Нефритовая слабость

Что вы обычно ждете от нового дня? Чего-то хорошего, доброго, светлого? Каждый раз вы просыпаетесь и думаете, что сегодня будет что-то хорошее, у вас светлые мысли в голове. Вас посещают эти размышления потому, что вы свободны, в какой-то мере. С вашими близкими всё в порядке, дома всегда есть еда, нет проблем. У многих так, я знаю… Но когда ты зависишь от своего дома, целиком и полностью, когда ты просыпаешься с мыслью, что тебе предстоит сделать сегодня. И тебе становится дурно. Ты снова хочешь закопаться куда-нибудь и не вылезать из своего укрытия как маленькая испуганная мышь. И такое чувство возникает не только в будние дни… Я открываю глаза и тут же жмурюсь. Моя комната светлая, а окна на улицу слишком большие, с белыми занавесками, и пасмурный свет с улицы беспрепятственно бьет мне в лицо по утрам. Неприятное чувство. Мои глаза долго привыкали к этому свету, а когда я, наконец, смогла открыть их, они еще болели какое-то время. Я встала с кровати и подошла к зеркалу. Тут же мне захотелось закрыть лицо и больше никогда не смотреть на того, кого я увидела. Волосы были грязные и спутанные и имели оттенок засохшей крови, не такой, каким он должен быть на самом деле. Глаза были мутные, и я практически ничего не видела, лицо белое и худое. Я протерла ладонями лицо, чтобы прийти в себя и, наверное, чтобы в мгновение ока, моя внешность изменилась, и то, что я увидела в зеркале, было просто «видением». Но это было не видение. С желанием разбить зеркало, я отвернулась от него и оглядела свою комнату. На полу валялись разбросанные вещи, где-то были их кучки, где-то они лежали поодиночке, так же под ногами лежали наушники, резинки, заколки и некоторая косметика. Я глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Убрать в комнате, покормить себя и бабушку, купить продукты на оставшиеся деньги (если они, конечно, есть), сделать генеральную уборку в доме. От всего этого хотелось выть в голос. Но я должна уже привыкнуть к этому, ведь я совершаю все эти действия каждый божий день всю жизнь… — Сумико! — раздался протяжный хриплый возглас из дальней комнаты. Я закатила глаза. Даже если бы я спала, бабушка бы не переставая, кричала, а если бы я так и не проснулась, она бы пришла и стала меня трясти. — Ты проснулась, Сумико? — снова послышалось из комнаты. А если бы я всё еще спала? Я бы не отвечала, и, что бы она сделала? Она не прекращала меня звать, а я всё стояла возле зеркала и молчала. Как будто чего-то ждала. Тут её зов начал становиться всё ближе и ближе к моей комнате и, в конце концов, она появилась в моем дверном проеме. Я немного отшатнулась в сторону, испугавшись. — Ты спишь, Сумико? — громко произнесла бабушка, смотря на меня в упор. — Да, бабушка, — так же громко ответила я ей, передразнивая. — Ты уже не спишь, — протянула она, поморщившись, как будто унюхала что-то дурное. — Почему ты не отвечаешь? Я тебя звала. — Правда? — как ни в чем небывало спросила я. — Я не слышала. Бабушка снова на меня посмотрела сощуренным взглядом, а я только вызывающе ей улыбнулась. — Убери в своей комнате, — сквозь зубы процедила бабушка и исчезла с входа в комнату. Я снова вызывающе улыбнулась и нахмурилась. Оглядев комнату вновь, я опять глубоко вздохнула. Подняв с пола кофту, я осмотрела её со всех сторон и скомкала. Такая же учесть постигла и штаны, и майку и футболки, которые хватала дальше. Собрав целую кучу грязной одежды, я развернулась и понесла её в стирку. «Ну, что ж, веселье начинается?» — подумала я, когда увидела под ногами в ванне отходы своей кошки. Прибрав всё в ванной комнате, я сильно отругала кошку за её наглое поведение и поступок, который она совершила нарочно, прекрасно зная, что меня это бесит. — Всё, Микаса, ты остаешься сегодня без завтрака! И если ты посмеешь наложить в мои тапки, — я за себя не ручаюсь! — я замахнулась на неё тряпкой и легонько стукнула её по боку. Микаса только сидела со спокойным видом возле двери, поджав под себя все лапы, и смотрела на меня сонными глазами. Вот зараза, она же всё понимает! Микаса — очень умная кошка, она понимает всё. И когда я её ругаю, и когда я её хвалю. Когда я хвалю — она добрая, милая, частично послушная, а когда ругаю, то в ней просыпается маленькая стерва, которая легко может сделать тебе мозг. Прямо как надоедливая девушка. Может расцарапать тебе руки, прыгнуть на голову, незаметно прокравшись на спинку дивана, ободрать цветы, обшарпать диван или кресло, наделает тебе в твои любимые тапочки, или съест твою любимую кофту. В общем, она делает всё, чтобы превратить твою жизнь в ад, потому что ты — её обидчик, ты нагрубил ей, поругал, и она будет мстить. А если уж обиделась я, она играет из себя «гордую девочку». Я клянусь ей, что не накормлю её обедом, и она злиться, делает ещё больше пакостей. Когда я действительно не даю ей есть, она, иногда, переступает через себя и начинает подлизываться. Маленькая стервочка. Вчера я ударила её тряпкой по боку за то, что она мешала бабушке отдыхать, и она зашипела на меня. Я