In For The Kill

I foresee it’s true That you would love me better if I could unscrew All your moods that make me wanna run away But I got stuck with faulty legs I believe it’s true That you would screw me if I let you in my bedroom And if I did, then do I try to move away? Cause I know you like mind games (Banks — Mind Games) Старый человек с высокими скулами, на которых виднеются размытые следы ритуальных шрамов, смотрит так, будто уже давно ждал. Постукивает деревянным посохом по песку, выводя странные и бессмысленные круги, а потом склоняет голову набок и кривит тонкий рот. — Я знал, что ты придешь, etèrnèl.* — Тогда ты знаешь и то, что я всегда получаю что хочу, — свистящий шепот Клауса вырывается изо рта Кэролайн, и ей хочется прижать руки к горлу, чтобы затолкать его обратно. Старый бокор запрокидывает голову назад и смеется, заставляя воздух вокруг себя слегка дрожать от силы, что прячется в каждом его движении. Пальцы Фреи на предплечье — холодные и чуть дрожат. Она склоняет голову перед могуществом старого бокора и хочет, чтобы и брат уважал его, но Кэролайн чувствует непреодолимую ярость, волной поднимающуюся в теле. Ему нужно вернуть свой город, свою дочь и свое могущество, и жизнь этого старика — лишь дорожная пыль на пути к цели. — Я восстановлю твою кровную линию, Никлаус Майклсон, — шепчет старый бокор, ничуть не пугаясь янтарного блеска в глазах гибрида. — Вопрос в том, хочешь ли ты лишь этого? — Мы приехали за этим, — с нажимом шепчет Фрея, и Клаус чувствует новый прилив злости на сестру, что посмела решать за него. Вырывается из хватки, подходит ближе к старику, у которого в глазах вибрирующая мощь знаний и невыполненного предназначения. — Я хочу стать всемогущим, — одержимо шипит первородный, и Кэролайн ощущает его учащенное сердцебиение при мысли о том, что может дать ему бокор и духи, в которых он верит. — Обрести силу, коей раньше не обладал никто. Старик улыбается шире, и шрамы на его щеках сияют перламутром в свете закатного солнца. — Очень хорошо, etèrnèl, — кивает он, сжимая свой посох сильнее в узловатых пальцах, смотрит лукаво, прищуривая темные глаза. — А что ты готов отдать духам взамен? — Все, — не задумываясь отвечает Никлаус, и Кэролайн впервые за время сна чувствует, что они — не одно целое. В мыслях гибрида — слепое и яростное желание идти к цели, а у нее в сердце множатся страхи и сомнения, которые хочется выкрикнуть в обжигающий воздух, но нет ни сил, ни возможности. — Клаус, Хоуп… — затравленно шепчет Фрея, озвучивая то, что не может произнести Кэролайн, запертая где-то глубоко внутри мыслей и эмоций первородного. Он мгновенно скалится, угрожающе смотря на бокора. Это его дочь, он никому не позволит забрать ее. «И все же, ты не подумал о ней», — хочется сказать Кэролайн, но она лишь молчит, вслушиваясь в чужое сердцебиение. — Лоа не нужна твоя дочь, etèrnèl, — качает головой старик. — Ей уготована другая судьба, сокрытая от меня стенами грядущих столетий. — И что тогда могут потребовать духи? — ядовито интересуется Никлаус. — Твою душу, — невозмутимо отвечает бокор, испытывающе глядя в глаза бессмертному. Никлаус внезапно хохочет как безумный, и Кэролайн чувствует, как на губах его расплывается пугающая улыбка. — Пусть забирают то, что от нее осталось, — пожимает плечами он, не слушая тихие протесты Фреи. — А сердце? Реки крови, что прольешь во имя своей цели? Предательство, которое совершишь ради власти и неуязвимости? Никлаус нагибается ближе к старику, и Кэролайн чувствует исходящий от него запах благовоний и дурмана датуры. Голова слегка кружится, и ей хочется схватить гибрида за ладонь, чтобы не позволить совершить то, что потребует слишком высокой платы. — Это мне по силам, — шепчет Никлаус, ухмыляясь, и бокор кивает, а после недолгих раздумий поднимается с места, давая знак молодым жрецам следовать за ним. — Называй меня Нивард, etèrnèl, — говорит старик, и склоняет голову перед Фреей в почтении. — Идем, мне многое нужно тебе рассказать. Кэролайн сощурилась на тусклый утренний свет, заливающий комнату, и почувствовала, как ее выталкивает из водоворота странного сна обратно в реальность, что обрушилась на нее быстро и стремительно. Вчерашний день пролетел перед глазами, как один большой ролик с быстро сменяющимися кадрами, и девушка сжалась, пытаясь осознать, что она натворила. Следует отметить, что разоблачение их с Эйвелин дурацкого плана, открытая конфронтация с первородным и разнесенная гостиная Бойни волновали ее куда меньше чем то, что она поцеловала Клауса Майклсона. Сама. Опять. И на этот раз, он не давал ей никаких обещаний, не ставил условий, которыми она могла бы прикрыть собственное помешательство. Это было актом доверия, желанием разделить радость освобождения с первородным гибридом, странное