***
Отвлекаемый неугомонными рыжими братьями и хлопочущей над всеми Гермионой Гарри утром тридцать первого числа обнаружил себя на пороге дома Грейнджеров в Хатфилде. Милый маленький городок утопал в снегу и радовал глаз наряженными по случаю праздников домиками, опутанными гирляндными сетями с непременным Сантой на крыше или на белой лужайке. Родители Гермионы, стоматологи, содержащие лучшую в городке частную клинику, приняли друзей дочери радушно. Надо сказать, что столкновение старших Грейнджеров с суровой реальностью прошло не так критично, как боялась девушка. Мама отнеслась философски, а отец догадался ещё за обедом по взглядам, которыми периодически одаривали дочь оба рыжих гостя. Эх, быть, видимо, внукам веснушчатыми! Революции, как и войны, не состоялось. Хоть и непривычны такие отношения, но время рассудит, а запрещать что-то взрослой и самостоятельной дочери явно бесполезно. Гарри, как буферная зона, брал на себя неловкие паузы, трепался постоянно обо всём подряд и, смущаясь, давал миссис Грейнджер примитивные уроки рисования на листах для ксерокса. Все его манёвры тут же подхватывали Уизли, покорившие родителей умением профессионально готовить. В целом пребывание в родительском доме прошло благополучно. Поттер ежевечерне проверял звонки, но после первой череды вызовов телефон молчал, и он немного успокоился и отвлёкся, что трудно было не сделать, оказавшись в начале нового года в окружении солнечно-рыжего и веснушчатого клана Уизли. Экспресс домчал друзей до Данкелда в центральной части Шотландии по белоснежным лугам. Такого количества снега лондонские жители, привычные к слякоти и серой каше под ногами, давно не видели. Сдержанные Грейнджеры были прямой противоположностью смешливым и громким Уизли-старшим, тут уж точно скучать времени не нашлось, и Гарри абсолютно не чувствовал себя лишним. В доме на праздниках постоянно присутствовала толпа друзей, родственников, зашедших бывших одноклассников и соседей. Поттер подвёл итог проведённым дням в гостях как «шумно, весело и очень много Джинни Уизли рядом». Девушка отчего-то с первого взгляда положила глаз на скромно держащегося друга братьев и Гермионы. Несколько дней потерпев излишне навязчивое внимание милой, но чересчур бойкой девчонки, Поттер всё же не выдержал. Когда за ужином на колено Гарри под столом легла мягкая ладошка и неминуемо поползла к сокровенному, он от всего сердца признался на ухо покрасневшей барышне в своей полной и неубиваемой холодности к слабому полу. Чем сразу вызвал ещё больший интерес, на этот раз исследовательский. Джиневра не выдержала и растрепала брату Рону, тот другим братьям, и уже к ночи Гарри не обсудил только ленивый. Не то чтобы смеялись или что похуже, но шутили узконаправленно, что, естественно, не понравилось виновнику. Чтобы никого не смущать, он решил утром вернуться в Лондон. Идея провести оставшиеся до сессии считанные дни в блаженной тишине пустой квартиры показалась очень заманчивой. Фред и Джордж от души оттягали трепыхающегося Рона за уши в качестве средства от излишней болтливости. Джинни спасло то, что она быстро бегает и громко визжит, да и не со зла растрепала, просто очень необычно, что такой гость в доме, и Рон не со зла, и его хихикающие друзья тоже… Рыжики заявили, чтобы Гарри и думать не смел сматываться в город один. Их, как ни странно, поддержала Молли Уизли, разогнав всех великовозрастных насмешников, что пристали к бедному мальчику. И пригрозила, чтобы и думать не смели о добавке и вообще о её фирменном торте. В целом дни были наполнены не только смущением и прикрытием боевой подруги, когда она и рыжики уединялись, а Поттер нёс вахту где-то неподалёку, но шумным и тёплым семейным умиротворением. Гарри и не представлял, что люди могут жить так с самого рождения — хлопотно, порой раздражающе тесно, но бесконечно уютно. Что существуют такие Молли — общие мамы, для которых