдавая униформу ночному сменщику и подсчитывая выручку, Гарри устало рассуждал, что, видимо, официант с отстранённо-грустным лицом вызывал у посетителей некие чувства, раз его чаевые почти удвоились от обычной суммы. И топая по талому снегу к остановке общественного транспорта, всё же решился набрать заветный телефонный номер. Он был настолько физически и эмоционально вытрепан, что сил на переживания не осталось. Робость и странная нерешительность перед взрослым интригующим мужчиной не желали проходить, но Поттеру удалось придушить их на время. Гарри услышал в трубке знакомый немного хриплый голос, приглушённый динамиком старого телефона и остановился посреди улицы, не дойдя пары метров до остановки. Извинился за поздний звонок. Северус, как показалось Гарри, был рад его слышать. И пусть это только надуманное успокоение, но от сердца отлегло, и даже не расстроило, что только что отъехал нужный автобус. Ведь зайди он в салон, пришлось бы делиться разговором со всеми, а эту ценность юноша хотел приберечь только для себя. Звонок вышел скомканный и какой-то неловкий. Снейп сообщил, что утром курьер доставил картину, он рассмотрел её ещё раз — полный мрак. Интересовался, не простыл ли Поттер. И вообще на этот раз больше говорил сам, хотя обычно было наоборот. А Гарри жадно вслушивался в знакомый тембр и всё решался. — Северус можно я приду завтра днём? — выпалил наконец в очередной неловкой паузе и тут же добавил, ругая себя за поспешность: — Если вы не заняты, конечно. Я чего-нибудь к чаю принесу. И принялся напряжённо ждать. Теперь пауза была на Северусе, и Гарри предполагал, что его пошлют с ним самим и с булочками в придачу. Но Снейп изрёк простое «приходи». Потом они неловко распрощались, но каждый, словно закручивающаяся от винта пружина, стал неосознанно ожидать того самого завтра, которое «с булочками, чаем, а дальше видно будет». Северус думал о Гарри даже чаще, чем хотелось бы. В субботу он вернулся домой на подъёме, предвкушая, что нетерпеливый привлекательный юнец ждать долго не станет. Воскресенье пошатнуло эту уверенность. Снейп начал раздражаться, заметив, что таскает за собой по дому телефон, невольно прислушивается и проверяет, включён ли звук, не кончился ли заряд. Психанул, бросил трубку на диван. Тонкий навороченный гаджет скользнул в угол и застрял между подушкой сиденья и мягкой спинкой. «Так ему и надо!» — мстительно подумал Снейп и ушёл на балкон курить. Вернувшись, услышал дурацкий рингтон разрывающегося телефона. Гадкая стандартная мелодия, что обычно нервировала, но руки не доходили сменить, сейчас звучала божественной арфой. Звонившим оказался Люциус, за что и отхватил порцию ворчания. Друг благоразумно промолчал, но в конце разговора высказался, что чаще пар спускать надо. Поттер трепал нервы ожиданием всё воскресенье и понедельник, работалось из рук вон плохо. Когда Северус почти исторг из себя «ну и не надо!», позвонил Гарри, говорил каким-то усталым апатичным голосом с долгими паузами, словно его заставили говорить под дулом пистолета, не меньше. Снейп опять чуть не высказался на тему «зачем себя неволить?». Но Поттер опередил его, заявив, что придёт завтра после занятий. На чай. Ну-ну. Сегодня наступило ошеломительно быстро. Казалось, только Гарри слонялся по небольшой кухоньке, пытался рисовать эскизы, кипятил в очередной раз чайник и снова забывал о нём. Только прилёг на минутку, чтобы дать отдохнуть телу, потому что сна ни в одном глазу, хоть уже за полночь, а спина и ноги гудят, и нужно немного времени провести на ровной поверхности. Потом — раз, и утро! Поттер недовольно поморщился оттого, что яркий луч, подлец, лез прямо в глаза, а незашторенное окно бликовало сотней солнечных зайчиков, крайне непривычных для последних чисел февраля. Через минуту трелью зашёлся будильник на телефоне. Новый день проглотил Гарри и выплюнул в будни с последней парой занятий. Неясное волнение, маячившее на горизонте, теперь полностью вернулось, притаскивая с собой всё те же хорошо знакомые опасения. Гарри напряжённо размышлял, что нет ничего ужасного, он просто идёт в