In For The Kill

Poor old Jimʼs white as a ghost Heʼs found the answer that was lost Weʼre all weeping now, weeping because There ainʼt nothing we can do to protect you O children Lift up your voice, lift up your voice Children Rejoice, rejoice Hey little train! We are all jumping on The train that goes to the Kingdom Weʼre happy, Ma, weʼre having fun And the train ainʼt even left the station (Oh, Children — Nick Cave and The Bad Seeds) Она слышала голоса. И ей не нравилось, о чем они говорили. На дорожке около ее дома в Мистик Фоллс было полно сухих листьев, поэтому, не долго думая девушка схватила садовые грабли, и, с присущим ей энтузиазмом, приступила к уборке. Иногда она останавливалась, чтобы выбрать особенно яркий листок клена, рябины или ясеня, думая о том, что из них выйдут очень красивые венки для нее, Елены и Бонни. Они смогут надеть их на День Колумба и сделать кучу фотографий. Время близилось к закату, воздух потихоньку остывал, и с холмов в город набегал туман, застилая поля легкой дымкой, словно светившийся в лучах солнца. Пахло жареными каштанами, сыростью и увяданием. В это время года людей сражала меланхолия, пробираясь в самые черствые сердца, размягчая их, заставляя немного кровоточить от упущенных возможностей, потери былой любви или мыслей о прошедших годах. Старый охранник местного банка, — черствый сухарь без жены и детей, — вдруг начинал плакать при взгляде на молодоженов, а парикмахерша с центральной улицы, клиентками которой были все модницы города, неправильно смешивала краску, отчего Вики Донаван уже неделю ходила с волосами, отливающими зеленым. В октябре, — месяце открытий и Всех Святых, — люди любят принимать скоропалительные решения, которые меняют их жизнь раз и навсегда. Будь то переезд, развод или уход с нелюбимой работы: город наполняется путниками, неприкаянными душами, которые находятся на распутье. Наверное, именно поэтому в воздухе чувствуется еще и запах полыни — растения скитальцев. Внезапно, ей на ум пришла мысль, что лишь она, из всего их маленького города, словно застыла во времени. И от этого вдруг стало не по себе. Ей только стукнуло семнадцать, вся жизнь впереди, мир ждет ее с распростертыми объятиями, но ощущение у нее такое, будто она уже успела умереть, воскреснуть и познать всю горечь жизни. Наверное, молодым девушкам свойственно думать именно так. Они самоуверенны, эгоистичны и не знают, что такое ответственность, хоть и уверены в обратном. И когда детство заканчивается, жизнь бьет их под дых, этих маленьких принцесс, что выросли, не зная бед. Девушка, подметающая ворох ярких осенних листьев, не знала жизни за пределами своего тихого и спокойного города, где ничего не происходило. Отчий дом, школа и встречи с друзьями — вот к чему сводились ее дни. Но впереди, — и она свято верила в это, — ее ждало множество приключений, лучшая жизнь, где все будет как в сказке. Все желания непременно сбудутся, все неудачи будут обходить стороной, и она никогда не узнает, что такое боль от потери близких или горечь разбитого сердца. — Кэролайн? — девушка обернулась на зов матери, прикрывая глаза рукой от лучей солнца, что уже начало скрываться за горизонтом. Мир окрасился в багряный цвет, а Кэролайн почему-то подумала, что это цвет крови, и сердце у нее болезненно сжалось. — Привет, мам, — собственный голос показался почему-то незнакомым и далеким, и она инстинктивно прижала руку к горлу.- Ты сегодня рано. У нас есть отбивные с овощами. Если хочешь, я могу разогреть… — Что ты здесь делаешь, Кэролайн? — Лиз Форбс выглядела встревоженной и так крепко схватила дочь за руку, что та могла почувствовать, как под кожей наливаются синяки. — Я подметала дорожку, — Кэролайн никак не могла понять, что происходит. Да, она не часто занималась домашними делами: все ее время занимали учеба и самое активное участие во всевозможных организационных комитетах школы, но ее мать вела себя чересчур странно и смотрела на нее так, будто она была призраком или миражом.