Вопреки моим ожиданиям, в Нарсисе мы не задерживаемся, хотя после увиденного я даже благодарен тебе за это. Хлаалу после подписания договора стали самой учтивостью и на прощание осыпали нас целой горой даров и бесчисленными благословениями.
Время в пути до Порта Телваннис пролетает незаметно. Желая поскорее оказаться на твёрдой земле, а главное в незамкнутом, с вами двумя, пространстве, я вдвое усерднее нагоняю попутный ветер и молю богов о том, чтобы мои предположения не оказались истинными, и Вивек не чувствует ко мне того… на что я никак не смогу ответить взаимностью.
Как можно думать о ком-либо, когда каждую ночь постель со мной делит самый прекрасный и могучий кимер из всех? Когда он властно берёт меня, заставляя забыть, что в мире существует что-то кроме нас двоих, а после нежит, ласкает, убаюкивает, словно маленького.
Когда в его алых глазах я вижу отражение собственных чувств и даже больше… Знать, что любим, что уважаем и необходим — большего и не нужно. Даже если мы потерпим неудачу, я останусь с тобой, Неревар, до самого конца.
И, кажется, Вивек понимает это. Я чувствую его взгляд всё реже, а когда мы всё же встречаемся, то он очень старается вести себя дружелюбно, проявляет искренний интерес, но и только.
И я этому рад. Потому что с каждым днём всё больше понимаю, что тебе в нём приглянулось. Потому что он действительно талантлив и силён. Впитывает всё, как губка, и обращает в собственную выгоду.
Когда я вскользь говорю тебе об этом, ты только посмеиваешься и произносишь что-то вроде: "Ну я же говорил, что вы поладите".
Как только дверь в каюту за нами закрывается, ты резко разворачиваешься и прижимаешь меня к деревянной поверхности и целуешь. Отросшая щетина колется, придаёт тебе ещё более дикий вид.
— Ты в самом деле решил стать пиратом? — Не понимаешь сразу, а потом со смехом специально трёшься своей щекой о мою.
— Это было бы неплохо, если бы ты был моим помощником. Только представь: мы бороздим моря, обворовываем богатых толстосумов и гуляем в своё удовольствие! Аландро будет отвечать за набор матросов, а Вивек — за музыкальное сопровождение наших странствий. Вот это получится отличная команда!
Ты невесть откуда вынул настоящую пиратскую саблю и начал размахивать ей, изображая то капитана корабля, то бывалого матроса.
— Что за ребячество! — И вразрез своим словам со смехом присоединяюсь к тебе, потревоженным привидением кружа по каюте.
Это так напоминает наши детские игры. Тогда, давно, мы тоже представляли себя героями легенд, примеряли образы и думали о том, какие же слова напишут о нас, когда мы добьёмся того, чего ты так желаешь. Того, чего желаем мы.
Порт Телваннис встречает нас утренним туманом, ледяными каплями оседающими на мантии и доспехах, а в порту по прибытии не оказывается никого, даже рядовых моряков.
Аландро и Вивек начинают возмущённо ругаться, а я только тяжело вздыхаю. Чего ещё ожидать от Телванни, в конце концов?
Ты же выглядишь спокойным… Обманчиво спокойным. Понимаю это по недовольству, затаившемуся в глубине твоих глаз.
Как бы ни сложились эти переговоры, но за столь холодный приём они ещё поплатятся.
— Ты уверен, что первым делом хочешь пойти на рынок? — Я осматриваюсь и в который раз вздрагиваю.
Не понимаю, просто не понимаю, как маги Телванни могут жить в этих странного вида домах-грибах с огромными жилыми споровыми мешками-секциями, как могут не обращать внимания на крики душ, благодаря которым их сооружения стоят веками, разрастаются, всё больше и больше походя на чудовищ из мифов.
— Господин Ворин, с вами всё в порядке? — Аландро обеспокоенно подходит, но дотронуться не решается.
— Да, всё в порядке. Просто я…
— Просто он слишком чувствителен ко всему происходящему, — ты заканчиваешь фразу за меня и тянешь за собой, к самым дорогим рабовладельческим лавкам. — Серьёзно, Ворин, сколько бы ты ни возмущался, они не перестанут строить свои дома с помощью чужих душ. Так же как не перестанут убивать друг друга и плести козни в погоне за новой силой и знаниями, если, конечно, не взять их в ежовые рукавицы.