гости, как всегда. Совсем не навязывается, и если Снейп проявит недовольство его присутствием, он непременно уйдёт и думать забудет об этом неловком моменте жизни. С неспокойной душой Поттер выбрался с территории университета. Отстранёно кивнул на приветствие Гойла, курящего у решётки со своими дружками, купил слоёный сырный пирог в магазинчике домашней выпечки, радуясь, что пришлось сделать небольшой крюк по пути. Настраивался, словно боксёр перед матчем, продумывал, как придёт, что будет говорить, как будет стараться не выглядеть заикающимся косноязычным идиотом. Гарри рефлексировал, не прерываясь, ему казалось, ещё чуть-чуть, и голова закипит, как чайник. Ноги ватные, под свитером на спине ощутимая испарина, ушам жарко, макушке холодно, дурацкие руки уже дважды чуть не уронили пирог и наверняка его помяли. «Да, тот ещё красавец!» — подумал Гарри, звоня в знакомую дверь. «Сегодня» Снейпа было не менее сумбурным, чем поттеровское. Утром сбежал кофе из турки и разбилось любимое блюдце, всё как-то не ладилось. Потому что на уме был только зеленоглазый мальчишка, так завлекательно краснеющий, забавный и открытый, когда выпьет, и, чего уж скрывать, определённо желанный. Раньше Северус лукавил, убеждая самого себя, что Поттер не в его вкусе, слишком молод, слишком привлекателен, и на самом деле пятьдесят на пятьдесят — хочется секса с ним или можно обойтись. Но с утра он затеял уборку, словно это был не обычный приход на чашку чая, а минимум официальный приём гостей. «Просто давно пора убраться, никаких задних мыслей». «Конечно никаких! — бурчал, меняя постельное бельё. — Просто пришла пора сменить». Северус выбрался за продуктами в супермаркет, по пути зашёл в аптеку. Бегло осмотрев ассортимент, он, не вчитываясь в этикетки, сунул кассиру пачку презервативов и флакон смазки. Убеждая себя, что давно пора завести подобное в прикроватном столике, потому что ничего в этом роде там не водилось — Снейп предпочитал развлекаться вдали от дома. Но мало ли… Так и занимал себя до прихода Поттера, потому что давно собирался навести порядок и пополнить запасы, а вовсе не из-за гостя. Гарри топтался на пороге с задорным румянцем на щеках, взъерошенный, замотанный в красно-жёлтый полосатый шарф, а в руках мял пакет — видимо, с целью его уничтожить. Только и выдавил из себя «пирог», когда юркнул в прихожую, передавая подношение хозяину. Отошёл к стойке, вешая куртку и шарф, ногой об ногу скинул кроссовки, развернулся обратно и врезался в Северуса, который и не думал отходить. Юноша застыл с приоткрытым ртом, забыв, что вообще хотел сказать и хотел ли. Шуршащий бумажный пакет шлёпнулся на высокую тумбу в прихожей, и Гарри словно отмер от этого звука. Потянулся к приближающимся узким губам, прогнулся в спине под тяжестью обнимающей руки и оказался полностью вдавлен в высокого Снейпа в попытке изгнать воздух между их телами, не иначе. Северус совсем не собирался набрасываться на Поттера в прихожей, как герой-любовник дешёвого бульварного романа. Он вообще ничего не планировал, только надеялся. Но раскрасневшийся парень источал настолько завлекательные флюиды, что благоразумие и здравый смысл решили постоять в стороне. У Гарри всегда всё было странно, не так, как у людей. Поняв про себя, что, скорее всего, гей, он много наблюдал за другими мужчинами, присматривался. Первая сильная влюблённость расцвела буйным цветом в выпускном классе школы. Юноша был совершенно очарован новым учителем математики, взявшимся вести их класс. Преподаватель был взрослый, абсолютно не красивый, женатый и, как сейчас понимал Гарри, походил на Снейпа. Видимо, просто представлял его типаж мужчины, но в силу юного возраста парень не понимал этого. Тем не менее, математик был первым, на кого Поттер отреагировал именно как на человека, которому хотелось отдаться, подставиться. Естественно, подростковые фантазии и поллюции, посвящённые конкретному мужчине, так и остались только в голове. Зато Гарри, увлекшись преподавателем, подтянул математику, а млея от похвалы, и остальные предметы. Потом этот же учитель помог собрать документы