Белая бабочка

      Утро было не доброе. От слова вообще. В свой выходной, Чимин проснулся от женских воплей и заливистого смеха брата, и не думающих прекращаться. Как оказалось, мать ребят отправили в срочном порядке в очередную командировку, и Юра, встав пораньше, решила порадовать своих младших братьев завтраком. Стоит упомянуть, что семья девушки выявила такую закономерность: как только Юра пытается что-то готовить, на кухне начинают происходить неприятности, по её вине. В прошлом месяце, девушка решила порезать салат, и уронила большую стеклянную тарелку, славившуюся в их семье тем, что она не разбивалась даже при самых экстремальных ситуациях. Однако встречи с девушкой не пережила. Но трагедия даже была не в этом, а в том что девушка не заметив осколок наступила на него, и порезала ступню так, что залила пол кухни яркой, до рези в глазах кровью, что жутко смотрелась на кухонном кафеле. Впрочем, вернемся к нашему утру. Неудача девушки в кулинарии сработала и в этот раз. Как она умудрилась поджечь штору, неизвестно, однако от её воплей проснулся Чанёль, прекрасно знающий свою сестру, быстро побежал на кухню. Увидев, как пламя лизало занавески, он схватил вазу с цветами и вылил воду из них на огонь, после чего резко сдернул занавеску и затоптал очаг возгорания. Впрочем, сразу же он сразу же сел на пол и начал истерически смеяться, не обращая внимания на боль в обожженной руке. Юра так же сидела на полу, прижав руки к груди, по щекам её текли крупные слезы, на лице застыл ужас. Именно такую картину застал Чимин, красными от недосыпа глазами окидывая комнату взглядом. Однако уже минут через десять, парень жарил тосты для отходящих от шока брата и сестры, что сейчас сидели за столом, Юра с виноватым взглядом, а Чанёль негодовал от самодеятельности сестры, красочно расписывая, какой ужасной была бы их смерть, если бы не его геройство. Возможно поэтому Чимин не услышал звука пришедшей смс, или может потому, что был погружен в свои мысли о том, как устранить последствия пожара так, чтобы мама не догадалась. Сообщение в телефоне он заметил лишь в магазине, где Чанёль и Юра тыкали друг друга носом в разные занавески и с пеной у рта доказывали друг другу, что у них были те же самые занавески что были зажаты именно у него. Текст гласил лишь о месте и времени, и пожалуй, ещё и авторе. Если бы не имя девушки, Ким Юна, парень даже и не понял бы, чье это сообщение. Время говорило лишь о том, что если Чим пойдет на встречу сейчас, то не опоздает. Оставлять одних Юру и Чанёля не хотелось, эти и передраться могут, да и на встречу можно было бы просто не прийти, если бы не одно но. Юна. Эта девушка его реально зацепила. Возможно вы подумаете, что Чимин втюрился в неё по уши или просто она ему понравилась как девушка, то вы явно ошибетесь. Юна привлекла внимание к себе как человек. Она чем-то напоминала Чимину Тэхёна. Такая же легкая, необычная, словно не из этого мира, таких в народе могут и сумасшедшими окрестить. Любое отклонение от стандарта, идеала, не понимаемое большинством народа, считается сумасшествием. А ведь это просто другой взгляд на мир. А ещё, а взгляд парня, она была одинока, словно все её близкие внезапно бросили. Ну, а сердце Чимина давно было уже занято одноклассницей по имени Мия. Невысокая и очень красивая, она собирала множество мужских масляных взглядов, наслаждающихся нежным личиком и тонкой гибкой фигурой. Но, как и большинство девушек их школы, она была больна первым красавчиком, моделью Ким Сокджином. Как-то она узнала, что Чимин дружит с Джином, и у Чима появилось мучение, или счастье, которое постоянно учиняло ему допросы, что Джин пил, хорошо ли он кушал, где тусуется