Freedom of the Press

От автора: Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НО ЭТА ГЛАВА ПОЛНА АНГСТА ПО ОЧЕВИДНЫМ ПРИЧИНАМ. ОДНАКО ОБЕЩАЮ, ЧТО ЭТО НЕ РАСТЯНЕТСЯ НА ДОЛЬШЕ, ЧЕМ НУЖНО. ОБЕЩАЮ. МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. Окей, и помимо этого хочу сказать, как сильно люблю вас, ребята. Я читаю каждый комменатрий и, серьезно, вы делаете мне ночи ими. Некоторые из вас просили, некоторые - умоляли. И НЕКОТОРЫЕ ИЗ ВАС, МОНСТРОВ, ПЫТАЛИСЬ ОБВИНИТЬ МАРКО??? НЕТ, МОИ ДЕТКИ, НЕТ. МОЯ СЛАДКАЯ ПЕЧЕНЮШЕЧКА, ВЕСНУШЧАТЫЙ МОЙ ИИСУС НЕ ДЕЛАЛ ЭТОГО. ПРОСТО ХОЧУ СРАЗУ ВАС ОБ ЭТОМ УВЕДОМИТЬ. Леви Я все еще пялился на двери лифта, держа газету смятой в кулаке, когда они открылись и оттуда вышла Изабель. Она выглядела усталой. - Значит, ты прочитал статью, - осторожно начала она. - Да, прочитал, - ответил я коротко, возвращаясь в реальный мир. Я бросил газету на кухонный прилавок и оперся руками на холодную столешницу. - Что ты собираешься делать? - спросила она, оставаясь возле входа и напряженно наблюдая за мной. - А что здесь можно сделать? - фыркнул я. - Статью напечатали. Все, что остается делать - это отсиживаться в ожидании, когда весьма закономерно случится ураган из дерьма. - Тебе следует позвонить Эрену и... - Он только что ушел, - оборвал ее я. Я сжал челюсть при звуке его имени, почувствовав, как во мне все закипает по новой. Ее глаза в тревоге округлились, и она затаила дыхание. - Что ты сделал? - выдохнула она, ее голос был полон отчаяния. - Выкинул его из своей квартиры, - просто ответил я. Нам что, так необходимо говорить об этом сейчас? Я не хотел думать ни о нем, ни о тех криках, которыми мы обменялись несколько минут назад. - Леви, - произнесла она, не веря моим словам, и наконец зашла в комнату. - Ты серьезно думаешь, что за этим стоит он? Я повернулся в ее сторону, уже не в состоянии сдерживать свой гнев. - А кто еще, Изабель? Это его снимок! Он попросил подвезти его в Трост Дейли вчера после матча! Видимо, он передал фото одному из репортеров. Как я мог быть так глуп? - Нет, Леви, - резко ответила она, ее голос звучал жестко, и таким тоном она еще никогда не говорила, сколько я ее помню. - Никакого прошедшего времени. Ты глуп прямо сейчас. Ты что, не видишь, как сильно этот мальчик любит тебя? Если не видишь, то ты один такой слепой. Он никогда бы не предал тебя вот так. Ты знаешь это, Леви, ты просто дал гневу поглотить себя, - она резко выдохнула, проведя рукой по волосам, после чего неверяще покачала головой. - Если бы я только знала, что он был у тебя. Я бы оттянула тот момент, когда ты увидел статью, и сначала приехала бы сюда. И я бы смогла удержать тебя от растерзания несчастного мальчика. - Он предал меня, Изабель! - крикнул я, не в силах поверить в то, что она встала на его сторону, а не на мою. - Я доверял ему, а он... - Никогда и не подрывал твое доверие! - крикнула она в ответ. Она подошла прямо ко мне, оказавшись лицом к лицу. - Сам себя послушай, Леви! Что он мог вообще получить от того, что раскрыл тебя всему миру? Он от этого слишком много теряет. Я ничего на это не ответил. Я не понимал, почему он так поступил, но кто бы еще это мог быть? Я сделал шаг назад, затем подошел к дивану и тяжело приземлился на него, уронив голову на руки. Некомфортная тишина затянулась, и я старался не вспоминать те разгоряченные слова, которыми мы с Эреном обменялись. Кое-что из сказанного им... Дерьмо какое, почему я так парюсь из-за этого? Мне приходилось выслушивать и похуже, и никогда я не давал словам так меня задеть. Но я осознал, что сейчас меня волновали как раз не грубые слова. Кое-что другое, сказанное им. Что-то совершенно иное пожирало меня изнутри. - Он собирается начать встречаться с кем-то, - неосознанно озвучил я, все еще пряча голову в ладонях. Еще целую минуту висела тишина, и только потом она переспросила: - Что? - Кое-кто запал на него. И Эрен собирается с ним встречаться. По-настоящему