Хищники и их жертвы

      «Каково целовать Мэттью Даддарио?»       На этот вопрос могут ответить как минимум пятнадцать человек: бывшие девушки Мэттью, конечно же, Эстер, а также напарники по съёмкам, которым удалось заполучить роль возлюбленной или возлюбленного персонажа Мэтта. Если хотите узнать, как целуется Даддарио, то, возможно, всё же некоторым счастливчикам из этого списка удастся найти в себе силы, чтобы ответить с румянцем на щеках: «Великолепно». Сладко, нежно и одновременно горячо. До дрожи в конечностях, учащённого сердцебиения, шального блеска в глазах, обожания и неприкрытого, животного желания. И за это невозможно осуждать. Кто не хочет этого черноволосого Аполлона? Вы вообще его видели?       Но лишь один человек на планете Земля знает, как искусно Мэттью Даддарио делает минет. Как плотно, до невозможности правильно обхватывают возбуждение губы, скользят вверх-вниз с идеальной скоростью. Как язык широкими мазками надавливает на взбухшие вены, отчего глаза закатываются, и ногти впиваются в чужие плечи. Как горло вибрирует, когда стон рвётся из глубины души.       Гарри знает, но никогда никому не расскажет то, насколько красив Мэттью на коленях. Не расскажет то, как блестят в темноте глаза орехового цвета, как губы краснеют и становятся ещё пухлее от постоянных укусов и трения. Как Мэтт прикрывает от наслаждения глаза, когда ведёт носом возле паха, вдыхая глубоко аромат тела. Почти мурлычет. Облизывается в предвкушении, словно довольный кот перед миской со сметаной. Как тяжело сглатывает перед тем, как обхватить губами головку, проведя по ней предварительно языком, а затем вбирает и всю длину. Никто не знает, что Мэттью может кончить, даже не прикоснувшись к себе, лишь заглатывая член до самых гланд и чувствуя, как властная ладонь тянет за отросшие пряди, чтобы сладкая боль прошибала всё тело. Никто не знает, как Мэтт ведёт по собственным губам пальцами, размазывая белёсые капли, а затем облизывает их и поднимается с колен. Заглядывает в глаза с немым вопросом.       Все хорошо? Я все ещё лучший?       Никто не знает. Только Гарри.       Вы думаете, что Мэттью актив? Гарри лишь улыбнётся на это и расставит ноги чуть шире, вспоминая, как на его коленях двигался его мальчик. Как прогибался, сжимая до синяков пальцами плечи. Как стонал тихо на выдохе, как содрогался каждый раз, когда крупная головка проезжалась точно по простате. Как шептал горячо в губы, обжигая дыханием кожу, как признавался, как молил не останавливаться, быть рядом. Такой хрупкий, наивный, податливый, ласковый и просящий. Боже.       Маленький ребёнок в сильном теле взрослого мужчины с идеальным греческим профилем и ногами, сводящими своей длиной каждого. Настоящий брутал с колючей щетиной, но одновременно такими огромными, почти щенячьими глазами и хрупким сердцем. Хочется забрать себе под защиту, оберегать, целовать, укрыть в своих объятьях от целого мира, ибо только «мой».       — Гарри, — выдыхает тихо, прикрывая глаза. Морщится. Путается пальцами в чёрных жёстких прядях, тянет на себя, чтобы почувствовать скорее вкус любимых губ. Двигает бёдрами, подмахивает в привычном, излюбленном ритме и дышит шумно прямо в приоткрытый рот. Мурашки пробегают по позвонкам, и всё тело кажется сплошным оголённым проводом.       Гарри наклоняется ещё сильнее, из-за чего Мэтт почти сгибается пополам, но совершенно не жалуется (тренировки дают о себе знать), а лишь распахивает глаза сильнее и вздрагивает крупно. Шам ухмыляется и толкается языком между покрасневших губ. Нашёл.       Движения быстрые, резкие, до приглушённых из-за поцелуев стонов. Пальцы сжимают предплечья, скользят хаотично по всему телу, поцелуи сменяются укусами, из-за которых на шее багровеют метки, а на губах слюна смешивается с алыми каплями. Ногти оставляют на спине кровавые следы. Вдоль и поперёк. Тихое, но сладкое шипение проскальзывает сквозь стиснутые зубы. Гарри никогда не скрывает отметки Мэттью, любуется ими с утра, с нежностью пробегаясь по ним пальцами. Боже, они такие собственники.       Шам поворачивает голову и целует тонкую щиколотку, кажется, заставляя покраснеть Мэтта ещё больше, а затем выходит из разгорячённого тела, чтобы уже через мгновение толкнуться обратно одним плавным движением бёдер. Даддарио скулит протяжно и закрывает глаза, отворачиваясь. Не может больше смотреть. Вообще больше ничего не может. Слишком ярко. Слишком горячо. Слишком.       Гарри скользит языком вверх по шее, посасывает выступающий, подрагивающий кадык. Кусает губы, целует нежно скулы. Пальцами одной руки давит на горло, и Мэтт весь прогибается, словно от удара молнии. Глаза вновь закатываются, руки дрожат, а затылок упирается в подушку. Законы гравитации больше не действуют. Сейчас эта спальня — открытый космос.       Кстати. Ещё Гарри знает, почему иногда у Мэттью так сильно хрипит голос на съёмках. Просто кто-то слишком громкий в постели, и не сказать, что Гарри против. Он самозабвенно сглатывает каждый судорожный вздох, слизывает остатки просящего стона с губ кончиком языка. Ведёт им по кромке зубов, щекочет нёбо, а затем посасывает язык Мэттью и чувствует, как ягодицы сжимают длинные пальцы. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке.       Хочешь ещё? Глубже? Стоит только попросить, милый, ты же знаешь.       — Я уже скоро, — шепчет загнанно Мэтт. Гарри знает то чувство, когда тело уже не может сопротивляться приближающемуся оргазму. Даддарио ощущает эту лавину четвёртый раз за ночь.       Шам обхватывает возбуждение Мэтта пальцами, сжимает у основания, не позволяя кончить раньше времени. С губ Мэтта срывается жалобное скуление, и, кажется, что мужчина уже не может контролировать себя. Что ещё мгновение, и он распадётся на миллиарды молекул без единой возможности собраться воедино. Но толчки ускоряются, Гарри сжимает зубы на плече, чуть ли ни рычит, подгоняя самого себя. Мэттью, не сдерживаясь, кричит, запрокидывает голову, притягивает Шама конечностями максимально к себе так, что между их телами не остаётся свободного пространства. Тянется дрожащими пальцами к лицу, приподнимает его, заставляя посмотреть на себя. И только тогда, Гарри отпускает их обоих, чтобы увидеть взрыв тысячи галактик в глазах друг друга.       Как целуется Мэттью? Как Мэттью занимается любовью? Что любит Мэттью на завтрак? Какое любимое вино Мэттью? Какие позы любит Мэттью?       Спросите Гарри. Он знает. Вот только не факт, что ответит, ибо слишком личное. Слишком «его».