***
Сеалина шла по знакомым плитам старинного родового замка, где теперь жили Саския и Йорветт. Белоснежные мраморные стены хранили прохладу. За несколько веков замок не потерял и капли своего великолепия и белизны. Коридор, по которому шла Сеалина, имел несколько высоких, начинавшихся у пола, и узких окон, украшенных горельефами различных животных. Видеть эту красоту Сеалине было не впервой, но каждый раз она останавливалась, чтобы заглянуть в глаза дракону или погладить пантеру. Статуи как магниты притягивали её, и она, очарованная ими, стояла по несколько минут, рассматривая и любовно поглаживая каменные головы всеразличных пернатых и хвостатых существ. Наконец, минуя все художественные и архитектурные произведения, она прошла вдоль колонн, где почти неделю назад шёл Геральт, и вышла к Саскии. Она сидела на троне и, кажется, немного задремала. Но эхо шагов донеслось до уха драконицы, и она провела уставшим взглядом по залу, пока не остановилась на Лине. Лина сдержанно присела и поклонилась. — Не стоит, Лин. Что ты принесла? Ах, отчеты. Да, давай их мне, я посмотрю. Лина прошла вверх по ступеням к Саскии, и когда та протянула руку за бумагами, заглянула ей в глаза. Глаза Саскии были с чёрной поволокой, белки глаз красные. Лина ничего не сказала, она всё поняла без слов. Саския тоже ничего не сказала, но по другой причине. Просто это никого не касается, кроме неё. Саския взяла бумаги и начала читать. Сеалина села на ступеньки и стала ожидать вопросов. — Как получилась эта формула, Лин? Не могу понять. — Минуту. Эта? Сеалина начала водить пальцами по листку, указывая на алхимические знаки и сопоставляя их друг с другом. Саския кивнула. Лина снова села на ступеньки. Саския дочитала все документы спустя полчаса. — Что ж, успехи впечатляют. Мы можем лечить и оспу, и бронхит намного дешевле и быстрее. Ты талантлива от природы. — Это заслуга моего отца. Он научил меня всему, а я просто способная ученица. — Способная, однозначно. «Способная настолько, что способна развалить мою страну. Неужели она сама за собой не замечает ничего?» Саския не была подозрительным человеком, но у неё за эти несколько лет скопились определённые сомнения относительно Сеалины. Вроде бы кроткая девушка, верно служит и помогает людям. Талантливая целительница и травница. Но всё нутро Саскии восставало против неё. Именно поэтому она хотела как можно скорее покончить со всем и отправить её подальше. Война истощает её страну, и всё из-за неё…или ради неё? «Какая разница? Никто не знает, кто она. Никто не знает, что погибают из-за девушки, которая по воле судьбы унаследовала „ген Лары“. Знала бы она, откуда он у неё, не радовалась бы». «Ген Лары» Саския хорошо знала. И ей довелось разузнать некоторые подробности родословной Сеалины, чтобы наверняка укорениться в том, что эта девушка собой представляет. Все знают сказку о прекрасном страннике и короле, который мучил свою дочь тем, что не выдавал замуж. История была правдива отчасти, но сильно уж приукрашенная. Действительно, такой король был, и принцесса, и прекрасный странник-юноша, но сама история была намного страшнее, нежели рассказывали. Саскии удалось добиться того, чтоб старинную дворцовую библиотеку привели в порядок, и она нашла исторические летописи тех времён. Ровинн Великолепный был великолепным лишь в преданиях, но на самом деле звали его иначе — Ровинн Бессердечный или Кровосмеситель. Скорее всего, Ровинн был эльфом. Убив короля, он хитростью женился на принцессе, завоевав трон Родины Змей, он частично отвоевал земли Браегрота. Король Ровинн не был примерным семьянином, и, заделав ребенка, он забыл свою жену и начал гулять направо и налево. Королева родила девочку. Ровинн холодно воспринял данное событие, но время шло, и девочка расцвела и превратилась в девушку шестнадцати лет. Прекрасная полуэльфка, королевская кровь. Ровинн был пьян по случаю её дня рождения, и ночью случилось страшное. Следы нашли только поутру. Ровинн очнулся одурманенный в своей постели, а принцессу Мориссу нашли в её комнате, в луже крови. Принцесса была жива, но всё было слишком очевидно. Ровинн, не