In For The Kill

I can see just who you are You are you are the missing part The only living boy left in the world Whatʼs the cityʼve done to you? Youʼre walking down 5th Avenue Youʼre looking for salvation in a girl. If you get what you receive, It comes down to what you believe Do you believe youʼre someone she can love? Life is like a loaded gun, Pointed at the lonely ones Will the final bullet be enough? I know who you want to be You want to be good company But everything you say gets turned around So you decide to be alone You disconnect your telephone And run off to some place you canʼt be found Everybody needs a friend Who will love you in the end? Can you be somebody they can trust? Сhange your mind and change your life Find yourself a pretty wife And be a man Until you turn to dust Youʼre the creation, youʼre the reason Youʼre the rising sun and the colors in my mind Youʼre the changing of the seasons Youʼre the growing old and the passing of the time You live, you learn You laugh, you cry And you can never get enough You drink, you dance You fight, you die And maybe you believe in love Maybe you believe in love… (The Pierces — Creation) Казалось, весь Новый Орлеан замер в ожидании самолета, который должен был приземлиться в аэропорту Луи Армстронга ровно в полдень. Открыв глаза, Элайджа со смутным неудовольствием отметил, что Хейли нет рядом, а ее подушка не смята, что недвусмысленно намекало на то, что она вообще не ночевала в их спальне. Прошло два дня с тех пор, как Кэролайн Форбс исчезла, не оставив никаких следов, кроме пары очевидцев с Канал-стрит, видевших как молодая блондинка с невиданной для человека силой отбросила какого-то парня от машины и укатила в сторону шоссе I-20. Элизабет так и не позволила ему подойти к ней, чтобы вычленить из размытых воспоминаний трехлетнего ребенка хоть какую-нибудь информацию. Как только первородный приблизился к ней, крепко обнявшей сопевшую Джози, девочка открыла глаза, ясно давая понять, что она не спит, и молча выставила перед собой защитное поле. Никакие доводы Хейли не помогли уговорить маленькую упрямицу позволить чужим людям проникнуть в ее разум, но Элайдже все-таки удалось уловить в измученном сознании более сговорчивой сестры, — Джози, — полный отчаяния голос Кэролайн, который без конца повторял одно и тоже имя, от которого сердце малышки испуганно сжималось, хотя она и не понимала, что происходит. Рейна Круз. Это было именно то, чего Элайджа боялся больше всего. Кэролайн отправилась прямиком в логово тигра. Элизабет за два дня не произнесла ни слова, не проронила ни одной слезинки. Она следовала за Хейли словно маленькая бледная тень, плохо ела, зато зорко следила за тем, чтобы Джози не оставляла на тарелке ни крошки. Общение сестры с открытой и дружелюбной Хоуп, которая, в свои почти пять лет, редко контактировала со сверстниками, вызвало у Лиззи явное одобрение, хотя сама она предпочитала сидеть в углу и разглядывать яркие картинки в книге сказок, которую младшая Майклсон без промедления вручила ей, заметив интерес Элизабет к потрепанному фолианту. Сама Хоуп была на седьмом небе от счастья, бесконечно развлекая Джози разнообразными активными играми, от которых весь дом стоял на ушах. Эйвелин без промедления принялась опекать девочек, которых, по ее мнению, жестоко бросила собственная мать. Хейли строго-настрого запретила старой креолке говорить подобные вещи при детях, а Хоуп удовольствовалась объяснением, что двойняшки приехали к ним погостить, пока их родители были в отъезде по работе. Джози, казалось, совсем успокоилась, пребывая в полной уверенности, что мать скоро приедет, и они вернутся домой. Она с упоением рассказывала Хоуп о детском саде, многочисленных друзьях, пикниках по воскресеньям, на которые собирались все соседи. О том, что у Полли из дома напротив живет настоящая жаба, которую она повсюду таскает с собой в коробке для завтраков. О дяде Мэтте, у которого есть настоящий пистолет, и однажды он даже дал ей взглянуть на него. О своем отце, готовившем лучшие блинчики на свете, узорчатые и воздушные, прямо как в Париже. Хоуп слушала с открытым ртом, жадно и неутомимо, словно Джози прилетела с другой планеты, ведь ей подобные развлечения были недоступны. Ее мир был ограничен обществом взрослых, пространством Бойни и дома на озере Боргн, куда мать и дядя возили ее летом. Выходить в город ей разрешалось исключительно под тщательным присмотром кого-то из семьи или Эйвелин, которая только выглядела слабой старушкой. Ее фамилия была Лаво, а ее прапрабабка, Мария, когда-то была королевой вуду, наводя страх на все ковены Луизианы. Никто не знал, почему одна из самых могущественных ведьм штата решила вдруг заделаться нянькой у Майклсонов, но факт оставался фактом: Эйвелин появилась на пороге, когда Хоуп стукнул год и наотрез отказалась уходить. Она ничего не объясняла и не требовала, просто стояла на пороге под проливным дождем. Когда Клаус наконец соизволил выйти к ней, небо на востоке окрашивалось в бледно-лиловый цвет, — холодный и угрюмый, — будто на солнце кто-то накинул траурную вуаль. Никлаус Майклсон не любил ведьм. Все это знали. Поэтому Элайджа лишь поджал губы, наблюдая из окна, как брат с кривой ухмылкой останавливается напротив упрямой креолки, сжимавшей толстыми и побелевшими от напряжения пальцами нелепый цветастый зонтик, и спрашивает обманчиво-дружелюбным тоном, что ей здесь понадобилось. От Эйвелин пахло затхлостью родных ей болот, супом гамбо, дождем, стальной решимостью и могущественной магией. Элайджа понимал, что вряд ли бы этого оказалось достаточно, если бы Никлаус решил прогнать или убить старую ведьму, но примерно через десять минут входная дверь Бойни тихо скрипнула, впуская нового обитателя. Таким образом, Хоуп обрела свою любимую няньку, которая следовала за ней по пятам, оберегая от всех невзгод, а по ночам выводила защитные веве* на ее лобике. И хотя Эйвелин совсем не пыталась никому понравиться и не упускала возможности отпустить в сторону Клауса какую-нибудь шпильку, что его откровенно забавляло, креолка быстро стала неотъемлемой частью Бойни, а Хейли вообще не могла вспомнить, как они жили до ее прихода. Несмотря на то, что Хоуп росла общительной и доброй, купаясь в любви многочисленных родственников и Эйвелин, — и это бесконечно радовало Хейли, которая втайне всегда боялась, что дочь унаследует подозрительность и нетерпимость своего отца, — этого было недостаточно. Конечно, все понимали, что ей следует больше времени проводить со своими сверстниками, общаться с кем-то, кто не принадлежит к сверхъестественному миру или фракциями Нового Орлеана. Смотря на то, как голубые глаза Хоуп зажигаются лихорадочным восторгом, когда Джози гордо демонстрировала шрам на лодыжке, полученный во время празднования Дня Независимости год назад, у Хейли щемило в груди. Возможно, она не воспринимала бы всю эту ситуацию так остро, будь дети Кэролайн обычными, но это было не так. Малышки были не просто ведьмами, а наследницами ковена Близнецов, чью мощную магию Эйвелин учуяла сразу, как только они с Хоуп вернулись с Французского рынка в тот злополучный день. Старая креолка, словно породистая гончая, шумно втянула воздух, чувствуя яркий и сладкий аромат, и без промедления поднялась наверх, в спальню Хоуп, где мирно посапывала Джози, и невидящим взглядом сверлила стену Элизабет. Умение передвигать предметы и заговаривать погоду ничуть не мешало двойняшкам Зальцман вести жизнь обычных детей, и Хейли хотела знать, как Кэролайн удалось этого добиться. Элайджа понимал, о чем думает Хейли, грустно улыбаясь, пока Хоуп и Джози играли в догонялки на втором этаже. Кофе в ее руках давно остыл, а пальцы безостановочно отбивали по фарфоровой чашке особый ритм, который хорошо знаком матерям, считающим, что они все делают не так. — Так сложились обстоятельства, Хейли. У нас не было шанса дать ей нормальную жизнь, но мы дали ей любовь и защиту, — Элайджа подошел к ней сзади и слегка сжал напряженные плечи. Лиззи, сидевшая рядом с Хейли за столом и внимательно изучающая иллюстрации к «Спящей красавице», подняла на него голубые глаза и прислушалась, будто очень ясно понимала, о чем ведется разговор. Хейли отстранёно кивнула и перехватила его руку, крепко сжимая и ластясь словно кошка. -Ты же знаешь, что страх когда-нибудь забудется. У Хоуп еще будет возможность…-мягко продолжил первородный. -Я не виню Клауса, если ты об этом, — внезапно резко ответила Хейли, выпуская его ладонь.