- Мам, что случилось? — Девочка моя, ты должна уходить, — рука Лиз легла на щеку дочери, и от этого жеста на Кэролайн обрушилась такая оглушительная волна тепла, что из ее глаз сами собой полились слезы. — Куда? — всхлипнула девушка, сама не понимая почему в груди так щемит, почему ей хочется обнять мать и никогда не отпускать ее, почему хочется рассказать Лиз обо всех секретах, тайных страхах и мечтах, которые другие подростки прячут от родителей в самых укромных тайниках.- Куда мне идти, мама? — Домой, — Лиз улыбнулась, нежно стирая слезы с лица дочери.- Тебе нужно домой. — Но мой дом здесь, — отчего-то Кэролайн стало так страшно, что она разревелась пуще прежнего, прижимая мать к себе и пряча голову на ее плече. — Нет. Уже нет, — Лиз подняла ее за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза.- Ты стала такой сильной, милая. Я знаю, ты преодолеешь любые трудности и будешь очень счастливой. Я горжусь тобой, Кэролайн. Девушка отчаянно замотала головой, чувствуя, как глаза жжет от слез и снова прижимаясь к матери, не понимая, почему Лиз так говорит. Это же она, Кэролайн, ее маленькая Кэролайн, которая вечно всех строит, смешно морщит нос и поджимает губы, когда ей что-то не нравится и смеется до икоты, если кому-то удается рассказать тот анекдот, который Мэтт постоянно портит. Почему мама ее прогоняет? Кэролайн не хотела никуда уходить. Она хотела остаться здесь, в Мистик Фоллс, в городе где ничего и никогда не происходит, где вся ее жизнь. Спокойная, нормальная, размеренная жизнь обычного подростка. — Не плачь, Кэролайн, — Лиз сильнее прижала ее к себе, словно была готова защитить от всего на свете, сделать все, чтобы ее дочь никогда не знала горя, печали и боли.- Не плачь, моя маленькая храбрая девочка. Все будет хорошо, обещаю. Но Кэролайн знала, что ничего не будет хорошо там, в неизвестности, где происходят странные вещи. Там, где у людей глаза черные словно уголь, кожу покрывает сеточка вен, а в горле горит от жажды. Там есть только страх и смерть. И бесконечная боль, что дробит все кости, режет внутренности, оставляет тебя истекать кровью, заставляя сворачиваться калачиком и прижимать колени к груди, потому что иначе твое тело просто распадется на части от этой нечеловеческой агонии. — Я не хочу, мамочка. Не хочу идти, — голос у Кэролайн жалобный и тонкий, будто она снова стала пятилетним ребёнком, испугавшимся толпы зевак, которые собрались на городской площади в День независимости. — Милая, ты не должна бояться, — Лиз ободряюще улыбнулась, сжимая бледное лицо дочери в ладонях.- Любая боль проходит, Кэролайн. Все пройдет. И ты должна оставаться сильной и храброй, потому что тебя ждут те, кто нуждается в тебе больше всего на свете. Кэролайн не понимала, не хотел понимать, о чем говорит ее мать. Она находилась в том пограничном состоянии между тревожным сном и явью, когда голова гудит от напряжения, а тело кажется слабым и безвольным: ни уйти, ни убежать. И внезапно, сквозь толщу бессознательного, сквозь плотный осенний воздух и собственные рыдания, она услышала тонкий голос ребенка, который отчаянно звал свою маму. Такую же родную, любимую и незаменимую, какой для нее была Лиз. Она почувствовала чьи-то влажные ладошки на своем лице, маленькие пальчики, нежно исследующие каждую черточку и теплую тяжесть детской головки, лежащей на ее животе. Она почувствовала их. Она услышала голоса. — Мамочка, очнись, — где-то вдалеке просила маленькая девочка, чей мир рушился прямо на глазах. — Джози, все будет хорошо, — женщина старалась казаться спокойной, но Кэролайн ясно улавливала нотки паники в ее голосе.- Элайджа, почему так долго? — Из-за несвежей крови, но это должно сработать. Ее укусили меньше четырех часов назад, — холодная и тяжелая мужская ладонь улеглась на раскаленный лоб. Это неприятно обожгло кожу, и девушка дернулась, пытаясь отогнать неприятные ощущения.