ощущение их единства и понимания друг друга. И Кэролайн все еще жила в его городе, в его доме и не могла просто сбежать, делая вид, что ничего не было: вспоминать его удаляющуюся спину, холодный ветер, что отхлестал ее по щекам, и думать, что это она желала, чтобы Клаус ушел, а значит ситуация и ее чувства находились под контролем. Вчера Клаус никуда не ушел, и Кэролайн этого не хотела. Она хотела его целовать, а он хотел отвечать на ее поцелуи. И ощущения его сильных рук на своем теле Кэролайн помнила так отчетливо, что ей мгновенно стало жарко. — Черт, — прошептала Кэролайн, тупо разглядывая потолок, а потом что-то невнятно проскулила, прижимая к лицу подушку, желая придушить себя за глупость. Почему Клаус всегда так на нее влиял, заставляя совершать поступки, на которые обычно она была не способна? Почему рядом с ним она чувствовала себя такой… смелой, могущественной, всесильной? И почему эти слова кажутся такими знакомыми, будто недавно кто-то шептал ей их на ухо? Кэролайн что-то снилось, теплое и холодное одновременно, вызывающее ярость, страх и странное томление… — Эй, — девушка вздрогнула и откинула от себя подушку, встречаясь взглядом со стоящей в дверях Хейли, которая неловко переминалась с ноги на ногу, держа в руках две чашки кофе. — Эй, — тихо отозвалась Кэролайн, садясь на кровати. — Все еще спят, и я подумала, что… Может, ты захочешь поговорить, пока не начался обычный бедлам. Хейли выглядела неуверенной, и это больно било по нервам, потому что обычно волчица была сосредоточенной, скорой на необдуманные решения и за словом в карман не лезла. Но сейчас от нее исходило то самое дымчатое напряжение, которое обычно сопровождало людей, желавших помочь, но не знавших как. Кэролайн был хорошо знаком этот взгляд. Взгляд человека, который всегда был один посредине шумной толпы, не знающий, можно ли довериться и получить доверие в ответ. Не понимающий, заслуживает ли он дружбы, которую так отчаянно желает получить. — Да, — облегченно выдохнула Кэролайн, желая вложить в свои слова всю свою благодарность за поддержку, потому что, черт возьми, несмотря на все их запутанное прошлое, она хотела поделиться с Хейли своими мыслями. Кэролайн подумала о Бонни и Елене, которые хоть и были одними из самых дорогих ей людей, но, все-таки, всегда держались друг друга. Говорят, что трое — уже толпа, и Кэролайн всегда знала и научилась принимать то, что в их отношениях любовь не может распределиться равномерно. Это нисколько не умаляло их дружбы, это просто был факт, который лишь подтверждал правило жизни Кэролайн Форбс: она никогда не бывает первым выбором. Может, это их с Хейли шанс? Стать друг для друга теми «первыми». Две одиночки, которые вдруг обнаружили между собой столько общего, сумели забыть прошлые обиды и идти дальше, укрепляя свою связь день ото дня. Это ли не начало дружбы, длиною в вечность? Хейли улыбнулась и зашла в комнату, протягивая Кэролайн кофе, который она тут же с благодарностью приняла, слегка скользнув по холодным рукам волчицы своими пальцами. — Хейли, — тихо позвала Кэролайн, и девушка вздрогнула, обращая к ней почти испуганный взгляд, наверняка думая о том, что Форбс сейчас попросит ее уйти. — Может ты… — она откинула одеяло со свободной половины кровати, предлагая Хейли не просто совместные посиделки, но свою дружбу и место в своем сердце. Это казалось легким и правильным, когда Хейли приземлилась на свободную часть кровати, и зеркально повторила позу Кэролайн, подложив ладони под щеку и смотря ей в глаза, будто заполняя все то, что они пропустили в жизни друг друга. Аромат кофе и утренней свежести наполнил комнату, заставив двух девушек одновременно улыбнуться и придвинуться друг к другу ближе, осознавая, что теперь, что бы ни случилось дальше, у них есть опора и поддержка в мире первородных, в который их затянуло так внезапно. — Ты как? — тихо спросила Хейли, и Кэролайн показалось, что они спрашивали это друг у друга всю жизнь. — Пока не знаю, — честно ответила Форбс. — Мне стыдно, что все видели наши с Клаусом разборки, но я чувствую себя… обновленной. Готовой двигаться дальше. — Да, после того, как пару раз двинешь Клаусу по лицу,всегда приходит это чувство, — они одновременно засмеялись. — Лучше, чем любая психотерапия. — Я была на высоте? — с сомнением поинтересовалась Кэролайн, чувствуя, как щеки начинают гореть. Она повела себя просто отвратительно, устроила драку с Клаусом, который мог запросто ее заживо похоронить, а ее интересует лишь то, насколько она при этом хорошо смотрелась. Просто потрясающе, Кэролайн! Пребывание в этом доме явно не идет тебе на пользу. — О да! — Хейли засмеялась, лукаво глядя на Форбс. — Иногда со стороны было сложно разобрать, чем вы именно занимаетесь: сексом или борьбой, но… Кэролайн покраснела до