- Мне вообще некого винить, кроме себя. В то утро, когда Элайджа должен был ехать в аэропорт Луи Армстронга, в Бойне воздух был тяжелым и спертым. И виной тому были вовсе не адская жара, не отсутствие ветра, и даже не наличие двух покинутых матерью детей, которые не догадывались, что их отца больше нет в живых. Причина крылась в невысказанных опасениях, неуверенности, обиде и злости, от которых стены дома будто покрылись копотью. Эйвелин, грозно сдвинув брови, варила овсянку, бурча что-то на своем тарабарском языке. Старший первородный вызванивал Коула по телефону, меряя шагами гостиную и поправляя тесный ворот неизменной белоснежной рубашки, что впился в шею хуже любых оков. Хейли же с самого утра возилась с девочками, которых предстояло вымыть и одеть в парадные наряды. — Не хочу платье! — ныла Хоуп, которая всегда больше предпочитала штаны. Джози удивленно смотрела на нее, засунув указательный пальчик в рот, уже наряженная в красивое темно-синее платье с белыми полосками, которое Хейли купила накануне вечером в дорогущем детском бутике на Бонд-стрит. Малышка никак не могла понять, почему ее подруга хочет выглядеть не как принцесса, а как один из тех мерзких мальчишек, что больно тянут аккуратные косички и растаптывают песочные замки. — Милая, прекрати, пожалуйста, — Хейли носилась по детской, пытаясь поймать дочку, которая силой мысли передвигала предметы на пути у матери, лишь бы не надевать изумрудное платьице с бархатным пояском.- Это всего лишь на пару часов. После обеда сможешь снова надеть свои любимые шорты. — Не буду! — топнула ногой Хоуп, и огромный плюшевый слон перелетел из дальнего угла в середину комнаты, преграждая девушке доступ к дочери. — Хоуп, — в голосе Хейли послышались стальные нотки, отчего Лизи, самостоятельно обрядившаяся в парадную одежду, подошла поближе, хмуря брови, — мне надоели твои капризы. Либо ты сейчас же переодеваешься, либо остаешься в своей комнате на весь день. Младшая Майклсон лишь недоверчиво фыркнула и залезла под стол, понимая, что уж сегодня ее точно не посадят под домашний арест. Хейли попыталась сдвинуть злосчастного розового слона, но он словно прилип к полу. Джози все еще продолжала посасывать палец, испуганно моргая, слушая тяжелое дыхание девушки, которая была готова принять волчью форму и разорвать чертову игрушку прямо на глазах у детей. Она и так плохо спала, измученная мыслями, с самого утра носилась по дому, сдувая пылинки с графинов с бурбоном и книжных полок, злясь сама на себя за то, что, несмотря на все обиды, злость и непонимание, чувствует это волнительное нетерпение, продумывая то, как она должна вести себя, а теперь собственная дочь решила так некстати закатить истерику. Им всем предстоит тяжелый день, так почему бы просто не надеть это милое платье и не спуститься вниз на завтрак?! Внезапно розовый слон поднялся в воздух и медленно отплыл в сторону, позволяя разглядеть голые розовые ступни Хоуп. Издав возмущенный вопль, девочка попыталась передвинуть стол, чтобы спастись от рук матери, но у нее ничего не вышло: Элизабет блокировала заклинание, продолжая серьезно разглядывать встрёпанную Хейли и вырывающуюся Хоуп, которую вытащили из-под кровати за лодыжку, словно длинную макаронину из тарелки с пастой. Лиззи разгладила несуществующие складки на своей лавандовой юбочке, поправила ободок на голове Джози, а затем взяла изумрудное платье, предназначавшееся Хоуп, и протянула его ей. Джози громко причмокнула и ободряюще улыбнулась, когда пристыженная Хоуп послушно взяла из рук Элизабет платье и позволила матери одеть ее. — Вот видишь, какая ты красавица, — пробубнила все еще слегка ошарашенная от такого послушания Хейли, застегивая маленькие пуговки на воротнике. Хоуп ничего не ответила, продолжая сверлить взглядом старшую двойняшку, ожидая ее реакции. Только после того, как Элизабет утвердительно кивнула, Хоуп расслабилась и, все еще недовольная, извинилась перед матерью. Через секунду они с Джози уже скрылись за дверью, оставив в детской лишь солоновато-сладкий аромат детского эгоизма, который любой матери кажется горче корня солодки. — Кто приедет? — послышался снизу звонкий голос Джози. — Мой папочка! — гордо и весело заявила Хоуп, спрыгивая с последней ступеньки с победным кличем. Хейли оставалось только слушать топот их ножек и веселые голоса, думая о том, что в последнее время она стала слишком раздражительной, о жаре и штиле, о мертвых божьих коровках, о необычных детях и о том, что, наверное, она плохая мать раз не может одеть собственную дочь в платье. Почувствовав, как прохладная ладошка прикасается к ее запястью, девушка вздрогнула и опустила голову. Лиззи смотрела на нее так, будто могла читать ее мысли, будто в три года могла понять все страхи и сомнения, которые блеклыми и слепыми мотыльками крутились в ее голове. Никто не мог разгадать, что творится в голове у Элизабет Зальцман, никто не понимал, почему она не произносит ни слова, никто не знал, как этой малютке удается незаметно подчинить своей воле всех окружающих, но, в конечном итоге, разве это так важно? -Спасибо, — Хейли улыбнулась, чувствуя, как к горлу подступил ком, когда она обхватила руку Лиззи своими дрожащими пальцами. Сможет ли эта удивительная девочка быть такой же сильной, если ее мать не вернется? * * * Элайджа Майклсон всегда был невозмутим и надежен как скала. Он передвигался медленно и величественно, будто сам создал этот бренный мир и был здесь полноправным хозяином. Говорил размеренно и уверенно, убеждая в своей правоте даже самых несговорчивых собеседников. Душа его может и была черной как головешка, но прожитые столетия обязывали, а рубашка на нем всегда была гладко выглаженной и такой белоснежной, что никому и в голову не могло прийти, что руки у первородного вампира по локоть в крови. Его уверенность и спокойствие вселяли ужас во врагов и надежду в друзей. Элайджа Майклсон был старшим первородным. Если не по праву рождения, то по негласному решению членов семьи. И этим все сказано. Но, стоя на раскаленной посадочной полосе аэропорта Луи Армстронга в ожидании самолета, Элайджа нервничал, словно он перенёсся на тысячу лет назад, когда срок его жизни был ограничен болезнями и старостью, а гнев отца страшил не меньше, чем вой стаи оборотней, живших по ту сторону леса. Раньше Элайдже легче было думать, что волчья сущность брата отчасти виновата в его скверном характере. Ансель был альфой своей стаи, поэтому Никлаус всегда подсознательно требовал подчинения, которое должны были оказывать ему по праву рождения. Конечно, были и другие факторы, включая родителей, одержимых идеей убийства собственных детей, но даже Кол, с его неконтролируемой до недавнего времени жаждой крови и болезненной склонностью к пробиванию черепов любимой бейсбольной битой, не мог сравниться с Никлаусом в жестокости и параноидальной подозрительности. Эти качества ничуть не умаляли ни любви Элайджи к брату, ни чувства вины перед ним, которые в совокупности заставили старшего первородного свести смысл своего существования к тому, чтобы Никлаус нашел то, что с такой одержимостью искал тысячу лет: будь то власть, снятие проклятия или обретение семьи и дома. Когда Давина, находящаяся под внушением Люсьена, разорвала кровную линию Никлауса, ему пришлось покинуть Новый Орлеан вместе с Фреей, чтобы обезопасить Хоуп и самого себя от многочисленных желающих поквитаться. Три года они скитались по всему миру в поисках способа нейтрализовать заклятие, пока Элайджа восстанавливал город из пепла войны, защищая Хейли и Хоуп. Когда два месяца назад Фрея разбудила его звонком посредине ночи и срывающимся голосом сообщила, что все наконец вернулось на свои места, старший первородный ожидал, что Никлаус незамедлительно вернется в Новый Орлеан, но он почему-то медлил. И если Элайджа был слегка удивлен, но считал, что у брата есть свои причины откладывать возвращение, а Кол лишь пожимал плечами, отшучиваясь, что Нику не помешает слегка расслабиться и прогреть свои старческие кости на одном из пляжей Гаити или Фиджи, то Хейли была просто в бешенстве. — Хоуп даже не помнит, как он выглядит! — с яростью кричала она Элайдже после очередного расплывчатого ответа Клауса по поводу даты его возвращения.