- Она начинает реагировать, значит галлюцинации проходят. — Кэролайн, ты должна вернуться, — Лиз резко встряхнула дочь за плечи, а Кэролайн окончательно перестала различать реальность и вымысел, видя поочередно то незнакомую комнату, где лежало ее тело, окруженное людьми, то закат в Мистик -Фоллс и сердитое лицо матери.- Сейчас же. — Но…- реальные эмоции накрывали Кэролайн с головой, и она буквально согнулась пополам от ноющего ощущения пустоты где-то в районе груди, — мне так больно, мама. — Я знаю. Я знаю милая, но ты должна найти в себе силы. — Я не могу быть сильной, — она пыталась не думать о боли. Пыталась, но не могла, когда внутри росла огромная черная дыра вместо сердца, всасывая в себя все счастливые воспоминания.- Не могу больше. — Ты можешь, — Лиз присела рядом с ней, прямо на подъездную дорожку, в ворох ярких осенних листьев, из которых Кэролайн хотела сделать красивые венки для себя, Елены и Бонни, чтобы они смогли пойти на День Колумба и веселиться до упаду, не думая ни о чем.- Ради Джози и Лиззи. Ради Аларика. * * * Элайджа заставил Хейли выйти из комнаты и забрать с собой детей. Джози рыдала не переставая, доводя себя до икоты и дрожащих рук, и неотрывно смотрела на лицо матери, словно боялась пропустить момент, когда она наконец-то очнется. Ее сестра, Элизабет, напротив, не проронила ни слезинки и не сказала и слова, кроме своего имени. Голос у нее при этом был таким тихим и хриплым, какой бывает только у людей, которые решили замолчать очень надолго, потому что им больше нечего было сказать этому миру. Лиззи смотрела в одну точку, и после того, как улеглась чумазой щечкой на живот Кэролайн, Элайдже и Хейли показалось, что она даже перестала дышать. Увести их было нелегко. Джози поддалась на уговоры лишь после слов Хейли о том, что надо обязательно умыться, иначе мамочка сочтет ее неряхой, когда проснется. С Элизабет все было намного сложнее. Она не реагировала ни на какие уговоры и обжигала любого, кто до нее дотрагивался. Если бы дома была Эйвелин, то она могла бы попробовать снять заклинание, но они с Хоуп отправились на Французский рынок и до сих пор не знали, что все их слова и предчувствия оказались чистой правдой. Хейли пыталась дозвониться Давине, но они с Колом должны были вернуться из Вермонта только поздно вечером. Элайджа уже начинал думать, что девочка так и останется неподвижной и безразличной ко всему, но, услышав, что дыхание Кэролайн выравнивается и сердце уже бьется не в таком бешеном ритме, Лиззи спокойно встала и вышла из комнаты, направившись в ванну, где Хейли отмывала Джози от болотной грязи. Смотря на серое лицо Кэролайн Форбс, к которому только сейчас начало возвращаться некое подобие румянца, Элайджа достал еще несколько пакетов крови, готовясь к тому, что пробуждение для нее будет тяжелым. Хейли подоспела как раз вовремя, хотя без крови Клауса, которую он так предусмотрительно оставил им три года назад, они мало что смогли бы сделать. Разве что поотрывать головы стае Гордона за то, что посмели укусить вампира на территории штата, принадлежащего семье Майклсонов. В том, что это дело его рук, Элайджа ни на секунду не сомневался. Иногда Хейли была слепа по отношению к представителям своего вида, желая видеть в них лишь запуганных людей, что хотят жить свободно, но первородный ясно ощущал угрозу, исходящую от вожака новоприбывшей стаи. Его ненависть была иррациональна и от того еще более опасна, и, увидев молодую вампиршу, которая не являлась членом фракции и только пересекла городскую черту, он не упустил возможности выместить злость на ней, ведь ее никто не будет искать. Как выжили Джози и Лиззи оставалось загадкой: либо Кэролайн успела их спрятать, либо оборотни посчитали, что убийство детей