кончиков волос и нырнула под одеяло, закрываясь от прожигающего взгляда волчицы. Она пила кровь Клауса на глазах у его семьи. И он пил ее кровь! Какой позор. Самое ужасное, что Кэролайн до сих пор не могла забыть, как вибрировал пульс первородного на ее языке, и как его горячие пухлые губы требовательно прикасались к ее коже, оставляя огненные следы. И если бы перед ней была не Хейли, а Бонни или Елена, то Кэролайн уже бы давно самоуничтожилась, превратившись в лужицу собственных тайных желаний и пороков. — Кэр, — позвала ее Хейли, слегка потормошив за плечо, на что Кэролайн ответила сдавленным скулежом, — умоляю, прекрати. Здесь тебя никто не осудит, и уж тем более не будет читать мораль. — Я сделала кое-что еще, — пробурчала Форбс, когда волчица сдернула с нее одеяло. — И это ужасно. — Если вы не устроили романтический ужин, перекусив детишками из летнего лагеря… — Нет! — в ужасе затрясла головой Кэролайн, уставившись на развеселившуюся Хейли. — А что, он с кем-то так делал? — Кэролайн, — выжидающе протянула Маршалл. — Ладно, ладно, — девушка закрыла лицо руками, мечтая провалиться сквозь землю прямо в адское пекло. — Я поцеловала его. Кэролайн Форбс искренне верила, что небеса должны разверзнуться, открывая высшим силам путь для кары, которая, возможно, испепелит ее дотла или разорвет на атомы. В ее понимании, каждый плохой поступок, — а в это понятие совершенно точно входил поцелуй с Клаусом, — должен был быть наказуем, поэтому Кэролайн была готова к осуждению. — И это все? — почти разочарованно спросила волчица. — Что значит «все»? — глаза Кэролайн больше стали напоминать блюдца. — Конечно все! А этого разве не достаточно? — Достаточно для чего? Для ритуального сожжения грешницы? - саркастически поинтересовалась Маршалл, но увидев, насколько покраснела ее собеседница тут же перешла на более спокойный тон. — Кэролайн, послушай. Я знаю, что Клаус… это Клаус. Он тысячелетний агрессивный параноик-манипулятор с явными садистскими наклонностями, и этого никто не изменит. — Это уж точно, — пробурчала Кэролайн. — Но к тебе он относится как-то по-особенному. Ты и сама знаешь, — перебила волчица. — Не надо отрицать очевидное из-за собственного страха. Кэролайн умолкла, размышляя о своих страхах: будто по бусинам разбирая жемчужное ожерелье, прокручивая перламутр в пальцах. — Забота Клауса всегда принимает странные формы, порой пугающие. Да, он внушил тебе остаться здесь, Кэролайн, и это тебя гложет, но подумай: Клаус хочет защитить тебя и девочек, несмотря на то, что Рейна Круз может заявиться в Новый Орлеан, а это означает определённый риск для всех нас. И Клаус готов пойти на этот риск ради тебя. — Хейли, ты же знаешь, что я не хочу подвергать вас опасности, — запротестовала Кэролайн. — Если бы я могла, то уехала сегодня же. — Я знаю, — быстро кивнула Хейли, чувствуя легкий укол разочарования из-за того, что Кэролайн все еще не видела причин оставаться в Новом Орлеане. — Но я рада, что все так обернулось, и ты здесь. Ты меняешь нашу жизнь к лучшему, Кэролайн. Я так долго подстраивалась под образ жизни Майклсонов, что совсем забыла: в мире есть что-то помимо бесконечной борьбы и опасности. Ты заставила нас вспомнить об этом, даже несмотря на то, что твое сердце было разбито. Это удивительно, и я всегда буду благодарна тебе. Кэролайн улыбнулась и впервые за долгое время почувствовала, как и внутри у нее что-то начинает улыбаться, даря давно позабытое ощущение легкости и уверенности в собственных силах, которые и делали ее собой. Она не могла бы быть более благодарной Хейли за ее поддержку и за то, что она стала другом, которого ей так не хватало. Кэролайн скользнула пальцами по руке Хейли, почувствовав, как волчица обхватывает ее ладонь в ответ, обводя татуировку в виде птицы на запястье. — Я хотела бы тебя попросить потренировать меня, — внезапно серьезно сказала Кэролайн. — Ну на случай, если это была не последняя моя стычка с Клаусом. Хейли нахмурилась и посмотрела Кэролайн прямо в глаза, будто пытаясь понять, чем вызвана столь странная просьба. — Я не собираюсь делать глупостей, — пообещала Кэролайн, сморщив носик. — Просто никто никогда не учил меня. И в этом доме я единственный обычный вампир среди уникальных гибридов и первородных. — Ну да, самый обычный вампир, — прицыкнула языком Хейли, закатывая глаза. — Ты всего-то родила двоих наследниц могущественного Ковена, что противоречит всем законам природы, да еще и можешь одним взглядом пригвождать людей к месту. Мне казалось, что таких «обычных» вампиров называют еретиками. — О нет, только не это слово, — брезгливо поморщилась Кэролайн. — Все еретики, с которыми я встречалась были психами. Тем более, вся моя магия исчезнет, когда девочкам исполнится восемнадцать, а я планирую жить долго. — Не думаю, что