- Фрея говорит, что скучает и больше не может находиться вдали от семьи, Ребекка не желает нас знать, Кол постоянно устраивает какие-то вакханалии в заливе, а ему нет никакого дела! Он звонит три раза в неделю, разговаривает с ребенком пять минут и даже не интересуется, как мы тут разгребаем все это дерьмо! Ладно, хорошо, ему плевать на нас, Клаус никогда не отличался способностью испытывать человеческие эмоции, но как же его драгоценный город? Его королевство? Его подданные? — Хейли старательно передразнила акцент и голос Никлауса, а потом гневно уставилась на сидевшего в кресле Элайджу, который, как всегда невозмутимо, пил бурбон.- Клянусь, если ты сейчас начнешь его защищать, я за себя не отвечаю. — Я не собираюсь защищать его, Хейли, — слегка повысил голос Элайджа, смотря как волчица мечется по комнате.- Я просто знаю, что у него есть причины не возвращаться в Новый Орлеан. Ни мы, ни Никлаус ничего не можем поделать с Ребеккой. Пройдет время и она вернется в семью, как возвращалась всегда. Давина и Марсель контролируют все действия Кола. Я тоже скучаю по Фрее, но уверен, что она по доброй воле остается рядом с нашим братом. Что касается Хоуп, то ее счастье и благополучие самое главное для Никлауса. — Ей нужен отец, Элайджа! — взвилась Хейли, чувствуя, что перегибает палку, но уже не в силах себя контролировать.- А не голос в телефонной трубке, сюсюкающий с ней несколько минут. Она хочет, чтобы папа сводил ее в кино или оценил рисунки, которыми увешана вся ее спальня. Я понимаю, что Клаус уехал не просто так, но не могу объяснить того факта, что он не вернулся тотчас же, когда Фрея восстановила его кровную линию. И то, что у него есть «причины», — волчица буквально выплюнула это слово, — меня пугает больше всего. Неужели ты не видишь очевидного?! Элайджа безучастно пожал плечами, не желая показывать девушке, что ее слова больно бьют по нервам и заставляют задуматься. У Хейли и Никлауса были сложные отношения, поэтому, обычно, он избегал подобных тем, но вся эта ситуация и расплывчатые намеки Фреи заставляли его задуматься над истинными мотивами откладывания братом приезда. — Элайджа, очнись! — Хейли взмахнула руками и опустилась в кресло рядом с ним.- Клаус хочет замкнуть свою кровную линию так, чтобы больше никто не мог ее разорвать! Он тысячу лет искал способ снять с себя проклятие гибрида, чтобы стать самым могущественным существом на земле! Думаешь, он так легко переживет, что ведьма-подросток смогла уничтожить то, что гарантировало ему полную неприкосновенность? — Хейли глубоко вздохнула и покачала головой, так и не дождавшись от первородного никакой реакции.- Сила опять оказалась для него важнее семьи. И когда он наконец соизволит вернуться, ты в этом убедишься. Он чувствовал, как земля под его ногами загудела, когда небольшой частный джет коснулся шасси посадочной полосы. В черном кожаном салоне Майбаха было нечем дышать, несмотря на то, что кондиционер был включен на полную мощность, и Элайджа немного раздраженно ослабил галстук, чего с ним не случалось уже очень давно. Слова Хейли поселили в нем что-то отдаленно напоминающее раздражение. Вопрос стоял в том, на кого оно было направлено в большей степени: на любимую женщину или обожаемого брата? Элайджа был не из тех людей, которые позволят себе открыто выражать эмоции, размахивая руками и повышая голос. Он был бесконечно рад приезду Никлауса и Фреи, в глубине души все еще лелея надежду, что они смогут какое-то время пожить как семья. Без смертей, заклятий, войн и планов по захвату мира. И хотя неожиданный визит Кэролайн Форбс немного попутал его планы, Элайджа понимал, что с этим уже ничего поделать нельзя, поэтому оставалось лишь убедить Хейли в том, что не стоит сразу набрасываться на Никлауса с обвинениями. Все это, разумеется, не отменяло того факта, что сам Элайджа был намерен следить за братом с особой тщательностью: Фрея уже намекнула, что вдали от Хоуп его характер снова испортился. Когда машина остановилась у выхода из ангара, Элайджа дал знак охране следовать за ним. Обычно он пренебрегал мерами безопасности, о которых бесконечно твердил Марсель, но сегодня решил взять с собой целую ораву молчаливой охраны, которае еле поместилась в два Гелендвагена. Смотря на то, как весь этот эскадрон оккупировал подъезд к Бойне, ожидая старшего Майклсона, Хейли лишь скривилась, слушая раздражающее звяканье половника о стенки кастрюли: кажется, Эйвелин тоже была не особо довольна происходящим. — Клаус будет в восторге, — с нескрываемой иронией протянула волчица, когда Элайджа спустился на кухню, чтобы попрощаться с детьми.- Настоящий кортеж для настоящего короля. Элайджа знал, что она права. Если Никлаусу так явно дадут понять, что никто не забыл, кто является истинным правителем города, это потешит его самолюбие и немного смягчит паранойю. Когда на трапе самолета показалась Фрея, старший Майклсон улыбнулся и все тем же спокойным шагом приблизился к сестре, буквально кинувшейся в его объятия, проскочив пару последних ступенек. — Наконец-то, — выдохнула она куда-то ему в шею, слегка испачкав воротник рубашки блеском для губ. — С возвращением домой, — первородный мягко отстранился от сестры, вглядываясь в ее светящееся от счастья лицо и подмечая, что Фрея выглядит уставшей.- Надеюсь, полет был не слишком утомительным? Девушка засмеялась и покачала головой, прекрасно понимая, что Элайджа спрашивает не про многочасовое сидение в замкнутом пространстве. — Тактичен, как всегда, — Фрея нежно прикоснулась пальцами к лицу первородного, словно пыталась запомнить каждую черточку. Элайджа не привык к столь явному выражению привязанности, но ради сестры поборол желание отстраниться, впервые чувствуя, что Фрее, разлученной с семьей почти всю сознательную жизнь, их с Клаусом отъезд дался сложнее всего. Даже несмотря на то, что у Майклсонов было все время мира, чтобы наверстать упущенное, Фрея никак не могла понять, что если ты стал членом их семьи, то покинуть ее не так-то просто. Именно поэтому они с Хейли воспринимали отсутствие Ребекки столь болезненно, пребывая в полной уверенности, что она никогда не простит своим братьям очередное предательство. Элайджа знал, что простит. Они-семья. Всегда и навеки. Так было и так будет. Ему было невдомек, что боль и обида накапливаются медленно, по капле собираясь в котел, который однажды переполнится, смывая солеными водами любые привязанности, любую любовь. — Клаус вел себя примерно, — Фрея снова улыбнулась, оглядываясь на трап самолета.- Всего лишь пара сотен вспышек агрессии за семичасовой полет. — Приятно знать, что хоть что-то в этом мире не меняется, — саркастически протянул Элайджа, чувствуя прилив раздражения на брата. — Он немного не в духе, — осторожно начала Фрея, чувствуя, что своими словами может спровоцировать конфликт.- То есть, мы все рады вернуться домой, но такой скорый приезд не входил в его… — Скорый? — старший первородный повысил голос, уже не заботясь о том, что их разговор прекрасно слышит вся охрана и, тем более, сам Клаус, который все еще не удосужился появиться.- Вас не было три года, Фрея! Сестра умоляюще посмотрела на него, качая головой и бесшумно моля не начинать скандал прямо сейчас, но было поздно. Хейли была тысячу раз права, когда говорила, что Никлаусу абсолютно наплевать на них всех. Его не заботил ни собственный ребенок, ни ненависть некогда любимой сестры, ни даже судьба обожаемого им города. Внезапно Элайджа подумал, что волосы Фреи выглядят намного светлее, чем он помнил, а кожа будто отливала бронзой, несмотря на синяки под глазами и явно помятый вид. — Чем вы занимались? — требовательно спросил Элайджа, хмуря брови.- Что делали эти два месяца? Наслаждались видами Буэнос-Айреса? В мае в Аргентине не так уж и жарко. И, в отличии от Коула, Элайджа вовсе не был в восторге от мысли о том, что, пока его племянница два месяца жила в ожидании приезда своего отца, Никлаус прохлаждался на пляже. Гнев закипал в нем так быстро, что перед глазами мелькали разноцветные пятна, а кровь гулко стучала в ушах. Его младший брат всегда был эгоистом, но все верили, что после рождения Хоуп, Никлаус научился думать о ком-то кроме себя. Но когда оказалось, что он не так уж неуязвим, как воображал себе, все вернулось на круги своя. В те бесконечные столетия, казавшиеся Элайдже и Ребекке настоящим адом, когда их брат был одержим лишь одним желанием — найти двойника и снять проклятие гибрида. Когда все они тонули в крови, в жестокости и бессмысленных убийствах. Когда они лишь назывались семьей, хотя, на самом деле, были связаны лишь одиночеством и страхом.  — Элайджа, — Фрея схватил брата за предплечье, когда тот двинулся к самолету, — умоляю… — К сожалению, нам не удалось побывать в Буэнос-Айресе, — голос Никлауса больно саданул по нервам, и Элайджа обернулся к трапу, впиваясь в лицо брата яростным взглядом.