предчувствовала, что она устроит мне какой-то сюрприз. И вот, пожалуйста. Я прошла на кухню и открыла холодильник. Достав из него всё, что осталось со вчерашнего дня, я повернула голову к входу, где стояла бабушка, смотря на меня своими странными глазами, как будто она только что проснулась и находилась в какой-нибудь прострации. — Ты когда проснулась? — спросила я её. — Давно, — хрипло ответила мне бабушка. — Часов в семь. — И ты за это время не могла себе разогреть поесть? — возмутилась я и тут же осознала, что не нужно было этого делать. — Я тебя ждала, — но бабушка ответила мне так, как будто не заметила моего хамства. Я решила больше ничего не говорить, потому что знала, что если я что-нибудь еще сейчас скажу, то из меня польется грязь. Бабушке я приготовила больше всего еды. Она слабая, дряхлая, ей нужно лучше питаться, а себе налила кофе. Слава богу, бабушка не заметила этого и она не сможет рассказать об этом маме сегодня вечером. Взяв кружку кофе и булку с корицей, я пожелала бабушке приятного аппетита и пошла в свою комнату. Усевшись за свой стол, я посмотрела на время. 12:00. Мама ушла в 7 на дневную смену в больницу и будет дома только в восемь вечера. Я снова вздохнула и хлебнула чай. Через секунду я быстро поставила кружку стол, зажмурившись и прокашлявшись. Обожглась. После того, как бабушка позавтракала, я вымыла посуду и снова заглянула в холодильник. Он был почти пуст, нужно было пойти в магазин и купить продуктов на обед и ужин. Одевшись, я побежала к бабушке, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. — Бабуль, — окликнула я её. Она уже лежала в своей комнате на кровати и смотрела телевизор с закрытыми глазами. — Ба… — прошептала я снова, но она не откликалась. На цыпочках я подошла к ней и достала из-под её руки пульт от телевизора и тихо нажала кнопку «выключить». Тут меня схватили за руку, я вскрикнула и попятилась назад, выронив пульт. — Не выключай телевизор, я же смотрю! — прошипела бабушка, смотря на меня. Её глаза вдруг стали ярче, более голубые и живые, и она сверлила ими меня, как будто пыталась загипнотизировать. — Бабушка! Но ты же спала! — вскрикнула я, осознав, что бабушка вцепилась в мое запястье. — Я смотрю телевизор, — снова проговорила бабушка. Её голос показался живым, как будто она помолодела лет на 20, но всё равно немного шипел. Спорить с ней я не стала, подняв с пола пульт, я так же тихо нажала на кнопку и включила телевизор. — Ты куда собралась? — я вздрогнула. Бабушкин голос снова изменился и стал таким же, каким был ранее. Сиплый и старый. — За продуктами в магазин. Есть нечего на обед… — и на ужин. Но больше я ничего не сказала. Внутри что-то свернулось в ком. — Иди, — ответила бабушка и снова закрыла глаза. Я выбежала в коридор, прикрыв дверь в комнату бабушки, и остолбенела. Я почувствовала, как моё сердце пытается вырваться из груди, как ошалелое. Я испугалась бабушку? Отдышавшись, я взяла деньги с комода и вылетела их дома на всех парах. Так и проходит каждый мой день. Сначала зов бабушки, потом завтрак, небольшая уборка дома и в комнате и так далее. Я снова вспомнила бабушку, как она лежала на своей кровати и смотрела телевизор, или «смотрела». Она часто так делает, закрывает глаза и будто засыпает, пока смотрит. И меня это часто пугает. Она уже пожилая и мы с мамой очень сильно печемся о ней, ухаживаем. Но она всегда открывает глаза и, будто убавляются несколько десятков её лет, она будто молодеет. Глаза становятся ярче, более открыты и взгляд проникновенней, становится в несколько раз страшнее от него. Даже голос становится выше и утрачивает свою хрипотцу. В общем, мне кажется, моя бабушка имеет суперспособность — молодеть после неожиданного выключения телевизора посредством пульта. Молодеть, а потом ещё и быть жуткой. До магазина я дошла быстро. Я ловила ртом холодный воздух, наслаждаясь его приятным освежающим вкусом, и думала о том, что после таких выходок у меня может разболеться горло. Мне не нравится холодное время года, я люблю лето. Когда тепло и жарко, когда можно отдохнуть и расслабиться. В это время в школе могут не сильно напрягать из-за сильного пекла, и после уроков можно пойти плескаться друг в друга возле фонтана в парке. В такие моменты можно о много забыть, просто потеряться в своем счастье и поддаться своему хорошему настроению. А потом можно побежать на какую-нибудь заброшенную стройку, побегать по разваленным зданиям, взбираться на ржавые трубы, старые экскаваторы и смотреть в небо, на огненные закаты, которые так красивы, обычно, только на заброшенных стройках. Я знаю, я видела их, я жила ими. Всё своё детство проводила на заброшенных местах, засиживалась там допоздна, а потом огребала за это от мамы. Войдя в магазин, я, не задумываясь, прошла к отделу с продуктами и просто стала бросать всё, что понравится глазу в корзину. На самом деле я не люблю ходить по магазинам. Разговоры с продавцами, общение на кассе, вытаскивание денег трясущимися руками из кармана, нервное пересчитывание по сто раз. Хоть у меня и не бывало таких