***
Распечатанное письмо лежало на письменном столе. Йенифер перечитала его несколько раз. Было ясно, что Трисс почти прямым текстом писала о Геральте. «Трисс намекает на то, что Геральт был вблизи Анхора», — думала Йенифер, бросая взгляд на строчки, написанные быстрым и нервным почерком. «И как ей всегда удается наткнуться на него в самой неподходящей ситуации?» Йенифер ходила по комнате, меряя её шагами, когда вошел Валь. Он остановился в дверях, наблюдая, как поглощённая своими мыслями Йенна расхаживает взад-вперёд. Наконец, она обратила на него внимание и посмотрела взглядом, не выражающим ничего, так, будто смотрела сквозь него. — Йенна, что с тобой? — Ничего, мелкие неприятности в расследовании. — Не хочешь прогуляться со мной? У меня есть сюрприз. Валь протянул ей руку. — Сюрприз? Надеюсь, приятный,— улыбнулась Йенифер. — И я надеюсь,— как-то странно ответил ей Валь. Они вышли из дома. Вечерело. Улочки Аэдд Гинваэля освещались тусклым жёлтым светом от фонарей, которые не столько давали освещение, сколько создавали неповторимый по своему очарованию романтический настрой. Валь обнял Йенифер за талию, а она мягко прильнула к нему и положила голову на плечо. Так они шли некоторое время. Валь остановился перед небольшой постройкой, одноэтажным домом с небольшой башенкой-пристройкой. Дом выглядел мрачновато и старинно. Тёмно-серый камень, из которого были сделаны стены дома, в темноте создавал впечатление запустения и заброшенности. Йенифер вопросительно взглянула на своего спутника. — Вижу, ты не сильно впечатлилась. Но это временно. Это здание было построено несколько веков назад одним очень несчастным архитектором. Несчастье архитектора заключалось в неразделённой любви к некой особе. К слову, особа была больна смертельно, и кто знает, может она не хотела разбивать ему сердце. Но этого мы уже не узнаем, так как история об этом умалчивает. И вот, после смерти своей возлюбленной это было последнее здание, которое спроектировал и построил своими руками наш влюбленный. Самое романтичное сооружение в городе. И хотя внешний вид его полностью выражает страдания автора, внутри он великолепен по-настоящему. Йенифер начала понимать, к чему он клонит. Молча кивнула, подарив ему очаровательную улыбку. Они зашли внутрь. Внутреннее убранство резко отличалось от мрачного фасада. Невысокие потолки были также сделаны из того же камня, что и снаружи, и как он их закрепил, оставалось только гадать, но внутри стены и потолок были покрашены в изумительный лавандовый цвет. Кругом стояли вазоны из белого мрамора, в которых красовались крокусы. Йенифер восхищенно вздохнула. Фонарики, подвешенные под потолком, светились необычно ярко, освещая весь небольшой зал. У стен располагалось несколько кресел, обитых чёрным бархатом — для гостей. Во главе зала, на скромном возвышении, стоял пюпитр, также сделанный из белого мрамора. — Ты догадалась, зачем мы здесь? — Догадалась. Это наш зал для церемонии. Мне нравится. Спасибо, Валь. Йенифер обняла Валя, ощущая надвигающуюся внутреннюю пустоту.***
Девочка сидела на металлическом полу клетки. В помещении было темно. Она обессилила от слёз и сейчас только всхлипывала, шмыгая носом. Она прислушивалась, совсем близко, где-то совсем рядом с ней, должен был находиться её отец. Но было тихо. По крайней мере, так ей казалось. Она боялась звать его, боялась услышать то, чего слышать не хотела. Девочке было не больше тринадцати лет, но она уже успела понять, что от папы не осталось уже ничего, что нет того человека, которого она любила. Скоро придёт черноволосая чаровница, эта безжалостная ведьма, отнявшая у неё всё. Девочке оставалось жить совсем недолго, недолго оставаться самой собой. И она просто сидела и вспоминала, прислушиваясь к темноте. Солнечная лужайка перед домом была любимым местом для игр. Друзья и подруги часто прибегали к ней, чтобы поиграть, ведь её отец построил большие деревянные качели. Кроме качелей у неё был шалаш, в котором она по вечерам слушала отцовские сказки и страшилки. Детство было безоблачным, и жизнь была такой приятной. Вот в один из таких дней девочка играла возле дома, когда мимо прошла старушка. От неё пахло сдобной выпечкой, яблочным повидлом и сахарной пудрой. Девочка побежала к отцу, ей так захотелось этих булочек, словами не описать. — Папа, папа! Дай монетку, пожалуйста, я куплю нам булочек с яблоком. Можно? Мужчина улыбнулся