— Коими, конечно же, станешь ты. — Замираю перед красивой, совсем юной девушкой-нордом с белоснежной кожей и светлыми вьющимися волосами. Тело её только-только начало приобретать женственные очертания, и, судя по стыдливой позе, рабом она стала совсем недавно. — Неревар, я, конечно, всё понимаю, но они переходят всякие границы. Одно дело аргониане или хаджиты, но норды?!
Ты тоже обращаешь свой взор на юную узницу и довольно цокаешь языком.
— Всегда знал, что у тебя отличный вкус. — Подзываешь рукой работорговца, — Мы её берём!
— Неревар!
— Это не для меня. Нам нужно выбрать подарок для Дома Дрес. Ты ведь знаешь, как они любят всякие диковины, а уж хаджитами и аргонианами их не удивишь. Их рисовые поля переполнены невольниками, а мы преподнесём им настоящие жемчужины, которые грех будет отпускать от себя!
Пока ты обговариваешь детали сделки и просишь показать тебе, какие ещё необычные рабы есть у торговца, я отхожу подальше, туда где стоят Аландро и Вивек. Да, рабство для кимеров это что-то само собой разумеющееся, но я никогда не мог окончательно решить для себя: хорошо оно или плохо?
Конечно, рабы дешёвая и эффективная рабочая сила, их всегда в достатке и не жалко пустить в расход при надобности, но всё же… Я лучше не пожалею денег и сил, но приобрету по-настоящему верных слуг, нежели тех, кто мечтает всадить мне нож в спину при первом удобном случае.
— Не понимаю, разве мы не с Телванни договариваться приехали? — Вивек нахмурил брови.
— Именно так. Но с ними обычный подход не сработает, поэтому Неревар решил изловить двух гуаров одной рукой: он и выберет подарок для следующего Дома, и раззадорит интерес волшебников. Какими бы негостеприимными затворниками они ни были, но игнорирования собственных персон не выносят. — Я достаю из-за пазухи склянку и отдаю её Аландро. — Вивек, ты владеешь магией левитации? Если нет, я сделаю для тебя тоже порцию зелья. Внутри домов этих волшебников зачастую невозможно передвигаться, не умея летать.
— Лучше научи заклинанию. Терпеть не могу глотать всякие субстанции непонятного происхождения.
Аландро уязвлёно морщится, а я киваю и показываю Вивеку основные элементы простейшего заклинания левитации.
— Так-так, кто тут у нас! Неужели юный глава Дома Дагот! — Высокий, моложавый, несмотря на внушительный возраст, темнокожий кимер в вычурной мантии идёт прямо на нас и останавливается только около ощетинившегося моментально Аландро. — Какими судьбами вы здесь и кто ваш прелестный ученик?
— И вам доброго здравия, Орвэн, — подхожу ближе и кладу руку на плечо Аландро, подзываю Вивека. — Орвэн Дрелас, один из волшебников совета Телванни. А это Вивек и Аландро Сул, мои спутники. Мы вместе с господином Индорил прибыли к вам, чтобы выбрать лучших рабов, коими славится ваш город.
— Луна и Звезда тоже здесь! — Он проследил за моим взглядом, — Похоже на этот раз вас интересует нечто необычное, я прав?
— Да, — ёжусь от его проницательного, слишком резкого взгляда.
Ненавижу, когда на меня смотрят как на товар. Особенно если не могу после такого сразу показать, насколько именно ошибся смотрящий.
— У него определённо есть вкус! — Орвэн осматривает нас всех поочерёдно, задерживается на Вивеке и, жестом призвав к себе облачённого в хитин аргонианина, произносит: — Нам тоже есть что предложить, верно, Миир-Шей? Покажи нашим гостям недавно привезённых рабов. А я тем временем пойду подготовлю всё к предстоящему визиту. — Кимер растворяется в воздухе, оставив после себя лишь клубы лёгкого синеватого дымка.
Я пропускаю Аландро вперёд, а сам иду рядом с Вивеком, чуть поодаль.
