Двое, бабочка и немножко нервно

      – Жужик! – тихий шёпот над ухом. – Тебе вставать не пора?       – А который час? – сонно пробурчал Зинченко.       – Да уже полшестого.       – Вот чёрт! – он мгновенно проснулся. – Я что, будильник забыл завести?       – Не знаю, – протянула Ирина в подушку. – Совсем опоздал?       – Да нет, просто позавтракаю в аэропорту уже. Спасибо! – он наклонился и поцеловал жену сначала в затылок, а потом, когда она перевернулась на спину, и в губы. Не открывая глаз, она нежно погладила его по голове, после чего снова зарылась лицом в подушку.       Зинченко наспех оделся, схватил с вечера собранный чемодан и выбежал из дома, на ходу набирая номер напарника.       – Да, Леонид Саввич, – задыхающийся голос в трубке и какие-то приглушённые крики.       – Что у вас там происходит?       – Ничего… пусти, это командир! – какие-то шорохи и истеричный женский голос: – Да знаю я твоих командиров! Баба там очередная! Алло!       – Алло, – Зинченко быстро сообразил, что происходит. – Передайте трубку мужу, я звоню по работе.       – Это ваша мужская солидарность, да?! Сами налево гуляете и его покрываете?       – Послушайте…       В этот момент Володе, видимо, удалось отобрать трубку у жены, и он прокричал:       – Леонид Саввич, у меня вся морда расцарапана, я не могу в таком виде в аэропорт заявиться.       – Да вашу ж мать, Азаров! – Зинченко с трудом удержался, чтобы не продолжить. – Вы хоть замену попросили?       – Да когда б я успел… А вы зачем звоните?       – Да проспал я! Не критично, но всё-таки.       – Вы извините меня… Да это командир мой, я тебе клянусь! Нет, это я не вам.       – Ничего, бывает. Звоните и сообщайте, пусть ищут замену, пока я еду.       – Спасибо! – Володя отключился.       Зинченко едва успел выехать на шоссе, как запиликал телефон. Подумав о том, как чудесно начинается утро, он вздохнул и мазнул пальцем по экрану.       – Слушаю.       – Леонид Саввич, доброе утро, это Маша.       – Доброе. Так быстро замену нашли?       – Не совсем. Тут у нас совсем аврал и катастрофа.       – В чём дело?       – Да Ларина только что в больницу прямо с медосмотра увезли с подозрением на аппендицит.       – И вы мне Гущина хотите выдать?       – Наоборот. В смысле, ваш рейс всё равно задерживается, с заправкой какие-то проблемы возникли. Это лишние три часа, мы как раз кого-нибудь успеем вызвать. Поэтому вы летите с Гущиным в Минск. Иначе у нас вообще всё расписание летит.       – А вы в курсе, что…       – Леонид Саввич, я знаю, я даже Шестакову звонила. Он просил передать, что будет вам очень обязан.       – Чёрт знает, что такое.       – Леонид Саввич, миленький! – Зинченко скривился. – Мне сейчас ещё на ваш рейс двух пилотов искать. Пожалуйста! Ну это же Минск, недалеко совсем!       – Гущина предупредите только, а то и его куда-нибудь с чем-нибудь увезут, когда меня увидит.       – Я вас обожаю! – радостно вскрикнула Маша, и в трубке раздались короткие гудки.

***

      – Доброе утро, Леонид Саввич! – просиял Гущин.       – Да уж куда добрее, – мрачно посмотрел на него Зинченко. – Документацию получили?       – Ага. Хотите сейчас посмотреть?       – Сначала съесть надо что-то. Проспал сегодня, не позавтракал.       – Да я тоже. Кто-то говорил, у шестого выхода круассаны сегодня свежие.       – Только сегодня? – хмыкнул Зинченко.       – А чёрт их знает.       – Ну давайте проверим. Ларин как?       – Хреново. Ну то есть он пришёл уже зелёный весь, я не знаю, чего он из дома «Скорую» не вызвал. Его врач наш как увидел, так сразу и сказал, что это надолго.       – Ну, будем надеяться, всё в порядке с ним. Но на больничном он наверняка теперь на месяц минимум.       – А Азаров надолго? – невинным тоном спросил Гущин.       – Даже не надейся. Он, строго говоря, вообще не на больничном, у него… семейные трудности.       – Заболел кто?       – Я такие вещи не обсуждаю, – Зинченко полез в карман, его лицо вытянулось. – Да что ж за день-то такой. Кошелёк дома забыл. Придётся вам меня сегодня кормить.       – Вас, Леонид Саввич, – хоть с ложечки! – игриво хихикнул Гущин.       – Поговорите у меня ещё.       – Вам простой или шоколадный?       – Простой. Лучше два. И капуччино.       – Эх, не мужской это напиток, не мужской, – с притворным осуждением покачал головой Гущин и встал в конец небольшой очереди.       – Мужские напитки с утра – признак алкоголизма, – парировал Зинченко.       – Да что вы знаете об алкоголизме? – патетически воскликнул Гущин. – Вы же в ВВС не служили.       – А зачем мне ВВС, меня и так девушки любили, – Зинченко с трудом подавил зевок.       – Заметьте, в прошедшем времени, – едва успел съязвить Гущин, как девушка за кассой вопросительно посмотрела на него, и пришлось делать заказ: – Пожалуйста, два простых круассана, два шоколадных, один капуччино и один чёрный без сахара.       – Не мужской это круассан, не мужской, – саркастически шепнул Зинченко и ушёл искать свободный столик.