Виновник торжества
28 декабря 2016 г. в 13:57
Если бы я знала, к чему приведёт моё решение, поступила бы я так же?
Хочется верить, что нет, но внутренний голос подсказывает, что я всё равно согласилась бы. Ты в качестве соблазна слишком велик для меня…
Шрам под бархоткой словно горит. Ещё одно моё неправильное решение.
Нельзя было доверяться Вивеку. Но мне так нужен был кто-то… Кто-то такой, как он. Вивек понимает меня, как раньше понимал только Тарвин, у него такая же, как у меня, душа. Не идеальная, с червоточинами грехов и страстей, но всё же настоящая.
Ещё тогда, с того самого разговора, с того единственного, как я думала, поцелуя, я не обманывала ни его, ни себя: если бы не ты, Неревар, я бы с головой окунулась в отношения с Вивеком, даже зная, что в итоге они ни к чему не приведут.
Чем-чем, а верностью наш дорогой бард никогда не отличался. А я… Раньше я думала, что на меньшее, чем быть для кого-то всем, я буду просто не согласна.
Как же я ошибалась.
В честь возвращения Вивека было решено устроить большой праздник, которым поручили заниматься мне. Хотя, судя по вчерашней ночи, праздник Вивеку сейчас как раз меньше всего нужен, но разве кто-то будет смотреть на то, чего на самом деле хочет он?
Ты просто решил выставить на всеобщее обозрение своего нового улучшенного слугу, лишний раз показать, насколько велика сила, подчинённая тебе. Ну и порадовать народ, конечно же.
Несмотря на всю внешнюю аскетичность и суровость обычаев, кимеры твоего Дома так же как и все остальные любят хорошую еду и крепкую выпивку. Им точно так же нравятся уличные представления, правда, в отличие от остальных, наибольший отклик у них в душах находят спектакли на религиозную тему.
— Ваше величество, где прикажете разбить боевые арены? — слуга с книгой в руках, размером чуть ли не с него самого, с осторожностью и некоторой нервозностью обращается ко мне.
— Не арены, а арену. Рядом с банкетной залой. Хочу, чтобы всё внимание было приковано ко мне, раз уж я виновник торжества. — Вивек материализуется из воздуха, заставив меня вздрогнуть.
Раньше он никогда не был особенно хорош в магии, так откуда теперь такие способности?
— Будет исполнено, сэра. — Слуга чуть пятится и что-то быстро записывает на тонком пергаменте. — Кого из бойцов позвать?
Лицо Вивека озаряет хищная, леденящая кровь ухмылка, и, перекинув Муатру в другую руку, он проговаривает:
— Зови всех самых сильных. Я сам буду участвовать, и помимо публики интересно должно быть ещё и мне.
Воспользовавшись возможностью, я по-новому смотрю на Вивека. И совершенно чётко вижу то, чего не замечала раньше. Чего не увидела вчера. Холодности, непривычной и такой… жестокой. Как будто если ему захочется, то он прямо здесь свернёт шею и бедному слуге, и мне вместе с ним. И как ни в чём не бывало продолжит путь, разглагольствуя о том, что норды, несмотря на всю свою темноту, всё-таки довольно неплохие барды!
Помимо воли передёргивает, и скрыть не успеваю. Снова ловлю эту устрашающую улыбку. Словно… Словно он уже и не кимер вовсе.
Я не знаю в точности, что произошло с ним. Однажды попыталась вызнать у тебя, куда именно он отправился, но ты не ответил. Знаю только, что это как-то связанно с даэдра.
Даэдра… От вспыхнувшей в голове мысли всё холодеет внутри. Да, он словно даэдра. Прекрасный, как Аурил Шеогората, и такой же бесчувственный.
Говорят, сколько бы они ни умирали, источник рождения возвращает их на Дрожащие острова, чтобы снова служить своему Лорду. И это единственное, что может сделать их счастливыми, насколько это вообще возможно.
Но Вивек не даэдра. Не был им, по крайней мере. Он всегда был эдаким прожигателем жизни, но внутри него чувствовалась теплота. А сейчас на её месте — мертвенный холод.
— Почему ты так смотришь на меня? — За своими думами я не заметила, как ушёл слуга, и Вивек оказался слишком близко ко мне. Опять. — Хочешь повторить вчерашнее прямо здесь и сейчас?
Его пальцы на моих плечах сжимаются так сильно, что абсолютно точно оставят синяки. А я чувствую себя так, словно яд его копья снова попадает под рассечённую кожу, проникает глубже, смешивается с кровью, уничтожая моё будущее рядом с тобой.
— Не говори ерунды, — шиплю, сбрасывая с себя его руку. — Не смей приближаться ко мне!
Он выглядит удивлённым. По-настоящему удивлённым, и это вызывает у меня ответные чувства.
— Разве тебе было плохо? Ты сама этого хотела. — Снова на шаг ближе ко мне.
А я на шаг отступаю.
— Я не хотела этого! — оттягиваю бархотку, обнажая свежий шрам.
Вивек хмурится и отходит.
— Это для твоего же блага, Альмалексия, — взгляд, обращённый ко мне, выражает искренность. — Ты никогда не сравнишься с Ворином и уж тем более не победишь его. Делать ребёнка пешкой в твоей игре было бы верхом жестокости. Так что я просто сделал лучше для всех.
Его слова отбойными молотками бьют по сознанию. Освобождают алое марево ненависти.
Верх жестокости… Никогда не сравнюсь с Ворином…
— Ну конечно! Тебе никак не даёт покоя то, что ты так и не смог подставить свой зад под нашего прекрасного мага!
Вивек отклоняется, словно только что пощёчину получил. Искренность сменяется непониманием.
Моя очередь бить по самому больному.
— О, ты думаешь, я настолько глупа? Думаешь, я не поняла, что ты так же, как Неревар, слепо обожаешь Ворина, но только в другой роли? Ты же хотел, да? — Адреналин бьёт через край, подгоняя меня ближе к нему. — Хотел, чтобы он взял тебя? Чтобы выдрал как похотливую сучку?! — Послевкусие сказанного радует своей горечью.
Да, никто бы не подумал, но наш дорогой Вивек, несмотря на всю свою внешнюю силу, очень любит подчиняться, и верхом блаженства для него было бы подчинение Ворину Даготу.
Которое он никогда не получит, как бы ни старался.
— Ты… — Его глаза полыхают ненавистью, руки сжимаются вокруг древка копья.
Ещё немного, и, кажется, он точно вспорет мне им живот.
Значит, и правда больно. Задела. Прошлась по самому больному.
— Пускай я никогда не сравнюсь с Ворином, но и у него никогда не будет того, что есть у меня, — показательно веду плечом, которое укрыто такой же, как у тебя, крылатой мантией.
И ухожу, резко развернувшись на каблуках. Гордо, как и подобает королеве кимеров.
Да, пускай. Есть ещё много способов добиться своего.