не вписывается в их сомнительный моральный кодекс. В любом случае, Элайдже предстояло провести серьезную беседу с Гордоном, которая, возможно, закончится для последнего несколькими сломанными костями. Альфа должен будет в ногах у первородного ползать за проявленное милосердие, потому что будь на месте Элайджи Клаус, оборотни бы так просто не отделались. Кэролайн начинала просыпаться. Под ее глазами расползлась сеточка вен, черты лица хищно заострились. Первородный закрыл окна плотными шторами, зная, что в таком состоянии даже при наличии защитного кольца, девушке будет плохо от яркого солнца. — Она все еще без сознания? — в дверном проеме показалась Хейли, прижимая к себе Джози, завернутую в махровое полотенце. Лиззи стояла рядом, тоже чисто вымытая, и серьезным взглядом смотрела на Элайджу, ожидая ответа. — Начинает приходить в себя, — ответил он, обращаясь непосредственно к малышке.- Хейли, ее мучает жажда. Не могла бы ты… Девушка понимающе кивнула, что-то прошептав на ухо взволнованной Джози, и протянула руку Элизабет. Девочка еще несколько секунду стояла на месте, словно оценивая слова Элайджи и решая, может ли она ему доверять, но потом, слегка кивнув, приняла протянутую руку, и отправилась с сестрой наверх. Откуда у трехлетнего ребенка мог быть такой осмысленный взгляд, будто она понимала гораздо больше, чем взрослые, Элайджа мог только гадать. С другой стороны, Хейли была права: они необычные дети. Еще три года назад первородный слышал от Стефана Сальваторе, который нагрянул в Новый Орлеан, принеся с собой тень Рейны Круз, следующей за ним по пятам, о том, что Елена уснула на довольно продолжительное время, а Кэролайн стала невольной жертвой заклятия: Ковен Близнецов перенес в тело бессмертной последних представителей своего рода. Вампиры не могу иметь детей. По крайней мере, до этого Элайджа не слышал о подобных случаях ни разу за всю свою долгую жизнь. Учащенное сердцебиение двойняшек подсказывало первородному, что они были не совсем людьми и в физическом плане, видимо переняв некоторые способности той, которая их выносила. Это было поразительно, хотя после рождения Хоуп, он честно думал, что его уже ничего не сможет удивить. Элайджа снова перевел взгляд на Кэролайн, которая беспокойно ворочалась на диване, пытаясь восстановиться после того, как ее вырвали из лап смерти. Как она оказалась на Манчакских болотах? Да еще и с двумя детьми, которые явно были подготовлены к более комфортабельному и намного менее опасному путешествию? У самой Кэролайн не было ни телефона, ни документов, только ключи от машины да пара двадцаток, которые вывались из кармана, когда Хейли снимала с нее мокрый и грязный кардиган. И где сейчас все ее друзья, так любившие геройствовать? Ведьма Беннет, тот мальчишка бармен, убивший Финна и подпавший под чары Ребекки? Первый гибрид Клауса, учитель истории со склонностью к выпивке и, конечно же, незабвенные братья Сальваторе, всегда лезущие на рожон? Если Элайдже не изменяла память, то этот самый учитель, Аларик, кажется, и есть отец детей, чья невеста погибла прямо на свадьбе. И где был этот глава семейства, когда его дочери находились в такой опасности? В конце концов, где Стефан, так яро убеждавший Клауса в своей любви к девушке, которая чуть не умерла, пытаясь пробраться через непроходимые трущобы в Новый Орлеан? Невольно Элайджа задался еще одним вопросом, который плутал на задворках его сознания с самого начала: какие новые несчастья навлекли на семью они с Хейли, когда принесли Кэролайн Форбс и ее детей в этот дом? Они явно от чего-то убегали. Или от кого-то. Более того, первородный был совершенно уверен, что это не совпадение, и Кэролайн, зная о том, что Клаус испытывал к ней определенные чувства, приехала в Новый Орлеан в поисках защиты. И хотя у него не было сомнений, что его решение повлечет за собой определенные последствия, первородный