— Разве эта ящерица не раб? Волшебники же их вроде и за разумных существ не считают. — Вивек настороженно следит за сопровождающим.
— Этот Миир-Шей видимо смог выбиться в люди. Такое возможно только у Телванни, — развожу руками. — Даже не спрашивай меня, я не знаю, почему так. С другой стороны, они хотя бы дают им шанс, в отличие от Дома Дрес. Вот те и правда относятся к рабам как к скоту.
— А ты, похоже, не поклонник рабовладельцев?
— Я… — не успеваю закончить, слишком быстро подходим к плотно занавешенным клеткам.
— Здессь лучшшие из нашшего нового поступления, — проговаривает шипяще Миир-Шей, оборачиваясь к нам. — Госспода желают мужчин, женщин или детей? Для плотсских утех или же…
— Просто покажи, что есть, — перебивает его Вивек.
Миир-Шей послушно стаскивает покрывала, и нашему взору предстают с десяток закованных в магические кандалы рабов.
Почти все сразу стараются подбежать к краю клетки, чтобы успеть выгодно показать себя со всех сторон, но я обращаю внимание на тёмную фигуру, оставшуюся у стены.
Аргонианин следит за моим взглядом и недовольно шипит.
— Этот сслишком своенравный, госсподин. Считает ссебя лучше других, потому что умеет воевать. Но ему это не сслишком-то помогло, раз он здесь. — От его смеха холодок по коже проходит, но я, не обращая внимания на предупреждающий жест, подхожу ближе.
— Как тебя зовут, воин?
Бретонец злобно скалится, но всё же подходит к краю, расталкивая остальных.
— Варнис, господин, — саркастично выделяет последнее слово и бросает насмешливый взгляд на аргонианина.
— Как ты оказался здесь?
— Он охранял караван, который, не получив разрешшения, хотел торговать на нашших землях, — шипит Миир-Шей.
— Кто ж знал, что вы, ублюдки, на мирных торговцев нападаете! — Варнис брезгливо сплёвывает под ноги аргонианину, и от удара электрического хлыста его спасает лишь моё защитное заклятие.
— Я его покупаю, — бросаю на маленький деревянный столик увесистый мешок золотых и, не оборачиваясь, ухожу.
Встречаю тебя у развилки.
— Ты, никак, решил помочь мне? Хороший выбор!
Не разделяю твоего веселья. И хорошего настроения не понимаю.
— Это не для тебя.
— Ну конечно, — снова улыбаешься и пропускаешь меня вперёд, почти сразу же ровняясь. — Ловушка захлопнулась, приманка сработала! Теперь можно по-настоящему развернуться.
По коже словно тупыми лезвиями ведут и пропарывают, занося инфекцию в ранки. Потому что твоей приманкой оказываюсь именно я.
Потому что раньше думал, что неприкосновенен.
***
За остаток этого и весь следующий день ещё не раз убеждаюсь в верности своих предположений. Ты разве что не ленточкой меня обматываешь, напоказ выставляешь мою тебе покорность. Мол, смотрите, вот тот самый глава Великого Дома, чьи знания вы так мечтаете заполучить, вот он прямо здесь, у моих ног. И я делаю с ним что хочу, потому что могу. А через меня и со всем моим Домом заодно. И хоть я и понимаю, что это во благо, но быть зверушкой в клетке мне совсем не по нраву.
Вивек тоже хмурится больше обычного, бросая то на тебя, то на меня раздражённые взгляды. Телванни относятся к нему чуть лучше, чем к своим рабам, что, безусловно, его задевает.
Лишь Аландро как всегда абсолютно спокоен, со своим непроницаемым выражением лица и псевдорасслабленной позой. Псевдо, потому что стоит кому-нибудь только посмотреть не так в твою сторону, и он тут же окажется наколотым на острое лезвие его копья.
Ты снова пускаешь в ход магию кольца, адреналин бьёт через край, и мне приходится притворяться тоже. Улыбаться в ответ на высокомерные взгляды, делать вид, что мне совсем не хочется намотать им их же внутренности вместо вычурных одеяний.
Ответ сразу они нам не дают. Оставляют вместо себя свои Голоса и уходят в соседнюю, покрытую магическими кристаллами залу.
