***
Вивек очень пытается быть дружелюбным, и его даже, кажется, совершенно не волнует, что я его чуть не убил. Наоборот заинтересовывает. Я чувствую его взгляд на себе практически постоянно, но, помня об обещании тебе, стараюсь не обращать внимания. Ещё один урок смирения ради моего короля. Маг из него действительно никакой, но, судя по твоим словам, он искусный воин, а по вечерам, проводимым за его песнями и историями, я начинаю понимать, что именно тебя в нём привлекло. Бард он очень одарённый, с красивым сильным голосом и прекрасным актерским талантом. Когда он выходит в центр освещённой по периметру сильно коптящими лампами каюты, все замирают, а когда он начинает петь или читать баллады, все присутствующие уже не на корабле, они там, в далёких пустынях Хаммерфелла и подземных городах двемеров, окутаны чарующей музыкой его скромно украшенной лютни. Иногда Вивек садится на самый нос корабля, туда, где его вершит фигура святого Велота, и рисует что-то, всматриваясь в бесконечную морскую синеву. Волосы треплет ветер, и они становятся похожи на облако, а кожа, переливающаяся на солнце от осевших на неё солёных капель, усиливает ощущение нереальности. Как будто он и правда не смертный, а даэдра. Аурил, каким-то образом освободившийся от служения Шеогорату. Пожалуй, в такие моменты он мне даже начинает нравиться. Совсем немного. Может, это потому что уверен: вижу перед собой настоящего его, не образ, не искусно созданную маску. Такого Вивека я бы хотел узнать.Новый союзник
10 октября 2016 г. в 00:29
До порта добираемся в два раза дольше запланированного, пылевая буря сильно затрудняет передвижение, и капитан корабля, на котором должны отплыть, начинает было ругаться и требовать дополнительную плату за простой, но как только замечает очертания луны и звезды на твоих доспехах и вышитого шалка на моей мантии, затыкается. Кажется, даже язык прикусывает. И теперь уже сам в качестве извинений предлагает свою каюту, а не обычную, пассажирскую.
Меня удивляет, что вместо корабля своего Дома ты решил поплыть на материк на обычном торговом судне. Прохудившемся местами, с поросшим кораллами днищем и заплатанными парусами.
Ступаю на палубу и брезгливо приподнимаю полы мантии. Похоже, что везут они суджамму, ей несёт даже здесь, наверху. Какой запах стоит в трюмах, даже думать не хочу.
— Что, чистюля, не ожидал такого? — Легко толкаешь меня локтем в бок и получаешь недовольный взгляд в ответ.
Поднимаюсь по скользкой лесенке и встаю рядом с капитаном, невысоким рыжеволосым кимером. Сосредотачиваюсь на мгновение, одними губами произношу заклинание, и порыв сильного ветра надувает паруса, небольшими вихревыми потоками проходится по палубе, забирается в каждый уголок, унося с собой грязь и вонь. Когда заканчиваю, даже дышать легче становится.
— Вот, возьмите, — протягиваю капитану небольшой полупрозрачный кристалл с маленьким вихрем внутри. — Поставьте на компас, и ветер подует в нужном направлении. Так мы доберёмся до Блэклайта гораздо быстрее и покроем время простоя.
Кивает и дрожащими пальцами забирает у меня из рук кристалл, то и дело окидывая вороватым взглядом мою фигуру.
— Многоуважаемый маг… — мнётся, будто не решается продолжить, — Могу я оставить себе эту вещь взамен платы за доставку?
Подошедший к нам Аландро уже хочет возразить, вижу, но останавливаю жестом поднятой руки.
— Забирайте. Но не забывайте: магический ветер откроет ваше местонахождение любому врагу, у которого на борту будут свои волшебники. Используйте его осторожно.
Снова кивает и кланяется так усердно, что чуть лоб себе не расшибает о выпирающую ручку штурвала.
— Господин Ворин, такая магия стоит больше, чем весь его корабль и команда вместе взятые!
— Никакая магия, Аландро, не стоит дороже, чем чья-то жизнь. — Он хмурится, а я продолжаю, — Тем более капитан прав, мы потеряли много времени, а опоздание на встречу будет не лучшим началом переговоров.
— Господин Ворин, у вас… — Аландро краснеет, что весьма удивительно, — У вас синяки на шее…
Инстинктивно прикладываю руку к оголившейся от ветра коже и осматриваюсь. Не заметил ли кто, кроме него?
— Не волнуйтесь, я думаю, больше никто не увидел. Может быть, вам… пойти в каюту, пока мы решаем все оставшиеся дела, и залечить раны?
В его взгляде слишком много понимания. Значит, он знал всегда? Даже когда я мог только догадываться о чувствах Неревара, бегал от своих, Аландро знал?
Снова смотрю ему в глаза, осторожно. Ни капли отвращения или неприятия. Выдыхаю, кажется, слишком громко.
— Да, ты прав, — прокашливаюсь, — Извинись перед Нереваром за меня. И вот, это тебе, — достаю из-за пазухи небольшую выделанную фляжку. — Добавляй в еду и напитки по несколько капель.
Аландро растерянно смотрит, но послушно забирает флягу, бубнит что-то похожее на благодарность и уходит.
А я не могу скрыть улыбку. Все в твоём Доме такие: думаете, что силой духа и долговременными изнуряющими тренировками сможете победить всё, но на деле вы всё те же кимеры. Смертные, подверженные, скажем, морской болезни, как Аландро.
А в моём Доме привыкли просчитывать всё на сто ходов вперёд и не побеждать, но приручать свои слабости.