был готов взять ответственность за жизни Кэролайн и ее детей на себя. Когда-то эта девушка спасла Клауса, и, несмотря на все, что он сделал, увидела в нем хорошее, пробудила человечность, которая была подавлена так давно, что иногда даже Элайджа сомневался в ее существовании, а значит долгом их семьи было обеспечить безопасность Кэролайн, если она попросит об этом. Тем более, он не мог допустить, чтобы с девочками что-то случилось. Раньше он ни за что не смог бы поставить свою семью под удар ради малознакомых людей, но речь шла о детях, а после событий трехлетней давности ему пришлось пересмотреть некоторые свои убеждения. Кэролайн открыла глаза, в которых не было и следа былой синевы и тихо, но угрожающе зашипела, показывая клыки. Элайджа держал кровь наготове и очень надеялся, что вампирша сможет управлять своим голодом, и ему не придется ломать ей шею. Девушка медленно села, оглядываясь словно зверь, загнанный в ловушку. — Здравствуй, Кэролайн, — первородный склонился к вампирше, протягивая ей пакет с темной густой жидкостью.- Тебе следует поесть. Она кивнула, приняла из его рук пакет и совершенно спокойно осушила его, не выражая ни малейших признаков агрессии или потери контроля. Элайджа видел, как вампиры гораздо старше этой юной девчонки теряли голову после укуса оборотня, на короткое время превращаясь в Потрошителей, желая как можно скорее наполнить ослабевший организм силой. Конечно, самым лучшим способом восстановиться была свежая венозная кровь, но первородный был осведомлен о нежелании компании из Мистик Фоллс питаться таким образом, и ему бы не хотелось, чтобы Кэролайн потом мучило чувство вины. Продолжая изучать девушку настороженным взглядом, готовый в любую минуту предотвратить проявление агрессии, Элайджа протянул девушке второй пакет крови, от которого она, к его удивлению, отказалась, хотя ее лицо все еще покрывала сеточка вен. — Элайджа Майклсон, — Кэролайн слегка склонила голову набок, показывая, что узнала его. Ее голос был больше похож на скрежет ветвей давно иссохшего дерева в ненастную погоду.- Где мои дети? — Они наверху с Хейли. Я посчитал, что ты не захочешь, чтобы они видели тебя в таком состоянии. Но ты отлично себя контролируешь, — с долей удивления в голосе ответил Элайджа, снова протягивая ей пакет.- Хотя на твоем месте я бы все-таки выпил еще крови. — Я не голодна, — отрезала Кэролайн, хотя весь ее вид говорил об обратном.- Спасибо вам с Хейли за помощь. Элайджа неопределённо кивнул, все еще не понимая, как столь юная вампирша может держать себя в руках, когда весь ее организм требует крови? Об скулы Кэролайн Форбс можно было бы легко порезать руку, а узор темных вен обрамлял глаза, словно экзотическая татуировка. Следовало признать, что девушка являла собой поистине магнетическое зрелище: словно ангел, падший в самую глубину Ада. Первородный продолжал молчать, раздумывая над поведением необычной гостьи и все еще настойчиво протягивая ей кровь, когда тысячелетний жизненный опыт подсказал ему внезапную разгадку. Может дело было вовсе не в жажде, а в сильных эмоциях, с которыми представителям их вида было так нелегко справиться? Вампиры чувствуют все во сто крат сильнее, чем люди, ведьмы или оборотни. Для них не существует полутонов, они не знают апатии и спокойствия, потому что каждая эмоция, — неважно положительная или отрицательная, — захватывает их полностью, подчиняя себе все существо, вытесняя логику и инстинкт самосохранения. Отключение человечности, отказ от чувств — не прихоть, не проявление трусости. Иногда для вампиров это единственный способ выжить и не сойти с ума, потому что боль, печаль, ужас, ненависть и ярость буквально ломают их пополам, пропуская кости через мясорубку, причиняя невиданные мучения. — Тебе не за что благодарить нас, — покачал головой Элайджа, чувствуя исходящее от Кэролайн напряжение, но не решаясь задать ни один из своих многочисленных вопросов.