сегодня. Сначала парень с благоговейным трепетом наслаждался теми моментами, когда девушка смотрела ему в глаза, заставляя сердце биться в два раза быстрее, пусть ему и приходилось с красными щеками, постоянно заикаясь рассказывать о Джине тщательно просеянную информацию, чтоб не сболтнуть лишнего. Чима прочно засел в так называемой френд зоне, регулярно слушая жалобы Мии, какой мальчик нравится ей больше, не считая её личного божества. Чимину откровенно насрать, он не слушает и половину из пустого трепа, сердце равномерно отбывает свой ритм, но от Мии не отстать, она так просто не отстанет от своего информатора. Хотя иногда, все же в Чиме просыпаются те чувства, что давно погибли под налетом безразличия и пустого трепа, просыпаются, и требуют своего. Возможно из-за них ещё нельзя сказать, что сердце парня свободно, или же из-за того, что Чим до сих пор не послал её, он просто привык её любить, уже даже не понимая, что это просто привычка, типа класть туалетную бумагу всегда в одно место. Ну, вернемся к нашим баранам. Чимин быстро окинув взглядом ткани в руках Юры и Чана выбрал что-то среднее между ними и дал телефон швеи занавесок, что переписал из блокнота матери, а сам помчался к Юне. До парка парень добрался даже быстрее, нежели планировал, но его уже там ждали. В тени деревьев сидела Юна и следила за огромной бабочкой, что собирала пыльцу с ярко-желтого одуванчика. В этот раз Чим даже ничуть не удивился, глядя на то, как белая ткань платья местами уже позеленела от свежего сока травы. Парень тихо приближался, но все же был замечен. «Смотри, какая она красивая, — первым делом сказала девушка с придыханием глядя на насекомое, — и как мало счастья она видит. У неё наверно такая однообразная жизнь. Интересно, она счастлива? Как ты думаешь?» «Она свободна, — недолго думая ответил парень, присев на корточки, стараясь не испачкаться в сочной траве, — у неё нет ни перед кем обязательств, у неё нет никаких законов, хочет — летит, хочет садится на цветок. Она не знает другой жизни, и поэтому она счастлива.» -Ты так думаешь, — произнесла для себя Юна, — Поэтому ты несчастен, Пак Чимин? Потому что несвободен? Что же тебя сковывает? Чимин был шокирован столь резким переходом и вмешательством в свою душу и не сразу заметил, как встала девушка, и, взяв парня за руку, повела в лесную чащу. Правда, теперь уже Чимину было пофиг, что его белые кроссовки местами окрашивались в зеленый цвет. — Почему ты никогда не заботишься о состоянии своей одежды? — спросил Чим девушку, разглядывая свои местами зеленые кроссовки, — ты всегда в светлой новой одежде, и всегда пачкаешь её так, что не отстирать? Девушка нежно улыбнулась, глядя на собеседника как на неразумное дитя, и произнесла: — Неужели сейчас, тебе дороже всего твоя одежда? Ты не хочешь просто сесть на траву, почувствовать какого это сидеть на траве, теплая ли сейчас она? Ты думаешь о состоянии твоей одежды, отстирается ли пятно на твоей майке, и не замечаешь то, что поистине прекрасно. Ты больше никогда не повторишь этот момент, эти незабываемые ощущения, но ты думаешь лишь о том, как на тебе сидят джинсы или отстираются ли пятна на них, не можешь полностью насладиться прохладой этого места, запахом цветов думая об этом, это сидит где-то в подкорке твоего мозга и нервирует тебя, выводит из зоны комфорта. Я одеваю то, что покупают мне родители, и они прекрасно знают о моих привычках, но отдают предпочтение подобным вещам. Девушка замолчала, вслушиваясь в звуки леса и упивалась ими, слегка прикрыв глаза. Именно сейчас, в своем платье, слабо качающимся под воздушными потоками, с распущенными волосами и умиротворенным лицом она напоминала лесную