мне есть, чему тебя научить, — пожала плечами Хейли. — Почему бы тебе не попросить Клауса? — волчица лукаво ухмыльнулась. — Уверена, он будет просто счастлив заставить тебя попотеть. Кэролайн возмущенно зашипела, в который раз поражаясь, что в словах Хейли не было и грамма осуждения. Скорее даже какое-то предвкушение. — Вот поэтому я и не буду его просить, — пробурчала Кэролайн. — Мне уже довелось один раз наблюдать, как Клаус обращается со своими протеже, и, прости, как бы по-особенному он ко мне ие относился, я все еще слишком хорошо помню боль от его укуса, — девушку слегка передернуло. — Значит, Кол тоже отпадает, — хохотнула Хейли. — При Давине он активно делает вид, что стал более адекватным, но дай ему волю, и он покажет тебе, насколько соскучился по своей дурацкой бите. Кэролайн засмеялась, утыкаясь лицом в подушку, представляя, как глаза младшего первородного загораются лихорадочным блеском при одном лишь упоминании о том, что ему дается полный карт- бланш на обучение малышки Форбс. — У нас остался всего один первородный, — продолжила Хейли, когда они обе чуть успокоились. — Думаю, Элайджа с радостью поможет тебе, учитывая то, насколько ему понравилось ваше вчерашнее представление. Кэролайн нахмурилась, думая о том, как будет просить старшего первородного о подобной услуге: в конце концов, Элайджа всегда выглядел излишне серьёзным и занятым в своем строгом костюме, но, с другой стороны, она прекрасно понимала, что лучшего учителя ей не найти. — Решено, — Кэролайн резко поднялась с кровати, с самым решительным видом упирая руки в боки. — Надеюсь, что я не опозорюсь и останусь жива. За стенкой, в спальне девочек послышались приглушенные голоса Джози и Хоуп, означавшие, что дом начинает потихоньку просыпаться, и Кэролайн перевела счастливый взгляд на Хейли, которая тут же картинно накрылась одеялом. — Еще один раунд просмотра «Короля Льва», и я лично сожру Симбу до того, как он начнет петь первую песню, — проворчала волчица, и Кэролайн снова громко расхохоталась, подлетая к кровати, сдирая с Хейли одеяло, а затем стягивая и ее с кровати за ногу. — Просто подпевай, — посоветовала Форбс, хватая расческу с туалетного столика и делая вид, что это микрофон. — Я же вижу, что тебе каждый раз хочется. — Никогда, — отрицательно покачала головой Хейли, едва сдерживая смех, когда Кэролайн протянула воображаемый микрофон ей. — Ни за что. — Я буду могущественным королем, — пропела Кэролайн, притоптывая ногой в такт воображаемой мелодии. — Враги, берегитесь! Хейли не помнила, когда она в последний раз так много и искренне смеялась, но в голове не осталось ни одной мысли, когда Кэролайн резко развернулась, встряхнув белокурой копной, и продолжила: — Я буду невероятным, как ни один другой король. У меня есть отрепетированный взгляд свысока, я работаю над своим устрашающим рыком, — вампирша в шутку оскалилась, показывая человеческие зубы, и Хейли зажала рот рукой, наблюдая за ее детскими кривляньями. — Боже, — глаза Кэролайн округлились, и она прыснула. — Это же песня про Клауса! Хейли и Кэролайн вновь захохотали, повалившись на пол и держась за животы, пока внутри каждую мышцу не свело от судороги. — Мамочка! — головка Джози показалась в проеме двери. — Ты заплетешь мне косички? — И мне, Кэролайн! — Хоуп подпрыгнула за спиной двойняшки как китайский болванчик. — И мне! — Ты должна научить меня это делать, — засмеялась Хейли, когда дочь скользнула в ее объятия и прижалась к груди. — Легко, — улыбнулась Кэролайн. — Если хочешь и тебе заплету. У Хоуп как раз есть совершенно потрясающие розовые резинки с единорогами и пухом. С такой прической можно пойти даже на эти ваши супер таинственные встречи предводителей фракций. Комната снова наполнилась смехом, и девочки выбежали за дверь, собираясь побыстрее одеться и спуститься завтракать. — Божие коровки, — вздохнула Кэролайн, смотря им вслед, и Хейли почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось. — Даже не верится, что они так быстро растут. — Как ты их назвала? — волчица приподнялась на локтях, не совсем понимая, почему у нее так дрожит голос, вдруг становится нечем дышать, а по спине течет липкий пот. Будто она снова вернулась в тот знойный и безветренный день, когда нашла испуганных девочек и бездыханную Кэролайн на болотах Манчака. — Божие коровки? — Кэролайн, казалось, ничего не заметила, открывая шкаф и принимаясь искать тот яркий топ, который купила на прошлой неделе. — В детстве меня так называл папа. Как думаешь, джинсы или шорты? Хейли Маршалл не была суеверной, но даже она, увидев на боковой панели машины безжизненное тельце божьей коровки, подумала о том, что грядут перемены. Голос Кэролайн казался ей отдаленным и гулким, будто Хейли кто-то окунул в холодную воду, сквозь толщу которой звуки