- Но какие наши годы, брат. Клаус выглядел настолько спокойным, что Элайдже захотелось тотчас же сломать ему несколько нужных конечностей. Или вонзить в грудь клинок Папы Тунде, запереть самодовольного ублюдка в гроб и подержать там век-другой. Может, тогда он наконец поймет, что в этой жизни главное. Но Элайджа, в отличие от своих братьев, обладал железной выдержкой и понимал, что устроить мордобитие на глазах у многочисленных «шестерок» — не самая лучшая идея, а потому он смерил младшего брата холодным взглядом и первый двинулся ему навстречу. Никлаус всегда отличался повадками хищника, — сказывалась волчья кровь и вечное желание утвердить свое положение альфы, — поэтому такое явное выражение главенства со стороны брата не пришлось ему по нраву. Майклсон недобро ухмыльнулся, обводя взглядом застывшую сестру и полдюжины незрелых вампиров, лишь недавно обращенных его «сыном» Марселем. Они следили за каждым движением гибрида, готовые в любую минуту броситься на помощь Элайдже. Для тысячелетнего первородного три года — песчинка в огромной пустыне, но юнцам хватило этого недолгого срока, чтобы забыть, кто король этого города, и кому они должны подчиняться. Видимо, Марсель и Элайджа тоже страдали потерей памяти. Надо было срочно это исправить. Оттолкнувшись от перил, Никлаус Майклсон в один прыжок преодолел длину трапа и оказался перед братом. Молчаливая охрана ринулась по направлению к ним, но была остановлена утробным рычанием и оранжевым блеском в глазах гибрида. — Твои щенки совсем потеряли страх? — угрожающе прошипел Клаус, приближаясь вплотную к Элайдже, который даже не шелохнулся. — Они не мои, — невозмутимо пожал плечами первородный, — а твои. Мужчина обернулся к новообращенным и слегка кивнул, наблюдая как они покорно склоняют головы и опускаются на колени, признавая в Никлаусе своего короля. Элайджа еще успеет получить ответы на все свои вопросы, а сейчас пусть его младший брат насладится своей властью. — Да здравствует Король! — в голосе старшего первородного сквозил едва уловимый сарказм, заставивший Никлауса ухмыльнуться, пока он осматривал склоненные перед ним головы. Фрея закатила глаза и прицокнула языком, проскальзывая мимо Элайджи, который галантно открыл для нее дверь машины. — Мужчины, — обреченно прошептала она, надевая солнечные очки. * * * — Так что там с Рейной Круз, Элайджа? — Клаус скучающе разглядывал пейзаж за окном, отмечая, что за три года город почти не изменился. Портовые верфи не разрослись, хотя три года назад он собирался вложить приличную сумму денег, чтобы поднять уровень судоходства по Миссисипи. Это могло бы привлечь в Новый Орлеан не только туристов, но и различные транспортные компании, которые ушли с луизианского рынка после урагана.- Как ты мог допустить ее появление в моем городе? — Я и не допускал, — спокойно ответил первородный, даже не обернувшись на брата.- Рейна не в Новом Орлеане. Фрея тяжело выдохнула и откинулась на кожаное сидение автомобиля, следя за почти неподвижными водами Великой реки, отливающими раскаленным железом на ярком солнце. От Элайджи исходило голубоватое свечение, которое она уловила сразу же, как сошла с самолета. Оно переливалось и мигало, то ярче, то бледнее: следы магии и отчаяния, что прицепились к ее брату, словно розовая ароматная жвачка к подошве ботинка. Он что-то скрывал от них с Клаусом, Фрея чувствовала это всем своим нутром. И от этого ее знобило, несмотря на удушающую жару. — Это шутка? — холодно осведомился Клаус.- Ты сказал, что дело не терпит отлагательств. — Скажи, ты скучал по Хоуп? -не выдержал Элайджа, оборачиваясь к Клаусу.- Или тебя интересует только мифическая угроза твоей власти? Лицо Клауса вытянулось, а на небритых щеках заходили желваки. Фрея отвернулась к окну, мысленно считая до трех, прекрасно зная, насколько больную тему поднял Элайджа. — Ты думаешь, я вернулся потому, что мне есть дело до того, что Рейна Круз убивает ваших с Марселем шавок? — голос гибрида был пугающе тихим, и температура в салоне мигом упала на несколько градусов.- Эта угроза, мифическая или нет, в первую очередь моему ребенку. И если ты сию же минуту не скажешь мне, что происходит, клянусь, Элайджа, я за себя не отвечаю. — Хоуп в полной безопасности, — отрезал первородный, развернувшись к брату всем корпусом и старательно игнорируя умоляющий взгляд Фреи.- Повторяю еще раз: Охотницы нет в Новом Орлеане. — Тогда какого черта ты притащил меня сюда? — прошипел Клаус, окончательно теряя терпение. — Может потому, что твоей дочери нужен отец? — ложь Элайджи яркой вспышкой отразилась в глазах Фреи, которая сняла солнечные очки и слегка склонила голову набок, изучая лицо старшего брата. — Отец? — Никлаус окинул Элайджу почти презрительным взглядом.- Скажи мне, брат, а три года страха, переездов и вздрагиваний от каждого звука ей были нужны? Нужен ли был Хоуп отец, за которым постоянно ведется охота? — гибрид перевел взгляд на притихшую Фрею.- Сестра не рассказывала тебе о наших веселых приключениях? Или вы с Хейли великодушно прощаете мне эти три года, а речь идет лишь о моем отсутствии в последние месяцы? — голос Клауса превратился в едва уловимое шипение, что проникало в мозг тонкими иголками. Беспощадно. Прямо в мозжечок.- Запомни, брат. Запомни и передай всем, особенно своей волчице: пока любая смазливая ведьмочка, чью шею я не могу свернуть, потому что наш братец вдруг уверовал в любовь, может снова подвергнуть меня и мою дочь опасности, я буду «плохим» отцом. Я буду монстром, убийцей, тираном, кем угодно, если это поможет защитить Хоуп. Так что никогда, — зрачки гибрида сверкнули желтым, и Элайджа покорно опустил глаза, понимая, что у брата своя правда, — никогда не смей говорить, что мне плевать на моего ребенка. Клаус откинулся на сидение. Фрея попыталась накрыть его ладонь своей, но он раздражённо отдернул руку, отвернувшись к окну. Девушка тяжело вздохнула и покачала головой, поймав в зеркале заднего вида хмурый взгляд Элайджи, показывая, что она не одобряет его резких слов. Может, Хейли и мечтала о другом отце для Хоуп, но Никлаус делал то, что считал лучшим для своей дочери. И никто не смел обвинять его в этом. Если бы только они все знали, что ему довелось пережить за эти три года… Фрея никак не ожидала, что Элайджа так зол на Клауса, как и не ожидала, что они сорвались с места потому, что ему захотелось прочитать Клаусу проповедь об отцовстве. — Где вы были, Никлаус? — старший первородный смотрел на группу туристов на Бонд-стрит: потные тела, изнывающие от жары, раскрасневшиеся лица и скользкие пальцы, сжимающие дурацкие разноцветные веера.- Последние два месяца? Явно не в Буэнос-Айресе. — Я говорил тебе, Фрея, что нужно меньше времени проводить на пляже, — Клаус покачал головой, будто отчитывал непослушного ребенка.- Мы были в Порт-о-Пренсе, брат. Должен признаться, что этот город производит удручающее впечатление. Архитектура… — На Гаити? — Элайджа отвлекся от вида за окном и вновь повернулся к брату, на лице которого играла сардоническая улыбка.- Могу я узнать зачем? — Одна пташка напела, что местные бокоры** могут помочь в моем деликатном деле, — Клаус стряхнул невидимые пылинки со своих черных джинс и пожал плечами.- Я решил, что стоит проверить информацию. Фрея перехватила взгляд Элайджи и сразу отвернулась, чувствуя как к горлу подступает ком. Перед глазами мелькали воспоминания, обжигающие роговицу, словно искры от пламени. Яркие и опасные, ядовитые, словно тот порошок, который жители гаитянских трущоб разбрасывают на пороге своих лачуг, чтобы отогнать крыс. — Успешно? — как бы невзначай поинтересовался Элайджа, понимая, что Никлаус не достиг цели, но интуитивно чувствуя, что определенный результат был достигнут, и старшему первородному нужно было понимать, как далеко его брат зашел в поисках желаемого. — О, я на это надеюсь, — туманно отозвался Клаус, потирая щетинистый подбородок рукой.