панических атак, за исключением самого первого раза, когда мама в первый раз отправила меня в магазин, но всё равно, ходить в это место я не люблю. Задумавшись о своем, я случайно врезалась в кого-то и сильно ударилась плечом об проезжавшую мимо тележку с, похоже, только что прибывшими в магазин продуктами. Работник, — молодой парень, — который вез тележку, удивленно посмотрел на меня. — Простите, — процедила я виновато, схватившись за ушибленное место и яростно посмотрела на того, в кого я врезалась. Это был парень, выше меня на полторы головы, от стоял ко мне спиной и я могла разглядеть только его затылок. Он громко смеялся на весь магазин, многие посетители проходили мимо и испуганно смотрели на него. Похоже, он был с друзьями. Я сильно разозлилась от его хамского и вызывающего поведения и треснула его по башке (для меня он оказался слишком высоким, так как я почувствовала, что во время удара подпрыгнула, чтобы дотянуться). Какой же нормальный человек будет бить простого прохожего покупателя со спины со все силы по затылку? Только я. В какой-то момент, мне показалось, что я знаю этого парня и это хамское поведение и безразличие к другому человеку показалось мне знакомым до жути. Тут парень тут же умолк, его дружки, которых я не видела за его огромной тушей, тоже замолчали. Внутри меня что-то затряслось, как будто от страха. Парень стал медленно поворачиваться ко мне, и на секунду я стала умоляться всем богам, чтобы этот парень оказался моим старым знакомым. Взгляд поймал коротко выстриженную прическу, по-модному окрашенную. Вески и затылок были светлыми, а макушка — темнее. — Ты, что, совсем ахринела?! — взревел как медведь парень и его лицо действительно стало похоже на морду этого зверя. Сжимающийся комок в желудке тут же утратил свою силу и тут же пропал, оставив после себя приятную волну. Руки похолодели. — О, хвала Богам, это ты, Рёма… — я не заметила, как озвучила свою радость вслух. — Аоки?! — на этот раз удивленно воскликнул Терасака, выпучив на меня свои глазищи. Они у него оказывается такие большие, когда он удивляется. — Что ты тут делаешь? Из-за его спины показались Мураматсу и Йошида с такими же удивленными и вытянутыми лицами. — В магазин пришла, — я почувствовала, как мои губы растягиваются в самодовольной улыбке. Мне было приятно, что они так удивились, увидев меня. — А вы? — Аналогично, вообще-то… — немного растерянно произнес мой неразумный одноклассник. — Ребята, я не нашел тех чипсов, о которых мы… — сзади меня послышался очень знакомый голос. Он заставил меня вздрогнуть. Такой тихий, немного протяжный, спокойный. — Сумико? — я снова вздрогнула от ощущения, что человек сзади мне очень знаком. Я быстро обернулась. Наверное, моё лицо было похоже на вытянутый банан с глазками и ртом, как в каких-нибудь приколах из Интернета. Передо мной стоял Итона, держа в руках пачку чипсов, наверное, с крабом. На мгновение мне захотелось улыбаться, смеяться и пищать от радости. Почему?.. — О, Итона… — мне было сложно выговорить элементарный «привет», во рту предательски пересохло. — Привет, — он первый подал голос, и я опять вздрогнула. Предательское смущение… — Привет… — Что ты тут делаешь? — его лицо выглядело непонимающим и каким-то детским. Мило… А почему я считаю это милым? — За продуктами пришла, дома нужно… — и почему я стала неправильно конструировать предложения? — А-а. Понятно, — протянул он и как будто потерял дальнейший интерес ко мне. — Парни, такие пойдут? — он обратился к Рёме и остальным. Мне стало немного обидно. — Да, пойдут. Я стояла как вкопанная, наблюдая за тем, как Итона обходит меня и подходит к мальчикам. Внутри защемило и стало как-то колко. Что со мной не так? Я глубоко вздохнула и одернула себя. Мне нужно домой. Дома ждет бабушка. — Ладно, ребят, — я заставила их снова обратить на меня внимание. — Я пойду, мне ещё расплачиваться. — Стой, Суми, — одернул меня Итона. — Ты не хочешь с нами прогуляться? По телу пробежало возбуждающее тепло. Я обрадовалась, что он предложил мне прогуляться. Хотелось сразу же ответить «да», но… — Нет. Прости, мне ещё домой продукты тащить и готовить ужин. Не смогу. За секунду до того, как отвернуться, я увидела на его лице разочарование, как будто он расстроился… — Ну, ладно. Тогда пока, — он махнул мне рукой. Я тоже оживленно замахала рукой, не переставая улыбаться. — Всем пока-пока! Боже, я выглядела как дура! Какой кошмар! Я быстро пробежала мимо прилавков, иногда по растерянности задевая покупателей, и подбежала к кассе. Почему-то внутри что-то клокотало и билось. В голове стоял образ Итона, который стоял и смотрел на меня своими янтарными, почти неоновыми, глазами. Я не заметила, как кассирша уже пробила все мои продукты и назвала цену за всё. Я стала вытаскивать из кармана деньги, смотря по сторонам и роняя мелочь на пол. Руки почему-то тряслись, я боялась снова встретить Итона, я не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии. Расплатившись и взяв чек, я кинула его в пакет с продуктами и быстро побежала к выходу. — Сумико?.. — растерянный