реального мира казались призрачными и… Безжизненными. Ложки не падают просто так, собаки не приходят на порог дома выть всю ночь, а божьи коровки не умирают на кожаной панели машины, в которой даже окна никто не открывает из-за дикой жары. И несмотря на то, что Хейли Маршалл не была суеверной, она знала: таких совпадений не бывает, и только дураки думают иначе. * * * Смотреть на то, как Элайджа медленно снимает пиджак, а потом аккуратно подворачивает рукава рубашки, было для Кэролайн странно и пугающе. У нее по спине пробежал липкий пот, когда первородный вскинул на нее свои темные глаза и развел руки в стороны, будто приглашая сделать выпад. — Мамочке будут делать больно? — обеспокоенно спросила Джози, при этом смотря не на Хейли, которой был адресован вопрос, а на Лиззи, сосредоточено вырисовывавшей что-то в своем альбоме. — Дядя Элайджа — джентльмен, — с видом знатока заявила Хоуп, расправляя складки на платье и выпрямляя спину. — И он никогда не сделает больно даме, правда? — Хейли еле сдержала рвущийся наружу смешок, пытаясь прикинуть, скольким «дамам» Элайджа вырывал сердца на протяжении веков. — Думаю, что вам пора перекусить, — скомандовала Хейли. — Мамочка будет в порядке, Джози, обещаю, а вы бегите к Эйвелин на кухню. Лиззи пожала плечами, аккуратно отложив кисточку в сторону и кладя на край альбома небольшой камушек, чтобы страницы не склеились. Джози и Хоуп, как всегда послушно последовали за молчаливой двойняшкой, иногда оглядываясь на застывшие фигуры Кэролайн и Элайджи. — Ты не научишься, если не будешь нападать, — благосклонно протянул Элайджа, улыбаясь. — И собери волосы, а то останешься без них. — Серьезно? — нервно засмеялась Кэролайн, поспешно снимая резинку с запястья и убирая волосы в хвост. — Ты оттаскаешь меня за волосы? В этом костюме? Разрушишь весь образ. Первородный обнажил зубы и, едва Кэролайн успела моргнуть, переместился к ней, выворачивая ей руки и фиксируя их за спиной, да так крепко, что девушка возмущенно зашипела. — За кого ты меня принимаешь, Кэролайн? — елейно пропел Элайджа ей на ухо, пока она безуспешно пыталась выбраться из его захвата. — Но, на твое счастье, мы вряд ли когда-нибудь сразимся всерьез. И не у всех столь безупречные манеры. — Это уж точно, — пробурчала Кэролайн, краснея до кончиков волос при виде того, как к Хейли подсела Давина, с выражением искреннего недоумения наблюдая за ее жалкими потугами вырваться. Какой ужасный позор! Сюда бы еще Кола, Фрею, и Кэролайн вообще сгорит со стыда. Или получит пару раз битой по голове, а потом Клаус запрет ее в Бойне до конца дней. — Ты уверен, что Клаус не вернётся в ближайшее время? — поинтересовалась Кэролайн, надеясь, что вопрос отвлечёт Элайджу, и ей удастся выбраться. — Уверен, — протянул первородный. — Не заговаривай мне зубы. Девушка фыркнула и снова кинула обеспокоенный и смущенный взгляд на Хейли и Давину, и если присутствие волчицы ее не беспокоило, то предстать перед маленькой ведьмой слабой девчонкой ей вовсе не хотелось. — Не обращай на них внимания, — властно приказал Элайджа, сильнее сдавливая запястья, и Кэролайн услышала, как хрустнули ее кости. — Чужое мнение должно быть последней твоей заботой. Думай. — О чем? — прошипела девушка, чувствуя, как из глаз готовы политься слезы обиды. Это была дурацкая, кретинская, идиотская идея, какие всегда приходили в голову Кэролайн, когда она решала, что пора бороться с собственной слабостью и познавать то, что скрыто глубоко внутри. — Кэролайн, никогда не бойся ошибиться. Единственная настоящая ошибка — не исправлять своих прошлых ошибок. — Еще Конфуций говорил, что в древности люди не любили много болтать, потому что считали позором не поспеть за собственными словами, — огрызнулась Кэролайн, резко дергаясь вперед, и чувствуя себя маленькой глупенькой девочкой, которую отчитывают за недостаток усердия. — Прости мое тщеславие, — тихо засмеялся первородный. — Не смог удержаться. И я впечатлен твоими познаниями в философии. Кэролайн не успела придумать достойный ответ, потому что Элайджа сжал пальцы, и пястная кость треснула, что заставило девушку непроизвольно дернуться, но она не издала ни звука, сильнее стиснув зубы: не хотела привлекать внимания Давины и Хейли. — Выносливость — это хорошо, Кэролайн, но ты же не станешь ждать, когда я переломаю остальные пальцы, — хмыкнул Элайджа. — Думай. — Я думаю, — огрызнулась она. — Думаю о том, что Клаус не главный садист в вашей семье. — Это правда, — благосклонно согласился первородный. — Главный садист у нас Кол, но я рад, что ты заговорила о Никлаусе, потому что именно из-за него ты не можешь сосредоточиться. — Что? — кровь отхлынула от лица Кэролайн, когда она вспомнила, что старший Майклсон был свидетелем их вчерашней потасовки, и боль от сломанного пальца