- Я приведу Джози и Лиззи, если ты хочешь. — Нет, — лицо девушки исказилось от боли, и теперь первородный был совершенно уверен, что глаза Кэролайн остаются черными не из-за жажды. Виной тому были страдания, точившие девушку изнутри настолько сильно, что при каждом вздохе из ее груди вырывался хрип.- Не надо. Будет лучше, если они меня не увидят. На секунду Элайджа подумал, что ослышался, но нет, Кэролайн уже переместилась к столику, где лежали ключи от ее машины. Он удивленно разглядывал, как она роется в карманах своего кардигана, не в силах предугадать дальнейшее развитие событий. Его брат был прав — эта девушка обескураживала. — Он здесь? — Кэролайн подняла взгляд на первородного, который впервые в жизни не знал, что ему надо сделать.- Клаус здесь? — Нет, его нет. — Хорошо, это даже к лучшему, — Кэролайн на мгновение зажмурилась, прижимая руку к груди, обдумывая ситуацию, и первородный воспользовался этим, преграждая ей путь к выходу из комнаты. — Кэролайн, — голос Элайджи был одновременно обеспокоенным и суровым, и девушка подумала, что никогда не видела, чтобы братья так отличались друг от друга. Будь на его месте Клаус, он бы уже сломал ей шею и запихнул в какой-нибудь подвал, предварительно накачав литром вербены.- Я правильно тебя понял? Ты собираешься уйти? — Могу я попросить тебя об одолжении, Элайджа? — вампирша не посчитала нужным отвечать на этот вопрос, просто протянула мужчине ключи.- Моя машина стоит примерно на сороковом километре девяностого шоссе. Она заглохла, но там всего лишь надо сменить аккумулятор. В бардачке лежат документы на собственность домов в Далласе и Мистик Фоллс. Если я не вернусь, продайте все, а деньги передайте Бонни Беннет. Суммы должно хватить, чтобы обеспечить ей и девочкам несколько лет безбедного существования. У нас есть сбережения в банке Техаса, в моем телефоне ты найдешь номер счета. Если тебе будет нетрудно, не мог бы ты переоформить его на Бонни, чтобы она смогла воспользоваться им, когда девочкам придет время поступать в колледж? — Кэролайн на мгновение закрыла глаза, и Элайджа подумал, что она вот-вот заплачет.- Без внушения это будет сделать нелегко. — Кэролайн, что ты несешь? — неожиданно в гостиную ворвалась Хейли, которая явно подслушивала их разговор.- Куда ты собралась? Все еще не до конца веря, что Кэролайн себя контролирует, Элайджа переместился к волчице, загораживая ее. — Отойди, — рыкнула девушка, грубо отпихивая его в сторону и приближаясь к Кэролайн, которая, казалось, не совсем понимала, что происходит.- Ты совсем спятила? Даже не хочешь объяснить, почему оставляешь своих детей? Кто вас преследует? От кого ты хотела убежать так сильно, что решилась пройти через болота, хотя каждому известно, что это опасно? Что, черт тебя подери, происходит? — И тебе здравствуй, Хейли, — черные глаза вампирши не выражали ничего, кроме безразличия, хотя Элайджа знал, что внутри у нее все кровоточит и рассыпается на части.- Давно не виделись. Первородный умел распознать сломленного человека, у которого вместо души и сердца остался один тлеющий уголь, заставляющий дышать, двигаться и принимать пищу на автомате. Такие люди живут одной навязчивой идеей, которая не покидает их ни днем ни ночью, высасывая жизненные силы, подтачивая разум, словно вода камень. Эта мысль, назойливой мухой вертящаяся в голове, вытесняет все остальное: совесть и моральные принципы, привязанности и хорошие воспоминания, любовь и дружбу. — Давно не виделись? — повысила голос Хейли.