- Ты собираешься и дальше допрашивать меня, Элайджа? Или все-таки скажешь, что ты скрываешь от нас? Они уже подъезжали к Бойне, и Фрея возбужденно заерзала на сидении, с жадностью смотря на резные балконы, увитые разросшимся за годы их отсутствия плющом, глянцевые листья которого ярко блестели на солнце. — Сейчас поймешь, — Элайджа дал знак водителю заехать во двор. В окне мелькнула черная рука Эйвелин, и первородный с удивлением понял, что креолка выписывает знаки веве на стекле, словно приезд Никлауса может привести в дом беду. — Ты же знаешь, что я ненавижу сюрпризы, — жестко отрезал Клаус, выбираясь из машины прежде, чем охранник успел подбежать и открыть дверь. Бойня совсем не изменилась, будто и не было этих трех лет. Разве что зелени вокруг стало больше: Хейли всегда отличалась нездоровой любовью к различным растениям, которые она скупала в неограниченных количествах, охотясь за самыми экзотическими видами. Вот только у нее никогда не хватало терпения за ними ухаживать, поэтому кусты китайского самшита выглядели неаккуратными и встрепанными шарами, а заросли олеандра пожухли на беспощадном луизианском солнце. Его чуткий слух улавливал бормотание старой креолки и мерзкий звук, который издавало оконное стекло, когда она сильнее надавливала на него, вырисовывая замысловатые узоры. Честно говоря, Клаусу не было никакого дела до волнений Эйвелин, хотя им и было, что обсудить. Сейчас все его мысли занимало лишь желание увидеть свою дочь, понять насколько она выросла, как потемнели ее волосы и глаза. За три года они нечасто переговаривались по скайпу: далеко не во всех местах, куда отправлялись Клаус и Фрея была сеть. Где-то в глубине души он чувствовал противную пустоту, вызванную подсознательным страхом оказаться для Хоуп ненужным. Она жила без него так долго, что, возможно, отец стал для нее лишь голосом по ту сторону телефона. Что если она не нуждается в нем так же сильно, как он в ней? И хотя интонации Хейли и Элайджи при телефонных разговорах о Хоуп говорили другое, а девочка начинала безудержно плакать, как только приходило время класть трубку, Клаус слишком хорошо помнил, каково быть отвергнутым. Он пропустил самые главные годы ее жизни, когда закладывается нерушимая связь между ребенком и родителем, а сейчас ей почти пять, она уже совсем большая, а он ничего о ней не знает. Фрея глубоко вдохнула раскаленный воздух и, улыбаясь, подошла к застывшему Клаусу, не замечая его хмурости. — Нет места лучше дома, — радостно сказала она, а затем повернулась к Элайдже, который отдавал распоряжения по поводу их багажа.- Хоуп и Хейли дома? Старший первородный не успел ответить, потому что по всему внутреннему двору Бойни разнесся оглушительный детский крик: — Папочка! — Хоуп выбежала из дома на умопомрачительной скорости, перепрыгивая несколько ступеней крыльца, и, слегка повизгивая от восторга, бросилась в объятия Клауса. Фрея улыбнулась, наблюдая, как крепко гибрид сжал в своих руках девочку, которая обвила его ногами и руками словно маленький паучок, выряженный в нарядное платье. Глаза Клауса были закрыты, он раскачивал дочь на руках, словно в трансе вдыхая запах ее волос: лаванда и молоко. — Моя принцесса, — прошептал Клаус, чувствуя, как Хоуп пальчиками перебирает волосы на его затылке. Он не хотел поранить нежную кожу дочки своей отросшей щетиной, но не удержался и оставил на пухлой щечке поцелуй, опуская девочку на землю и не сводя с нее восхищенного взгляда. Его сокровище, его самая любимая принцесса, его надежда. Клаус улыбнулся, смотря как Хоуп хихикает и потирает щеку, на которой была заметна очаровательная ямочка. — Я так по тебе скучал, — выдохнул он, коснувшись указательным пальцем вздернутого носика, который ей достался от матери. Зато цвет глаз и волос, очертания губ и высокий лоб выдавали его кровь, объявляли всем, что этот ребенок — Майклсон. — Ты больше никуда не уедешь? — между бровями Хоуп пролегла суровая морщинка, от чего она стала похожа на насупившегося ангелочка с картин художников итальянского Возрождения. Стоявший недалеко Элайджа не смог сдержать улыбки: упертая и требовательная, улучшенная копия своего неугомонного отца. Старшему первородному тоже очень хотелось бы услышать ответ на этот вопрос. Клаус, казалось, задумался на секунду, подняв глаза к небу и все еще сжимая маленькие руки дочки в своих ладонях: — Нет, — наконец серьезно заключил он.- А если и уеду, то только с тобой, принцесса. Хоуп наклонила голову набок, хмурясь и закусывая губу. — А маму мы возьмем? — требовательно спросила девочка.- А дядю Элайджу? И Кола с Давиной? Хоуп продолжала загибать пальцы, перечисляя всех, кого она бы хотела взять с собой в путешествие. Когда ее указательный палец прижался к ладони с упоминанием Ребекки, Клаус рассмеялся и поднял дочку на руки. Видимо, Хоуп не объяснили, что ее тетя не желает иметь ничего общего с их семьей, исключая, разумеется, любимую племянницу. — Мы возьмем с собой всех, — утвердил Клаус, все еще жадно разглядывая черты родного лица.- Мы же семья. — А Джози и Элизабет? — Хоуп задумчиво прикоснулась ладошкой к колючей щеке отца.- Они уже тоже почти семья. — Кого, милая? — Клаус нахмурился, чувствуя, что внутри что-то неприятно садануло, но не понимая причины.- Это твои подружки? Девочка не успела ответить, так как на пороге появилась Хейли, держа за ручку Джози, которая смущенно пряталась за ее ногами, все еще посасывая большой пальчик. Девочка немного боялась странных незнакомцев, чей приезд наделал столько шума. Эйвелин одернула подол ее красивого платья у самой двери, и теперь Джози без конца его поправляла. Хейли успокаивающе поглаживала ее по голове, подбадривая, пока они шли по направлению к Хоуп и странному мужчине, у которого глаза были красивые и очень печальные. Фрея буквально побежала им навстречу, стремясь поскорее заключить Хейли в объятия. — Я так скучала по женской компании! — первородная крепко обняла девушку, а затем поздоровалась с Джози, которая ответила, но тут же спрятала лицо в бедро Хейли.- А это…? — Это Джози, — вмешался Элайджа, протягивая руки к девочке, которая охотно скользнула в его объятия и, улыбнувшись Фрее, снова спрятала лицо в изгиб шеи первородного. — Здравствуй, Хейли, — Клаус подошел к волчице и поцеловал ее в щеку, а затем перевел взгляд на темноволосую девчушку, что льнула к его брату. — Здравствуй, — Хейли неуверенно улыбнулась, понимая, что, несмотря ни на что, рада его видеть.- Познакомься с Джози. Это… — Подруга Хоуп, — вставил Элайджа, не желая устраивать разборки при детях. У них еще будет время поговорить о Кэролайн Форбс, но сначала надо отправить девочек подальше от гнева Клауса, который, несомненно, будет в ярости. — Приятно познакомиться, Джози, — улыбнулся Клаус, все еще чувствуя какое-то непонятное напряжение. — А это, — Хейли обернулась к крыльцу, на котором показались Эйвелин и старшая двойняшка, — Лиззи. Они с Джози сестры. Маленькая фигурка приближалась к ним медленно и уверенно, и с каждым ее шагом Клаус чувствовал, как все внутри него холодеет. Кровь. У него идет кровь. Это невозможно, но рана не затягивается. Перед глазами маячат белые огни. Слепящие и оглушающие одновременно. Запах скошенной травы и тмина. Наваждение не спадало. Только вместо газона был бетонный настил двора Бойни. Клаус пытался убедить себя, что это просто дурной сон. Еще один кошмар, каких было тысячи за эти три года. Но Лиззи шла прямо к нему, а луизианское солнце палило нещадно, раскаляя воздух. Детские качели из дешевого пластика мелькают в сумерках веселыми оранжевыми пятнами, раскачиваясь туда-сюда. Он должен вернуться к костру. К снопам искр от сырых дров. — Брат? — Элайджа нахмурился, видя настороженное лицо Никлауса, что не мог отвести взгляда от Элизабет Зальцман, которая смотрела на него так же прямо и без тени смущения, как и он. Девочка подошла к Хейли и взяла ее за руку, продолжая разглядывать застывшего Клауса. Его кровь такая темная на фоне ее белой кожи. Маленькие ладошки пахнут жженым сахаром, когда она проводит ладонью по его щеке. И боль будто уходит. Где-то там, за тысячу километров отсюда, он бьется в агонии. Но здесь и сейчас есть только покой. — Никлаус? — голос Элайджи разрезал сознание не хуже любой дамасской стали, и Клаус перевел взгляд на брата, чувствуя, как его внутренний зверь рвется наружу. Глаза у Лиззи были голубые, она смотрела внимательно, а его мертвое сердце почти перестало биться. Она помнит. И ему никогда не забыть. Почему он оказался здесь? Мир так стремительно кружится вокруг, что он не может устоять на ногах. Падает на колени. Маленькая ведьма наклоняет голову набок, прислушивается, как мать зовет ее ужинать. Лиззи едва заметно кивнула Фрее, которая рассеянно улыбнулась в ответ, чувствуя исходящую от детей мощную магию, которая по цвету была очень похожа на ту, что оставила след на ее брате целую вечность назад… Первородная ведьма буквально подавилась воздухом, переводя испуганный взгляд на Клауса, на скулах которого ходили желваки. Иногда жизнь преподносит нам такие сюрпризы, что даже имея за спиной тысячелетний опыт, остается лишь стоять неподвижно, словно соляной столб, и слушать собственное бешенное сердцебиение. — Элайджа, — еле слышно прошипел Клаус, опуская Хоуп на землю и разворачиваясь к брату, который все еще укачивал на руках Джози, — ты сейчас же объяснишь мне, что здесь делают дети Кэролайн Форбс. Если, конечно, не хочешь провести следующее столетие в своем любимом гробу. — Клаус, — Хейли заметно напряглась и шагнула вперед, собираясь принять часть удара на себя, — нам лучше все обсудить в доме. — Где. Их. Мать? — гибрид угрожающе двинулся на брата, который передал испуганную Джози Фрее и спокойно встретил разъяренный взгляд Клауса. — Мы не знаем, — честно ответил первородный.