встречаться. - Леви, - тихо произнесла она, опускаясь на колени передо мной. Я не смог вынести жалость в ее глазах. Я встал и отошел, уперся руками о стену. Я не мог себя полностью контролировать, и врезал со всей силы кулаком по стене, напугав ее. Я попал по гвоздю, и если стене от моего удара ничего не было, нельзя было сказать того же о моем кулаке. Но сейчас мне было абсолютно плевать. Рука Изабель помешала мне снова ударить по стене. Она развернула меня лицом к себе и притянула в объятие. - Леви, почему ты так расстроен из-за того, что он будет с кем-то встречаться? - спросила она, и по ее тону я понял, что она собирается подвести к чему-то. - Я не знаю, - тут же ответил я. Я и правда больше не хотел говорить с ней об этом. - Вранье. Почему ты так расстроен, что он пойдет на свидание? - продолжала она. - Потому что он мой! Мы оба замолчали, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что я только что сказал. Это шокировало меня до глубины души. Все эти чувства и эмоции, с которыми я так яро боролся все это время, вырвались на поверхность в настоящем вихре, который чуть было не сбил меня с ног. Я не мог отрицать их. Они были здесь, на поверхности, и нуждались в моем признании. - Потому что он мой, и я ни с кем не делюсь! - заорал я. Адреналин резко отступил, и я привалился спиной к стене, сползая по ней на пол. Глаза непривычно жгло. И почему мои щеки такие мокрые? - Потому что я люблю его, Изабель. Люблю. Я люблю его... Она опустилась на колени рядом со мной и взяла мое лицо в свои ладони. Большие пальцы ее рук стерли дорожки слез с моих щек. - Я знаю об этом, Леви. Знаю уже довольно давно. - Но я потерял его, Изабель, - пробормотал я, тяжело дыша. - Я его потерял. - Нет, Леви, ты все еще можешь... - Нет, - прорычал я, резко вытирая рукой глаза. - Ничего не изменится. Я по-прежнему не могу быть с ним, особенно после выхода этой статьи. - Почему нет, Леви? Тебя раскрыли. Тебе больше не нужно прятаться. Вы двое наконец сможете быть вместе, - настаивала она. - Почему ты хочешь сдаться? - Я не хочу сдаваться. Просто теперь это опасно. Мы даже не знаем, как общественность отреагирует на эти новости. Лучше всего, если мы с ним будем держать дистанцию. Да и не думаю, что он все еще хочет быть со мной. Он прав. Ему нужен кто-то, кто будет достойно относиться к нему, кто будет водить его на свидания, кто сможет начать с ним настоящие отношения. Если он хочет встречаться с тем парнем, я не буду этому препятствовать. Он этого заслуживает. Он заслуживает куда большего, чем помешанного на сексе мужика, который еще и из принципа не вступает в отношения. На ее лице было столько боли, что я не мог посмотреть ей в глаза. - Леви... - Это окончательное решение. Я не хочу больше говорить об Эрене. Все кончено, - сказал я, поднимаясь с пола. - В любом случае, мне пора собираться. Нужно успеть на самолет. Эрен Из-за слез я едва ли мог видеть что-то, когда уходил от Леви. Поймав такси, я умудрился сказать водителю адрес прежде, чем меня окончательно накрыло. Почему я так расстраивался из-за этого? Я ведь знал, что в конце концов это должно было случиться. Знал, что те отношения, что сложились у нас, не могли длиться вечно. Но почему все случилось именно так? Слишком многого я хотел, думая, что мы сможем расстаться на хорошей ноте, может даже, остаться друзьями? Похоже, что так. Уверен, сейчас он меня ненавидит, причем за то, чего я не делал. Как тот снимок попал в газету? Ведь это моя личная фотография. Никто не должен был ее увидеть. Она никогда не должна была покинуть пределы моей камеры... Камера! Я оставил ее в офисе Трост Дейли вчера вечером. Кто-то, должно быть, просматривал мои фотографии, и наткнулся на эту. Боже, как я мог быть таким идиотом? Ведь Леви предложил съездить за ней, и надо было согласиться! Возможно, мне удалось бы все это предотвратить. Но сейчас слишком поздно. Карьера Леви может закончиться, и он никогда больше не захочет видеть меня