своей дочурке. — Конечно, Зося, купи нам по два. — Ой, — просияла Зося. — Конечно, бегу! И она убежала вприпрыжку, догонять старушку. Купив у неё булочки, Зося принесла их сначала отцу, а потом скушала сама. Пирожки были дивные, горячие и сладкие, а сахарная пудра на них растаяла, и сделала руки липкими. Зося пошла к кувшину с водой, чтоб помыть руки, но услышала шум в столовой. Прибежав туда, она увидела отца, лежащего на полу. Он спал. Зося пыталась разбудить его, но безрезультатно. Она хотела позвать кого-то из соседей, но было слишком поздно. Она ощутила ужасную сонливость и головокружение. Схватилась за столешницу, но рука соскользнула, и Зося уже лежала рядом с отцом. Очнулась она уже в клетке. Зося осмотрела свои руки, спустя столько дней, они всё ещё пахли сахарной пудрой. Если бы не эти дурацкие пирожки, они бы были дома с отцом. Она думала, что подвела его и себя. Что-то шевельнулось в темноте. Зося замерла. Мышь. Мышей она не боялась. Боялась она того, что будет дальше. В лаборатории зажёгся свет. Послышались лёгкие шаги чародейки. Зося жадно впитывала свечение из лаборатории, которое просачивалось через дверной проем. Ей так не хватало света в этой забытой всеми живущими комнате с клетками. Дверь открылась шире, и вошла Гарриетт. Зося отвернулась к стене. Ей не хотелось видеть чародейку и то, что сталось с её отцом. Гарриетт разочарованно цокнула языком. — Зря ты так к этому относишься, малышка. Я ведь совсем не злая. Девочка всё также сидела к ней спиной. — Ну, как хочешь, — продолжала Гарриетт свой монолог. — Я лишь хотела сказать, что я передумала насчет тебя. Я не стану давать тебе этот эликсир, что дала твоему отцу, у меня есть идея поинтересней. Но, для начала, подойди ко мне. — Я не хочу, не пойду! — закричала Зося. — А это не просьба, — нечто жёсткое, холодное и угрожающее промелькнуло в голосе Гарриетт. Зося невольно обернулась. Гарриетт стояла у самой клетки, сверля взглядом девочку. — Иди сюда, малышка, — пропела Гарриетт, но в голосе не слышалось мягкости. — Иди. Зося подошла к прутьям клетки, и Гарриетт, схватив её за руку, притянула к себе. Она приколола к курточке Зоси небольшой амулет. — Теперь тебе уже не будет так страшно, малышка. И правда, ей уже не было страшно. Честно сказать, она не чувствовала ничего, кроме желания служить и подчиняться. Все другое вдруг ушло на второй план. И отец, и тёплый уютный дом, и друзья. От прежней Зоси не осталось и следа.***
Геральт и Йорветт наконец достигли Браегрота. Летняя безумная жара, которой, как думал ведьмак, не будет конца, сменилась продолжительным ненастьем. Оказалось, что без солнца в этом месте довольно-таки прохладно, и лёгкая кожаная куртка Геральта не всегда спасала его от ветра. Браегрот казался неприступным. На полуразрушенных фундаментах дворца виднелись новые постройки. На стенах крепости располагались караульные башни. Йорветт указал на скрытую от глаз тропу, идущую вдоль этих стен. Первым делом они решили, что проберутся в крепость через потайной ход, о котором они с Саскией узнали от пленного. Далее по плану нужно было попасть в замок и найти чародейку. Делать всё это решено было ночью, а пока они устроили привал. Ведьмака утомила дорога и лютый холод, поэтому первым делом, спрятавшись от пронизывающего ветра, он решил вздремнуть перед серьезным предприятием, набраться сил. И снова ему был сон. Придорожный трактир. Маленькая комнатка на верхнем этаже. Ночь. Он лежал на кровати, ощущая, что не один. Чья-то мягкая рука обняла его. Комнату окутывал такой знакомый, такой родной аромат. — Опять ты думаешь слишком громко. — Прости, ничего не могу с собой поделать. — Раз уж я проснулась, то может… — Да… Я так соскучился по тебе. И только знакомые губы коснулись его, как Геральт перенёсся в другое место, в ту башню, где окончилась его схватка с черноволосой магичкой. Ведьмак ощутил нарастающую тревогу, хотя редко поддавался эмоциям. Теперь он был не участником сна, а всего лишь наблюдателем. Он видел чудовище, которое таилось в темной комнате, видел девочку, спокойно сидящую на холодном полу железной клетки, и видел её. Наедине с собой чародейка выглядела обеспокоенной. Она будто ощутила, что на неё смотрят, и обернулась в ту сторону, откуда наблюдал Геральт. Ведьмак резко проснулся, а надвигающаяся буря быстро вернула его к реальности. Йорветт понимающе посмотрел на него. Тревожное чувство не уходило.***