— Как думаешь, оно сработало? — В твоём голосе явно слышится нетерпение.
— Если и сработало, то совсем не так, как ты думаешь. Мы имеем дело с самыми сильными и древними Телванни. Некоторые из них старше нас как минимум втрое. Другое дело, что магия кольца их абсолютно точно заинтересовала. А точнее источник этой магии. К которому они доступа не получат, — последнее произношу с вопросительными нотками, осторожно заглядывая в твои глаза.
— Ну, разумеется, нет! — ты раздражённо отмахиваешься, — А вот заинтересованность это то, что нужно. Крючок специально для них!
— На который я насажен, словно наживка, — бормочу под нос, но ты слышишь и хмуришься.
— Ты же понимаешь, что я бы и пальцем не дал никому из них тебя…
— Да, я всё понимаю. Но впредь хотя бы предупреждай меня, Неревар.
Ухожу от вас и делаю то, чего ты так хотел: разговариваю с каждым из Голосов, заинтересованно и уважительно. Делюсь некоторыми своими секретами и выуживаю их. Не могу удержаться и не поддакнуть шутке одного из них о том, что Дому Телванни было бы очень неплохо породниться с Домом Дагот и что у его мастера как раз подрастает прелестная дочь. Другой сразу вставляет своё слово, предлагая мне в ученики очень юного и одарённого господина, среднего сына его мастера.
— Он будет беспрекословно слушаться вас
во всём… Какими бы ни оказались ваши пожелания.
Внутри меня передёргивает, но снаружи я всё так же благодушен и приветлив. И даже соглашаюсь познакомиться с тем самым мальчиком, когда слышу твоё чуть ли не рычание над ухом, и всего секунда остаётся на то, чтобы увернуться от стального захвата.
На мгновение в зале воцаряется мёртвая тишина, а потом ты, сжав руки в кулаки, сквозь зубы цедишь:
— Забудьте то, что видели. — И снова, ещё более угрожающе, — Забудьте!
Медленно разжимаешь руки и отходишь обратно, а Голоса словно просыпаются, промаргиваясь и с непониманием смотрят друг на друга.
Буквально через минуту входит Орвэн и оглашает решение.
***
— Ты же понимаешь, что это сработало только на Голосах? Если бы там были их мастера, все бы узнали! — Я обхожу свои покои уже в третий раз.
— Ты не прав. Магия кольца сильнее, чем ты думаешь, а заклятием памяти каждый из них владеет в совершенстве. — Ты напряжённо следишь за мной, — И сколько можно говорить, что я не стесняюсь того, что между нами!
— Не просто не стесняешься, а как можешь показываешь, что я — твоя ручная зверушка.
Повисшее молчание тяжёлое, напряжённое. Склизкое, как воды Апокрифа.
— Вот, значит, кем ты себя считаешь? — глухим, обиженным голосом.
Как будто ты правда не понимаешь, что так оно и есть.
Медленно вдыхаю и ещё медленнее выдыхаю. Я знал, на что иду. Я сам согласился на это. Твоя любовь — всё, чего я хотел, даже если придётся полностью подчиняться.
Но, как выяснилось, не на людях. Не тогда, когда я помимо твоего любовника ещё и глава Великого Дома.
— Я…
— Плевать, — перебиваешь раньше, чем я успеваю сказать что-либо. — Ты знаешь меня лучше кого бы то ни было, как и я тебя. Так было нужно. — Подходишь ближе, осторожно беря мою ладонь своей. — Но не провоцируй меня больше. Я никому и никогда не позволю стать тебе близким настолько, чтобы это начало представлять угрозу для нас. Вспомни об этом, когда в следующий раз тебе покажется, что я торгую тобой.
— Или когда узнаю, что ты забрал моего раба на корабль с остальными в Дом Дрес! Какого дьявола, Неревар? — Я всматриваюсь в декларацию, лежащую на большом грубом столе.
Ты только ухмыляешься.
— Тебе не нужны рабы. И этого ты бы отпустил. А он стопроцентно решил бы отомстить тем, кто его поработил. Представь только, какой был бы скандал. А так он послужит нашей общей цели.
