Мактуб

Самира пришла в себя. Незнакомые белые стены, белые жалюзи на окнах, окна не привычной формы - не стрельчатые, простые прямоугольные, не забранные решетчатым плетением. Противный запах лекарств и только один знакомый силуэт женщины, дремлющей сидя на стуле возле её кровати. - Мама... - голос прозвучал тихо и бесцветно, но Латифа услышала и её сонливость моментально развеялась. - Девочка моя, как ты себя чувствуешь? - Тело словно разбито, всё болит... - Это скоро пройдёт, дорогая. - Мама, где я? - Ты в больнице, милая. Я сейчас пойду, позову врача. - Женщина вскочила со стула и направилась к двери. - Подожди, мама. Скажи, мой ребёнок, с ним всё в порядке? Где он? Что с ним? - Всё хорошо, моя красавица. У тебя родилась девочка, очень красивая, здоровенькая. Она дома, с твоим мужем. Ты потеряла сознание, когда рожала. Тебя привезли сюда, а её оставили с отцом. Он позаботится о ней, не беспокойся. Как только доктор разрешит, Исмаил привезёт малышку сюда. - А я долго не приходила в сознание? - Несколько часов. Ты потеряла много крови. Ну всё, я иду за доктором, а ты не волнуйся. Всё будет замечательно. Ближе к вечеру в палату Самиры пришли все жители и гости дома Аль - Каис. Но самыми важными для девушки были конечно муж и маленькая девочка, которую Иса сразу же передал в её руки. - Какая она смешная, какая милая, она самая чудесная девочка в мире! А как её зовут? Как ты назвал нашу дочь, любимый? - Так, как ты хотела, хабибти, Латифа, в честь твоей мамы. - Он целовал её в лоб, в бледную, впалую щеку, в глаза, совершенно забыв о том, что мужчина не должен демонстрировать нежность к женщине на людях. Но никому и не пришло бы сейчас в голову осуждать его за это. На площади Тахрир, возле самых ворот египетского национального музея, Хадижу поджидал Халил. Умар задерживался по делам и он об этом знал. - Хадижа, постой! - он схватил за руку старавшуюся поскорее пройти мимо, бывшую жену. - Нам надо поговорить. - Нам не о чем с тобой говорить, пусти! Младший из рода Аль - Каисов держал её крепко и рывком притянул к себе. Он него пахнуло спиртовым духом. - Ты зря отталкиваешь меня, дорогая, зря... выслушай меня, милая. - Халил, ты пьян! О Аллах! Пусти меня сейчас же! - Да, красавица, мне нравится французский коньяк и свинина, как оказалось, очень не плоха на вкус. - Харам! Это такой большой грех! Твоя француженка тебя скоро совсем собьёт с пути истинного! - Да что ты знаешь, моя птичка! Француженки больше нет, она укатила в свой Париж с любовником. - И правильно сделала. Ты совсем забыл о повелениях Аллаха. Посмотри на себя! - Кстати, о повелениях Аллаха. Я раскаиваюсь в том, что развёлся с тобой и хочу вернуть тебя обратно. - Ни за что! Я не вернусь к тебе, Халил! Забудь об этом! К тому же, я обручена с Умаром и через год мы поженимся. - Хадижа рванулась, пытаясь освободиться, но мужчина сжал её руку ещё крепче. - Куда ты денешься, любимая! Я уже поговорил с твоим отцом и убедил его, что ты должна быть моей. Он пообещал! - Мой отец не мог пообещать тебе такого! Не мог! Отстань от меня! - А ты спроси у него, спроси, если мне не веришь. Но сначала мы пойдём домой. Я устал и голоден, ты приготовишь мне ужин. - Я никуда с тобой не пойду! Ты мне больше не муж! - Я снова стану им и очень скоро! Пошли домой! - мужчина снова дёрнул её за руку. - Нет! - Хадижа наконец поняла, что одна её рука свободна и с размаху залепила бывшему пощёчину. Халил взвыл от резкой боли и на какую то долю секунды ослабил хватку. Этого хватило, чтобы освободиться и девушка со всех ног пустилась убегать. Она бежала долго, петляла по улицам, не разбирая дороги и лишь поняв, что её никто не преследует, пошла домой. В её голове крутилась, не давая успокоиться, только одна мысль - отец пообещал этому пьянице вернуть её. Отец... Как он мог!?