показалась ей ничтожным плевком, по сравнению с удушливым чувством стыда. — Прости, я не совсем… Элайджа усмехнулся, и от его дыхания повеяло холодом, а потом он сжал ее безымянный палец у самого основания, слегка смещая его в сторону, готовясь сломать очередную кость. — Ты прекрасно меня поняла, Кэролайн, — заявил он. — Все знают, что мой брат испытывает к тебе определенную слабость и никому не позволит тронуть тебя и пальцем, поэтому ты чувствуешь себя в безопасности, вполне резонно полагая, что я не смогу причинить тебе вред. Кэролайн замерла в его руках, чувствуя каждый миллиметр искривлённой оси, по которой двигалась ее кость, но в голове была лишь одна мысль, которая эхом отдавалась в ушах и заставляла ее сердце останавливаться. Ты чувствуешь себя в безопасности. Ни разу за всю свою недолгую жизнь Кэролайн Форбс не довелось познать то чувство защищенности, которое она испытывала рядом с Клаусом Майклсоном, который дважды подвергал ее жизнь смертельной опасности, и на чьих руках было столько крови, что хватило бы затопить всю Луизиану. Может, она правда чокнутая, как утверждает Деймон? Может, она так отчаянно отрицала любые чувства к первородному гибриду не из-за страха осуждения друзей или всех тех ужасных вещей, что он делал, а потому, что знала: впустив Клауса в свое сердце, она простит ему все и будет рядом, не пытаясь его спасти, но принимая каждую крупицу тьмы в его проклятой душе. И от этого Кэролайн становилось страшно, потому что у нее еще хватало разума понимать, что он никогда не изменится. Она влюбилась в него. Опять, снова, еще раз. Будто их судьбы были переплетены. Будто у нее не было другого выбора. Пока эти чувства находились в той стадии, когда их можно было задушить подушкой, в очередной раз похоронив в ткани белоснежных простыней, которые навсегда впитают их запах. Кэролайн нужно было решить. Доверяет ли она Клаусу настолько, чтобы отдать ему свое сердце? — Но ты ошибаешься, Кэролайн, — продолжил Майклсон, и девушка вздрогнула, пытаясь понять, что он имеет в виду. — Ты попросила меня научить тебя, и я сделаю все, чтобы выполнить твою просьбу, потому что от этого зависит безопасность моей семьи и твоих детей. Поверь, если ты не начнешь думать, то я переломаю каждую кость в твоем теле, и мы оба знаем, что ты слишком горда, чтобы побежать жаловаться Никлаусу. Поэтому забудь о его защите и выбирай: либо ты принимаешь боль, либо начинаешь сопротивляться. Элайджа не шутил, Кэролайн знала, что он выполнит свою угрозу, и хоть кости срастутся за пару минут, но ей вовсе не хотелось так легко позволить первородному взять верх. Она сделала резкий шаг назад, пытаясь заставить Элайджу потерять равновесие, но он молниеносно отзеркалил ее движение и переломал указательный палец, отчего из горла Кэролайн вырвалось глухой стон. — Сила не твое преимущество. Пока ты не научишься использовать магию, даже не пытайся идти напролом, сражаясь с более сильным соперником. Думай, Кэролайн. Ты должна просчитывать варианты быстро, если хочешь выжить, — отеческий тон Элайджи никак не сочетался с его грубым захватом. — Вчера я смогла уложить твоего брата на обе лопатки, — прошипела Кэролайн. — Вчера твои физические возможности были на пике, но не стоит забывать, что, возможно, Никлаус просто позволил тебе это. В конце концов, разве ты оседлала бы его при других обстоятельствах? Щеки Кэролайн вспыхнули так же ярко, как и злость, зародившаяся где-то в животе и извергнувшаяся наружу утробным рычанием. Она никогда бы не могла подумать, что услышит что-то подобное из уст безупречного Майклсона, но ее сердце дрогнуло, а сознание услужливо подкинуло воспоминание о том вечере в лесу, когда Клаус усадил ее на себя, крепко сжимая белоснежные бедра, направляя, а она запрокинула голову, рассматривая золотистые верхушки деревьев: они кружились в водовороте вместе с ней, подстраиваясь под такт его резких и сладостных движений. Кэролайн выкрутила захваченную руку, чувствуя, как локтевая кость сместилась куда-то вправо, и, воспользовавшись секундным замешательством Элайджи, который явно не ожидал от нее такого акта садомазохизма, девушка юркнула ему за спину, сжимая шею. — Оказывается, тебя надо разозлить, чтобы ты начала соображать, — довольно протянул Элайджа, а потом легко перекинул ее через плечо, с ухмылкой наблюдая, как Кэролайн прижимает к себе поврежденную руку и пытается отдышаться. — Давай я вправлю, не то неправильно срастётся. Кэролайн раздраженно зашипела, демонстрируя свое природное ослиное упрямство, которое заставило ее сесть и одним быстрым движением вернуть локтевую кость на место, при этом издав приглушенный скулеж и прикусив губу до крови. — Мне кажется, что тебе начинает это нравится, — пробурчала девушка, поднимаясь на ноги. — И уж прости, Элайджа, при