помнящий событий прошлой ночи, был в ярости и велел гнать обесчещенную дочь вон. Как ни умоляла королева-мать, он был непреклонен. Морисса лишилась титулов и имени. Стала нарекаться Морвой, и тайно была отправлена жить среди горожан. Её приютила одна семья. Морва оказалась беременной. Далее Саския прошлась по генеалогическому древу Сеалины, и всё стало ясно. «Ген Лары» наследуют только женщины, а в их семье уже много поколений рождались исключительно мужчины, что стало традицией, и в частности, в медицине. «В тебе течёт кровь предков, опасная кровь. Я не допущу, чтобы ты попала в руки Расмонда, чего бы мне это ни стоило» .***
Трисс грела руки у камина. Она снимала комнату в гостинице «Певчая птичка». Осень была её любимым временем года, но холод и условия гостиницы доканывали её. Она находилась в Анхоре уже две недели, изучая с помощью мегаскопа и астромантии все имеющиеся у неё на руках зацепки. Нужно было приниматься вновь за дело. Начертив круг на полу, она разделила его на двенадцать домов по знакам зодиака и по планетам. Последнее, к чему она хотела бы прибегнуть, это к нумеромантии и астромантии, но делать было нечего. Трисс произнесла заклинание, и числа и знаки на полу заплясали в диком хороводе. Если бы кто-то смотрел на это действо со стороны, ему бы тот час сделалось бы дурно. Руны, начертанные на полу, теперь метались внутри круга как искры в раздуваемом бурей костре. Трисс была в трансе. Все эти манипуляции она проводила по одной простой причине — это позволяло ей видеть голограммы последних событий в том месте, куда был направлен мегаскоп, а также координаты, где события происходили. «Ничего интересного не вижу. Не за что зацепиться. Может изменить немного кривизну и искать дальше Анхора…или глубже?» Трисс изменила положение рун на полу и начала исследовать почву. Магические следы обнаружились позднее. Небольшая деревня вблизи Анхора, стоявшая на отшибе, показалась Трисс подозрительной. Она решила проверить её. Выйдя из транса, Трисс ощутила, как слезятся глаза, и как лопаются в них кровеносные сосуды. Ищущая магия отнимала много сил и имела неприятные последствия для глаз. «Завтра двинусь туда». Пока Трисс делала примочки для глаз, после чего расслабилась, вытянувшись на кровати, деревню близ Анхора охватывала паника. Люди, жившие много поколений на этом месте, были вынуждены бросать свои дома. А всё потому, что ведьмак, обещавший разобраться во всех злодеяниях и злоключениях деревенских жителей, бесследно исчез. Также исчез и корчмарь, также исчезла и его круглолицая дочка. Исчез отец мальчишки-чистильщика обуви. Хотя насчет последнего были сомнения. Слишком уж часто он выпивал, будучи занятым рыбалкой с мужиками. Но его пропажу тоже приписали к диавольским козням, чинимым в диаволом проклятой башне, откуда снова валили клубы чёрного дыма. Люди кидали самое ценное на телеги, коих, к слову сказать, было не так уж много. Приходилось по одной телеге на две-три семьи. От этого возникали споры и стычки между мигрантами. Гомон и неразбериха стояла страшная. Кони возмущённо фыркали в стойлах, реагируя на шум и нервозные копошения хозяев. Черноволосая чародейка уже поняла, что её работа накрывается медным тазом. Деревенские поднимали слишком много шума, и скоро про неё могут узнать куда больше народа. Она задержится здесь ещё на день-два, и потом нужно будет переносить лабораторию в другое глухое место. Она прошла в дальнюю комнату, где сидел корчмарь и его дочка. Мужчине она уже успела ввести дозу препарата, и он лежал на полу клетки весь в испарине и тихо стонал. Вены на шее были раздуты. — Смотри, девочка, скоро он станет моим послушным рабом. Я хочу создать небольшую группу мутантов для личного эскорта. Понимаешь ли, пытаюсь воссоздать технологию ведьмачьих мутаций, но слегка подправленных магией. Девочка тряслась от ужаса. Некогда круглые щёки впали от пережитого страха. Всё, что она была способна делать, это почти не моргая и не отрываясь смотреть, как в соседней клетке мучается в агонии её любимый отец. Казалось бы, для чародейки это не имело никакого значения. Она была увлечена процессом. — Воспроизведя ведьмачью мутацию, и скорректировав её магией, мы получаем совершенных рабов, безропотных убийц, подчиняющихся только мне. Непревзойденных мастеров оружия, ловкости и бесстрашия. Главное, — она повернулась к девочке. — Главное, это чтобы он пережил кризис. Тогда ты следующая, — чародейка криво усмехнулась, обнажая белые зубы. Девочка безвольно опустилась на пол клетки и разразилась беззвучными рыданиями. Что она могла предпринять? Как спастись и как спасти своего отца? Простой девочке это было не под силу. И она плакала, чем вполне удовлетворила черноволосую.***