что двадцатилетние, что тридцатилетние — всё равно дети. Они для всех найдут доброе слово, пожурят, если надо, но и обнимут, не смущаясь, стремясь успокоить. Как бы порой ни кривились взрослые дети рыжего семейства на излишнюю заботу типа «надень шапку, возьми с собой зонт», они были бесконечно счастливыми и осознавали это. Гарри отогрелся в общем тепле и вернулся в Лондон в последние каникулярные дни немного успокоившимся, словно зарядился умиротворением древних камней крепости Блэр, на которой стоял шотландский городок Данкелд. Развалины и сохранившийся замок Поттер и Грейнджер под предводительством идентичных рыжиков облазили вдоль и поперёк.***
После нахождения виновника утечки баз данных у Северуса начались адские дни. Настолько насыщенные и отнимающие часы даже на незначительный отдых, что упиваться своей виной перед Гарри времени совсем не осталось. Началось с мозгового штурма оставшейся команды: что можно предпринять в сложившейся ситуации со спутниками и программой «Щит». Снейп подозревал, что разведывательное руководство решило поиграть в шпионские игры. Посему разработчикам предстояло переписать и расширить функции программ так, чтобы впоследствии передающих сигналов стало два: нашим — верный, а заклятому «другу» и заокеанскому соседу — откорректированный в нужную сторону. Двое суток в спец. центре не прошли зря. Выжатые до последней капли учёные внесли необходимые коррективы и отдали техникам на тестирование новую версию программного обеспечения. В целом интересная работа с положительным результатом и непременной премией от руководства могла бы польстить профессиональной гордости Снейпа. Если бы не огромное «но»: эти дни он, как и другие сотрудники, был полностью изолирован от внешнего мира. В лаборатории Центра Инновационных Технологий основное из правил секретности — сдача личной техники, телефонов и прочих передающих устройств на хранение отделу безопасности. Когда усталость брала верх, а умные в обычное время головы давали сбой, сотрудники, привлечённые к срочной работе, могли прикорнуть на пару часов, чтобы снова вернуться в строй со свежими силами. Снейп несколько раз пользовался этим правом, когда был на пределе. Практически выключался, умостив тяжёлую голову на казённый диван в комнате отдыха. Но недолгие минуты до наступления блаженной пустоты сна Северус неизменно думал о Гарри. Он решил непременно извиниться, замолить, искупить всеми силами чудовищную глупость и несправедливость, допущенную им в отношении мальчика, от которого Снейп ничего, кроме добра, не видел. Проваливаясь в вязкий сон, вредное подсознание подкидывало картинки, слова, стоп-кадры удивлённого, непонимающего, взъерошенного и испуганного Гарри в комнате дознания. Но горше всего были воспоминания о стремительной смене эмоций на бледном лице, когда появился Северус — от радости и облегчения до непонимания и обиды, сменившейся глухой обороной. Снейп ранее уже видел, как парень прячется за своими бронированными створками, и тоже по его вине. На этот раз Северус, словно соревнуясь в антигеройстве, выиграл джек-пот по причинению максимального морального дискомфорта Поттеру. И что-то подсказывало, что будет очень тяжело вернуть Гарри. Тяжело, если вообще возможно… Видел же, как мальчишка им увлечён, как тянется. Все эти стыдливо отведённые взгляды и откровенное любование, смешная неловкая ревность. Видел и поначалу запретил себе увлекаться, но после лета, когда Гарри отнёсся к нему подчёркнуто холодно и вежливо, протест в душе превысил все допустимые рамки. Поттер, которого Северус априори считал своим и подвластным, только руку протяни, попытался улизнуть намеренно и обдуманно. Видимо, тогда и появились первые трещины в выстроенной защите и отчуждении, а дальше всё понеслось снежным комом. Но собственные многолетние комплексы и страхи, как призраки старого дома, подспудно нет-нет, да и прижимали холодной рукой