всем уважении к твоему опыту, это все больше походит на избиение младенцев. — Извинения приняты, — благосклонно отозвался первородный. — И ты не права, мы только что обнаружили одну из твоих сильных сторон. — Умение грациозно падать на пятую точку? — по-детски съязвила девушка, по инерции потирая ушибленное место. — Ты не боишься боли, Кэролайн, — серьезно ответил Элайджа. — Это дает тебе огромное преимущество. Несмотря на то, что мы бессмертны, не каждый вампир способен перебороть иррациональный страх перед страданием. О да, в страданиях у Кэролайн явно был большой опыт, поэтому она поспешно спрятала глаза, чувствуя, как изучающий взгляд Элайджи забирается под кожу и рыщет в поисках того, что научило ее мириться с болью. — То есть, у меня есть шанс выжить потому, что я садомазохистка? — неуверенно спросила Кэролайн. На губах старшего первородного появилась какая-то странная блуждающая улыбка. — Не думаю, что для тебя это открытие, — Элайджа поднял бровь, и Кэролайн заранее закатила глаза, уже понимая, к чему он ведет. — В конце концов, тебе нравится мой младший брат. — У нас с Колом чисто профессиональные отношения, — огрызнулась Кэролайн, вставая в позу, которая представлялась ей похожей на боевую стойку. — Ничуть не сомневаюсь, — Элайджа подошел к ней, заставив свести локти ближе и закрыть лицо, а потом пнул ее ногу, вынуждая чуть развернуть мысок. — В противном случае, Никлаус уже уложил бы его в гроб на десятилетие-другое. Нападай. Кэролайн поджала губы и сделала выпад, отчаянно желая стереть эту понимающую улыбку с лица Элайджи. Первородный перехватил ее кулак, сжимая его в руке до хруста, но девушка запомнила его слова и врезала ему ногой по колену, стараясь абстрагироваться от разрывающей боли в ладони. — Хорошо, Кэролайн. Твое второе преимущество — желание победить любой ценой, — Элайджа сбил ее с ног подножкой, и она снова рухнула на землю, повредив плечо о выступающий камень садовой дорожки. — Но помни, что никогда не нужно расслабляться. Ты ловкая и быстрая, используй это. Не пытайся обратить вес противника против него, если находишься сзади. Если посчастливилось оказаться за спиной, то сразу целься в сердце. Никогда не начинай атаку сверху, ноги — самое уязвимое место. Целься в колени и старайся выбить мыщелок, вот здесь, — первородный указал на место под коленом. — Тогда время восстановления резко увеличится. Кэролайн послушалась, отчаянно пытаясь вновь сбить первородного с ног, но ей не удалось даже дотронуться до его рубашки: Элайджа перемещался так быстро, что она чувствовала лишь резкие порывы воздуха, бьющие ее по щекам. — Двигайся, — наставлял он. — Не трать энергию на бесполезные метания. Проследи траекторию и найди закономерность. Используй доступное пространство, чтобы разозлить и измотать соперника, а потом, — Кэролайн резко обернулась и тут же была отброшена на несколько метров, — атакуй. — Я пытаюсь, — проскрежетала Кэролайн, быстро поднимаясь на ноги и преодолевая разделяющее их расстояние. Ей удалось вцепиться в руку первородного и вывернуть ее, прижимая локоть к пояснице. С нескрываемым раздражением Кэролайн поняла, что Элайджа даже не устал, в то время как она уже почти выбилась из сил. — Ты должна контролировать злость. Сосредоточься, но не позволяй ей завладеть тобой, — он поменял их местами, снова разворачивая ее спиной к себе. — Анализируй то, как действует противник. Ты это можешь. Например, Кол. В чем его слабость? — Откуда мне знать, он меня еще не избивал, — огрызнулась Кэролайн. — Манера боя — отражение характера, — спокойно отозвался Элайджа. — Подумай. Ты должна анализировать все, что видишь, подмечать малейшие детали. Умение составить психологический портрет является залогом победы. — А я думала, что ты научишь меня парочке приемов в стиле Брюса Ли, — тяжело выдохнула Кэролайн. — Какие-нибудь прыжки в воздухе, вертушки, беготня по стенам. — Это все хорошо для цирка, — отмахнулся Элайджа. — Я уже говорил, что твое преимущество не в силе, ты должна научиться подстраиваться под противника, находить его уязвимые места. И тогда ты победишь, даже если враг будет намного сильнее тебя. Ты можешь, Кэролайн, — его тон внезапно смягчился, и у девушки сжалось сердце, потому что она всегда мечтала услышать подобные слова от своего отца. — Контролируй ситуацию. Первородный оттолкнул ее от себя, и Кэролайн вновь приземлилась на пригретую траву. Хейли и Давина о чем-то оживленно беседовали, попивая коктейли, и Форбс в который раз подумала, что ее путь всегда тернист и тяжел. Она не всесильная ведьма, а всего лишь обладает крохами временной магии, которой даже управлять не может. Скорее наоборот, это магия управляет ей, вырываясь наружу вместе с лунным светом. И она уж точно не гибрид из уникальной кровной линии. А это