Трисс подготовила алхимические порошки и эликсиры, подвязала все мешочки и баночки к специально оборудованному пояску. Открыла портал специально чуть поодаль от деревни, чтобы не напугать местных. Когда Трисс прошла сквозь портал и вышла рядом с местом, где неделю назад шёл ведьмак, она ощутила явные вибрации магии. Она пошла вперёд к деревне. На первом же повороте она столкнулась с обозом, а за ним тянулась вереница таких же обозов, а рядом с ними шествовали люди. Люди были угрюмы, и ей показалось, что говорить с ними может быть опасно. Но она должна была рискнуть. Она решила обратиться к женщине, что шла рядом с первым обозом. Вокруг женщины бегал ребёнок, мальчишка лет четырех, который дотошно и звонко голося канючил сахарок. Женщина развязала один из вьюков и дала ему наливное яблоко. Мальчик немного расстроился, но яблоко взял, и вскоре забыл о сахарке. Трисс подошла поближе. — Добрая женщина, скажи, откуда вы идёте, и что случилось? Женщина смерила Трисс взглядом. Сначала Трисс увидела страх в её глазах, но потом женщина как-то размякла, плечи дрогнули, глаза наполнились влагой. Но она быстро смахнула накатившуюся слезу и тряхнула головой, как бы подбадривая себя и своё решение. — Дом свой покидаем. Не думали, что до того дойдет. — А что случилось? — Проклятие на наши головы обрушилось, добром дело не кончится. Земля стала чёрным пеплом покрытая. Знаем мы, что за пепел это. Все с той башни тучами нам приносит с тех пор. Видимо, карать людей им мало, нужно ещё и природу нашу сгубить. Обозлились на нас за нашу выходку. — Какую? — Девушка, по наивности пытаешь, аль поизмываться хочешь? — не выдержала рядом идущая женщина с двумя детьми. — Не видишь, горе у нас, чего с расспросами лезешь? Аль ты шпиёнка ихняя? Шпиёнка пришла измываться над горем нашим! — взвыла женщина. Трисс не ожидала такой реакции. Она взглянула на женщину, с которой говорила, та отвела глаза. — Я не шпионка. Я хочу помочь. — Пыталися мы уже себе помочь, да видишь, токмо беду накликали. Да и ведьмака сгубили. Так и не вернулся он с башни-то. — Какого ведьмака? Вы ведьмака нанимали? — Трисс занервничала. — А ты, девушка, чего испужалась? Знакомый штоль твой? — Этого не скажу, пока не опишите мне его. — Скажу, как выглядел, и уматывай, а то люди косятся уже на тебя. Не любим мы тут шибко нарядных. Ну, слушай, волосы-то у него как молоко белые…***
Трисс вернулась в Анхор сразу же после полученных сведений. Она не могла успокоить дрожь в руках. Сбросив с себя одежду, она наколдовала себе морской воды в широкой бадье и принялась тереть себя мочалкой так рьяно, что казалось, вот-вот сотрёт с себя кожу. Трисс пыталась смыть с себя липкой паутиной окутавший все тело страх. Покончив с бессмысленным мытьем, Трисс накинула на себя простыню и села писать письмо Йенифер. Она старалась сдерживаться, не выдавая чувств, но Йенифер всё равно бы всё поняла. Трисс описала увиденное на большаке и пересказала всё услышанное от местных, кратко изложила опасения по поводу фигуры ведьмака, по описанию похожего на Геральта. Трисс упомянула об этом вскользь, но теперь ей казалось, что большую часть пергамента она описывала именно этот момент. «Она всё равно бы всё поняла». Запечатав письмо, она переоделась в невзрачный кожаный ансамбль, состоявший из укороченной курточки и брюк, скроенных на заказ ровно по фигуре. Ансамбль действительно был невзрачным, но это не уменьшало его стоимости. Трисс направилась в кабак, послушать сплетни, но ей так хотелось напиться в этот вечер, что она