снова. Зачем я так с собой?.. Зачем я влюбился именно в того человека, с которым у меня ничего бы не вышло? Все это моя вина, черт возьми. Не будь у меня к нему этих дурацких чувств, я бы не оказался сейчас в такой ситуации. Как жаль, что люди не могут решать, в кого им влюбляться. Потому что да, я так влюблен в него, что аж противно. Я понимал, что люблю его, но не задумывался особо об этом. Я полагал, что смогу держать это при себе, и когда между нами все кончится, то меня отпустит. Никогда я так сильно ни в чем не ошибался. Потому что эти чувства меня не отпустили, и черт, как же это больно. Мы доехали до моей квартиры, я заплатил таксисту и вышел из машины. Я понятия не имел, что собирался сказать Микасе и Армину, потому что, говоря откровенно, я был полностью разбит, и мне ни за что не удалось бы скрыть это от них. Впрочем, мне было все равно. Пусть спрашивают. Может, они уже видели статью и сообразят, что произошло. Я надеялся на это, потому что говорить о произошедшем сейчас не мог. Ни с кем. Все, чего мне хотелось - забраться на кровать и скрыться от всего этого мира и его несправедливости. Поэтому когда я зашел в квартиру, то прошел мимо Армина и Микасы, игнорируя их недоуменные вопросы, и сделал именно то, чего и хотел. ... Реакция на статью была молниеносной. Об этом говорили все. Дариус Закли отказался давать комментарии по поводу статьи до конца матчей серии плей-офф, Эрвин и игроки придерживались той же позиции. Что ж, думаю, это хорошо, что Леви хотя бы сможет играть до конца сезона. Но несмотря на то, что большинство говорили о Леви, я обнаружил, что многие обсуждают и меня. Мое лицо было на снимке, мое имя - в самой статье, так что теперь все знали, кто я такой. Во время моей дневной смены в кофейне люди таращились на меня и перешептывались. Большинство из них были просто любопытными, но некоторые, похоже, меня ненавидели. Я продолжал слышать слова вроде "испортил", "заставил", "промыл мозги". Видимо, они думали, что я обманом и манипуляциями сделал Леви геем, и что все это - моя вина. Я изо всех сил старался игнорировать их. О, если бы они только знали, какими извращенствами Леви любил со мной заниматься во время наших сексуальных утех. Когда дело касалось постели, Леви был целиком и полностью у власти. Я не принуждал его ни к чему. Я его не портил. Он связывал мужчин задолго до того, как встретил меня. Но ничего этого я не озвучивал. Лучше всего было просто игнорировать, и не важно, как сильно я хотел врезать тем, кто шептался у меня за спиной. Шепот и взгляды преследовали меня повсюду. От них никуда нельзя было деться. Вся наша банда решила пойти в бар "Мария" сегодня вечером и посмотреть второй тайм, и пусть я все еще был в отвратном настроении после случившегося утром, я согласился пойти с ними. Все же несколько стаканов пива и матч Скаутов - это здорово, но боже, как я ошибся. Вот он я, сижу за столом с моими друзьями, потягивая пиво и пытаясь хоть как-то заглушить непрекращающиеся разговоры вокруг. И все же мои друзья оказывали мне огромную поддержку, потому мне было не так хреново. Марко извинялся при первой же возможности, говоря о том, что не мог ничего поделать со статьей, и если бы он увидел ее до публикации, то не разрешил бы ее печатать. К моему удивлению, Жан тоже выглядел виноватым. Оказалось, что вчера вечером он видел автора статьи, который просматривал снимки на моем фотоаппарате, но ничего ему не сказал. Я успокоил их, сказав, что все в порядке и это не их вина. Виноват был я, в конце концов. Пусть Леви и ошибается, думая, что я сам предоставил фотографию, но он прав в том, что я виноват. Я был легкомысленным, потому частично вина лежит и на мне. Во время перерыва я отправился к бару, чтобы взять еще пива для всех. Я осторожно возвращался обратно к столу, ловко держа пять стаканов с пивом, когда кто-то толкнул меня сзади. Я споткнулся, и все пять стаканов упали на пол и разлетелись вдребезги. - Смотри куда