Двое, бабочка и немножко нервно

      По случаю визита к начальству Гущин решил надеть единственный имевшийся в гардеробе костюм, поэтому, без десяти одиннадцать войдя в приёмную Шестакова и увидев Зинченко, он мгновенно почувствовал себя глупо. Командир сидел на небольшом диванчике и сосредоточенно читал газету. На нём были потёртые джинсы и выцветшая от многочисленных стирок рубашка-поло. Даже на даче командир был одет более прилично, поэтому его внешний вид нельзя было рассматривать иначе как открытый протест против необходимости приезжать в аэропорт в выходной. Гущин неуверенно присел рядом, Зинченко поднял глаза от газеты, оглядел его и с трудом подавил смешок.       – Моя школа, – с издёвкой прокомментировал он костюм молодого пилота.       Гущин хотел ответить аналогичной колкостью, но передумал и сделал вид, что изучает заголовки. Из кабинета вышла симпатичная девушка и жестом пригласила их войти. Взглянув на вошедших, Шестаков поперхнулся, и определить, чей вид удивил его сильнее, не представлялось возможным. Пожав руки пилотам, он потёр свои и сел за стол.       – Ну что, как летается?       – Нормально, – пожал плечами Гущин.       – В штатном режиме, – отрапортовал Зинченко.       – Азарова-то будем повышать, Леонид Саввич? – Шестаков отчаянно пытался разрядить обстановку.       – Будем, но не при посторонних, – сухо ответил Зинченко, и Гущину стало немного обидно.       – Ладно, тогда к делу. Дело такое… – Шестаков помялся. – Кстати, забыл предложить, кофе хотите?       Зинченко явно собирался отказаться, но Гущин успел раньше:       – Чёрный без сахара, если можно, – и мстительно улыбнулся. Это ему за посторонних.       Шестаков засуетился и нажал на кнопку вызова секретаря.       – Дашенька, кофейку сделай! Чёрный без сахара для Алексея Игоревича.       – Мне с сахаром и сливками, – хмуро добавил Зинченко.       – Вам как обычно? – Шестаков кивнул, и девушка вышла.       – Уфф. Ну я начну пока. Дело такое… Одна замечательная телекомпания хочет сделать документальный фильм об эвакуации с Канву, – он замолчал.       – И что, мы должны дать интервью? – уточнил Зинченко.       – Да, но не только.       – Что ещё?       – Ну, у них, конечно, будет реконструкция событий с актёрами, но они хотят снять вас в деле.       – В каком смысле «в деле»?       – Ну снять, как вы работаете после тех событий. Какой-нибудь регулярный рейс. Они бы, конечно, хотели Петропавловск…       – Но вы же им сказали, что мы больше не летаем в одном экипаже?       В этот момент в дверь постучали: Даша принесла кофе. Шестаков нервно отхлебнул из своей чашки.       – Ну, зачем бы я стал посвящать их в наши принципы формирования экипажей.       – Затем, что они не смогут снять нас вместе во время рейса.       – Я об этом и хотел поговорить. Мы ведь можем вас поставить в один экипаж на один рейс.       – Нет, не можем, – спокойно и твёрдо сказал Зинченко.       – Это почему?       – Вами же нанятые психологи мурыжили нас с Гущиным чёрт знает сколько времени и решили, что летать в одном экипаже мы не должны. Вы сейчас хотите сказать, что тогда наняли шарлатанов?       – Нет, ну почему же…       – А если они не шарлатаны, то вы ставите безопасность пассажиров под удар. Или расписку с каждого будете брать?       – Леонид Саввич, но это же всего один рейс, – глаза Гущина загорелись слишком хорошо знакомым командиру блеском.       – Целый один рейс, – поправил Зинченко.       – Мне воспринимать это как отказ? – тон Шестакова резко изменился.       – Именно.       – Ладно, тогда обойдёмся без вас, Леонид Саввич. В конце концов, главный герой всё равно не вы.       Зинченко молчал, но от его взгляда Гущина передёрнуло.       – Снимем Гущина с Лариным, Ларина со спины, – продолжил Шестаков. – Всё равно никому не интересно, кто там слева от героя сидит.       – Ну что ж, тогда я здесь лишний, – Зинченко встал и ядовито добавил, – Вам ведь нужно детали обсудить.       – Стоп, подождите, – опомнился Гущин. – Так не пойдёт. Пусть нас с Леонидом Саввичем на тренажёре снимут.       – Гущин, ты хоть понимаешь, что это манипуляция? – презрительно бросил Зинченко. – Или, если тебе так будет понятнее, разводка? Чтобы ты меня кинулся защищать. Кстати, ты припозднился, по плану ты должен был фразой раньше вскинуться.       – Так, Леонид Саввич, раз ты у нас такой умный, то игры закончились. После вашего полёта на Канву – напоминаю, решение было отдано на ваше усмотрение, – компания понесла огромные убытки. Нам как воздух нужен этот фильм. Не из-за денег, естественно, заплатит нам телеканал какие-то копейки, а из-за пиара. Мы под это дело сделаем ребрендинг и запустим новую рекламную кампанию. Всё уже спланировано и решено советом директоров, мы начали планировать, как только тебя, Лёня, к полётам допустили. И да, я сказал телеканалу, что вы летаете в одном экипаже. И если вы не сделаете этот чёртов вылет, то не факт, что через пару лет мы вообще не закроемся.       Зинченко молчал и думал. Гущин просто молчал.       – Пусть заказывают чартер. Гущин, я и оператор с режиссёром.       – Лёнь, ну ты что, всерьёз думаешь, что если вас с Гущиным посадить вместе в кабину, вы тут же оба с катушек съедете и полетите в сторону Кремля?       – А ты бы не шутил так. Нет, не думаю. Если бы я боялся, что съеду с катушек, вообще бы не летал. Но проблема в том, что так, знаешь, вообще никто про себя никогда не думает, и некоторые из этих не думающих с катушек всё-таки слетают. Я пилот, моё дело метеосводки изучать да штурвал держать покрепче. А экипаж подбирать – не моё дело, но мне бы хотелось, чтобы этим занимались те, кто в этом что-то понимает. И если ваши психологи что-то там про нас с Гущиным поняли, чего мы сами не видим, то мы просто обязаны им доверять. Иначе ну давайте и лечиться будем не так, как врач назначил, а как левая пятка пожелает. В общем, либо пустой чартер, либо никак.       – Гущин, ты что скажешь? – хмуро спросил Шестаков.       – Я согласен на чартер.       – Я им, конечно, предложу три круга над Москвой. Но они могут захотеть Петропавловск.       – Захотят – посмотрим. Предложи им сначала три круга.       – А интервью?       – А это всегда пожалуйста, графики наши у вас есть, пусть согласовывают.       – Договорились.       – Тогда мы пойдём.       – Идите.       Зинченко встал и направился к двери, Гущин последовал за ним.       – Лёнь! – не выдержал Шестаков. – Извини.       – Проехали, – махнул рукой Зинченко и вышел из кабинета.       Выйдя из приёмной, Гущин зло, почти срываясь на крик, спросил:       – Вы меня совсем за человека не считаете, да? Или я должен был начать доказывать, что вы герой, а не я? Вы один здесь пилот, а я так, за компанию сюда зашёл?       Зинченко прикусил нижнюю губу и выверенно спокойным голосом сказал:       – Вон там в конце коридора ваша Марина, – он показал рукой куда-то за спину Гущина. – Подойдите и пригласите её куда-нибудь. Вы как раз одеты подходяще, – не дождавшись ответа, он развернулся и зашагал в сторону выхода, доставая мобильный телефон и явно набирая чей-то номер, чтобы Гущину не пришло в голову его догонять.