слушала в полуха. В этот момент зашла женщина. Трисс даже одурманенным умом определила, что она не местная, хотя одета она была тоже по-простому, даже по скромному, скромнее Трисс. Девушка заказала себе ужин и напитки, и прошла мимо Трисс, сев напротив неё. Трисс больше не обращала ни на кого внимание, она смотрела в окно, где накрапывал мелкий дождь, и ветер проносил сорванные с деревьев листья, закручивая их в миниатюрные вихри прямо у земли. — Трисс? Трисс Меригольд? — услышала Трисс у самого уха чей-то звонкий голос. К ней обращалась та самая женщина, которая несколько минут назад вошла в кабак. Трисс поморщилась. — Трисс? Ты ли это, в самом деле? Не виделись с самой академии! — продолжала назойливая женщина. — Ну? — протянула Трисс. — Ох, вижу, ты уже дошла до кондиции, — усмехнулась компаньонка. — Давай я помогу. Женщина что-то прошептала, и Трисс перестало мутить, но вместо благодарности она уставилась на свою компаньонку ещё более недоверчивым взглядом. — Ну и память у тебя, красотка. Женщина отодвинула чёрные локоны и показала Трисс серьги с огромными рубинами. Трисс ахнула и комично хлопнула себя по лбу. — Гарриетта. Да, теперь я вспомнила. Хорошо, что ты показала мне серьги, Гар, иначе я была бы уже готова на крайности. — Не бузи, Трисс. Как ты оказалась тут? — Я тут по делам. Весьма важным. А ты? Как попала сюда наша отличница и умница Гарриета? — съехидничала Трисс. — Я тоже тут по делам. Личные интересы, так сказать. Трисс поняла, что она не скажет ей ничего. Доверять Гарриете она не могла. Рубиновые серьги напомнили ей о неприятном инциденте, случившемся ещё в их юные годы.***
Вечерело. На морском берегу раскинулся дикий песчаный пляж. Танедд был совсем близко, казалось, можно дотянуться рукой, но всё же он был отрезан от того места, где находилась Трисс. Она сидела на песке, на котором после шторма были раскиданы ветки и морские водоросли, высохшие на солнце. Песок был тёплым. Трисс рассматривала морские ракушки, выброшенные на берег. Сердце её волнительно билось. Крики чаек, сбившихся в стаю и летающих над берегом, привлекли внимание Трисс. Они охотились, ловили рыбу, которая, не боясь человека, плескалась у камней, которые огораживали пляж с двух сторон, тем самым скрывая его от посторонних. К этому пляжу вела скрытая в густых лесных зарослях тропка, известная только совсем маленькой посвященной группке людей. Одной из этих людей была Трисс Меригольд, юная студентка Аретузы. Трисс была одета в шёлковую зелёную блузу и юбочку чёрного цвета чуть выше колена. На ногах у неё были мягкие сандалии, сплошь усеянные застёжками и ремешками, доходящими до середины голени. Трисс наблюдала закат, время, когда уже пора начаться тайному свиданию, но почему-то Трисс сидела одна, никто не приходил. Спустя ещё час она встала, отвязала от склонившегося к воде деревца свою лодку и поплыла назад. Причалив к берегу у острова, она втащила лодку в буйно зеленеющие кусты сирени и скрыла её, привалив ветками. Сама Трисс прошла вдоль стены прямо под своё окно. Там её ждала верёвочная лесенка, которая выглядела очень неубедительно, однако на практике была крепка настолько, что выдержала бы самого настоящего рыцаря, одетого в полный комплект доспеха. К легкому разочарованию Трисс от неудавшегося свидания прибавилось ещё вполне тяжёлое наказание за побег. Наверху Трисс ожидала засада. Тиссая Де Врие собственной персоной встречала беглянку в обществе двух чародеек-преподавательниц. Трисс сразу оценила ситуацию и даже не стала оправдываться. Молча она выслушала мощный выговор и список наказаний, который она заслужила, и которым её не преминут подвергнуть, если конечно она не желает быть исключённой. Трисс исключённой быть не хотела и согласилась со всем вышесказанным, но она поняла, что кто-то её заложил. Правда открылась немного позже, когда она увидела рубиновые серьги в ушах Гарриетты, выпускницы. Гарриетта не скрывала, кто ей их подарил и за что. Вспомнив всё это сейчас, Трисс уже не испытывала той жгучей ненависти и обиды, как тогда, но это напомнило ей о том, что с этой чародейкой нужно тщательно подбирать слова.