- Хейли нашла ее и детей на Манчакских болотах два дня назад. Она была искусана, но… — Болота? — выплюнул Никлаус, и его глаза вспыхнули оранжевым цветом.- Искусана?! Кто посмел? — Новая стая пришла с Юга пару месяцев назад, — аккуратно вставила Хейли.- Их альфа, Гордон… — Альфа? — на лице гибрида выступили черные вены, а из горла послышалось что-то отдаленно напоминающее рычание.- Ты хочешь мне сказать, что позволила какому-то недоноску называться альфой на землях стаи Полумесяца? Убивать вампиров на моем пороге? В двух шагах от моей дочери?! — Клаус повернулся к Элайдже, который заметно напрягся, готовый в любую секунду кинуться на защиту любимой женщины, если брат потеряет контроль над своим зверем.- Чем вы тут занимались в мое отсутствие? Демократию строили? — Девочки, пойдемте в дом, — пропела Фрея, кидая осуждающий взгляд на братьев.- Мне кажется, что я чувствую запах пончиков Эйвелин. — Гордон уже получил по заслугам, — попыталась успокоить гибрида Хейли.- Мы… — Гордон — уже труп, — прорычал Клаус, быстрым шагом направляясь к дому, где уже скрылись дети с первородной ведьмой.- Куда она уехала? — Насколько мы поняли, Рейна Круз убила отца девочек, Аларика, — Хейли кинулась за ним, на ходу подавая Элайдже знаки, чтоб он отправил кого-нибудь предупредить стаю. Клаус не успокоится со смертью альфы, он перебьет их всех, несмотря на то, что среди оборотней с Юга были женщины и даже дети. Такого открытого выражения неповиновения он не потерпит.- Кэролайн… Она была явно не в себе… Словно одержимая… Мы пытались ее остановить, но она не дала нам даже шагу сделать. — Гибрид и первородный вампир не смогли остановить какую-то зеленую малолетку?! — заорал Клаус, разворачиваясь к Хейли и сбивая ногой горшок с геранью. — Довольно сложно что-то сделать, когда магия приковывает тебя к месту! — наконец и Хейли потеряла терпение и повысила голос, раздраженно откинув руку Элайджи, который предупреждающе схватил ее за плечо. — Магия? — Клаус перевел взгляд на брата, ища подтверждение словам волчицы. Вены на его лице проступили еще сильнее. Это все меняло. — Думаю, что Ковен Близнецов решил перестраховаться…- начал объяснять Элайджа, чувствуя смутную тревогу из-за резкой смены настроения брата. Откуда он вообще узнал, что Элизабет дочь Кэролайн? Что еще скрывают они с Фреей? — Давайте подведем итог, — Клаус поднял руку вверх, призывая брата к молчанию, отчего Хейли почувствовала резкое желание ударить его по лицу.- Вы допустили, чтобы какая-то стая дворовых шавок посягала на жизнь представителя вида правящей фракции, — гибрид манерно загнул большой палец. На тыльной стороне его руки отчетливо виднелись вздувшиеся вены.- Позволили Кэролайн уехать из города, что равносильно самоубийству, если за тобой гонится Рейна Круз. Вы не смогли отследить ее, не смогли силком притащить сюда, вкачать литр вербены и приковать в подвале! Вы даже не смогли найти всех этих идиотов из Мистик Фоллз, чтобы выпытать у них, в какое очередное дерьмо они вляпались! Потрясающе! — Мы пытались связаться с ведьмой Беннет, — устало выдохнула Хейли, усаживаясь на ступени крыльца.- Но телефон, который оставила Кэролайн, выключен. — А с остальными? — прорычал Клаус, все еще сверля глазами Элайджу.- Где Стефан? — Кэролайн просто взбесилась, когда я спросила ее о нем, — волчица пожала плечами.- Кажется, он последний человек, которого она хотела бы видеть. Клаус закатил глаза, мысленно представляя, как переламывает младшему Сальваторе каждую кость в теле за то, что не смог сдержать обещания, которое давал гибриду три года назад на кладбище Сент-Луис. — Вы пробовали поисковые заклятия? Где Кол и его маленькая ведьма? — Их глушат. Ведьмы говорят, что магия мисс Форбс нестабильная, но мощная. Она явно не хочет, чтобы ее нашли, — старший первородный засунул руки в карманы, исподлобья изучая суровое лицо брата.- Кол с Давиной задержались в Вермонте, но они должны вернуться сегодня вечером. Думаю, что у них с Фреей получится пробить барьер. — Если она еще жива! — заорал Клаус, и на его лице показались клыки. Хейли вскочила со ступенек и придвинулась ближе к Элайдже, понимая, что гибрид вот-вот потеряет контроль. Все знали, что Никлаус испытывал к Кэролайн Форбс определённые чувства, но Элайджа впервые видел, чтобы его брат был настолько небезразличен к судьбе человека, который не являлся членом семьи. В конце концов, даже смерть Камиллы он перенес гораздо спокойнее, чем побег Кэролайн, хотя все знали, что для Клауса это была тяжелая потеря. Элайдже хотелось бы верить, что утрированные и саркастические рассказы Ребекки о том, как «Ник совсем потерял голову из-за какой-то деревенской простушки» были правдой, но, зная своего брата, он не мог отогнать от себя мысли, что у гибрида есть еще какие-то причины так убиваться, кроме влюбленности в юную вампиршу. Когда ты ходишь по этой земле столько, сколько первородные, то такие чувства, как любовь начинают восприниматься не столь романтично. Что уж говорить о Никлаусе, который едва ли был способен на такие глубокие чувства, всегда считая их слабостью. Конечно, у него были сотни романов за эту вечность, но это скорее являлось отличным лекарством от скуки. Даже Аврора или Камилла так и не смогли занять прочное место в его жизни, стать чем-то важным и весомым, чем-то достойным жертвы, бессонных ночей или пролитых слез. И когда они стали помехой, то Клаус не дрогнул, обрекая их на смерть. И теперь он готов разорвать их всех на куски, потому что они упустили девчонку, которая морочила ему голову в Мистик Фоллс? — Ладно, — Клаус выдохнул, и его глаза вновь приобрели сине-зеленый оттенок.- Марсель все еще в Париже нянчит Ребекку? — Нет, — Хейли почувствовала, что они вновь затрагивают тему, способную вывести Клауса из себя.- Он должен приехать после обеда. — Отлично. Фрея сейчас же займется поисковым заклятием, — гибрид перевел взгляд на Элайджу.- Кэролайн жила в Далласе, поэтому я сейчас же отправлюсь туда. Вы с Марселем соберете людей и поедете следом. Старший первородный кивнул, стараясь скрыть свое удивление. Собирать целую армию и идти против Рейны Круз, чтобы спасти молоденькую вампиршу? — Твоя машина заправлена и стоит в гараже, — Хейли вытащила из заднего кармана ключи и протянула ему, но услышав шум подъезжающей машины отвлеклась, оборачиваясь на звук.- Это, наверное, Марсель. Элайджа дал знак открыть ворота. Хейли Маршалл все еще не была суеверной, но мертвая божья коровка в ее памяти внезапно расправила крылья и взмыла в воздух, маяча красным пятном где-то на задворках сознания. Во двор Бойни буквально влетело какое-то старое жестяное корыто, в котором с трудом можно было узнать машину, поднимая клубы пыли. Из решетки радиатора шел черный дым, что не давало разглядеть водителя. Клаус немедленно кинулся к машине, отрывая пассажирскую дверь с корнем, и вытащил из салона Кэролайн Форбс, которая не подавала никаких признаков жизни. Вся ее одежда и светлые волосы были в крови, и, на секунду, Хейли показалось, что лицо у нее серое, словно пепел. Волчица приложила руки ко рту, издав протяжный стон. — Она жива! — с водительского сидения, кашляя, выпал Деймон Сальваторе, прижимая руки к груди, из которой также сочилась кровь.- Кто-нибудь, умоляю, выньте эти чертовы пули! Клаус даже не шевельнулся. Уложив Кэролайн на землю, он прислушался, стараясь уловить звук ее дыхания. Удостоверившись, что девушка жива и просто перекачана вербеной, — следы от уколов виднелись на руках и шее, — гибрид развернулся к старшему Сальваторе, из груди которого Элайджа вынимал последнюю деревянную пулю. — Что ты сделал? — прорычал гибрид, в один прыжок оказываясь рядом с Деймоном и хватая того за горло. — Думаю, это называется «спасение», — прохрипел вампир, пытаясь сбросить с себя руки гибрида.