Дело двух столиц

      …Мягкое свечение окутало её, поднимая из глубин мрака. Приходя в себя, Марья чувствовала, как её поддерживают тёплые, бережные руки. Щёку щекотнуло что-то невесомое, словно солнечный блик, отражённый в реке. Поначалу она, уверенная, что оказалась рядом с Петей, удивилась — так не походили все эти тающие ощущения на его бесцеремонно крепкие, надёжные объятия.       — Мари, вы в порядке? Не волнуйтесь, мы рядом.       — Госпожа Москворецкая, — тут же заговорил сухой голос. — Вы потеряли сознание, чем изрядно нас напугали. Было бы мудро всё же добраться до квартиры господина Невского и оставить вас на его попечении.       Марья вгляделась в лица Темсона и де Лясена. Откуда они здесь? Почему они сопровождали Петю — то есть её? Что они тут вообще забыли? Куда он их вёл? Зачем им его квартира?       Однако гораздо сильнее её волновала судьба самого Петра, оказавшегося неизвестно где наедине с очень недовольной речной ведьмой. Ей хотелось отправиться туда, найти его, но тело было слабым, ноги не слушались, ей приходилось то и дело опираться на руку де Лясена. И успокаивало лишь то, что фатально навредить Невскому нельзя, а с Невой всё равно никто не сладит лучше него.       Рассмотрев на своём белом кроссовке пятно, а на ботинках спутников пыль, она огляделась и направилась в один из гудевших шумом баров.       — Вам не кажется более разумным…       — Мне не кажется, господин Темсон, — ответила она. — Дождь вот-вот начнётся, нам лучше переждать.       Тёмное небо над ними было подёрнуто тюлевыми облаками, сквозь которые перемигивались звёзды.       — Дождь? — не удержавшись, фыркнул англичанин.       — Если русский в Петербурге прячется от дождя, друг мой, стоит следовать за ним, — поддел де Лясен, не понаслышке зная, как обманчива может быть погода.       Марья хотела привести в порядок мысли и хорошенько всё проанализировать, а шумное место, как ни странно, подходило для этого лучше всего. Шум помогал ей отвлечься от внешнего мира и сфокусироваться на внутреннем. К тому же, надеялась она про себя, людный бар помешает телепатии Темсона — на случай, если тот попытается прочитать её мысли.       Официант подходил к ним три раза, но Марья ничего не заказывала, а её спутники лишь отвечали немыми улыбками. Наконец де Лясен, причудливо стукнув по столу пальцами и незаметно подмигнув ей, сам подозвал официанта и сделал заказ. По-русски он, как и англичанин, изъяснялся грамотно, даже виртуозно, но, в отличие от Темсона, говорил с чудовищным акцентом. Чувствовалось, что он давно не практиковался в языке.       — Почему ты решил, что я буду пить? — почти ласково прошипел ему Темсон, стоило официанту уйти. — Да ещё и пиво. Ты рехнулся?       — О, прости, стоило взять для тебя французский коньяк? И обязательно винтажный, правда?       — Себе-то ты взял вино.       — Потому что я пью вино. А ты пьёшь то, что тебе заказано. Иначе стоило вовремя озвучивать пожелания.       Марья не вмешивалась; к тому же, прослушала, что француз выбрал для неё. Она заглянула в сумку: смартфон не включался, в ежедневнике аккуратными галочками были отмечены выполненные пункты плана. Значит, с работой Петя справился. Но что же было дальше?..       Официант принёс напитки. Перед Марьей поставили бокал с тем, что она поначалу приняла за вино, но оказалось кир-роялем — коктейлем из просекко и ягодного ликёра. Он показался ей слишком уж сладким, но комментировать это она не стала.       — За счастливую встречу! — салютовала она, заметив, что Лондон так и не притронулся к пиву. Нехотя он поднял кружку, перестав сверлить глазами иронично улыбавшегося де Лясена. Их разномастные бокалы, соприкоснувшись, издали нервный, скорбный звук перемирия.       Пригубив коктейль, Марья откинулась на спинку сидения и позволила себе на минуту расслабиться.       