и непонимающий взгляд янтарных обеспокоенных глаз, провожал быстро удаляющийся женский силуэт и трясущийся растрепанный хвостик красных волос. Когда я вышла на улицу, и моё лицо обдал холодный ветер, жар с затылка стал утихать и со временем я совсем успокоилась. Вспоминая случай в магазине, встречу с Итона и ребятами, моё неожиданно странное поведение и взгляд кассирши, чувство стыда снова возвращалось ко мне тем же жарким комом в затылке. Но я не могла не вспоминать. Мне нужно понять, почему вдруг мной овладело такое чувство. Оно не знакомо мне, я никогда раньше его не испытывала. Я опозорилась перед ребятами, перед покупателями и продавцами у прилавков, перед кассиршей. Господи, как она на меня посмотрела. Наверное, подумала, что я какая-нибудь ненормальная. Теперь я долго не смогу приходить в этот магазин. Ноги повели меня в парк. Продлю свой путь домой. Хочу проветриться и прийти в себя. Дома бабушка, не хочу её пугать своим странным поведением, а то ещё перенервничает. Парк. И почему я выбрала именно парк? Иногда мне кажется, что парк — это место, куда приходят люди, чтобы погрустить. Особенно сейчас здесь такая атмосфера, спокойная, тихая, немного депрессивная, оголевшие деревья придают немного угнетения. По детству мы с подругами всегда приходили в парк, когда у нас были какие-то трудности. Мы выговаривались друг другу, давали советы, ревели, смеялись. Было хорошее время… Я, Аки, Ясу, Акира — лучшие подруги, которые никогда друг друга не бросят. Мы всегда были вместе, как семья. Нас даже вместе перевели в другой класс, после случая, который мы устроили вместе. Когда я думаю о нашей девчачьей компании мне становится легче, с ними у меня много приятных воспоминаний. Я им многим обязана… Я перед ними в огромном долгу, который мне нужно будет «выплачивать» всю мою жизнь. После того, как я с ними поступила… — Суми! — снова кто-то произнёс моё имя. Протяжно и громко. Я вздрогнула, — этот голос вырвал меня из моих успокаивающих раздумий — и повернулась. Ко мне бежал Итона, весь взъерошенный, растрёпанный и… опять же милый. — Подожди! Я остановилась, как будто по приказу, в ожидании, когда он ко мне подбежит. Добежав до меня, он стал часто дышать, в попытке выровнять своё сбитое от бешеного бега дыхание. Он упёрся руками в колени, смотря на асфальт, что-то пытаясь проговорить губами. — Как… я… тебя… — Что? — на секунду я улыбнулась, услышав мямленье. — Так… долго… догнать… Так долго… — на его лбу появилась испарина, и он, придерживая бандану из сетки, протёр её рукавом. — Успокойся, ты до меня добежал. Отдышись, — я всё ещё улыбалась, но всё равно волновалась за Итона. Ведь он выглядел немного странно. — Как я за тобой долго бежал! — воскликнул он, когда наконец сумел восстановиться. — Зачем? — Ты так быстро выбежала из магазина, что я даже сказать тебе ничего не успел! Мы с ребятами стояли в лёгком недоумении, — когда он это сказал, я почувствовала, как к моему лицу прилила кровь и оно стало заливаться краской. Какой ужас! Я наверно сейчас так глупо выгляжу! — А… Просто, мне нужно было идти… — я старалась держать себя ровно, не показывая своё смущение в поведении. — Можно я тебя проведу до дома? Вот так. В лоб. Без церемоний. Я даже не успела отойти от жуткого смущения, а он вгоняет меня в ещё больший ступор! Наверно, со стороны казалось, что я какая-то больная, что у меня не всё в порядке с головой, потому что я стояла и тупо таращилась на Хорибе после его обескураживающего предложения, улыбаясь, как какая-нибудь дура. И куда делись все слова? Куда делся мой язык? Куда делся мой невозмутимый вид и равнодушное отношение к людям? — Ну… Наверное… — еле выродила я из себя, предчувствуя, что скоро вмажу себе кулаком по лицу. — Отлично. Давай сумку, я понесу, — Итона принял мой ответ, даже такой смазанный и невнятный и настойчиво забрал мой пакет с продуктами. Я была не в силах ему противостоять, поэтому просто подчинилась и пошла рядом с ним. Теперь мы шли по аллейке вдвоём. Внутри у меня всё дребезжало и порывалось наружу. Перед глазами пробегали звёздочки и воспоминания со случая в магазине сорок минут назад. Теперь воспоминания о прошлом не помогали мне отвлечься от моего смущения и неловкой ситуации. Они полностью поглотили мой разум и захватили моё тело. Меня трясло, я сжалась и, наверное, со стороны казалась испуганным воробьем, которого облили водой. Я держала руки в кулаках, иногда придерживая одну руку другой, сжимая её до хруста в костях, и шла в тридцати сантиметрах от Итоны. Стыд. Ужасный стыд. Это чувство я ненавижу больше всего. Стыд из-за моих действий и смущение от осознавания, что рядом идёт тот, кто является причиной моих действий. Я изредка смотрела на беловолосого искоса, стараясь рассмотреть его лицо. Он был абсолютно спокоен. Лицо не выражало практически никаких эмоций, он смотрел вперёд на дорогу и молча нёс мой пакет. В очередной раз, когда я на него посмотрела, он тоже посмотрел на меня, в упор. Я снова залилась краской и отвернула взгляд в сторону. Как неловко! — Чего