- Ну знаешь, это когда кто-то попадает в беду, а ты не даешь ему сдохнуть. Самопожертвование, дружба… Может слышал? — Заткнись, если хочешь иметь возможность еще когда-нибудь поупражняться в остроумии, — Клаус сильнее сжал пальцы, чувствуя, как шейные позвонки Сальваторе немного сдвинулись с места.- Это ты ее так накачал? — Вообще-то это был я, — из машины вывалился высокий брюнет. Элайджа с Хейли удивленно переглянулись, пытаясь вспомнить, кто он такой.- Спасибо, что помогли выбраться, кстати. Очень мило с вашей стороны. — Ты еще кто такой? — Клаус враждебно оглядел незнакомца с ног до головы, подмечая его британский акцент и черную хенли, а затем отпустил Деймона, который тут же закашлялся. Гибрид проследил, как вампир подходит к Кэролайн и поднимает ее с земли. — Лорензо, — бросил тот, разворачиваясь к застывшим первородным и Хейли.- А теперь мы можем занести девушку в дом? Ей нужна кровь. Элайджа открыл было рот, чтобы взять на себя роль гостеприимного хозяина, но его брат, кажется, придерживался другого мнения. Кэролайн издала слабый вздох и пошевелилась в руках Лорензо, утыкаясь лицом ему в грудь. Хейли могла бы поклясться, что нерв на лице Клауса дернулся, прежде чем он переместился к вампиру, забирая у него девушку. — Вы сделали достаточно, — прошипел гибрид, переводя угрожающий взгляд с Лоренцо на Деймона, который уже отряхивал черные джинсы от пыли, что-то бормоча о блондинках с отвратным вкусом на мужиков.- Что произошло? — Я же уже объяснил, приятель, — застонал Деймон, возводя руки к небу.- Наша Барби попала в переделку, а мы благородно ее спасли. — Мы знаем про Рейну Круз, Деймон, — отрезал Элайджа, начиная искренне переживать за здоровье Сальваторе: Клаус явно был не настроен выслушивать его обычные словесные извороты.- Также нам известно, что Аларик мертв. Лучше вам рассказать все с самого начала. Деймон и Энзо переглянулись, понимая, что выбора у них нет. Помощь первородных могла им пригодиться, тем более, что Кэролайн находилась в не совсем адекватном состоянии. — Выпить найдется? — с надеждой спросил Деймон. * * * Детей отправили гулять с Эйвелин, хотя оттащить Джози от Лорензо было нелегко. Малышка была в восторге от знакомого лица в этом огромном доме, тем более, что Клаус успел ее здорово напугать, и она надеялась, что дядя Энзо заберет их отсюда к маме, как можно скорее. Элизабет проявила меньше радости по поводу появления ее старого друга по собиранию паззлов, что не помешало ей добрую минуту просидеть у него на руках, уткнувшись носом в шею. Деймон старался держаться в стороне, то ли из-за того, что это были дети Рика, а боль потери была слишком свежа, то ли из-за чувства вины перед невинными созданиями, чьи судьбы были разрушены по вине его брата. Хейли молча наблюдала за этой картиной, отмечая про себя, что девочки явно очень привязаны к Энзо, что могло означать лишь то, что он был частым гостем в их доме. Этот вывод порождал в ее голове целый ворох неуместных мыслей, которые касались характера отношений Аларика и Кэролайн, а также какую роль мог играть в них Энзо. Они с Клаусом были похожи: акцент, манера держаться, саркастическая усмешка, зашкаливающая уверенность в себе… Хоуп он сразу не понравился, что вызвало у Хейли нервный смешок: дочь сидела на руках у своего отца, и выражение их лиц, когда они смотрели на то, как Лоренцо нянчится с девочками Зальцман, было абсолютно одинаковым. Фрея даже шепнула ей, что от них исходят одни и те же эмоции, настолько сильные, что эти разноцветные волны можно было ножом резать: ревность, подозрительность и напряженность. Когда девочек увели, а Клаус опередил Энзо и занял единственное свободное место рядом с Кэролайн, которая свернулась калачиком на диване, все еще не приходя в сознание, Элайджа откупорил бутылку бурбона. — Стефан исчез три года назад, — лицо Энзо презрительно скривилось.- Рейна исчезла вместе с ним. Если честно, я думал, что она его прикончила, потому что от этого ублюдка не было никаких вестей. — Полегче, Энзо, — Деймон отпил бурбона и указал на друга пальцем.- Он все-таки мой брат. — Плевать я хотел, — Энзо безразлично пожал плечами.- Бесхребетный кусок… — Полегче, я сказал! — Деймон вскочил с места, собираясь наброситься на того, кто посмел оскорблять его непутевого братца, но Элайджа удержал его за плечо и силой посадил на место. — Мы недавно сделали ремонт, — спокойно объяснил первородный, и Хейли улыбнулась, чувствуя исходящую от него силу. Деймон ответил злобным взглядом и бесцеремонно схватил со стола бутылку, сделав три больших глотка. — Продолжай, — снисходительно кивнул Клаус, постукивая указательным пальцем по диванному подлокотнику, что уже начинало действовать на нервы всем присутствующим. — Спасибо, — саркастически ухмыльнулся Энзо, совершенно не обращая внимания на спивающегося Сальваторе.- Неделю назад мы узнали, что Стефан вернулся и разбудил Деймона. А потом Рейна взяла Кэролайн в заложники, чтобы выманить его… — Я говорил ему, — внезапно севшим голосом отозвался Деймон, — я говорил Рику оставаться дома. Я бы смог вытащить ее один, — Сальваторе прикрыл глаза рукой, снова слыша отчаянный крик Кэролайн, чье сердце разорвалось на тысячи осколков.- Рейна убила его прямо у нас на глазах. Хейли прикрыла рот рукой, чувствуя как на нее накатывают собственные страшные воспоминания о смерти Джексона, о ярости и боли, которые будто выжгли все внутри, оставив лишь раны, которые никогда полностью не затянутся. Фрея легонько сжала ее плечо пальцами в знак поддержки. — Я сказал ей ехать сюда, — Деймон снова сделал глоток бурбона и встал с места, принимаясь расхаживать из стороны в сторону, — но она была не в себе, все повторяла, что мы должны похоронить Рика. Пришлось спрятать ее с детьми и дождаться Энзо, чтобы вытащить тело. Клаус перевел взгляд на лежащую с ним рядом юную девушку, по сути совсем ребенка, на которую так внезапно свалилось столько испытаний. Стефану Сальваторе лучше было не попадаться ему на глаза, потому что этой встречи он не переживет: гибрид был полон решимости вырвать бывшему другу позвоночник. Когда-то сам Клаус переборол свой эгоизм, свои чувства собственника, позволяя Кэролайн жить той жизнью, которая была ей нужна: колледжем, планами на будущее, теми вещами, к которым так стремилась ее юная и наивная душа. И сделал он это явно не для того, чтобы Потрошитель подвергал ее жизнь такой опасности. Смертный приговор Стефану Сальваторе был вынесен, и обжалованию он не подлежал. Если бы Деймон не успел вовремя, то Клаус мог бы лишиться кое-чего очень важного и желанного. — Потом мы отправили ее к тебе, приятель, — Энзо указал на Клауса.- Ты ведь уже пару раз спасал ей жизнь. Правда после того, как ставил ее под угрозу.- Вампир сощурил глаза и отставил от себя стакан с янтарной жидкостью, ясно давая понять, что неприязнь гибрида взаимна. Клаус почувствовал, как у него внутри все заклокотало от ярости, при мысли о том, что Кэролайн рассказывала этому слюнтяю о том дне, когда он, всемогущий Никлаус Майклсон, запутавшийся в галлюцинациях, насланных Сайласом, молил ее о помощи. — И тут нам звонит Блонди и говорит, что возвращается в Техас, чтобы убить Рейну Круз! — Деймон тяжело вздохнул.- Мы еле вытащили ее оттуда. Она вся истекала кровью, но никак не могла успокоиться. Хотела вернуться на тот завод, чтобы снова попытаться убить Охотницу. Не хотела ничего слушать. За нами гнались до границы Луизианы, поэтому пришлось накачать ее до предела, чтобы не выпрыгнула из машины, — Сальваторе хмуро посмотрел на Клауса.- Я думал у тебя хватит мозгов и совести, чтобы удержать ее здесь, Майклсон. Или ты нашел себе новую невинную Барби для домогательств? Элайджа закатил глаза, понимая, что последует дальше. Клаус недобро усмехнулся и в следующую минуту переместился к Сальваторе, вновь хватая того за горло. Энзо поспешил на помощь болтливому другу, но был легко отброшен назад уже со сломанной шеей. — Я лично выбирал этот стол, — с сожалением покачал головой Элайджа, указывая сестре на деревянные обломки, в которых валялся Лорензо. Хейли возмущённо тыкнула его под бок, понимая, что если они ничего не сделают, то Клаус просто убьет Деймона. И Кэролайн вряд ли скажет им за это «спасибо». Старший первородный лишь пожал плечами, уверенный, что его брат, так сильно пекущийся за безопасность и чувства мисс Форбс, никогда не причинит Деймону серьезного вреда. — Жизнь ничему тебя не научила, Деймон, — прошипел Клаус прямо в лицо вампира, который отчаянно хватал ртом воздух.- Знаешь поговорку? — глаза гибрида вспыхнули желтым, а на лице проступили клыки.