нужную струнку внутри, дёргали за ниточки сомнений. Как так — красивый, молодой, талантливый парень вдруг увлёкся мизантропом и циником не первой молодости? Тут должен быть подвох, нужно только найти! И доискался, так доискался — самому тошно. Обидел единственного человека, с которым впервые за много лет захотелось быть вместе неотрывно. Но не будь он Снейпом, чёрт побери! Ему хватит упорства всё исправить и переупрямить Гарри, вернуть, по пути смиренно получив все заслуженные шишки. Вернувшись из Центра уже за полночь, Северус не решился злить Гарри ещё больше и будить звонками. Да и самому выспаться необходимо катастрофически. Но следующим днём, когда силы были восстановлены, а первый кофе и сигарета для поддержки морального духа применены, Снейп взялся за телефон и получил предсказуемый результат: его игнорировали. Ещё немного собравшись с духом и купив в кулинарии домашней выпечки, он поехал к Поттеру. Гарри никогда не приходил к нему с пустыми руками, вот Северус и воспользовался тем же приёмом, признав, что это ещё и терапевтический эффект от излишних нервов — мять в руках хрустящую бумажную упаковку с тёплой сдобой внутри. Северус знал дом, знал этаж, четвёртый, примерно вычислил по окнам квартиру. Сначала перепутал и позвонил к соседям, но его вежливо поправили, что студенты, милая пара, проживают рядом, в двенадцатой. Снейп даже неловкости не испытал, хотя подобная бесцеремонность не была ему привычна. Если бы понадобилось, он бы все квартиры обошёл в обшарпанном подъезде. Нужную дверь не открывали, несмотря на долгие звонки и даже стук. Снейп спустился вниз, ещё раз нашёл окна — единственные тёмные на этаже. Значит, действительно никого. Решил подождать. Топтался под домом несколько часов, пока ботинки совсем не промокли от промозглой снежной каши плохо чищеных улиц захудалого района. Пакет с остывшими булочками он вручил деду алкашистого вида, сидящему на лавке у подъезда, который наверняка бы больше обрадовался бутылке. Выкурил оставшиеся в пачке сигареты и, поняв, что сегодня ничего, кроме простуды, не дождётся, отступил, но не сдался. На следующий день история повторилась, только к прочим неприятностям добавились симптомы начинающейся болезни. Ну ладно Гарри, это в его духе — обидеться и затаиться, но он живёт с подругой, у которой, как Северус помнил по рассказам Поттера, излишне насыщенная личная жизнь с братьями, кажется. Она-то куда делась?! Обиженный Люциус позвонил тридцать первого, и вместо поздравлений негодовал, куда они с Поттером делись, неумышленно наступая на «больную мозоль». Но услышав в трубке осипший и совершенно убитый голос, перестал наседать, посетовал только, что не сможет навестить болящего, ведь полон дом гостей. Первого числа Снейп, не найдя моральных и физических сил нести вахту под домом Гарри, позвонил Макнейру с сообщением, что Поттер пропал. Неизвестно, что услышал в трубке Уолден, но через пару часов он был у Северуса с бутылкой коньяка и собранной женой корзинкой праздничных яств в помощь занемогшему. Маку, конечно, хотелось немного помучить нерадивого друга, и в конечном итоге не факт, что рассказать, куда делся парень. Но слишком уж несчастный и потерянный вид был у одного из лучших умов Научного Центра. Да и не видел Уолден такого Снейпа… дайте подумать… да никогда, пожалуй, не видел! Заметно было, что Северуса крепко зацепила эта привязанность, и он искренне раскаивается из-за допущенных сомнений. Так что пришлось заверить: Гарри не пропал и не похищен, а уехал с друзьями на каникулы. Опустошив с Маком бутылку и честно уничтожив лекарственный провиант, Снейп немного приободрился. Его персональный ангел-хранитель, по совместительству куратор, болтуном не был, но молчал рядом уютно и обнадёживающе. Поэтому Северус решился попросить о небольшом нарушении конфиденциальности: дать доступ к досье Поттера, которое спецы наверняка собрали самым