***
Я просидела в приемном покое около получаса в ожидании хотя бы дежурной медсестры, которая сможет ввести меня в курс дела. Люк звонил мне уже, наверное, раз десять, но я не отвечала, потому что просто не знала, что сказать. Лишь написала смс, что я в порядке, пусть не беспокоится. Также мне не дает покоя мысль, что я скажу родителям Клиффорда. Наконец, дверь приемного отделения открывается и в холл выходит мужчина средних лет, по всей видимости, врач. Я тут же вскакиваю на ноги и подхожу к нему. — Это вы вызвали скорую, я полагаю? — первым делом спрашивает у меня дежурный врач, и я многократно киваю в ответ. — Как он? Мужчина деловито переминается с ноги на ногу: — У него сильное истощение. Видимо, на фоне серьезного психического расстройства, сопровождаемого регулярным нарушением сна. Мы взяли у него кровь на анализы, хотя тут и без лаборатории ясно, что молодой человек буквально «сидит» на алкоголе и, вероятно, принимает наркотики… я бы предположил, что амфетамины. Это бы объяснило то, как ему удалось не спать около пяти суток. От услышанного мне стало нехорошо. Кажется, что ожили все мои самые худшие опасения и… Это ужасно. — Когда будут результаты анализов? — лишь интересуюсь я, поскольку у меня совершенно нет сил говорить о состоянии Майкла сейчас. — Точно сказать не могу, на это потребуется некоторое время, — отвечает дежурный врач, а после добавляет: — Кем вы приходитесь больному? — Я? Друг семьи… — В таком случае, мне нужны контакты его ближайших родственников. И… если диагноз подтвердится, я буду обязан перевести пациента в психиатрическое отделение. — Что? Постойте, но… — Простите, таковы правила: помимо всего прочего, на теле поступившего были обнаружены следы порезов. Членовредительство, как вы сами понимаете, является… — Да, да, понимаю, я психолог по профессии. Мне доводилось сталкиваться с подобным. — Увы, но это в компетенции психиатров. — Безусловно…***
Лишь только под утро в клинику приехали родители Майкла. Разумеется, они в ужасе. Карен не находит себе места, постоянно причитает о том, что это они с мужем во всем виноваты. Я же беспомощно сижу в стороне. Конечно, я могла бы поддержать Карен, утешить ее, найти нужные слова и тем самым помочь. Но мне самой не помешала бы помощь. Подробно рассказав о случившимся родителям Майкла, я оказалась в неловком положении: меня тоже обвинили в том, что их сын медленно, но верно пытался себя угробить. В ответ мне даже нечего сказать. Да и что тут скажешь… Мне все же пришлось звонить Люку и просить забрать меня домой. — Мы платим тебе не за то, чтобы ты вогнала нашего сына в могилу! — угрожающе шипит на меня расстроенная Карен, которую до сих пор не пустили к Майклу. — Простите, вы надеялись на то, что за два дня я сумею ему помочь?! — я даже не собираюсь пытаться объяснять, как трудно наладить контакт с их 'сокровищем'. — Не смей дерзить мне, девочка! — отчаявшаяся женщина пригрозила мне пальцем. И, к своему же несчастью, сделала это как раз на глазах моего мужа, только что вошедшего в холл. — Прошу прощения? — довольно строго обратился к Карен Люк, который выглядит, в отличие от меня, чуть старше своих лет и, в угоду своей профессии, очень представительно. Мой герой. Карен опешила от внезапного появления Хеммингса, который вдруг сел рядом со мной и спросил, как я. Окажись все мы сейчас в иной ситуации, я бы бросила на женщину взгляд, вроде того, которым одаривают собеседника, говоря: «Ну что, съела?». — В одиннадцать мне нужно быть в суде, Кэр, — тихо говорит Люк мне в самое ухо, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Медленно киваю и поднимаюсь с кресла, хотя у мужа еще вагон времени. — Простите меня. Я очень надеюсь, что с Майклом все будет хорошо, — обращаюсь к отцу Майкла, который, в отличие от жены, даже благодарен мне за то, что я была рядом с его сыном, когда все произошло. Мы с Люком молча покидаем здание больницы и садимся в машину. — Прости, Люки… Муж смотрит на меня с нисхождением. — Я привык, — он поджимает губы, а я, приблизившись насколько возможно, не нахожу ничего лучше, чем просто уткнуться ему в плечо и поддаться слабости. И мне пришлось рассказать Хеммингсу о случившемся, а он, к моему удивлению, не стал терзать меня нравоучениями — просто выслушал. Я была бы самой тупой и несчастной неудачницей, если бы не было Люка. А так я просто тупая неудачница с самым лучшим мужем на свете. — Значит, дело закрыто? — интересуется Хеммингс, поглаживая меня ладонью по голове. — Значит, да.