и подать заявления на грант, за что Поттер был ему сердечно признателен, как и за первые, пусть и оставшиеся платоническими, чувства. Разбираясь в себе, кто же он — актив или пассив, — Поттер, будучи ещё девственником, подсознательно искал ведущего. Но распрощался с остатками невинности, оказавшись сверху с таким же неопытным, но теоретически подкованным парнишкой, ищущим себя — сотоварищем с подработки. Не то чтобы у Гарри любовников было пруд пруди за полтора года самостоятельной жизни. Но он для себя вывел формулу: нужно чувствовать своё Я, и тогда всё будет в порядке. Иному партнёру хотелось отдаться, словно признавая превосходящую силу, но чаще попадались такие же юнцы, как и он, желающие быть снизу, и отношения завязывались лёгкие, мимолётные. Такого взрослого и явно опытного любовника, как Северус, у Поттера никогда не было. И сейчас Гарри немного терялся от неожиданного напора, млел от понимания того, что будет, и всё больше отпускал себя, желая оказаться под этим мужчиной. Северус прижал гостя к стене, запустил прохладные ладони под толстовку и майку, оглаживая бока. Гарри невнятным звуком отреагировал на происходящее, опираясь лопатками о твёрдую поверхность, изогнулся в спине, приник оттопыренной ширинкой к жёсткому бедру. Руки его, сначала судорожно ухватившие рубашку Снейпа на груди, немного ослабили хватку и, наглея, пустились в ознакомительное путешествие, огладили плечи и напряжённую шею. Северус отвлёкся, стягивая с Гарри свитер вместе с запутавшейся майкой. Очки, увязнув, оказались в клубке вывернутой одежды, отброшенной в сторону. Теперь Поттер, немного отстраняясь, щурился подслеповато на Снейпа. Тот, в свою очередь, рассматривал его, придерживая обеими руками под мышки, чувствуя ладонями, как расширяется при учащённом дыхании диафрагма и истерично бьётся сердце. «Любуюсь», — сказал бы Северус, но он традиционно молчал. «Как собаку выбирает!» — смущаясь, бухтел про себя Гарри и вновь тянулся за поцелуем — раз всё равно стыдно, так чего уж там?! Держать полураздетого парня в прихожей Северус не собирался. Теперь на уме были совершенно конкретные мысли, а возбуждение давило на ширинку и притупляло мозговую активность. Отлепившись от горячего гибкого тела, он потянул Поттера в спальню. Гарри был раньше в гостиной, в ванной и кухне, даже пару раз мельком в кабинете, когда Снейп чинил его ноутбук, но в этой комнате за всегда закрытой дверью — ни разу. Осматриваться и подмечать дизайнерские изыски было некогда. На данный момент он мог только уверенно сказать, что кровать у Северуса большая и удобная, с в меру твёрдым матрасом и приятно пахнущими простынями, на которые он и приземлился вполне благополучно, придавленный сверху жилистым, твёрдым и довольно тяжёлым телом. Поттер с нетерпением щенка поскуливал, путаясь в своих пальцах, пытался расстегнуть пуговицы и избавить Снейпа от рубашки. В какой-то момент тот оторвался от вылизывания поттеровских ключиц и шеи, и они в четыре руки справились с раздеванием. Северус навис, осматривая распластавшееся под ним смуглокожее тело. Судорожно вздымающуюся грудь, возбуждённый член с налитой влажной головкой, совершенно очаровательную блядскую дорожку, стрелой указывающую от пупка вниз. Вернулся к раскрасневшемуся лицу. Поплывший взгляд и яркий румянец подчёркивали, насколько распалён парень. Гарри тоже рассматривал, любовался, впитывал в себя образ. Они то бросались друг на друга, то замирали, делая паузы, переводили дух и смотрели, смотрели, смотрели. Гарри определённо нравилось то, что он видит. Это как долго выигрывать мелочь в лотерее и вдруг сорвать бинго. Жесткие черты лица Северуса не смягчились, разве что только глаза. Он не улыбался, как полоумный, и не говорил опошляющих момент комплиментов. Он действовал, и Гарри это нравилось. Нравилась потрясающе белая и, как оказалось, нежная кожа на груди, покрытая не слишком густой порослью черных волосков. Снейп не был атлетом, при высоком росте он был худощав и словно вытянут вверх. Довольно широкие плечи, узкие бёдра, ноги длинные и ровные, с красиво вылепленными лодыжками