идешь, педик, - гаркнул кто-то, и я крутанулся, держа кулак наготове. Возле меня появился Райнер и положил руку на готовую к удару мою, вставая лицом к тому ублюдку, что толкнул меня. - Если какие-то проблемы с моим другом, можешь решить их со мной, дружище, - практически прорычал он. - Так вот, не мог бы ты еще раз сказать это слово? Я ненавижу, когда люди пытаются меня защитить, или же влезть вместо меня в драку, потому что я начинаю чувствовать себя слабым, но в то же время я им благодарен за это. Взрывной темперамент и гемофилия не очень хорошо сочетаются. Я по-любому бы полез в драку с этим парнем, наверняка был бы ранен, и закончилось бы все моей поездкой в больницу. Но при появлении Райнера, который скалой возвышался над мужчиной, тот испугался и свалил, что уберегло меня от непланового визита к Ханджи. - Спасибо, - пробормотал я, пока мы шли обратно к бару за алкоголем. - Забей, - ответил он. - Меня тошнит от того, как люди иной раз ведут себя. Да черт побери, им следовало бы завидовать тебе, а не злиться. Ты трахался со знаменитостью. С чертовски горячим Леви Аккерманом. Я завидую, чувак. И извини, если я дразнил тебя по поводу этой последней статьи. От его слов было больно, потому что они напоминали мне о том, что у меня было и что у меня отняли так внезапно. Но в то же время, это меня слегка позабавило. - Только при Берте не говори такое. Он тоже смеялся вместе со мной, пока мы шли к своему столику. Вечер продолжился на той же ноте, на какой он начинался. Я старался сфокусироваться на том, как предмет моих болезненных чувств выигрывал матч на нескольких телевизионных экранах, но бормотания и перешептывания отвлекали меня куда больше, чем я того хотел. Хотя бы никто больше не посмел меня тронуть. Райнер рассказал остальным о случившемся возле бара, и теперь у меня, похоже, появился личный отряд защитников. Райнер и Жан сидели по обе стороны от меня, а смертельные взгляды Микасы, Анни и Имир отпугивали всех окружающих. Я еще никогда не был так признателен своим друзьям. Я просто был рад тому, что они все поддерживают меня и пытаются защитить от любопытных глаз общественности. ... И все-таки, мой личный отряд не мог быть все время рядом. Большую часть времени я был один. Когда я пришел в понедельник на учебу, чтобы погрузиться в изнутрительную экзаменационную неделю, я быстро понял, что, хоть студентов все это явно колышело меньше, чем взрослых, но зато если такие попадались, свое мнение они выражали куда более открыто. Они выкрикивали обзывательства, публично оскорбляли и бросали в меня вещи во время занятий. В общем и целом, превращали мою жизнь в ад. Ханнес пытался помочь мне, но едва ли он мог что-то с этим поделать. Когда после экзамена ко мне подошел Томас, меня замутило. Что он хочет сказать? Он злится? Будет кричать на меня, как и все остальные? Я приготовился услышать разгоряченные слова, увидев в его руках газету с этой проклятой статьей на самом видном месте. - Вот почему ты не мог дать мне ответ? - спросил он, и я был шокирован тем, каким мягким и искренне любопытным был тон его голоса. Мне понадобилась минута, чтобы отойти от удивления и неуверенно кивнуть. - Да. Я не мог сказать тебе, что уже вижусь кое с кем другим, потому что наши отношения были тайными. Я думал, стоит ли мне просто уйти от него и начать по-настоящему встречаться с тобой, и поверь, я всерьез раздумывал об этом, но не смог решиться. Мне так жаль, Томас. - Эй, не стоит так переживать, Эрен, - с улыбкой произнес он. - Если бы я был с кем-то вроде Аккермана, я бы тоже не горел желанием это закончить. Вы все еще вместе? Я сжал зубы и смог только слегка покачать головой, тем самым говоря свое "нет, мы больше не вместе". Он вздохнул. - Мне жаль это слышать. Не буду сыпать соль тебе на рану, пытаясь перехватить тебя сейчас, но просто знай, что если тебе что-то понадобится, сразу обращайся ко мне. И снова я был шокирован его словами и заботой в его тоне. Я вспомнил о