фею. То чудесное создание, что создает прекрасную сказку вокруг себя, и дарит счастье и радость. И да, она дарила Чимину то душевное равновесие, которого он уже давно не чувствовал ни с друзьями, ни с братом, постепенно отдалившись от него. Парень, стараясь не нарушать этой атмосферы попытался тихо присесть на пень рядом с девушкой, однако тихий шелест травы не позволил ему сделать это бесшумно. — Ты такая… чудная* — почти шепотом произнес Чимин, но в тишине это прозвучало отчетливо и как-то даже откровенно. — Чудная, слово то какое, просто сумасшедшей сразу назови. — невесело прокомментировала Юна, сразу же открыв глаза и уставившись на собеседника. — Ты не сумасшедшая, — рассмеялся Чимин, — просто ты необычная, у тебя иной взгляд на мир. У меня даже друг есть гораздо страннее тебя, и он ничуть не сумасшедший. А ты уж и подавно. Можно задать тебе довольно личный вопрос? — Хорошо, но только тогда ты расскажешь, что тебя гложет, — с хитрой улыбкой произнесла собеседница, — я же вижу, что у тебя что-то не так. — Почему ты одинока? Ты очень общительна и являешься очень интересным собеседником, но так получилось, что ты одна. Что же произошло, Юна? — тщательно подбирая слова проговорил парень. Девушка, услышав этот вопрос сменила выражение лица на испуганное, сердце её ускорило ход. — Какой вопрос. Это очень сложно, Чимин. Ты правильно понял, у меня очень много друзей. Но, кое-что произошло… — девушка ненадолго замолкла и продолжила, нервно облизывая губы. — Мне предложили обучение за границей, в Европе. Если я соглашусь, то скорее всего буду очень редко видеть своих родных, если вообще когда-нибудь увижу. Моя семья не настолько обеспечена, чтоб я могла приезжать оттуда сюда. Но и отказываться от такого предложения слишком. Глупо, это огромный шанс для нашей семьи. Поэтому, сейчас все мои друзья, семья только и думают о том, какой же это шанс и как мне повезло, обсуждают мою дальнейшую жизнь даже не спрашивая меня, они все за меня решили. И это так паршиво знаешь ли. Поэтому, мне настолько противно все это, что я не хочу никого из них видеть, лучше одной быть. — Тогда наверно мне не стоит тебя поздравлять. Но все же, ты большая молодец, что сумела добиться такого предложения. Когда ты должна будешь уехать? — Уже через месяц, Чимин. И знаешь что самое обидное, что они уже расписали весь этот месяц, под себя и для себя. А я как будто робот. Они уверены, что знают лучше о том, что мне нужно. Наивные. Мне не три годика, Чимин, мне не нравится, когда меня водят за ручку. — Они же просто любят тебя, так, как умеют. И это совсем и не повод злиться. Не отдаляйся от них, им очень больно. И они стараются как могут. Объясни им, что тебе все это в тягость. — Знаешь, я не отдаляюсь от них я не из-за этого, — тяжело вздохнула девушка, — а потому что они прощаются со мной так, будто это конец, жалеют меня, что я останусь одна в совершенно незнакомой стране, неизвестно когда увижу родных. Мне не нужна эта жалость, злость берет, когда вижу это в их глазах. Настолько, что аж тошно, и я задыхаюсь с ними.       Девушка замолкла и уставилась в даль невидящими глазами. Полянку окутал фоновый шум леса, умиротворяя и располагая. Молчать с Юной было приятно, между ними не висело никакой неловкости, что должна была бы быть при второй встрече с человеком. С Юной было хорошо, так, как будто они уже сто лет друг друга знают, и всю жизнь просидели за одной партой, молчать так же ему удавалось лишь с Чанёлем, и то после приема пары бутылочек светлого.  — Ну, а что у тебя за проблема? — поинтересовалась девушка минут через пять, уже выйдя из пучин своей депрессии и с полуулыбкой поглядывая на собеседника, делая вид, что все хорошо. Чимину же не очень хочется обнажать свою душу, рассказывать о том, от осознания чего мозг словно из заморозки в пламя, посылает сильные сигналы боли, заставляя думать лишь об этом, и ни о чем другом, утопать в этом болоте из дерьма и боли. Казалось, что как только парень озвучит свои мысли вслух, проблема станет материальной, а не только путаницей в его голове, она будет живой, а не просто какими-то соображениями в его голове. Но девушка ждала, ждала его слов. — Знаешь, все так сложно, сложно это объяснить. Пожалуй, я начну с этого. У меня есть один очень странный друг, что очень любит меня оскорблять. Просто мы вертимся в одной и той же компании, вряд ли мы с ним бы общались, если бы не это. Серьезно, он делает это лишь потому, что ему самому больно. Что-то происходит в его жизни, а так же его лучшего друга, тоже тусующегося в нашей компании. Просто, как-то однажды, они резко потускнели и закисли, а на вопросы типа «Что случилось?», или попытки их развеселить, либо искусственно улыбались, делая вид, что все хорошо, либо посылали в грубой форме. В конце концов, грубость Юнги достигла такого апогея, что я не смог больше этого терпеть. Почему-то ему нравится больше всех издеваться надо мной, наверное потому что я терпеть не могу устраивать ссоры. Ну так вот, меня разрывает от желания не видеть больше его лицо, но и остальных друзей я тоже не могу бросить. Все так сложно… Знаешь, у меня и друзей то толком особо не было, кроме брата и его компании.       Чимин подробно рассказывал о всех аспектах своей недюжинной проблемы, и пусть, его собеседница и не видела такой катастрофичности, что видел Чимин, она внимательно его слушала и прониклась его рассказом. Далее, рассказ его коснулся любимых брата с сестрой, его детства. Чимину нужно было выговориться, рассказать кому-то обо всем, что его когда-то тревожило, ведь как правило он всегда выступал в роли того, кто выслушает и даст совет. Поэтому, он и не догадывался, насколько нужно было ему выговориться, и что реально станет легче, и сам не заметил, когда сболтнул лишнего. Не всегда Чанёль так заступался за него… Были времена, когда он и обижал Чиму. Их отец, ушел от семьи, когда Чанёлю было четыре. Мальчик не понимал что происходит, почему исчез отец и почему мама вела себя с ними очень строго и запрещала даже упоминать имя папы. Он помнил лишь слёзы матери и её тихие всхлипы, когда она думала, что находится одна и никем не слышима и видима. Тогда, перед своим уходом, отец сказал миссис Пак, что полюбил другую, и уходит к ней, а их подобие семьи больше не может продолжаться. Года через три, когда все уже устаканилось, все слёзы были уже пролиты, а печали забыты, их отец явился к ним в дом с маленьким ребенком, года три от роду, щекастым и тихим, скромно сжимавшим пушистого зайца, как позже оказалось, с которым никогда не расставался. Миссис Пак приняла его сразу, заменив ему недавно умершую мать, но к бывшему супругу осталась равнодушна. Чанёль же вертелся около вернувшегося отца хвостиком, преданно смотря ему в глаза и выпрашивая внимания. Юра помнила, что источником той депрессии матери был их отец и ненавидела его. Ребёнок, которого звали Чимином, не вызывал радости у детей, но и не мешался им особо, изредка лишь вызывая приступы ревности к матери, что возилась с ним, как с родным. Но, счастье не длилось долго, и отец снова пропал, при этом оставив своего ребёнка от второго брака. Чанёль, был весьма опечален этим фактом, и быстро нашел виноватого в этом — Чимина. Почему Чанёль посчитал его причиной вторичного ухода отца непонятно, ведь на то даже и причин не было, но он начал мстить. Не своими руками конечно, а вот