означает, что, чтобы выжить, ей нужно стараться в тысячу раз усердней, как некогда Кэтрин, которая столетиями училась выживать. — Я жду, Кэролайн, — первородный медленно приблизился к ней, складывая руки на груди. — Кол импульсивен и самоуверен, — неуверенно начала Кэролайн, глядя на Элайджу в поисках одобрения, но лицо первородного не выражало ровным счетом ничего. — У него много опыта, но он слишком на него полагается. Если вывести его из себя, то он потеряет бдительность. Ты сказал использовать доступное пространство, чтобы разозлить соперника. С Колом это сработает. — Хорошо, — казалось, что Элайджа был доволен. — А с кем не сработает? Кэролайн улыбнулась, обнажив белоснежные зубы и склонила голову, будто признавая его превосходство. — С тобой, — первородный усмехнулся, чувствуя иронию в ее словах. — Ты все просчитываешь наперед, поэтому долгосрочная тактика не сработает. Ты предугадаешь все и опередишь меня. — И что же тебе делать со мной, Кэролайн? — поинтересовался Элайджа, с видимым удовольствием глядя на свою ученицу. — Обескуражить, — тут же ответила Кэролайн, вскинув подбородок. — Действовать быстро и импульсивно. Ты не ожидал, что я сломаю себе руку, чтобы высвободиться из захвата, и это дало мне фору в пару секунд. Элайджа кивнул, снимая со спинки стула свой пиджак, и аккуратно застегивая манжеты рубашки, которая удивительным образом осталась такой же белоснежной. Видимо, это означало, что тренировка на сегодня закончена, и Кэролайн с трудом подавила стон облегчения: ей сейчас ничего не хотелось больше, чем просто посидеть на диване с детьми, уставившись в экран телевизора и не думая ни о чем. И еще крови. Да, кровь ей была просто необходима. Хейли помахала ей рукой и показала на свои наручные часы, напоминая, что они обещали детям устроить небольшой девичник. Кэролайн быстро кивнула, решительным шагом направляясь к волчице и Давине, сидящим около фонтана, но Элайджа ловко перехватил ее руку, заставляя развернуться. Кэролайн перестала дышать, наблюдая за тем, как его лицо будто иссохло, заставляя ее вспомнить, сколько на самом деле лет первородному вампиру. — А Никлаус? — тихо спросил Элайджа, не преминув кинуть быстрый взгляд на въезд в Бойню, понимая, что его брат может в любой момент вернуться со встречи с ковеном Бланш. — Что скажешь о нем? Язык Кэролайн присох к небу, когда она так же опасливо обернулась, а потом замерла, не понимая, почему еще час назад она думала о том, что чувствует себя в безопасности с Клаусом, но теперь ощущала и какой-то животный страх перед ним. «Я — единственное в этом бренном мире, чего тебе стоит бояться.» — Он силен и знает об этом, но это не ослепляет его так, как Кола, — тихо начала она, будто сообщала Элайдже какую-то тайну, открывала самые потаенные уголки своего сердца. — Он живет в страхе, что кто-то окажется сильнее, свергнет его, заберет власть, и поэтому всегда стремится к большему, к большим знаниям, к большей силе. Просчитывает все наперед, но одновременно ожидает подвоха, поэтому его нельзя застать врасплох. Клауса можно разозлить, но он быстро берет свои эмоции под контроль, если хочет этого. Он манипулятор, поэтому чувствует ложь за версту, играет на чувствах других, чтобы получить желаемое. Он… — Кэролайн запнулась, будто не желая говорить то, что готовилось сорваться с языка. — Он привык думать, что одинок, поэтому никому не доверяет, а значит и ему доверять нельзя. — И он никогда не делает ничего просто так, — продолжил Элайджа, и Кэролайн казалось, что его взгляд оставляет ожоги на ее коже. — Каждое его движение, каждое слово, каждый взгляд и действие служит определенной цели. — Зачем ты говоришь мне это? — прошептала Кэролайн, с трудом сглатывая ком в горле. — Ты просто должна это запомнить, Кэролайн, — Элайджа сильнее сжал ее руку. — Никлаус никогда и ничего не делает просто так. Казалось, она вспомнила, что нужно дышать, когда осталась одна посредине лужайки. Северный ветер налетел внезапно, принеся за собой грозовые тучи, и Кэролайн хмуро смотрела, как лепестки олеандров взлетают вверх под его порывами. Давина окликнула ее, махнув рукой в сторону дома, и девушка неспешно двинулась в сторону Бойни, чувствуя, как на плечи начинают падать холодные капли дождя. Несмотря на разгар лета, она не чувствовала привычной опустошённости, которая обычно посещала Кэролайн в подобные дни, когда она вспоминала о той остановке в Ричардсоне, куда Стефан так и не явился. Теперь она ощущала лишь смутную тревогу и то, как сердце заполняется чувством, которое, казалось бы, было давно ею забыто. Рядом с Клаусом ей нечего было бояться. Кэролайн прекрасно это знала, и душа ее наполнялась теплом от этих мыслей, заставляя ее сиять ярко и радужно. Но следовало ли ей бояться самого Клауса? * eternal — бессмертный (креол.)