сказанном мной Леви перед тем, как я ушел из его жизни, как он того и хотел. Я сказал ему, что собираюсь принять предложение Томаса. Но когда я собирался было ответить ему, заверив, что он не будет сыпать соль мне на рану, если снова предложит мне встречаться, я понял, что не могу ничего сказать. Может быть, мне требовалось время. Ведь, по сути, между мной и Леви произошел разрыв. И мне нужно было немного времени, чтобы восстановиться. Я перестал посещать тренировки Скаутов. Да и не удивился бы, если доступ к ним для меня уже закрыт. В конце концов, Леви сказал, что не хочет больше меня видеть. Уверен, он предупредил охранников, чтобы меня не пускали. Было очень больно без возможности видеть его. По прошествии недели я понял, как сильно скучаю по нему. Как бы я хотел, чтобы ничего этого не было, и мы вернулись к тому времени, когда эта статья не была еще напечатана. Но это было невозможно. Что сделано, то сделано. Удар был нанесен, имеются потери. Мне просто нужно пережить эту боль и двигаться дальше. Моим единственным утешением среди этого полного пиздеца был тот факт, что автора статьи уволили. Он нарушил закон, украв снимок, и если бы я озаботился всем этим, то мог бы подать на него в суд по обвинению в хищении чужого имущества. Моральный ущерб, все дела. Мои родители пытались связаться со мной с того самого момента, как вышла эта статья. Я игнорировал их звонки и лишь отправил маме короткое сообщение о том, что со мной все в порядке, и мне не нужно названивать. Я не хотел говорить с ними об этом. Они не знали о том, что я гей, и я надеялся, что они никогда не узнают об этом таким образом. Узнать из статьи, где я на снимке вместе со знаменитостью? Со всеми этими сплетнями о том, как я заставил его спать со мной? Я просто не мог говорить с ними сейчас. Помимо игнорирования звонков я решил не ехать домой на зимних каникулах. Микаса поддержала мое решение и решила остаться со мной в Тросте. Армин сказал, что тоже остается в Тросте, в качестве причины назвав необходимость продолжать работать в больнице, но я-то знаю, что он переживал за меня. Когда пришло время второго матча следующего круга, и Скауты вернулись в Трост с надеждой выиграть его, я занервничал. Я должен был пойти на матч в качестве фотографа. Марко предложил снять меня с этого задания, но я не захотел. Теперь, возможно, это оставалось единственной возможностью увидеть Леви вживую. Так что я собирался использовать эту возможность по максимуму. Я зашел на стадион и попытался найти место среди кучи фотографов в выделенном нам углу. В итоге я оказался в самом конце, рядом со скамьями на боковой линии. Все же я находился очень далеко от игроков, между нами было много разного снаряжения и стаффа. Я старался на них не смотреть. Интересно, что они чувствовали по отношению ко мне? Они так поддерживали нас с Леви и относились ко мне как к члену семьи. Изменилось ли это теперь? Уверен, они ненавидят меня так же сильно, как и Леви. Леви думает, что я предал его, так же наверняка думают и остальные ребята. Я предпринял попытку поменьше думать об этом и сосредоточить свое внимание на съемке трибун и игроков, которые начали появляться на поле. Я заметил, что правая рука Леви перевязана, и на мгновение задумался, что могло случиться. Но теперь это меня уже не касалось... Я пытался не обращать внимания на перешептывания других фотографов, рядом с которыми я оказался. Сложно игнорировать людей, когда вы чуть ли не стоите друг у друга на головах. Мы были словно селедки в бочке, и я слышал каждое слово, слетавшее с языка этих уебков. Игра началась, и они немного затихли, переместив фокус внимания с меня на поле. Но, увы, это не продлилось долго. Леви Мысленно я отсутствовал на протяжении всей игры, но ничего поделать с этим не мог. Я старался сфокусироваться и играть как можно лучше, но было трудно сделать это, когда в голове застрял образ парнишки с болезненным взглядом зеленых глаз. Сложно приходилось и