Постепенно я и вас этому научу. А пока что сделать целебный настой для меня не такая тяжёлая задача.
На борту покачивающегося на волнах судна не сразу получается выровнять походку, натыкаюсь рукой на край какого-то ящика, и ушибленное место отзывается тупой болью. Одним синяком больше, одним меньше, уже не так важно.
Внезапно все инстинкты начинают бить тревогу, чувствуя опасность, исходящую из-за добротной деревянной двери в каюту капитана.
Там — враг. Сильный, молодой. Его энергетика волнами расходится, разгоняя по крови адреналин и поднимая дыбом волоски на всём теле.
Неужели капитан решил предать нас и организовал покушение на Неревара? Надеялся, что он зайдёт первый и, не обладая таким сильным магическим чутьём, падёт жертвой безымянного убийцы?
Огонь превращается в ледяное пламя, и уже спокойно открываю дверь. Точно знаю, что буду делать.
Прохожу в центр каюты, осматриваюсь. Позволяю коснуться своего плеча чьей-то руке и слышу булькающее хрипение за спиной.
Парализован и отравлен. И, судя по всему, довольно глуп, раз повёлся на такой простецкий трюк.
Беру с капитанского стола сделанную из цветного стекла лампу и, развернувшись, осматриваю теперь уже свою жертву.
В преломлённом свете стоит, корчась, высокий кимер, мускулистый, в открытой, скорее, пуританской одежде, с длинной белой, как снега Скайрима, шевелюрой, перехваченной кое-где массивными украшениями-заколками, с золотой, словно у даэдра, кожей и такими же глазами.
Красивое, даже по притязательным меркам кимеров, лицо перекошено гримасой боли.
Яд, которым пропитана моя мантия, в обычном состоянии не опасен, но если произнести всего одно короткое слово, каждый, кто коснётся или же просто случайно заденет, будет умирать медленной и мучительной смертью.
— Знаешь, что теперь с тобой будет, ассасин? — Пытается что-то сказать, но загибается от нового приступа боли. — Яд впитался через поры в твою кожу и теперь медленно распространяется по телу, орган за органом, — выплёвываю слова, с каждым шагом приближаясь. — Твои вены начнут гнить и перестанут пропускать кровь, внутренности отомрут клеточка за клеточкой, и ты, поверь, будешь чувствовать каждый миг этой агонии. — Улыбаюсь, видя его непонимающий взгляд. — Твой мозг парализован, просто не сможет отключиться. Он будет пытаться работать, даже когда кислород перестанет поступать, пока не израсходует все свои запасы, и вот тогда ты умрёшь.
Я подошёл практически вплотную, уже ощущаю мерзкий, липкий запах страха, которым покрыто его тело.
— Стой, Ворин, остановись! — Ты появляешься на пороге неожиданно и за плечи оттаскиваешь меня от незнакомца. — Вылечи его, дай противоядие, быстрее.
Вопросительно выгибаю бровь, а ты уже около него, пытаешься привести в сознание, насильно раскрываешь закатившиеся глаза.
— Кто это?
— Ворин!
Пожимаю плечами и обмакиваю большой палец в противоядие, с силой надавливаю на мягкие губы раскрывая их. Судорожно сглатывает и облегчённо выдыхает.
— Почему он не приходит в себя? — Смотришь озабоченно, и мне ещё интереснее становится, кто же это.
— Он уже пришёл. Разум очищается раньше тела, ему потребуется время, чтобы восстановить функции.
— Боги, Ворин, ты же мог его убить!
Фыркаю.
— Он уже был почти мёртв. И, кстати, я до сих пор не знаю, кто — "он". — Ставлю лампу обратно на стол. — Если бы ты посвящал меня в свои планы, этого можно было бы избежать.
Хватаешь с широкой кушетки первую попавшуюся тряпку и подкладываешь ему под голову. Проводишь пятернёй по волосам и подходишь ко мне.
— Да, ты прав. Это Вивек, я встретил его на последнем задании. Его таланты могут пригодиться, и я решил взять его с нами.
— Вивек? — Ещё раз бегло осматриваю распластанное на полу тело. — Из какого он Дома?
— Он не принадлежит ни к одному Дому.
— Значит этот Вивек — велоти? — вот уж на кого на кого, а на эшлендера он похож примерно так же, как я на аргонианина.
Снова качаешь головой, улыбаешься, словно извиняясь за себя.
— Ох, Неревар. У тебя просто талант подбирать бездомных зверушек.
— У меня чутьё на людей. Как у тебя на магию. Он нужен нам, просто поверь мне.
"Просто поверь мне"… Всё внутри восстаёт против этого. Я всё ещё ощущаю угрозу, странная неясная тревога опутывает, словно щупальца Хермеуса Моры, но…
Если ты говоришь поверить, я поверю. Сломаю защитную оболочку собственноручно и приму этого безродного кимера как равного.
— Не убирай их, — рукой притягиваешь к себе за талию и утыкаешься носом в шею, обводишь языком тёмные пятна. Почти болезненно, но дрожь по телу проходит совсем не от этого. — Оставь. Хотя бы пока мы плывём. Позволь мне побыть художником и закончить своё творение, — ведёшь ниже, обхватываешь ладонями бёдра и буквально вжимаешь в себя.
— Неревар, прекрати, мы не одни…
Игнорируешь мои слова, толкаешь на дубовый стол и целуешь, целуешь, целуешь жадно. А я физически ощущаю на нас заинтересованный взгляд твоего нового союзника.