смотришь? — спросил он и я поняла, что он не отвёл взгляд, а продолжает смотреть на меня. — Ничего… Просто так!.. — я спрятала лицо под чёлкой и и волосами, желая провалиться под землю здесь и сейчас. — Слушай, у тебя дома кто-нибудь есть? — снова спросил он, как будто не замечая моего смущения. — Я… я с бабушкой дома… — промямлила я, посмотрев на одноклассника сквозь волосы. — Она может выпустить тебя погулять? Я остолбенела, думая, что ответить. Бабушка может и разрешит, хоть и, возможно, на пару часов, но нужно готовить ужин, ей может стать плохо, или ещё что. Я очень сильно хочу погулять с Итоной, но я жутко боюсь, это неожиданное предложение… — Не знаю… Нужно спросить… — процедила я, стараясь не смотреть в глаза другу. — Хорошо. Придём, спросишь. Из-за своей стеснительности и смущения я совсем забыла про ребят в магазине. Терасака, Мурамацу, Йошида… Они все остались там, в магазине, стоя на ступеньках и смотря в спину Итоне, который сломя голову, практически без объяснений, побежал за красным хвостиком. — Иди, я тебя подожду, — произнёс Итона, вручая мне пакет. Я смущённо увела взгляд в сторону и кивнула. — Бабушка, я дома! — протянула я, зайдя в дом. На всю квартиру шумел телевизор, а в бабушкиной комнате что-то шлепало. Я поставила пакет возле входа в кухню и направилась в комнату бабушки. На стене двигалась бледная тень, говорящая о том, что в контракте кто-то есть и что-то делает. — Бабушка? — я заглянула в комнату из-за угла, почему-то испугавшись. Бабушка лежала на своём диванчике и поправляла плед, которым пыталась укрыться, но он запутался у её ног. — Ба, ты чего не отвечаешь? — выдохнула я, не заметив, как вскрикнула сказанное. — Я тебя не слышала, — громко проговорила бабушка и я заметила, что её голос вновь изменился и стал звонче. Я подошла к ней ближе и помогла развернуть плед и укрыла её. Бабушка одобрительно улыбнулась и поцеловала меня в лоб. Я сделала телевизор чуть тише, потому что уши резал громкий крик противной женщины в телепередаче. — Бабуль, можно мне пойти погулять? — наконец спросила я, немного замешкавшись. Всё-таки я всегда могла пользоваться своими хорошими поступками и положительным настроением окружающих после этого. Бабушка удивлённо посмотрела на меня своими большими синими глазами. На секунду показалось, что на меня смотрит ребёнок. — С кем? — спросила она, продолжая смотреть на меня тем же взглядом. — С одноклассни… ком?.. — я запнулась с окончанием, потому что мне стало страшно, как она отреагирует. Бабушка задумчиво замычала, посмотрела в окно и застыла так не несколько секунд. Она так часто делала, когда думала о чем-то. В большинстве случаев, бабушка, конечно, соглашалась, но иногда, когда она затягивала со своими раздумьями, казалось, что она откажет и отказ её будет жёстким. Потом она посмотрела на часы, которые висели на стене и произнесла задумчивым, хрипловатым голосом. — Сейчас четыре часа, чтоб дома была в шесть. Я взвизгнула от радости, подпрыгнула на месте, чмокнула бабушку в щеку и выбежала в коридор. — Спасибо тебе, бабуля! Я быстро одела тёплую куртку, шапку, накинула на себя шарф и вылетела на улицу. Когда я вышла на улицу я снова увидела Итону. Он всё так же стоял на своем месте, где и раньше и смотрел на неё своими большими желтыми глазами. — Ну, что, разрешила? — Ага, — тихо промямлила я и тут же остановилась возле ступенек. Между нами повисла тишина и Итона как будто чего-то ждал. Мне показалось, что я должна что-то сказать. — Куда пойдем? Он тут же выпрямился и стал как будто выше меня на голову. — Пошли снова в парк? Там есть одно местечко. Я только кивнула на его предложение и быстро поплелась за ним, потому что он потащил меня за собой. — А как же Терасака и остальные? — спросила я после получаса неловкого и невыносимого молчания. Я всё еще чувствовала жуткое неудобство и растерянность рядом с ним. В голове появилось много вопросов. — Что? — он как будто не расслышал моего вопроса и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я снова смутилась. Начинаю ненавидеть это. — Я сказал им, чтобы они шли без меня, и они согласились, — он, наконец, ответил. — Так просто? — Да, — он отвечал мне, как ни в чем не бывало, смотря своими неприкаянными глазами в мои. Я прекрасно понимала, что он что-то недоговаривает. У ребят, особенно Рёмы, возникли вопросы, наверняка, и они стали бы их задавать. Почему Итона вдруг поменялся? Почему он вдруг решил их оставить и куда-то убежать? Что вдруг поменялось в его планах? Вспыльчивый Рёма наверняка кричал на всю улицу или весь магазин в след убегающему другу. Действительно, Итона ведь гулял с ними, но как только увидел меня, то пошёл за мной. Мне неловко думать, что он ушел от них именно из-за меня. Это слишком высокомерно и эгоистично. Но в глубине души мне хочется так думать. Ведь другой причины нет. И зачем он пригласил меня гулять? Помог донести пакет с продуктами, ждал возле дома? Зачем? Все эти вопросы я хочу задать ему, но не могу проронить ни слова. — Как… ты себя чувствуешь? — ну да, всё, на