Гомон голосов щедро приправляла музыка, звучавшая в баре отовсюду, кто-то из посетителей пытался танцевать. Пыл и ритм их разгорячённых сердец окончательно вернули её к жизни. Этого ощущения остро не хватало, пока она была в теле Пети; оно пьянило сильнее любого алкоголя, ведь вся Москва жила энергией, а Марья, многократно преумножая, сама становилась её средоточием. Сейчас одного её случайного взгляда было достаточно, чтобы ближайшая к их столу компания разразилась смехом и звоном бокалов — к явному неудовольствию Темсона.       — Вам лучше? — спросил он. Марья не расслышала, и ему пришлось повторить вопрос, навалившись грудью на стол. Она энергично кивнула. — Может, пойдём в менее шумное место? И поговорим?       — В присутствии Мари любое место станет шумным, — весело заметил де Лясен.       — О чём бы вы не хотели поговорить, это наверняка подождёт до завтра, — ответила Марья. — Давайте не будем о работе!       — Это не о работе.       Но Марья сделала вид, что не услышала, залпом осушила свой бокал и, накинув сумку на плечо, встала.       — Не хотите проветриться? Нет? А я пойду подышу воздухом пару минут. Здесь жарко.       Едва начавшись, короткая июньская ночь поспешила накрыть город одеялом облаков. Накрапывал дождь, обещавший по-петербургски превратиться в ливень, где-то в отдалении гремел гром. Марья подумывала, за каким поворотом удастся быстрее скрыться, но за спиной послышались шаги. К ней присоединился де Лясен.       — Поручил мне проследить, чтобы вы не ушли, — сказал он с горьким смирением и цыкнул языком. Марья не сразу осознала, что он говорил о Темсоне. — Считает, что я буду послушным, раз зову его другом.       — А вы его так зовёте?       — Удивительно, правда? — де Лясен обречённо усмехнулся, вынул из внутреннего кармана портсигар, чиркнул спичкой и закурил. Нетерпеливым движением он расслабил ленту, распустив волосы, и поднял лицо к небу. Марья давно не видела француза таким уязвимым; она явно что-то пропустила, пока играла роль Петра, но решила посмотреть, как разовьётся эта беседа. Вместе они неспешно двинулись по стихшей улице прочь от бара.       — Отвести менталиста в такое шумное место было верным решением, — признал де Лясен. — Хотя и жестоким.       — Это проблемы Темсона. Что ему нужно?       — С нашего последнего разговора я ничего нового не узнал. Вам, полагаю, связаться с Пьером тоже не удалось?       «А нужно было?» Марья моргнула и постаралась скрыть удивление.       — Нет. Занят, скорее всего.       — Наверное, это хорошо. К тому же, вряд ли бы он поверил мне. А у вас будет время всё ему объяснить.       Не до конца понимая, о чём идёт речь, она решила подыграть.       — Но что я ему скажу?       Де Лясен пожал плечами.       — Всё то же самое: Темсон придумал предлог, чтобы пробраться в квартиру к Пьеру, разыграл весь этот спектакль с приобретением культурного артефакта, взял в сообщники меня, пытался использовать вас…       Марья хотела ответить, но заметив движение впереди, замерла. Из тени к ним стремительно приближались трое людей; их взяли в кольцо.       — Ну что, господа туристы, вы приехали. Чем угостите?       — Сигаретой? — де Лясен раскрыл портсигар перед носом у невысокого типа, в котором всё выдавало лидера банды. Тот взял сигарету и присмотрелся к вещице.       — Серебро?       Патрис любезно кивнул.       — Значит, угощусь и этой безделушкой, — заявил бандит, забрав портсигар.       — Барышня, кольца, — сказал другой грабитель, по всей видимости, вышибала, один только вид которого должен был вызывать трепет. Марья не шелохнулась, и тот щёлкнул перед её носом складным ножом. — Не то отрежу вместе с пальцами.       — В таком случае вы не сможете их продать, — парировала она.       — У этого тоже кольцо, — заметил третий. Дёрганый, угловатый, для преступника он выглядел слишком молодым и неопытным.       — Как вы внимательны! — Де Лясен продемонстрировал руку с украшением: кольцо было надето на безымянный палец.       — Хорош пиздеть! — одёрнул вышибала. — Лучше бабе своей скажи, чтоб не выёбывалась.       Де Лясен с улыбкой вручил своё украшение пареньку. Если бы не дурацкие обстоятельства, Марья решила бы, что француз флиртует. Парень взвесил кольцо в ладони, присмотрелся к нему и, обратившись к главарю, спросил:       — Обручальное?       — Это Периферик, — ответил ему Патрис. — Ну а я не женат. И после ограбления свободен до самого утра…       Его прямой взгляд сложно было трактовать как-то иначе, и парнишка, вытаращив глаза, зарделся, отойдя с кольцом назад.       — Ты чё, голубой, что ли? — строго спросил главарь.       — Фиолетовый, — протянул де Лясен, за что тут же получил неприятный удар в нос.       В этот момент вышибала схватил Марью за запястье и вывернул, больно его сжав. Но она сама вцепилась в его плечо, с силой ударила коленом в живот и два раза в пах. Он отпустил её руку и согнулся пополам, после чего, получив коленом в челюсть и кулаком по лицу, повалился на асфальт.       — Следующий? — спросила Москворецкая, тряхнув пальцами. На кольцах была видна кровь.       Внезапно перед ней возник Патрис, загородив отступивших грабителей.       — Мари, вы можете их покалечить, — очень тихо произнёс он. — Это дети Пьера, не вам решать их судьбу.       — Их нужно поставить на место.       — Есть другой способ. Мы обойдёмся без кулаков, — примирительно ответил де Лясен.       Обернувшись к грабителям, он приложил к груди ладонь. Сначала ничего не произошло, затем главарь, глупо усмехнувшись, вернул ему портсигар и кольцо. Паренёк привёл в чувство вышибалу, после чего они, зарыдав, крепко обнялись. Главарь, опустившись на колени, припал к ногам де Лясена и невнятно лепетал признания в любви, адресованные неизвестно кому. Вышибала попытался дотронуться до Марьи, но она отпрянула; собравшаяся было драться, она с трудом осознавала происходящее.       — Возвращайтесь домой, — подсказал де Лясен. — Вас ждут близкие.       С двух сторон поддерживая вышибалу, грабители удалились восвояси, что-то бормоча и утирая друг другу слёзы. Патрис рассеянно покрутил в руках портсигар, открыл и закрыл его, затем убрал в карман вместе с кольцом; Марья не видела его лица.       — Что вы сделали?       Он оглянулся. Его сиреневые глаза мерцали, оставляя за собой световой след. Марья отшатнулась, почувствовав, как сознания касается наваждение. Патрис глубоко вдохнул и медленно выдохнул, и свечение померкло.       — Напомнил им о любви, — ответил он наконец.       — Не знала, что вы умеете внушать мысли.       — Я и не умею, — покачал он головой. — Это такая, своего рода… аура. Я могу лишь «включить» и «выключить» её.       — Они были похожи на фанатиков, а не на влюблённых, — заметила Марья.       — Любовь откликается в человеке по-разному…       Дождь усиливался. Троица горе-грабителей скрылась за поворотом в конце улицы.       — Чем же ваш способ лучше моего?       — Он гуманный.       — И жестокий.       — Вы правы. Мне аура никогда не приносит радости, — согласился де Лясен. Подумав, он добавил: — Однако меня греет мысль, что у Пьера не будет повода упрекать в случившемся вас… Идёмте назад? Лондон нас наверняка заждался. Думаю, и свою дурацкую затею он уже бросил.       — Постойте, у вас кровь…       Он двинулся было в сторону бара, но Марья, потянув его назад, развернула к себе лицом. Вытерев струйку крови под носом, она задержала ладонь на его щеке. Их глаза встретились.       — О нет, я задел и вас! Простите, Мари, — он невесомо поцеловал середину её ладони и отстранился. Тихонько усмехнувшись, она качнула головой.       — Извиняться не за что — к вашим чарам у меня пожизненный иммунитет.       Он смотрел на неё долго и задумчиво, затем склонился и медленно, по слогам прошептал, коснувшись её губ своими:       — Im-mu-ni-té…       Словно осуждая, прогремел гром. Патрис вздрогнул, осознав произошедшее.       — Вы переиграли меня в мою же игру! — шутливо посетовал он. — Хорошо, что Пьер об этом не узнает. Он бы всё понял не так…       — А как именно я должен это понимать, Патрис?       Насквозь промокший Петя стоял в нескольких шагах от них, сложив на груди руки. Он сдерживал тяжёлое дыхание; взгляд жёг словно росчерк молнии. Но сильнее Марью удивил всё-таки де Лясен. Он широко улыбнулся и посмотрел на Невского восторженно и тепло.       — Здравствуйте, Пьер! Давно не виделись!