во время тренировок, но сейчас, на игре, у меня было чувство, что Эрен здесь, и мне приходилось из последних сил держать себя в руках, чтобы не начать сканировать толпу на боковых линиях. Потому что если я узнаю, что он тут, если увижу его в толпе, все кончится для меня. Эта неделя была просто кошмарной из-за того, что пришлось иметь дело с прессой и общественностью. В мой адрес было сказано много клеветы и оскорблений. Рассказы, которые публиковались онлайн и печатались в СМИ, выставляли меня отвратительным гомиком, педофилом, позорящим футбол, дурным примером для детей. И все потому что я был геем, вовлеченным в отношения с парнем младше меня. Ебись они все конем. К концу недели я был сыт по горло журналистами. Все они - кучка гомофобов, которым больше нечем заняться, как поносить меня. Несколько человек пытались нанести мне вред физически, когда я появился на публике. Фарлан и Майк были со мной, и они смогли предотвратить атаку, но все это сильно напугало Изабель, и она устроила мне лекцию на тему того, чтобы я не выходил на публику до тех пор, пока это все не утихнет. Кроме того, Закли тоже был в гневе. Он и Эрвин несколько часов обсуждали по телефону мой контракт и что делать со мной дальше. Эрвин смог уговорить Закли оставить меня в команде хотя бы до конца сезона. Он убедил его в том, что я - единственная надежда выиграть Кубок в этом году. Думаю, это несколько преувеличено сказано, но если так нужно было, чтобы оставить меня в команде, то пускай. Закли неохотно согласился оставить меня в команде до конца сезона, и Эрвин пообещал мне, что он использует эту отсрочку, чтобы уговорить Закли не выгонять меня из команды, когда сезон подойдет к концу. Мои товарищи по команде показывали мне свою бесконечную поддержку во время всего этого кошмара. Выяснив, что Эрен не был виноват в случившемся, я решил не рассказывать им о том, откуда взялась фотография, и что она на самом деле принадлежала Эрену. Никто и не спрашивал. Мои адвокаты сообщили мне о том, как в разговоре с Главным редактором Трост Дейли выяснилось, что автор статьи был уволен за кражу снимка с личной камеры Эрена. Ребята не заставили меня говорить об этом, и каждый раз при появлении прессы на стадионе во время тренировок делали даже больше, чем должны были как друзья и товарищи по команде, устраивая шумиху и выгоняя репортеров. И все-таки ничего из этого не сравнится с моими внутренними терзаниями и эмоциями. Я не мог выкинуть этого паршивца из головы. Я сказал Изабель, что лучше всего, если я буду держать Эрена подальше от своей жизни, и что нам лучше пойти разными дорогами, но мне становилось все сложнее и сложнее понять, почему я испытываю все это. Особенно теперь, когда я знал, что не он стоял за случившимся. Я поймал себя на мысли - почему это такая плохая идея, быть с Эреном? Я начал думать о том, как мы могли бы быть вместе. Я продолжал ловить себя на том, что изо всех сил убеждаю себя в ненужности Эрена в моей жизни, и мне приходилось напоминать себе, почему я с самого начала решил не догонять его тогда. Вот почему внутри меня происходила такая борьба, пока шла игра. Я понимал, что Эрен сейчас рядом, на расстоянии вытянутой руки. Я знал, что он здесь, и было бы так просто - подойти к нему, извиниться и попросить вернуться ко мне. Но я не мог. Я не мог затащить его с собой в тот кошмар, в котором я сейчас жил. Он тоже станет мишенью, а я не мог рисковать им. И я помню, что он сказал мне о предложении, которое собирается принять. Я никогда еще никого так не ревновал, и все из-за этого паршивца и его нового парня. Теперь каждый раз, думая об Эрене, я представлял его рядом с незнакомцем без лица. Как он ходит на ужин с кем-то другим, целует кого-то другого, трахается с кем-то другим. Все это сводило меня с ума. Но и поделать с этим я ничего не мог. Я был тем, кто заставил его уйти. Я был тем, кто слишком быстро пришел к неверным выводам. Я был тем, кто обвинил его без доказательств. Я