- Это все, что ты можешь сказать? Элайджа понимал, почему Кэролайн уходит. Он знал, от чего ее глаза остаются черными, а в груди саднит так, что хотелось бы вырвать себе сердце, чтобы ничего не чувствовать. Но отключив человечность, ей станет безразлична боль, и тогда она не сможет сделать то, к чему призывала каждая клеточка ее раздробленной души. Кэролайн искала мести. Сколько раз за свою жизнь Элайджа видел этот взгляд, наполненный тьмой? Удивительно, что Хейли не распознала его, ведь после смерти Джексона, она смотрела на мир точно так же. Яростно и затравленно. — Кто погиб, Кэролайн? — первородный проигнорировал потрясенный вздох Хейли, направляясь прямо к светловолосой вампирше.- За чью смерть ты так стремишься отомстить? Кэролайн обнажила клыки, яростно зашипев, стараясь оградиться от жестоких слов, что резали без ножа мертвое сердце, но Элайджа закончил играть в благородство. У него были вопросы и ей придется на них ответить, даже если правда разорвет ее на куски. — Кто? — первородный продолжал надвигаться на Кэролайн, не обращая никакого внимания на исходившую от нее угрозу.- Либо ты расскажешь нам все, либо я сверну тебе шею, и мы начнем сначала. Хейли попыталась подойти ближе, но была остановлена властным движением мужской руки. Иногда бывали моменты, когда даже она не осмеливалась спорить с Элайджей, ясно ощущая его силу и властность, которые обычно были скрыты за маской холодной вежливости и безупречных манер. Тем не менее, волчица не могла оставаться в стороне. Сама не понимая почему, она всеми силами стремилась защитить свою бывшую соперницу, хотя их тяжело было назвать даже знакомыми. Спустя годы, Хейли могла признаться, что в прошлом завидовала Кэролайн. У нее был Тайлер, была любящая мать, друзья, всегда готовые прийти на помощь. Черт, да даже Клаус, который прощал ей такое, за что другие уже давно бы лишились головы. А что было у Хейли? Неприкаянной сироты, слонявшейся в одиночестве по горам Аппалачи, вечно ищущей то, чего уже давно нет? Волчица никогда и подумать бы не могла, что их судьбы окажутся столь похожи. Как же она была слепа, не увидев в глазах Кэролайн ту пустоту, что некогда терзала и ее, наполняя гневом и жаждой мести. — Уйди с дороги, Элайджа, — угрожающе прорычала светловолосая девушка, хотя сама прекрасно понимала, что ей ни за что не выстоять в схватке с первородным. — Кэролайн, — голос Хейли был тихим, но твердым, когда она посмотрела прямо в глаза своим прошлым демонам, что теперь поселились в другом теле, — это Стефан? Стефан погиб? Даже Элайджа не мог ожидать, что молодая вампирша может перемещаться с такой скоростью. Прежде чем кто-то успел понять, что произошло, Кэролайн ринулась к Хейли и с грохотом впечатала ее в стену. — Никогда больше не упоминай при мне его имени, слышишь? — голос девушки сочился такой первобытной ненавистью, что температура в комнате мгновенно упала на несколько градусов.- Слышишь? — Не надо, — Хейли взглядом остановила Элайджу, который ринулся ей на помощь. Кэролайн продолжала контролировать себя насколько это было вообще возможно в подобной ситуации, поэтому волчица спокойно встретила ее разъяренный взгляд.- Хорошо, не буду. Но ты же понимаешь, что должна объяснить хоть что-то. Что мы должны будем рассказать Джози и Лиззи? Что мать бросила их, не объясняя причин? В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием вампирши. На миг Элайджа подумал, что Хейли удалось достучаться до сердца Кэролайн: сеточка вен под ее глазами начала исчезать, а черты лица вновь приобретали человеческий вид. — Я благодарна вам за все, что вы сделали для меня и моих детей, — с болью прошептала она, глядя прямо в глаза Хейли, которая мягко улыбнулась, тоже поверив, что у нее получилось пробудить ту, прежнюю Кэролайн.- И за то, что вы сделаете, если я не вернусь. Элайджа ринулся к ней, чтобы удержать, но было слишком поздно: Кэролайн уже успела увернуться и переместиться к двери гостиной, когда первородный и Хейли осознали, что неведомая сила приковала их к месту, не позволяя сделать и шагу. — Джози и Лиззи не следует знать ничего, кроме того, что я люблю их больше жизни, — из глаз Кэролайн потекли слезы, которые она быстро смахнула, вновь становясь похожей на хищника, готовящегося к атаке.