— Будучи рабом Дома Дрес, он навсегда потеряет свободу! Ты не имел права. — Устало потираю виски, прикидывая в голове, что ещё можно сделать.
Только вот сосредоточиться не получается, потому что ты решаешь переодеться к ужину и ходишь туда-сюда полуголый по комнате.
— Да перестань, хорошо обученные рабы там живут гораздо лучше многих свободных кимеров. И этот, если не дурак, приспособится. — Ты подходишь ко мне вплотную, касаясь голыми лопатками плотной ткани мантии на груди. — Лучше помоги мне. — Кладёшь мои руки на свой торс, проводишь вниз. – Как думаешь, может, стоит сменить весь наряд полностью?
Определённо. Все мысли о Варисе и об обиде улетучиваются, когда я, подцепив длинными пальцами кожаный пояс, лёгким движением расстёгиваю его, когда чувствую, как ты податливо вжимаешься в меня, открывая полную свободу действий.
Опьяняет, пряным терпким вином разносится по венам, и руки дрожат, а во рту сохнет. Нечасто ты позволяешь мне вести. И сильно ошибаешься, если думаешь, что я не воспользуюсь этой возможностью.
Разворачиваю тебя за плечи и с силой нажимаю, заставляя опуститься на колени. Послушно придвигаешься ближе и наугад находишь губами возбуждённую плоть, очерчиваешь языком прямо так, через ткань, с силой смыкаешь губы на головке.
И всё это не отрывая пошлого, горящего тёмным огнём взгляда. Провоцирующего.
Всё ещё держусь, высокомерно глядя на тебя сверху вниз и, запустив пальцы в жёсткие волосы, резко тяну ближе, заставляю уткнуться носом и сам подаюсь навстречу.
Поднимаешься только чтобы снять с меня мантию, чтобы смять грубым поцелуем губы и, оставляя влажный след на коже, опуститься вновь, заглатывая его сразу на всю длину.
Ноги подкашиваются тут же, ощущения горячего языка, плотно сжатых в кольцо губ и нёба, по которому прохожусь с каждым толчком, вырывают из груди хриплые стоны, и я ещё резче насаживаю тебя, остервенело впиваясь ногтями в кожу головы, больно оттягивая волосы.
А ты, кажется, по-настоящему наслаждаешься, с чавкающими звуками послушно сосёшь, причмокиваешь, перекатывая в руке поджавшиеся яйца, и у меня не то что цветные круги — северное сияние перед глазами.
Особенно когда твои ладони перемещаются на мои ягодицы, оглаживают, сжимают, оставляют красные полосы, раздвигают, чтобы пальцами найти разработанный тобой же вход.
Засовываешь сразу три пальца, прямо так, всухую, и я даже не знаю, чего больше: неприятно саднящего или невозможно приятного. Длинными пальцами находишь чувствительную точку внутри и прицельно нажимаешь на неё каждый раз, а ртом выделываешь такое, что я, словно в припадке, кричу, сгибаясь пополам и изливаясь в тебя горячим семенем.
Тело бьёт крупная дрожь, даже стоять не могу. Но ты и не даёшь, с довольной коварной ухмылкой толкая меня на софу у противоположной стены. Разворачиваешь, снова раскрываешь руками и толкаешься языком в пульсирующий вход.
Используешь мою же сперму в качестве смазки, переливая её внутрь, и резко входишь, не обращая внимания на мои вскрики.
Потому что слишком ярко и так приятно, что я в самом деле боюсь разбиться на мелкие куски.
Потому что, развернув лицом к себе, душишь, ускоряя темп, а в следующее мгновение, словно извиняясь, ластишься, почти не двигаясь.
Заставляешь кончить безо всякой стимуляции, извиваясь под тобой, как заправская шлюха.
Кончаешь не внутрь, как всегда, а на меня, удерживая одной рукой щиколотку, чтобы я не свёл ноги.
Последнее, что чувствую перед тем, как провалиться в тёмное небытие, — горячие капли на лице и торсе, которые ты с довольным урчанием слизываешь, снова толкаясь внутрь, пока возбуждение не отпускает.
Только что ещё раз доказал нам обоим, что я — твоя ручная зверушка.