- Не буди спящего волка.*** — Никлаус! — Элайджа ринулся к озверевшему брату, но было уже поздно: гибрид вцепился в горло Сальваторе, раздирая кожу и пуская в кровь смертельный яд. Деймон безжизненной тряпкой сполз по стене и с глухим стуком осел на пол. Элайджа в шоке смотрел на брата, все еще не веря, что он сделал это. — Нет! Нет! — Никлаус обернулся на незнакомый, хриплый и слабый голос, и столкнулся с полными слез блеклыми голубыми глазами, которые некогда сверкали синевой так ярко, что ему хотелось прикрыть лицо ладонью, чтобы не обжечься. — Кэролайн, — Хейли попыталась поддержать девушку, которая попыталась встать, но лишь рухнула на пол, все еще ослабленная голодом и вербеной. — Нет! — Кэролайн откинула руки волчицы, продолжая ползти к Деймону, чье безжизненное тело лежало около стены.- Только не это, не снова. Клаус неподвижно наблюдал за тем, как Кэролайн берет лицо Сальваторе в свои трясущиеся ладони и плачет. Снова и снова, не стесняясь этих слез, буквально захлебываясь в них, выпуская наружу всю боль, все отчаяние, которое скопилось внутри. — Клаус, сделай что-нибудь, — взмолилась Фрея, смотря на несчастную девочку, которая в истерике била Деймона по щекам, не до конца понимая, что с ним случилось. — Клаус? — Кэролайн невидящим взглядом уставилась на ведьму, явно не осознавая, где находится, и кто виноват в том, что ее друг медленно умирает.- Клаус? — словно безумная девушка обернулась к гибриду, который все еще продолжал стоять словно статуя, с бесстрастным выражением лица. По его подбородку к шее стекала кровь, исчезая на черной ткани рубашки.- Спаси его. Умоляю, спаси. Я не смогу пережить это снова. Пожалуйста, — Кэролайн попыталась встать, но ноги ее совсем не слушались. Элайджа поддержал ее за руку, смотря на брата с нескрываемой яростью. Слезы этой девчонки могли растопить даже айсберг, а он стоял и сверлил ее взглядом, будто она была музейным экспонатом, к которому нельзя прикоснуться из-за пуленепробиваемого стекла. — Никлаус! — голос Элайджи звенел от напряжения. У них было еще несколько часов до начала галлюцинаций, и старший первородный готов был поклясться, что лично выкачает из своего бессердечного брата нужную кровь, потому что Кэролайн была в шаге от того, чтобы окончательно сломаться. Слава богу, что Лорензо со сломанной шеей предупредительно закрыла собой Фрея. — Я умоляю, — плакала девушка, цепляясь за плечи Элайджи.- Я умоляю тебя. Мы уедем и никогда больше не потревожим вас… — Ты никуда не поедешь, милая, — голос гибрида был холодным и беспристрастным, но у Элайджи отлегло от сердца, когда он понял, что черная душа его брата не смогла противиться горьким слезам Кэролайн.- Ты и твои дети останетесь в Новом Орлеане. И можешь так не волноваться, я не дам ему умереть, — Клаус с брезгливостью посмотрел на Деймона.- Но он должен наконец-то запомнить, что меня не стоит злить. Кэролайн задохнулась воздухом и прикрыла глаза, кивая, словно принимала на себя всю ответственность за длинный язык Деймона, что вызвало у Клауса непреодолимое желание наорать на нее или отхлестать по щекам. Как же он ненавидел эту ее преданность своим идиотам-друзьям, эту слепую готовность жертвовать собой ради их никчемных жизней. Ненавидел то, что даже в таком состоянии, она умоляла его, прося пощадить Деймона. И где-то глубоко в душе, в самом затаенном ее уголке, куда когда-то пробился ее свет, Никлаус также восхищался этой неизменной верностью, этой любовью, которую Кэролайн Форбс могла дарить тем, кто заслуживал честь назваться ее другом. Было время, когда Клаус надеялся, что однажды и он сможет заслужить это. Возможно, он и заслужил, только был слишком слеп, чтобы заметить. Прокусив себе запястье, гибрид налил пару капель своей драгоценной крови в стакан из-под бурбона и протянул Хейли, которая, едва сдерживая свою ярость, наклонилась к Деймону, чье лицо уже покрывал пот. — Пойдем, милая, тебе надо отдохнуть. С детьми увидишься завтра, — безапелляционно заявил Клаус, забирая обессиленную Кэролайн из рук Элайджи. — Нет, мы уедем сейчас, — девушка обернулась к Хейли и старшему первородному в поисках поддержки, чувствуя, как руки Клаус сильнее сжались на ее талии в собственническом жесте. Будто она попала в охотничьи силки, из которых ей не выбраться.- Я не могу остаться здесь. Мы должны… — Кэролайн, ты слишком слаба, — мягко увещевала ее Хейли, пока Фрея при помощи телекинеза переносила Деймона на диван, все еще стараясь загораживать тело Энзо, который будет без сознания еще пару часов.- Завтра мы все обсудим, и вы сможете… — Нет, не смогут! — резко прорычал Клаус, с яростью смотря на волчицу.- Я уже сказал: они останутся здесь. Фрея! — гибрид повернулся к сестре и слегка кивнул. Первородная тяжело вздохнула и подошла к Кэролайн, которая явно снова начинала терять сознание. Положив руки на лоб девушке, ведьма что-то зашептала, и вампирша резко открыла глаза, откашливаясь, словно ей в грудь всадили лошадиную дозу адреналина. — Она чиста, — пробормотала Фрея, стараясь избегать осуждающих взглядов Элайджи и Хейли.- Простите, но так будет лучше для всех. — Что ты сделала? — Кэролайн отпихнула от себя Клауса, чувствуя, что вербена больше не ослабляет организм, не затуманивает разум, наливая вены жидким огнем. — Моя сестра вывела из тебя всю вербену, — спокойно объяснил Никлаус, снова хватая Кэролайн за плечи. Где-то на задворках сознания незнакомый голос вопил, чтобы он остановился, что она никогда его не простит, что это неправильно и можно попробовать уговорить ее. Но он не был бы Никлаусом Майклсоном, если бы другой голос, более громкий и знакомый, не говорил, что он просто должен получить то, что ему нужно. Самым быстрым и легким способом. — Нет! — Кэролайн в ужасе уставилась на него, понимая, что он хочет сделать.- Ты не посмеешь! Он никогда не делал этого, хотя мог за одну секунду внушить ей любовь к себе или ненависть к Тайлеру. Но он никогда не поступал с ней так, и это было одной из причин, почему Кэролайн верила, что в нем есть что-то хорошее. Неужели он не видит, что ей просто необходимо уехать подальше отсюда? Где Рейна не сможет достать ни ее, ни девочек. Где они смогут затеряться среди безликой толпы людей и начать новую жизнь. Без всей этой сверхъестественной грязи, что липнет к Кэролайн словно мухи к меду. Она не может и дальше жить так, она даже не может использовать свои способности на полную мощность. Ей с девочками следует попытаться стать нормальными. Это единственный выход, единственный шанс на спасение, на жизнь без боли и потерь. И Клаус хотел лишить ее этого шанса. — Это и для твоего блага тоже, Кэролайн, — то, как он произнес ее имя, выбило из нее весь воздух. Будто ему было искренне жаль. Будто он просил прощения, умолял ее не ставить на нем крест. Но это была иллюзия, ведь если бы ее чувства что-то значили для первородного гибрида, то он бы никогда не поступил так.- Кэролайн Форбс, ты останешься со своими детьми в Новом Орлеане до тех пор, пока я не разрешу тебе уехать, — ее горячие слезы обожгли пальцы, словно расплавленный воск, и на миг Клаусу стало тошно от самого себя. И поскольку ниже падать было некуда, он подумал о том, что мог бы внушить ей забыть о своем приказе, о том, что сломал ее волю и подчинил себе самым подлым способом. — Не смей, — зло прошептала Кэролайн, отталкивая его руки от своего лица.- Не смей лишать меня возможности тебя ненавидеть. Клаус чувствовал, что с каждым ее медленным шагом по направлению к выходу из комнаты, с каждым глухим ударом невысокого каблука ее балеток о деревянный пол, с каждым подрагиванием худеньких плеч от сдерживаемых рыданий, у него внутри все покрывается коркой льда. — Отлично, Клаус. Ты просто молодец! — Хейли буквально испепелила его злобным взглядом, бросаясь за Кэролайн. Элайджа молча последовал за волчицей. И это молчание было показательнее любых жестоких слов. С Клаусом осталась лишь Фрея. Понимающая и принимающая брата, лучше и легче, чем кто-либо другой. — Они поймут, Ник, — грустно улыбнулась ведьма, видя по жёсткому лицу брата, что ему нужно побыть одному.- Когда-нибудь они поймут. Оставшись один, Никлаус прислушался к звукам Бойни, что с приездом своего хозяина будто проснулась от долгой спячки: детским голосам, ругани Хейли и Элайджи, тихим всхлипам Кэролайн и бормотанию Эйвелин. Хрустальный стакан с бурбоном полетел в стену, попав прямо в его собственный портрет. По нарисованному талантливым художником лицу потекли янтарные слезы. Добро пожаловать домой, Ваше Величество.