После встречи с Гарриетт у Трисс появилось подозрение, что без её вмешательства в той деревне не обошлось. Гарриетт, в памяти Трисс, всегда была циничной и амбициозной, даже когда была девочкой. А после того, как она обманом соблазнила её парня, доверия к ней не осталось и в помине. Гарриетт всегда была лучшей в своем классе, и не многие знают, какой ценой она этого добивалась. Трисс пришла к выводу, что её знакомая вполне себе могла быть замешана в преступлениях, которые она сейчас и расследует. Она решила не медлить и проследить за ней. Оказалось, что Гарриетт была верна своим привычкам и каждый вечер приходила в местный кабак, где они встретились в первый раз. Поскольку он находился напротив гостиницы, где жила Трисс, она следила за своей бывшей соперницей из окна. Когда она увидела, что Гарриетт выходит, Трисс направилась за ней следом. Гарриетт шла по улице свободно и непринужденно, так, будто никакой груз не лежал на её душе. Трисс поморщилась, эта лёгкость не могла сбить её с толку, ведь она знала, что Гарриетт просто не умеет сожалеть о содеянном. Гарриетт подошла к воротам, ведущим к входу в частный дом. Трисс наблюдала из укрытия, находясь на безопасном расстоянии. Она видела, как Гарриетт прерывисто постучала, будто выстукивая шифр, и ей сразу открыли. Видела, как она вошла внутрь. Дальнейшая слежка стала невозможной, но Трисс решила осмотреть дом. Над деревянным забором был виден только верхний этаж дома. Вид у него был запущенный, постройка явно была нежилой. На короткий миг в окне промелькнула вспышка. Теперь Трисс поняла, зачем всё это было нужно. Из этого дома Гарриетт телепортировалась в свое настоящие обиталище. «Была не была!» — подумала Трисс и постучала в ворота, как это сделала Гарриетт. Ворота открылись, и Трисс шагнула в неизвестность. Но её волнение не оправдалось. Оказалось, что ворота были настроены магически, поэтому, когда Трисс вошла во двор, он был пуст. Не теряя времени, она прошла в дом и поднялась на верхний этаж. Дом был настоящей развалиной. Трисс нашла комнату, в которой видела свечение, теперь ей осталось только отследить след портала, что, как всем известно, для чародея не составляет труда. Собрав всю информацию, она поспешила убраться из этого дома и отправиться к себе, вызвать Йенифер. Добравшись до своей комнаты, Трисс достала из дорожной сумки карту города. Наложив полученные координаты на карту, Трисс нашла точку, где, по всей видимости, и должно находиться жилище Гарриетт. Трисс коснулась амулета и произнесла заклинание, отправив, таким образом, приглашение для Йенифер. Йенифер появилась спустя три часа, то есть уже почти на рассвете. Они обменялись сдержанным приветствием и Трисс начала вводить её в курс дела. — Я думаю, что она замешана в этом деле. Просто чувствую. — Возможно, ты права. По моим данным тут была самая сильная вспышка магической энергии, но у меня не было времени проверить это самой. С другой стороны, у меня есть сомнения. Не собираешься ли ты свести с ней счеты? — Тебя это касается меньше всего, Йен. Прости, но так и есть. Если ты намекаешь на то, что я к ней предвзято отношусь, то это правда. Но я тебе клянусь, сейчас дело не в старых обидах, я ощутила от неё некромантическую энергетику. — Некромантия, как и гоэтия, запрещена. В таком случае, если мы обнаружим улики, нам придётся заняться ею, даже если она не причастна к нашему делу. — Я нашла это место, вот, смотри, тут на карте видна какая-то постройка. Не удивлена, что она забралась в такую глушь. Да и всё сходится, видишь вот эту деревню? Именно тут я и застала тех мигрантов. Готова поспорить, что дело в Гар. Йен молчала. Она видела, что Трисс, хоть и хорошо скрывает, но всё же врёт о своих чувствах к Гарриетт. Йенифер знала эту историю уже давно. Когда они были с Трисс хорошими подругами, она поделилась с ней этой, и многими другими историями, связанными с Гарриетт. Из всего этого Йенифер сделала вывод, что у Трисс на этой почве развилось гипертрофированное чувство обделённости, что повлияло и на её поведение в отношении Геральта. Она просто не могла остановиться. Иногда Йен было жаль её, а иногда это выводило её из себя. Сейчас же она опасалась, что Трисс захочет отыграться за прошлое. Но время поджимало, и нужно было поскорее выяснить, замешана ли Гарриетт в похищениях людей и проведении незаконных экспериментов, и куда подевался беловолосый ведьмак.