тщательным образом, начиная от первой детской прививки и заканчивая настоящим. Уолден только головой покачал — совсем друг помешался, но из дома прислал на личный компьютер копии всех материалов с отсканированными справками, фото, собранными характеристиками из школы и университета. Северус той ночью так и не лёг спать. Поразительно, как он мало знал о человеке, который был с ним рядом почти год. Снейп не спрашивал, а Гарри не спешил рассказывать и вспоминать прошлое, только по редким оговоркам было понятно, что не всё в нём благополучно. Знал, что Поттер — сирота, воспитывался тёткой, и что с кузеном-одногодкой и его товарищами постоянно дрались. Вот, пожалуй, и всё. Но этой ночью Снейп просматривал фото и видео из школьного архива провинциальной школы городка Литтл Уингинг, и ему становилось нестерпимо стыдно, что он никогда не приглядывался и не прислушивался к скрытному молодому человеку. Дошкольных фотографий у Гарри не было, так как в сад он не ходил, по официальной версии, из-за слабого здоровья, а дома его не фотографировали. На первых снимках в школе мальчик выглядел совсем тощим и слабым — мельче других детей его возраста. Одетый в потрёпанные вещи, явно с чужого плеча, он робко улыбался фотографу на общеклассном фото. Смешной, с цыплячьей шеей, торчащей из широкого ворота, в круглых, как у Джона Леннона, очках, которые из класса в класс словно подрастали вместе с Гарри, изменяясь по размеру, но не по форме. И Северус знал, почему: самую дешёвую оправу почти бесплатно давали по выписанному врачом социальному рецепту. У его матери была такая же в последние годы жизни. Поттер не выглядел здоровым и довольным жизнью подростком, а если судить по многочисленным справкам, являл собой «тридцать три несчастья»: то с дерева упадёт и голову расшибёт, то дома с лестницы полетит, ногу поломает, и прочее, прочее, прочее. Смутно Снейп припоминал, что Гарри как-то оговорился, что отношения у него с семьёй тётки сложились не очень. Теперь Северус понимал, насколько «не очень», и почему Гарри, как только достиг первого совершеннолетия, дающего право передвигаться по стране и миру без согласия опекунов, покинул их дом. Зато теперь стала ясна поттеровская неуверенность, стремление к близости не столько физической, сколько духовной. Он с робостью дворняжки всё время подспудно ожидал, что Снейп его прогонит. А тот — чёрствый дурень, сам смутно представляющий, что такое семья и душевная близость — в моменты, когда нужно было обласкать, прижать и согреть, отталкивал, подстёгивая ещё большую неуверенность в своей привлекательности и важности. В последний год школы Поттер неожиданно выправил довольно посредственные оценки и по протекции одного из преподавателей поступил в университет. С выпускного фото смотрел уже совсем другой человек, больше похожий на сегодняшнего Гарри, хотя вещи на нём всё так же не блистали новизной и подходящим размером, а очки были такими же кругло-нелепыми. Но парень сильно изменился, лицо приобрело более суровые угловатые черты и сосредоточенный взгляд, словно юноша отсчитывал часы, которые вынужден ещё провести в унылом городишке до своего восемнадцатилетия. Далее шла информация о первых годах в университете, характеристики с мест официальных подработок. Видно было, что молодой человек не планировал понуро сидеть и ждать лучшей жизни, существуя на небольшую стипендию. Не ударяясь в загулы, он совмещал работу с благополучной учёбой. Снейп изучал, как менялся его мальчик на фото, выложенных на страницах социальных сайтов сокурсниками Гарри и им самим. Всё больше понимая, что отмолить вину и вновь добиться упрямого Поттера будет ох, как нелегко. Домой к Гарри Северус больше не рискнул идти — не хотел настраивать против себя ещё сильнее. На телефонные звонки он традиционно не отвечал. Снейп дождался начала учёбы и по пройденной схеме пришёл к ограде университета, но Поттер, увидев его