и пальцами. Руки не имели суперрельефа, но отличались сухопарой жилистостью и твёрдостью линий. А ещё в наличии имелся потрясающий член — бархатный, крупный, перевитый венками, пульсирующий и горячий в руке Гарри. Замечательный! Поттер плыл и оргазмировал, как течная сука, впервые ощущая настолько насыщенное желание отдаться, что сил не было терпеть. Он тёрся о возбуждённую плоть любовника, ёрзал под ним, пытаясь дотянуться, приласкать тяжёлые яички и не задохнуться от нехватки воздуха и обилия эмоций. Когда Северус, придавив его за плечи к матрасу, спустился исследовательскими поцелуями вниз, щекоча пальцами аккуратно подстриженную дорожку, Гарри дёрнулся, пытаясь донести до любовника, что сначала бы в душ, а потом… Но его не послушались. В очередной раз придавив к матрасу сильной рукой, Снейп лизнул кожу, очерчивая неровную окружность вокруг пупка, пощекотал носом топорщащиеся от возбуждения волоски на лобке и, лизнув головку, вобрал её в рот. Вялый поттеровский протест захлебнулся в протяжном и каком-то жалостливом стоне, а после того, как Северус вобрал член до середины и совершил пару глотательных движений, Гарри накрыло штормовой волной, и он уже ничего не слышал из-за бухающего в ушах пульса и сердца, пытающегося пробить грудную клетку. Сглотнув пряную немного горчащую сперму, Снейп со всей тщательностью вылизал опадающий член молодого любовника. Не то чтобы минет был в топе его любимых эротических ласк, даримых партнёру, но Поттера захотелось побаловать для начала. Видя, как Гарри ломает от удовольствия, мужчина и сам получал наслаждение. Однако пора было и со своим возбуждением разобраться. Северус перекатил расслабленного парня на живот, вытянул из тумбочки шуршащий упаковкой презерватив и тюбик пошлой клубничной смазки, посетовав про себя, мол, видели глаза, что покупали. Спешить он не собирался — всё же не восемнадцать, и от предстоящего секса он планировал получить максимум удовольствия. Тем более, что Гарри был на редкость отзывчивым и гнулся под ладонями гибкой лозой, не стесняясь ласкать сам. Снейп лёг на него, прижался к спине, поддерживая вес на руках, и притёрся членом между аккуратными половинками. Действие само по себе было приятным, а когда Поттер прогнулся в пояснице, чуть приподнимая зад, стало просто нестерпимо возбуждающе, и стоило поторопиться, чтобы первый секс не обернулся конфузом. По комнате витал насыщенно-густой химический запах клубники, Поттер змеёй вился, насаживаясь на пальцы Северуса, опираясь на колени и локти, пытался приподняться. Но его тут же придавливало разгорячённое тело, и Снейп, словно наказывая, покусывал плечи, шею, облизывал выпирающие позвонки, заставляя короткие волоски на затылке вставать дыбом, а пальцы на разъезжающихся ногах поджиматься. Член снова сочился предсеменем и требовал ласки, Гарри не понимал, сколько можно его мучить и, кажется, уже просил и требовал, но не мог вспомнить, вслух это делал или про себя. Наконец Снейп раскатал презерватив, который по иронии тоже оказался с «клубничным вкусом», и всадил, меняя пальцы на ноющую от напряжения плоть. Гарри от такой стремительности бахнулся на живот и сипло зашипел из-за горячечной боли в растревоженном анусе. И он ещё думал, что достаточно подготовлен?! Северус лег сверху, не выходя и фиксируя любовника ногами под коленями, обнял приподнятые плечи и замер, легко прихватывая губами мочку покрасневшего ушка, вслушиваясь, как сопит и тяжело дышит Гарри. Кольцо мышц сокращалось и плотно пленяло член, Снейп понимал, что не от восторга Гарри сейчас так сильно зажмурился, пытаясь сморгнуть лишнюю влагу. Поэтому успокаивающе гладил, неторопливо целовал и старался не двигаться, хоть это было ой, как не просто. — Прости, — шептал он, вылизывая впадинку за ухом, — я буду аккуратнее. — Ничего, — Гарри смог немного расслабиться, спазм отпускал, дышать становилось проще. Нестерпимо горячее тело, накрывшее его, провоцировало к движению. — Просто давно не был снизу. Я привыкну. Он повёл бёдрами, снимая себя с члена и возвращаясь обратно, не торопясь прислушался к ощущениям и, удобнее