За наши убеждения

      Боль, страшная боль пронзала каждый миллиметр его истерзанной спины. Ночная прохлада не подарила столь желанного облегчения. Палач был прав, раны горели расплавленным металлом, скованные и зажатые в колодки руки уже не чувствовались. Ноги занемели, и стоять было жутко больно. Он мог дать себе облегчение и встать на колени, тогда и руки нашли бы более удобное положение, но не делал этого. Даже теряя сознание от боли, жары и обезвоживания он умудрялся повисать на руках, но не вставать на колени.       В ранах теперь копошились не только мухи, но их личинки, они ползали, поедали отмершие ткани, а Локи казалось, что с него сдирают живую плоть. Медленно, слой за слоем, миллиметр за миллиметром. Язык во рту распух, и глотать было больно. В голове проносились события последних двух лет. Падение с Моста, Танос и читаури, битва на Манхеттене, лица людей, арест, суд и эшафот, а дальше всё по-новой.       Снова пришёл палач, даже расщедрился на три глотка тёплой воды, но это для того, чтобы Локи мог говорить. Трикстер ухмыльнулся, придётся разочаровать толпу: — Я…НЕ…СТАНУ….МОЛИТЬ….О….МИЛОСТИ       Палач ударил его по губам, пересохшая кожа лопнула, кровь покатилась по лицу, но Локи больше ничего не говорил. Он вздрогнул, когда кнут опустился на истерзанную спину, вспарывая её снова и снова, но ни звука не издал. Он прав и пойдёт до конца и в жизни, и в смерти. Почему никто в Асгарде этого не понимает? Сами же кичатся доблестью воинов, а от него ждут другого.       В этот день площадь не гудела, все молча взирали на разворачивающиеся действие. Женщины, которые ещё вчера были уверены, что Локи трус, заговорщик и предатель удивлялись его мужеству. Мужчины делали ставки, когда Локи начнёт молить о помощи. Сам Локи просто прокусывал губы в кровь, но терпел, терпел, терпел.       Сейчас, чтобы отвлечься от того, что мухи жрут его заживо, он занялся подсчётом последствий. Два с половиной дня и сто пятьдесят ударов, его спина стёсана едва ли не в лоскуты, значит, завтра палач займётся его ягодицами, а затем и ногами. Нужно было морально подготовиться. Надежды на спасение и избавление не было, но свою кончину он решил встречать молча.       Бывший принц Асгарда снова потерял сознание. На площади шумел народ, все поняли, что зрелища не будет. Город вернулся к своим делам, все куда-то спешили, что-то делали, на Локи больше не смотрели.       Периодически палач подходил к Локи и приводил его в чувство, не давая ему забыться. Всё его существо крошилось по кусочку от боли. Он уже не мог ни о чём думать, просто сходил с ума. — Ну, же. Умоляй. — НЕТ! — И откуда он только брал силы на крик, было непонятно.

***

      Солнце, вот что доконает его. Это нещадное, палящее Асгардское солнце и жужжание отвратительных мух. Мухи, это худшее наказание. Он всем существом остро ощущал копошение жадных, плотоядных личинок, которые на такой жаре и с такими ранами плодились с невероятной скоростью.       Шум толпы на мгновение смолк, сквозь забытьё Локи услышал приветственные выкрики и заинтересованные шепотки. Он открыл глаза, и сквозь зелёные пятна увидел, как по площади идёт Тор, а рядом с ним ещё две фигуры. Сначала он решил, что рядом с громовержцем Джейн Фостер, но странно — эта женщина двигалась плавно, как охотящаяся пантера. Багровый луч упал на заплетённые локоны, и они блеснули рыжиной. Надо же, агент Романофф была здесь в Асгарде. Значит второй, точно Клинт Бартон.       Бред, это точно бред. Что они могут тут делать? Процессия подошла к эшафоту, Громовержец взглянул в глаза сводному брату. В его глазах плескалась обида, непонимание и желание мести, на что-нибудь другое Локи и надеяться не смел. Снова палач оказался рядом: — Умоляй о милости народ Асгарда. — НЕТ! — Так всегда было в его жизни, чем больше на него давили, тем больше он сопротивлялся. Сопротивлялся и чернел как камень. А дальше мгла в глазах и жестокое беспощадное солнце. Это его конец, но Локи даже не сопротивлялся, уже уходя, он услышал вопрос заданный Тором. — Ты раскаиваешься? — НЕТ. — Почему ты это сделал? — ЭТО БЫЛО ПРАВИЛЬНО.       Блаженная тьма снова укутала его, но даже в беспамятстве боль не отступала ни на секунду. Солнце уже клонилось к закату, когда он услышал шаги позади себя. Колодки открыли и он не устоял, свалился на деревянный, покрытый его кровью и потом помост. Свалился под чьи-то ноги в чёрных кожаных сапогах и сразу потерял сознание.

***

      Он распахнул глаза, чувствуя, как в его пересохшие губы тыкается чашка с водой.  — Я НЕ БУДУ МОЛИТЬ О МИЛОСТИ, — он отвернулся, но другая сильная рука повернула его к воде. — Пей, парень. Не дури! — вот от него этих слов точно никто не ожидал. Он узнал голос Клинта Бартона. Тот был за его покалеченной, кишащей паразитами спиной. Стрелок удерживал его на коленях не давая завалиться на спину. Локи поднял мутные, но всё ещё злые глаза и увидел перед собой Наташу. Она была в зелёном асгардском платье, волосы были уложены. В руках она всё ещё держала глиняную чашку с водой. — А не боишься, что я изгваздаю тебя? — А что, это возможно сделать ещё больше, чем было? — Наташа всегда была самокритична и относилась ко всему с изрядной долей юмора и пофигизма. — Я не молил о милосердии. — Локи на воду не смотрел, боялся не устоять перед соблазном. — Если о милосердии молят и его дают, то это не милосердие, а подачка, — резонно заметила Наташа и, не считаясь с мнением ослабевшего Локи, начала вливать воду в его распухшие губы. — А подачек я не беру и не кидаю. Это принцип.       Локи слушал и жадно глотал воду, ослабевший организм требовал воды так отчаянно, что остановиться он не мог. Внезапно он сложился в диком спазме и его мучительно вырвало. Не просто вырвало, а прямо на платье. Водой и желчью. Тело сотрясала крупная дрожь, и он вдруг понял, что мёрзнет.       Лёгкая рука легла на его лоб, откинула взмокшие слипшиеся пряди. Не было ни грамма жалости или брезгливости. Только сострадание, Локи даже не поверил. Как она так могла считая его врагом и вдруг сострадать? — Тише, парень. Мелкими глотками пей. — Клинт забрал воду у Наташи и снова поднёс чашку к его губам. На это раз контролировал, как Локи пьёт, не давая пить слишком много. — Хорош. — Он отставил чашку в сторону. — Как распорядиться с вашим рабом. — Спросил подошедший воин. — Помогите доставить его к Радужному Мосту, мы уходим. Он мне нужен живым. Эйнхерий подхватил Локи как мешок и потащил куда сказали. — Один мне тебя отдал за то, что ты меня поработил. — Я твой тралл? — Давай в Мидгарде поговорим. — Клинт был сосредоточен. Он старался не смотреть на Локи, а ещё пытался убедить себя в том, что ему плевать, что сделали с его врагом. Ему всё равно. Это он по просьбе Наташи сделал.