из большого окна холла, поспешно стащил с себя пуховик и пошёл заниматься в библиотеку. Встречаться со Снейпом совсем не хотелось, потому что внутри всё болезненно сжималось, и что-то колкое пульсировало в желудке, выступая влагой на висках и ладонях. Гарри приказал себе оторвать ненужную привязанность решительно и резко, переболеть предавшим его любовником, вплоть до автоматической выработки иммунитета. А на это нужно время, которого пока прошло очень мало. Северус приходил день ото дня, словно вахту нёс, а Поттер снова и снова топал в библиотеку. Надо сказать, за все годы учёбы он не был так внимателен к этому почтенному месту. А на второй неделе, когда лекционные дни закончились и остались только зачёты и консультации перед экзаменами, он всё-таки попался Снейпу на улице около Альма-матер. Одно дело увидеть из окна и не выйти, а совсем другое, когда окликают на улице и торопливо догоняют. Пришлось Поттеру обернуться, когда знакомый, но немного сипловатый после простуды голос обратился к нему напрямую. — Гарри, подожди! Нам нужно поговорить! Взгляд был настолько непонимающим и отстранённым, словно Поттер впервые видел человека перед собой: — Простите, не вижу темы для разговора. — Гарри, пожалуйста! — Северус готов был топтаться на своей пресловутой гордости и посыпать голову пеплом, но желательно без свидетелей. — Давай пройдёмся, — поманил он в глубину студенческого парка, на дорожку, ведущую к выходу на Тисовую аллею. — Хорошо, если вы настаиваете, я провожу до выхода на вашу улицу, — обозначил Гарри промежуток, отведённый на аудиенцию. Столько он, пожалуй, сможет вытерпеть и не натворит глупостей. Северус игнорировал временные ограничения и выканье, ему ужасно хотелось прикоснуться к ершистому Поттеру, доказать, что он не чужой, пришёл смиренный и с поникшей головой. — Гарри, мне очень многое нужно сказать тебе, объяснить. Знаю, я виноват, и не заслуживаю оправданий, только, может, снисхождения, но и на нём не имею права настаивать. Гарри открыл было рот, чтобы высказать свои мысли, но Снейп торопливо поднял руку. — Выслушай, пожалуйста. Я попытаюсь объяснить. Как ты уже знаешь, выкрали и продали тщательно охраняемую информацию, мы все были на взводе, псу под хвост летел многомиллионный проект и долгий кропотливый труд. Это не оправдание для меня, совсем нет, но все участники были на взводе и подозревали друг друга. Я работаю с этими людьми уже лет пятнадцать. Не представляю, как можно окупить выказанное мною недоверие к тебе… но я знал этих людей давным-давно, и что среди них есть предатель, просто не приходило в голову. — А тут я — удобный вариант, — фыркнул Гарри и, проглотив вязкую слюну, добавил, — Знаешь, что напрягло больше всего? Что ты, не колеблясь, поставил «минус», допустил саму мысль, что я мог быть с тобой, спать с тобой, только чтобы подобраться к вашим грёбаным тайнам! Нет, теперь уж ты послушай! Понимаю, что меня бы не выпустили только по твоему слову, всё равно бы вели дознание. Но сам факт, что ты думаешь о моём мнимом шпионаже — вот что бесит больше всего! Что ж ты за человек такой, если трахаешься с теми, от кого ждёшь нож в спину в любой момент? — Гарри, я так не думаю! Теперь не думаю. — Конечно, теперь, когда меня чуть не на рентгене просветили, во все дыры заглянули, я благонадёжен и достоин внимания. Да мне тётка впервые за два с лишним года позвонила! С вопросом: во что я, недоумок, вляпался, раз пришли опрашивать моих родственников, ходили в школу и по соседям. Северусу было неприятно от слов парня и стыдно. Такого количества «прости» и «пожалуйста», адресованных одному человеку, он не говорил никогда. Но готов был повторить ещё сотни раз. Вот только обиженный Поттер не был настроен слушать. — Дай мне шанс всё исправить. Мне плохо без тебя. Дай возможность вернуть всё, как было! Гарри снова фыркнул. Похоже, перенял эту привычку у любовника, и она не хотела