Blind faith/Слепая вера

Случилось то, чего я так боялась - профессор отстранила меня от испытательного срока и отдала место в труппе этой раскрашенной девке в трико. После этого инцидента все шептались за моей спиной и назвали сумасшедшей, возможно и тыкали пальцем в меня, учитывая то, что я слепая. Джастин старался всех утихомирить и успокоить, но это у него редко получалось и он сердился, что ничем не может мне помочь. А я не обращала на них внимания, точнее, старалась делать это, но шепоты отдавались гулом в моей голове и превратились в голоса, которые я слышала по ночам. Когда я слушала новости, то вместо обычного репортажа мне слышались слова ребят: "сумасшедшая", "слепая", "неадекватная". Я начала сильно уставать и перестала посещать занятия и работу в магазине. Джастин и мистер Скай - мой работодатель - прекрасно понимали, что мне тяжело и оставляли меня в покое. Каждый день начинался одинаково: душ, кофе и постель. Я привыкла пить кофе после того, как познакомилась с тем парнем - Гарри. Этот напиток напоминал мне о нем и я немного приходила в себя. Неужели эти люди правы и я действительно помешалась на этом туре, что готова была покалечить бедную девушку? Но, ведь она не имела права называть меня слепой и смеяться над этим. Я правильно поступила - я это знаю. Родители звонили мне каждый день и спрашивали про учебу, а я тупо молчала в трубку и иногда мычала что-то бессвязное. Мама плакала, а папа просил рассказать меня, что случилось, но я сбрасывала звонок и молча ждала, пока придёт Джастин. Он всегда приходил вовремя и старался сохранить свой обычный, спокойный тон, когда разговаривал со мной. Но волнение за меня читалось в каждом его слове и я была благодарна ему за это. Мой единственный и понимающий меня друг. Как и Кейт. Кейт всегда старалась слушать меня внимательнее и не перебивала, когда я вела слишком длинный монолог. Она была каким-то спасителем для меня, когда я впадала в хандру и рыдала без повода. Но сейчас я перестала звонить ей, писать, хотя знала все контактные данные. Мне было не до этого, я была слишком увлечена дружбой с Джастином и мыслями о Гарри. Он - единственный человек, которого я не могу забыть, хотя и провела всего лишь полтора часа с ним, отмечая Новый год и выпивая шампанское. Не могу забыть его бархатный, с заметной хрипотцой, голос, отпечатавшийся в моей памяти. Я ни с чем его не спутаю, ни с каким звуком на свете. Но почему этот человек так запал мне в душу и разворошил там все, приводя покой в безумство? - А вот и какао, - послышались тихие шаги Джастина и моим обонянием завладел запах свежего, горячего какао. - Спасибо, - единственное, что вырвалось из моих уст за последние пять дней. - Как ты себя чувствуешь? - Джастин сел рядом и протянул кружку. - Хорошо, - соврала я, засовывая одну руку в карман штанов, а другой держа кружку. - Чего ты боишься? - вдруг спросил Джастин. - Я? - мои глаза округлились и я тихо продолжила. - Боюсь, что сойду с ума со всем этим. Я жажду увидеть мир вокруг себя, но я не могу. Понимаешь, что я не в силах ничего изменить? Я не могу, но я хочу, - уже кричала я, проливая горячую жидкость на себя. Но я не чувствовала боли, когда темная жидкость начала струиться по моей смуглой коже и обжигать её, оставляя небольшие пузыри. Я ничего не понимала и сидела совсем опустошенная, в то время, как Джастин пытался завязать мне рану, намазать мазью и утолить боль. Приехала скорая и я оказалась на носилках, покорно и смиренно лежа, пока меня загружали в машину. Врачи пытались поговорить со мной, приходили несколько психологов и множество присиахтров, чьи вопросы казались безумнее меня самой. Я не понимала, что происходит внутри меня, но я будто медленно сходила с ума и начинала терять себя. Вокруг постоянно суетились какие-то люди, но я их уже не узнавала, а они плакали и обнимали меня, говоря, что я их дочь. А я их уже не помню. Я ничего уже не помню.

***

Сегодня мы обедали вместе с Кевином, впрочем, как и всегда. Он был здесь самим тихим, поэтому нас посадили вместе, чтобы он повлиял на меня. Но его дыхание раздражало меня и я злилась больше, чем обычно, опрокидывая стол и размазывая еду по полу. Я не знала, что у меня есть столько силы, пока не попала сюда. В психиатрическую клинику для душевнобольных людей. Не знаю, почему я попала сюда, но психолог говорит, что я помешалась на том, что слепа и ничего не вижу. Да, меня раздражал этот факт, поэтому я охотно верю ей. - Это не ешь, - вдруг заговорил Кевин и придвинул мою тарелку к себе. - Это невкусно. - Заткнись, я есть хочу, - огрызнулась я и обратно забрала свою тарелку с месивом, которое здесь называли кашей. Если быть честной, то я ничего здесь не ела с тех пор, как попала в эту коробку, полную таких же людей, как и я - сумасшедших. А это уже две недели. Две недели меня держали здесь и не собирались отпускать, а я тоже не собиралась сдаваться и оставаться слепой до конца своих дней. - Кевин, к тебе пришли, - закричал охранник. - Это мой друг, - тихо сказал мне в ухо Кевин, будто боясь, что нас услышат. - Я хочу пойти с тобой, - вдруг сказала я и поднялась вместе с ним. - Нет, он только мой друг, - протянул Кевин. - Теперь будет и моим, - я толкнула его и он взял меня под руку. Охранники получили разрешение, чтобы мы встретились с этим другом и направились в комнату для встреч вместе с нами. Запах этой клиники был удушающим и противным, поэтому я закрыла нос рукой, а другой махала в наручниках. Они так боялись, что я убегу, что даже и забыли про мою слепоту. Наивные и тупые людишки. Дверь со скрипом открылась и я почувствовала свежесть, которую не наблюдала в других частях больницы. Кевин радостно закричал и побежал навстречу другу, а я стояла в стороне, заламывая ноющие руки в наручниках. - Это моя подруга... - начал Кевин, но его друг резко перебил. - Адалин?