расставив ноги, возмущённо боднул Северуса, чуть не попав ему по носу. Такой сигнал Снейп проигнорировать не мог и наконец отпустил себя, выбивая из распалённого и податливого тела совершенно потрясающие звуки. Гарри не был тихим, но если раньше излишне громкие партнёры раздражали и казались наигранными, то честный в удовольствии Поттер своими охами звучал как приятный комплимент для опытного любовника. А рука, надрачивающая готовый в любой момент взорваться семенем член, подтверждала, что каждый вскрик и стон — истина. Желая оттянуть подступающий оргазм, Северус сел на кровати, подтягивая к себе Гарри. Тот потянулся всем телом, разминая затёкшие руки, и проворной куницей прильнул к его груди, потираясь, горячо дыша и захватывая ведущую роль в поцелуе. До основания вбирая в себя возбуждённую плоть, сел, уже не чувствуя ни дискомфорта, ни боли — только желание кончить и подарить наслаждение партнёру, который не то что понравился, а словно околдовал, примагнитил взглядом тёмных, блестящих возбуждением глаз. Поттер гнулся и раскачивался, приподнимаясь и опускаясь; вёл, позволяя придерживать себя под ягодицы, избирая правильный угол максимального удовольствия. Зачастив в движениях, он прикусил плечо любовника, оставив полукружие зубов на мраморном плече, и кончил оттого, что пенис, зажатый между покрытыми испариной животами, тёрся и томился в плену, а простату непрерывно массировала головка члена его замечательного партнёра по наслаждению. Пачкая обоих спермой, Гарри продолжил конвульсивные движения, но вскоре и Северус под ним напряг бёдра, словно в судороге, затем прогнулся в спине и, вцепившись пальцами до синяков, кончил с протяжным хриплым стоном. Благодарно обняв любовника за шею, Гарри привалился к нему, расслабленный и абсолютно вытраханный. Отдышавшись и шипя из-за отсиженных ног и пятой точки, Северус вытянулся на спине, укладывая Гарри сверху. Тот немного сполз набок, чтобы не давить весом, да так и остался лежать, восстанавливая дыхание. Только стянул резинку и, завязав узлом, бросил в угол кровати. Не было ни брезгливости, ни чувства, что пора бежать, только покой и нега. Они задремали в послеоргазменном расслаблении. День сменился ранним вечером, сумерки потихоньку отвоёвывали свои права. Гарри первый встрепенулся и потянулся, щурясь и чувствуя, как внутри что-то щёлкает, ноют мышцы, а задницу ощутимо припекает. Кожу и волоски на животе стянуло засохшей спермой, и Гарри удивился, как от негативных ощущений можно получать столько положительных эмоций. Он повернулся к завозившемуся и открывшему сонные глаза любовнику. Опять стало мучительно неловко, и проклятый румянец наполз на щёки, пытаясь их спалить. — Можно мне в ванную? — смущаясь, как викторианская девственница, потупился Гарри. — Ты ещё на «вы» ко мне обратись, — развеселился от такого поведения Снейп. — Неужели ещё стесняешься? — Есть немного, — Гарри пожал плечами и наконец посмотрел в глаза тому, под чьим боком лежал — под одним покрывалом, между прочим. — Совсем недавно твой член был у меня во рту, а сейчас ты смущаешься. Забавно! — фирменно хмыкнул Снейп, за что и получил легонько локтём. Зато Поттера отпустило, и он, всё ещё пунцовея щеками, поднялся и нетвёрдой походкой потопал мыться. Когда дело всё-таки дошло до чая, а вернее до еды, потому что тощие животы у обоих урчали, требуя восполнить потраченную энергию, Северус долго ёрничал над отбивной из сырного пирога, который они ко всему ещё и придавили, пока обжимались в прихожей. Гарри не знал, чего больше хочет — чтобы Северус пригласил его остаться на ночь или быстрее слинять и осмыслить потрясающий в своём сумасшествии секс в стенах родной комнаты. Прислушавшись к себе и ощутив не самую приятную пульсацию, он засобирался домой, не дожидаясь вердикта хозяина. А Снейп и сам толком не знал, чего желает — вроде и отпускать жалко. С другой стороны, для него любовник, не просто присутствующий в доме, но и ночующий в кровати — дичь непривычная. Решив, что пусть лучше останется некая недосказанность, чем перебор, Северус с лёгким сердцем проводил Поттера до двери.