искореняться: — Как было? Не нужно, как было! Ты такой суровый всегда, словно профессор каких-то важных наук. Мне хотелось порой обнять тебя сильно-сильно, но тут же казалось, что ты достанешь указку и надаёшь со всей силы по рукам, как за невыученный урок или плохо выполненное задание. Так тётка всегда делала, когда я не успевал по дому или был неаккуратен — била ложкой, ну или тем, что в руках было, по пальцам. А это очень больно, особенно если по суставу попадёт. Вот и мне всё время казалось, что я прижмусь к тебе, а ты меня по пальцам. Не хочу больше агонии, любить тебя было больно! — с детской обидой в голосе пожаловался Гарри. — Я от них сбежал в своё время. Что мне, и от тебя сейчас бежать? Бросить университет, Гермиону? Она — моя единственная семья. Я не хочу уезжать. Пожалуйста, Северус, оставь меня в покое, дай спокойно доучиться. — Гарри! Что мне сделать? Снейп попытался накрыть пальцы, теребящие лямку рюкзака, но Поттер отшатнулся, как от змеи, готовящейся к броску, сделал шаг назад. И Северус опустил поднятую руку, засунул ладони в карманы, чтоб не тянулись. Лишь бы не отвратить ещё больше, с этим он уже справился. Старался очень долго, фактически всё время знакомства. Вот теперь сожалей, проклинай себя вволю, топись в своей вине. Прошлого не изменишь, оно уже свершилось и оставило неприятный, липкий, как от жирной садовой гусеницы, след. Гарри смотрит врагом. Кажется, хоть лоб расшиби — иначе уже не будет. — Чего ты хочешь? Хочешь, можешь трахнуть меня, я не буду против. Ты же не стопроцентный пассив, сам говорил, что раньше чаще был сверху. Хочешь? — Нет, Северус, не надо. Гарри так устал от всего. От волной накатившей тяжести, от напряжения, от стучащих в висках молоточков. Хотелось уползти в сухую и тёмную нору, спрятаться глубоко-глубоко, чтобы никто не нашёл, не дозвался… — Меня всё устраивало. Ты хищник, Северус, такие, как ты, не подставляются. Это против твоей природы. Сам же потом не простишь, будешь помнить покушение на свой драгоценный зад. Не надо предлагать нелепых и неправильных вещей. Мы ничего не должны друг другу. У нас был отличный секс, а у меня появился новый жизненный опыт. Пора разойтись. — Гарри… — Нет! Довольно! Я не хочу больше! Хватит! Гарри понял, что его накрывает самая настоящая безобразная истерика. О, сколько раз он видел, как такие фортели выкидывает уже довольно взрослый кузен. Распаляясь от своего же крика, обвиняя нерадивых родителей в том, что не выполнили так желаемого им, своим единственным сыном! На топающего ногами Дадли с отвратительной красной рожей и искривлённым плаксивым ртом смотреть было мерзко, хотелось подойти и влепить оплеуху. Раздавал же их щедро дядя Вернон своему ненавистному племяннику, отчего же сыну жалел для профилактики? И сейчас Гарри не хотел, попросту запретил себе устраивать подобные перформансы при бывшем любовнике. Он развернулся и ушёл как можно быстрее и как можно дальше по аллее в самую дальнюю неухоженную часть парка. Чтобы там со всей дури лупить кулаками, в кровь сбивая костяшки и пальцы о ни в чём не повинный старый платан, выстоявший многие слякотные зимы, наверняка переживший не одного такого «Поттера» с его истериками. Стоя под ленивым мокрым снегом, окропляющим то ли льдом, то ли уже водой, Северус понимал, что разговора в данный момент больше не выйдет. Сгорбленная спина Гарри скрылась за поворотом парковой дорожки в загустевшем кисельно-розоватом зимнем сумраке. Можно ещё догнать, остановить, но не стоит, сейчас Гарри нужно успокоиться и побыть одному. Но Снейп будет продолжать попытки всё наладить, вернуть обиженного мальчишку, сделать лучше. Не будь он чертовым упёртым полуПринцем! Всё-таки кровь не обманешь, даже разбавленную ублюдочным отцом. Гарри впервые вслух произнёс сокровенное слово «люблю». Жаль, что в прошедшем времени. Но Северус теперь в лепёшку расшибётся, чтобы устроить их общую жизнь.