- И именно поэтому я должна уйти. Чтобы они смогли жить спокойно, не боясь собственной тени, — девушка в последний раз посмотрела в глаза Хейли.- Еще раз спасибо. Как только заклинание перестало действовать, волчица на вампирской скорости переместилась к подъездной дорожке, надеясь, что еще сможет догнать Кэролайн, которая оставила целую гору вопросов и ни одного ответа. Но вампирша исчезла, словно она никогда и не появлялась. — Ушла, — потрясенно прошептала Хейли, возвращаясь к Элайдже, который уже наливал себе виски, пытаясь привести мысли в порядок.- Что это было? Почему мы не смогли ее остановить? — Видимо, мисс Форбс не так проста, как кажется, — задумчивый взгляд первородного все еще был прикован к тому месту, где еще секунду назад стояла Кэролайн. — Мы же не можем просто позволить ей… — Именно это мы и должны сделать, — невозмутимо ответил Элайджа, пряча ключи от машины Кэролайн в карман брюк.- Тебе ли не знать, что ей не будет покоя, пока она не получит то, чего хочет. — Она сказала, что хочет защитить девочек, — девушка одарила его яростным взглядом, меряя шагами комнату. — Она, — первородный повысил голос, не понимая почему Хейли так яростно защищает Кэролайн, — прекрасно знала, что здесь им ничего не угрожает, но все равно ушла. Материнская любовь оказалась бессильна против жажды мести, и мы оба это прекрасно знаем. — Мы ничего не знаем! — огрызнулась волчица.- Кто их преследовал? Кому она собралась мстить? Что нам теперь делать? Где весь этот разношерстный спасательный отряд из Мистик Фоллс? Черт возьми, Элайджа! Возможно мы только что позволили матери двоих детей пойти на самоубийство, а ты так спокоен, будто ничего не произошло! — Я думаю, — отозвался Элайджа, опускаясь в кресло и прикрывая глаза рукой.- И буду признателен, если ты прекратишь истерику. Хейли возмущенно засопела, но все-таки замолчала, продолжая ходить из стороны в сторону. Она очень надеялась, что Джози и Лиззи крепко проспят до завтрашнего утра. Может Кэролайн к тому времени вернется, и волчице не придется объяснять перепуганным детям, куда делась их мать. Конечно, Элайджа был прав на счет того, что месть затмила материнскую любовь, но Хейли понимала, что у нее нет права осуждать Кэролайн за это. Разве сама она после смерти Джексона видела перед собой хоть что-то, кроме крови, боли и ненависти? Разница состояла в том, что Хейли не пришлось делать выбор между Хоуп и своим возмездием, потому что рядом были Майклсоны, всегда готовые прийти на помощь. И внезапно ее осенило. — Элайджа, — Хейли опустилась в кресло рядом с ним, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли и сосредоточиться, — я думаю, это был не Стефан, а Аларик. — Что?  — Аларик погиб, — Хейли прикрыла глаза и помассировала себе виски, чувствуя как голова у нее гудит от напряжения. Чтобы она еще хоть раз не поверила деревенским суевериям! — Кэролайн попросила сделать опекуном ту ведьму. Зачем, если отец девочек жив? — Это объясняет ее слова о том, что она хочет их защитить. Думаю тот, кто убил Аларика охотился и за ними, — Элайджа устало вздохнул, поднимаясь с кресла.- У меня есть некоторые соображения, но хотелось бы их проверить. Дети спят? — Да, — Хейли предостерегающе понизила голос.- Только не переборщи с поиском воспоминаний. Они и так много пережили. Элайджа согласно кивнул, но не сдвинулся с места, изучая тяжелым взглядом узорчатый паркет из красного дерева. — Хейли, если мои предположения верны, я думаю нам следует сделать кое-что еще, — наконец сказал он. — Если ты имеешь в виду Гордона, то я лично оторву его… — Нет, — первородный отрицательно покачал головой, думая о том, что, возможно, в скором времени вожака оборотней ждет куда более худшая участь, чем тумаки от Хейли или даже его собственный гнев.- Я думаю, нам надо сообщить ему.