подбросить кость в виде легкодоступной мишени для битья своим нерадивым одноклассникам, было легко. Вскоре Чима стал приходить домой и в порванной одежде, с разбитыми коленками, различными царапинами, говоря что поскользнулся/упал/поцарапался, ни разу не назвав истинной причины своего потрепанного внешнего вида. Юра первая прониклась сочувствием к младшему, однако сделать ничего не могла. Однажды Чанёль, издалека упиваясь результатами своих трудов, издали гладя на то, как одноклассники издеваются над братом, и отмечая его спокойствие, заметил, что после того, как стайка шакалов отчалила, Чимин сел на грязную дорогу, и, прикрыв лицо маленькими пухлыми ладошками, тихо заплакал. Никогда, ещё никогда Чанёль не видел, как этот ребёнок плакал. Именно тогда, что-то сломалось у него внутри и появилось всепоглощающее чувство нежности, желании защитить, в Чанёле проснулся старший брат. Парень подошел к своему младшему брату, обнял его, и произнес тихое «Прости меня за все это, обещаю, что больше никогда не допущу того, что бы ты плакал», говорил он, утирая влагу с лица брата, что жался к нему, удушая в своих объятьях. Впрочем, Чанёль действительно сдержал свое слово, и даже превратился из местного дурачка и распиздяя в серьезного и очень ответственного юношу, умудрившегося стать лучшим учеником школы. — Какая интересная история, получается, что тебя воспитывает женщина, не являющаяся твоей биологической матерью? — прервала Юна, заслушавшись увлекательным рассказом. — Получается, что так. Но знаешь, что самое обидное? Об этом мне рассказала недавно Юра, упившаяся до потери памяти с друзьями, и наутро совершенно не помнящая об этом. Знаешь, мне ведь никто даже не сказал об этом, и похоже, не собирается говорить. Обо всем этом, я узнал совершенно случайно. — А ты сам подумай, как тяжело сказать ребёнку, которого давно уже считаешь своим, что это не так?  — Конечно, это тяжело, но все же, мне противно их молчание. И знаешь, что ещё дерьмовее? Что как для Чанёля, так и для Юнги, я всего лишь чертова груша для битья. И я ничуть не изменился. Никто не хочет видеть во мне индивидуальность, видят лишь то, что хотят видеть. — Так ты сам не даешь, Чимин. Ты же сам закрываешься ото всех них, не показываешь на сколько тебе больно, и не борешься. Ты заранее повесил белый флаг над головой, и решил. что после этого тебя оставят в покое. Никогда, слышишь, никогда такого не будет. Благодаря этой твоей вывеске над головой, все желающие вытирают о тебя ноги и их абсолютно не волнует твое мнение. Хочешь, чтобы этого не было, заслужи это. Знаешь, что? Я попробую помочь тебе, если ты конечно этого хочешь. Помочь измениться. Ты согласен?  — Ты думаешь, что у тебя получится? — А я бросаю вызов, что за мои оставшиеся два месяца, я помогу тебе почувствовать себя легче, и научиться отстаивать свои чувства и мнения. Ну так что?       Идея девушки мягко говоря, не приводила парня в восторг, но видя энтузиазм, что так и плескал из Юны, видя, как азартно горят глаза девушки, Чимин поверил ей, поверил, что возможно, не стоит ещё на себе ставить крест.  — Хорошо, я согласен. — Уверенно произнес Чимин. Казалось, что девушке только это и нужно было, она радостно подскочила, и наворачивая круги вокруг парня, заявила:  — Пожалуй, мой первый урок будет завтра, если ты сможешь конечно, я позвоню тебе. А сейчас, мы и так с тобою долго задержались, мне пора домой. — До скорой встречи, — произнесла девушка вприпрыжку выбегая из лесопарка. — Подожди, давай я провожу тебя до дома, — крикнул вслед Чимин, аккуратно выбираясь из травяных бугров.  — Не нужно, — услышал он уже вдалеке. «Какая странная девушка» — проскочило в мыслях у парня.