что у меня хватило мозгов. Итона посмотрел на меня, и мне показалось, будто он слегка усмехнулся. — Нормально, а что? — как ни в чем не бывало, спокойно и ровно. Как всегда. Это так злит и так смущает. Почему он так себя ведет? — С тех пор, как ты появился в нашем классе. Когда пытался убить Коро-сенсея… Тебе тогда было плохо, но после этого… Ты изменился и стал другим… Мне сначала казалось, что тебе до сих пор больно, но потом решила поверить в твоё хорошее состояние… Поэтому спросила… — тараторила и мямлила я. Сколько ненужных и бессмысленных слов… — Спасибо, всё хорошо. Правильно сделала, что поверила, мне действительно стало лучше почти сразу, — он прикоснулся рукой к бандане на его голове. — Она сдерживает боль. Он улыбнулся мне. — А, хорошо… Это отлично, — улыбнулась я, опустив взгляд в землю. Я смотрела под ноги, не замечая, как начинаю скрючиваться и становлюсь похожа на старенькую бабушку с большим горбом. Мама всегда видела это и делала мне замечание, чтобы я держалась ровно, даже когда задумалась. Но сейчас здесь нет мамы… — А ты как? — спросил он меня. Я встрепенулась и посмотрела на него. — Ты плакала тогда, насколько я помню. Ты переживала за меня? — Я?! Плакала?! — я не сразу поняла, о чем идет речь, но тут меня осенило… — Не-ет… я не… О, Господи! — я закрыла лицо руками и отвернулась в сторону. Со стороны Итоны послышался тихий смех. — Ладно-ладно, прости! — он взял меня за руку и потянул обратно в свою сторону. Я стала упираться. — Я не хотел тебя смущать. Он обхватил меня одной рукой за плечи, и я тут же пришла в себя, как от удара током. Я отшатнулась от него на пару шагов и вытаращилась. — Ладно… Хорошо… Я не обижаюсь. Мне стало не по себе от действий Итона, от его желания приобнять меня за плечи. Или мне показалось?.. Я снова замкнулась в себе. Я ни о чем не думала, а просто молчала и смотрела тупо в асфальт, чувствуя, как начинаю сгорбливаться по-старушечьи, но не могла это остановить. Возможно сейчас он смотрит на меня, думает, что я делаю и о чем думаю, может думает, что я очень странная сегодня, а может он вообще не смотрит на меня и так же ничего не думает. — Слушай, — он окликнул меня и я тут же повернулась к нему, и пришла в себя. — Как ты попала в этот класс? Он задал мне вопрос. На него надо отвечать… Правда? Не молчать, как рыба. Разве он уже не спрашивал это у меня раньше?.. — В смысле, по какой причине? — в ответ он только промолчал, смотря на меня своими большими глазами. — Мы с Аки, Ясу и Кирой попали сюда вместе. Ну, ты это наверняка знаешь… Мы сотворили кое-какой переполох в классе, в котором учились раньше и нас перевели. — Что вы такого сделали? Неужели он не знает, что мы сделали? Терасака с ребятами разве не просвещали его? — Ну, мы… Травмировали одну нашу одноклассницу и за это были переведены… — мне было неловко это вспоминать. Это был один из таких случаев, которые вспоминать не приятно. — Как? — по однокласснику было видно, что он хочет знать. — Киру обидела та самая одноклассница и она воткнула ей в руку несколько игл. Учитель пытался нас успокоить, но ему самому было страшно и… В итоге он тоже пострадал. Кира в него нож пульнула. Я посмотрела на Хорибе с мыслью, что на его лице будет отвращение и страх и он отойдёт от меня метров на десять. Он всё ещё был рядом и смотрел на меня взглядом, выжидающим продолжения. — И-и… Потом нас отстранили от занятий на долгое время, а потом вызвали в школу с целью исключить. Травмированные учитель и родители одноклассницы выглядели как обезумевшие, — я хихикнула, вспомнив те лица. — С пеной у рта доказывали директору, что мы — приспешницы Сатаны и нас надо «изгнать». — А что та одноклассница сделала Акире? — Нас травили, на самом деле. Не любили и всячески пытались зацепить и выставить в «нехорошем» свете. Мы держались до последнего… — Вы были в «А» классе? — Ага… По успеваемости мы никому не уступали. Все были хороши, поэтому мы не могли понять смысла ненависти в нам, — внезапно я умолкла. В память всплыли неприятные воспоминания. Предательство, обида, горечь, неприязнь, ещё одно предательство… — Вот как, — протянул вдруг белобрысый. Я подняла на него вопросительный взгляд. — Значит вы настолько дружны с подругами. Я сначала не поняла, к чему он это сказал и замешкалась. — Ну, да. Наша дружба потерпела множество разных испытаний. Она проверена временем. Это многого стоило… — Например? Я снова вопросительно посмотрела на Итона. Его лицо было обычным, любопытным. Он хотел получше меня узнать. Но не всё так просто… — Несколько раз мы могли вообще перестать общаться. Наша дружба была подвержена полному распаду, так сказать… — стоит ли всё же ему рассказывать? — Может быть ты слышал, что одна из нас, Аки, имела связь со старостой класса «А» — Асано Гакушу. Так вот, эта связь чуть нас не рассорила и не разделила. Аки была наивной девчонкой и обольстилась вниманием главного красавчика школы… Мы её за это ненавидели… Почти. Нет, не почти. Мы её не понимали, а из-за этого ненавидели. Я в особенности. Я считала, что Аки нас кинула, бросила, променяла на «любовь». Но нельзя осуждать человека и говорить о нём плохое, потому что все твои слова и ненависть могут вернуться к тебе с удвоенной силой, ты можешь оказаться на месте этого человека… — Даже так? И как вы потом помирились? — своими вопросами Итона вновь вернул меня из моих размышлений на землю.  — Он её бросил. Наигрался ею и бросил, как ненужную вещь. Нет, чтобы сделать это потихоньку, в стороне, подальше от всех… Но нет, он поступил с ней низко и жестоко. Унизил у всех на виду, а потом ещё и другим её избить за школой. Внутри меня всё вспыхнуло от злости. Я помню его лицо, как он смотрел на Аки своими лисьими глазами и говорил ей в лицо гадости. Слишком низко, слишком подло и высокомерно. Итона не отвечал мне. Я искоса посмотрела на него. Теперь он был задумчив. Брови напряглись, губы сжались в одну линию, глаза смотрели вниз. — Да… Подло… — в его протяжном еле слышном ответе показалась жалость. — Жаль Аки. — Да. Есть такое… Мы увидели её, когда шли домой после школы. Она была вся в земле и песке, а на лице ссадины… Колени в кровь разбиты. Мы сразу забыли о ненависти и обиде. Особенно я… Мы помогли ей, успокоили. Ей было так больно, даже не столько физически сколько душевно. Наверное… — внутри встал ком. Глаза защипали противные слёзы, которые сейчас были некстати. — А что вы потом сделали? — Я хотела пойти и набить этому выпендрежнику морду и Кира с Ясу были на моей стороне, но Аки упросила нас ничего не предпринимать. Она решила поступить как истинная пацифистка: «Ему всё вернётся и без моей мести». Вот дурная… Но мы ничего так и не сделали, — я снова замолчала, а потом добавила. — Зато этот случай сделал нас сильнее… Но не умнее… — последние слова мне удались тяжело. Внутри что-то заскребло и заныло, что-то очень знакомое. Совесть. Нужно было кому-то это рассказать, кому-то постороннему, чтобы об этом знали не только девочки… — Почему «не умнее»? — поинтересовался Итона. — Потому что спустя какое-то время на эти же дебри наступила я. Тишина раздалась между нами. Мы уже давно шли по пустой аллее парка, которая раньше была вся в тени пышной кроны могучих деревьев, а сейчас над этой тропинкой склонились только оголенные страшные «руки» тех самых могучих, но теперь влажных и как будто исхудалых, деревьев. По иронии завыл холодный ветер, как в каких-нибудь фильмах или мультфильмах, когда атмосфера между героями начинает накаляться. — В каком смысле? — Итона прервал эту тишину и посеял в моём разрывающемся сердце очередную тревогу. — Когда уже всё стихло, почти, после издевательств над Аки и мы почти забыли об этом, Асано стал проявлять ко мне своеобразный интерес, — я сглотнула. — Он пытался со мной заговорить, иногда пытался помочь донести документы в учительскую, подмигивал… — меня передернуло, как будто я увидела или унюхала что-то противное. — В общем проявлял всяческие знаки внимания!.. — И что? — Ну, все это естественно замечали. Аки начинала сильно беситься. У неё остался сильный отпечаток после издёвок Асано. Она пыталась меня всячески настроить против старосты, напоминала, что я сама совсем недавно хотела открутить ему голову… Но я была полной дурой и всё-таки поддалась его ухаживаниям… — я тяжело вздохнула. На секунду меня посетила мысль: зачем я рассказываю это Итоне? Зачем ему эта информация? Мы гуляем уже час, и мы могли бы поговорить о чем-то ином. О спорте, о хобби, об убийстве сенсея, о погоде, о природе, обо всем, но только не об этом! О чем угодно! Но я иду, и уже половину выведенного мне времени на гуляния рассказываю ему о своих ошибках прошлого. Что за идиотка? — Ты стала с ним встречаться? — тут же выдал Итона твёрдым голосом. — Да, — ну это и без того понятно. — И что? — всё так же металлически спрашивал Итона. — Поначалу было нормально. Ну, знаешь, поначалу такой милый, добрый, внимательный. Помогал, защищал, могу нагрубить тому, кто начинал ко мне приставать. Я постоянно ловила взгляды изумлённых одноклассниц, которые с ненавистью ко мне ломали свои ручки. — И как долго это продолжалось? — я обеспокоено посмотрела на Итона. Он смотрел вниз, себе под ноги, и его лицо было всё так же напряжено. — Месяц… Или полтора. Не помню уже. Хоть это было и в прошлом году, — я чувствовала себя как-то виновато и мне показалось, что лучше будет закончить рассказ. — Ну, в общем, лн оказался козлом и тоже кинул меня. Прилюдно унизил. Как-то так! — Тебе было очень больно? — белобрысый будто не заметил моей улыбки в конце. — Девочки тоже ненавижели меня. Ясу с Акирой восприняли это поначалу спокойно, но Аки сильно переживала. По её рассказам, она долго плакала по ночам, думая об этом. А потом всё поменялось местами… Уже Кира переживала, а Аки полностью охладела ко мне. Ведь они меня предупреждали, а я их не слушала. Я отвела взгляд в сторону. Я знаю, что я поступила ужасно и не достойна называться их подругой. Я тоже пускала смешки в их сторону и вела себя как лицемерная мразь. Со временем я перестала с ними общаться, перестала писать в наш совместный чат, они тоже (создали другой и общались втроём). А когда этот козел меня бросил и я поняла, как они были правы, я не могла больше подходить к ним. Я не имела права больше подходить к ним, но… Спустя несколько дней ко мне подошла Аки. Она первой подошла ко мне, первой заговорила со мной. И мне было так больно. Совесть, казалось бы, съест меня с потрохами, изведёт до смерти. Я представляла, что они чувствовали и это убивало меня больше всего. — Он тебя бил? Я снова посмотрела на Итону. На этот раз он смотрел на меня, серьезным нахмуренным взглядом. — Нет. Меня не били. Этот ответ заметно успокоил его и лицо снова немного изменилось. Он выдохнул. — Хорошо. Я улыбнулась. Неужели он за меня волновался? — Вот такая вот история, — протянула я, начиная шататься в разные стороны, пытаясь разбавить напряженную обстановку. — Но знаешь, я на жалею, что тот случай с одноклассницей произошёл. Мы попали в ваш класс и обрели семью. Я познакомилась с хорошими ребятами, которые все как один стараются, помарают друг другу… Мне этого не хватало всегда… — снова посетило то назойливое смущение. — А ты рад, что попал сюда? Я взглянула на него с надеждой, что он развеется. — Рад, — коротко и ясно. Но лицо… — Итона! — протянула я и вцепилась в его руку, начав трясти. — Ну чего ты такой кислый? Улыбнись! Я взяла его за руку, легонько коснувшись его пальцев. В ответ его рука сомкнула мою ладонь и я немного успокоилась. Я улыбнулась, чувствуя волну облегчения, которая скапливалась в желудке. Следующий час мы говорили о другом, совершенно отдаленном от школы. Итона оказался на редкость приятным в общении парнем, правда немного эмоциональным. С ним было легко и приятно, он слушал бредни, которые я говорила, и даже когда я сморозила совсем чепуху, он кивал, как будто понимал. Я забыла о времени и вспомнила о нем только тогда, когда мы были в самом конце парка. — Ой, блин! Мне же нужно домой! — взвизгнула я, посмотрев на дисплей телефона. — К скольки? — спросил Итона, обеспокоенно посмотрев на меня. — К восьми… Я уже полчаса должна быть дома! — я делала вид, что волновалась, но на самом деле я радовалась. Мне было хорошо, от того, что я не дома, и всё равно, что дома бабуля будет меня отчитывать. — Эй. Сумико, смотри, — Итона показал пальцем в сторону и я посмотрела туда, куда он указывал. По другой тропинке шли двое нам обоим знакомых человека. Нагиса и Акира. — Опачки… — пробормотала я от удивления. Акира гуляет с Нагисой? Серьёзно? Оболдеть! Я заулыбалась как ненормальная. Я была рада за эту парочку. Акира выглядела счастливой, не такой, какой она была эти последние дни. Но я всё же была удивлена тем, что она гуляла именно с Нагисой. Хотя… Если бы меня кто-нибудь из одноклассников увидел сейчас, то они тоже были бы шокированы моим сегодняшним сопровождающим. Наверняка… — Давай не будем им мешать? — предложил Итона. Я удивлённо на него посмотрела. Его желтые яркие глаза ехидно смотрели на меня, а губы расплылись в улыбке. Я поняла, о чем он думал, и тоже ехидно улыбнулась. Мы развернулись и пошли обратно, стараясь, чтобы нас не заметили наши одноклассники. До моего дома мы шли увлечённо болтая, рассуждая о том, почему Нагиса и Акира вдруг оказались вместе, почему они улыбались, о чем говорили. — А почему ты мен позвал гулять, Итона? — вдруг спросила я. Я давно хотела спросить его об этом. Он посмотрел меня всё с той же ехидной улыбкой. — Просто хотел пообщаться. Меня засмущал его ответ и я ткнула его кулаком в руку. Он только рассмеялся. Когда мы дошли до моего дома мы ещё долго говорили, не в силах расстаться из-за недосказанных слов. Но всё же было уже пора… — Ладно, я всё же пойду, а то бабушка и без того злая сейчас, наверняка, потому что я опоздала домой на целых полтора часа. Мама скоро придёт. — Хорошо, — он мило улыбнулся мне и я почувствовала, как краснею. Махнув ему рукой на прощание, я открыла дверь дома и медленно зашла внутрь. Этот день стал для меня особенным. Не смотря на то, что утром я сильно облажалась и опозорилась на весь магазин, сейчас меня это не беспокоило, то, что случилось после этого занимало большую часть моих воспоминаний сейчас. Из своей комнаты вышла бабушка. Она стояла возле стены, в темноте, в белой шали, как приведение. — Бабуль, родная, я тебе всё объясню! — я стала тараторить, в попытке придумать оправдания своему опозданию. — Ни слова больше, — оборвала меня бабуля и показала на сумки с продуктами, которые я так и не разгрузила. Я стукнула себя по лбу. — Мама скоро придёт, приготовь ужин, — в темноте я еле разглядела бабушкину странную улыбку, как будто она что-то задумала. Я улыбнулась ей в ответ, — я была в самом наилучшем настроении — и побежала на кухню, схватив пакеты на лету. Сегодня я осознала кое-что важное. Я поняла, что есть люди, которым будет всё равно на твои неудачи, на твои неловкости. Есть те, кто переживает за тебя, волнуется и готов простить, что бы ни произошло. Рассказывая Итоне свою историю, я поняла это. Мир не так плох и даже таких стерв, как я он может принять… Итона, спасибо тебе…