был тем, кто отказался слушать его объяснения. Я был тем, кто толкнул его в чужие объятия, и мне придется жить с этим, как бы тяжело это ни было. Было чертовски здорово, что у Фарлана, Эрда и Майка все отлично складывалось сегодня вечером, и что другая команда испытывала трудности на чужой территории. Но вот я был словно вне всего этого. То же самое было во второй половине предыдущего круга. Если бы не выдающиеся способности других игроков моей команды, мы бы вылетели на прошлой неделе, проиграв тот матч. И вот сейчас они полностью покрывали недостаток моей сфокусированности. К концу первого тайма счет 2:0 в пользу Скаутов. Эрд и Фарлан забили по голу, а Майк трижды невероятным образом отразил удар по воротам. Только начался второй тайм, когда я заметил волнения недалеко от скамейки. Я бежал вдоль боковой линии, но тут Эрвин вдруг перестал выкрикивать в мой адрес свои инструкции. Оглянувшись через плечо, я увидел, как он побежал по направлению к кучке журналистов, столпившихся в углу поля. На долю секунды я растерялся, но потом понял, что произошло. Эрен. Его толкали несколько репортеров. Один из них особенно сильно толкнул его в плечо, и он упал на землю. Гнев наполнил все мое естество, я едва ли соображал, когда быстро сменил направление. Я собирался убить всех, кто его коснулся. Поотрывать им бошки. Я едва ли мог думать из-за злости, когда бежал с поля в ту сторону, где Эрен распростерся на земле. Кто-то схватил меня, мешая мне бежать дальше. Я крутанулся и увидел, что это Пиксис. Я едва ли слышал свистки, которыми он пытался остановить игру. - Не лезь в это дело, сынок, - сказал он мне. - Твое вмешательство все только усугубит. Рядом со мной появился Фарлан, помогая Пиксису удерживать меня. Мне хотелось скинуть их обоих с себя, но я понимал, что они правы. Потому что причина, по которой репортеры накинулись на Эрена, - статья. Если бы я пошел и встал на его защиту, то только подлил бы масла в огонь. Мне нужно было остаться вне этой ситуации, хотя мне было физически больно стоять в стороне и смотреть, как обращаются с Эреном. Эрвин добрался до толпы через несколько мгновений, и за ним следовал Майк, который как раз защищал ворота на этой половине поля и был недалеко от толпы журналистов. Я наблюдал за тем, как Эрвин кричал на репортеров, стоя между ними и Эреном. Майк опустился на колени возле него и положил руку на его плечо. Эрен кивнул, видимо, тем самым отвечая на вопрос Майка, все ли с ним в порядке, затем сел. Он тут же взял в руки камеру, проверяя, все ли с ней в порядке, и я фыркнул. Паршивец ценит чертову камеру больше, чем себя. Меня вдруг словно обухом по голове ударило. Блядь. Его болезнь. Ему больно? Он поранился? Он даже не осмотрел себя. А что, если у него идет кровь, а он этого даже не понял? Я дернулся из хватки Пиксиса и Фарлана, но они только крепче стали удерживать меня. Майк помог Эрену подняться на ноги, и в это время к толпе подошли охранники. Эрвин и Майк указали, кто именно из репортеров вызвал волнения, и я с удовлетворением наблюдал за тем, как их насильно вывели с поля. Я был доволен и тем, что Эрен начал осматривать себя, проверя руки и ноги. Похоже, с ним все было в порядке, потому что он повесил камеру на шею и улыбнулся Майку. Майк потрепал его по волосам, после чего побежал на поле, и я почувствовал в этот момент легкий укол ревности. Я тоже хотел вот так просто коснуться Эрена. Хотел потрепать его по волосам, провести пальцами по щекам, почувствовать его мягкие губы на своих... Но я не мог. Только что случившееся показало, почему я не мог подойти к нему. Почему я не мог позволить ему остаться в моей жизни. Очень скоро эти гадкие людишки начнут игнорировать Эрена и сосредоточатся полностью на мне. Как только они поймут, что я больше не имею с ним никаких дел, они оставят его в покое. Мне нужно лишь держать себя в руках и находиться подальше от Эрена, пока эти болезненные чувства наконец-то не отпустят меня.