от лица Люка
Когда дверь за Кэролайн захлопнулась, я почувствовал сильное облегчение. Напряжение в квартире резко спало. Наглость и хладнокровность Эшли улетучились в одно мгновение. Девушка вышла из кухни, виновато на меня покосившись. Но на ее губах появилась чуть заметная улыбка, от которой мне стало не по себе. Я сконфуженно усмехнулся, как бы поддерживая Эшли. Кэролайн не стала бы рисковать. Когда и где угодно, но не здесь и сейчас. У нее определенно была веская причина молча уйти самой, а не попытаться выставить Эшли за дверь, и меня в том числе. У жены всегда все продумано наперед, и теперь остается только ждать ответной реакции. — Хочешь остаться здесь? — наконец отмираю и задаю вопрос. Девушка тяжело вздыхает. — Я не знаю, — безучастно отвечает она и тут же переводит тему. — Что означает ее уход, Люк? Эшли серьезно посмотрела на меня, ожидая ответа. Ее вообще раздражает моя пассивность, особенно когда дело касается моего брака. А я никак не могу ей объяснить, почему хотел бы оставить все, как оно есть. Девушку не устраивает роль любовницы и это естественно. Изначально я зарекался, что не стану заводить серьезных отношений на стороне, потому что мне это не нужно. Но со временем все как-то само закрутилось с Эшли, а отношения с Кэролайн стали немного холоднее. Сбежал бы от обеих, если бы мог. — Тогда пойдем отсюда, — произношу я, кивая на дверь. Не хочу оставаться тут, чтобы потом Кэролайн бросалась разными упреками.***
Квартира Эшли совсем крохотная, но с неплохим видом на залив. Девушка работает организатором выставок и других культурных мероприятий. Точнее, она является одной из «ездовых лошадок», работающих в тени главного организатора. Но тут ее все устраивает. Легким поцелуем Эшли касается моих губ с целью разбудить меня на работу. Сама она уже давно собралась и вот-вот уйдет. От нее всегда пахнет легкими цветочными духами, а в особенности от ее густых темно-рыжих волос. По сравнению с Эшли, Кэролайн — обыкновенная шатенка без всякого медного оттенка. Ко мне на кровать запрыгивает пушистая серо-белая кошка по имени Монро. Я много раз смеялся над этой кличкой, а Эшли в ответ твердила, что свою кошку она вправе называть, как угодно. Кстати говоря, Монро сильно ревнует ко мне свою хозяйку и потому никогда не упускает возможности на меня зашипеть. Гладить тоже не дается. — Не сбежишь от меня вечером? — ласково спрашивает девушка, погладив меня ладошкой по щеке. Я тут же непроизвольно улыбаюсь: — Некуда бежать. — Люблю тебя, — Эшли снова коротко целует меня в губы и выбегает из комнаты прежде, чем я что-то отвечу. Она прекрасна. Сбросив вредную кошку с кровати, я начинаю искать свой мобильный и нахожу под подушкой. Ни одного звонка и сообщения.***
Прошла практически целая неделя. Эшли была на седьмом небе от счастья, что я жил все это время с ней. Девушка часто пыталась заговорить о нашем будущем, но я ловко менял темы или увиливал от ответов. Сложности начались со дня приезда моей мамы в Нью-Йорк. Первым делом Лиз поинтересовалась, где моя жена, а я не нашел ничего лучше, чем соврать: сказал, что мама Кэролайн приболела и жена некоторое время решила пожить в родительском доме. Но так не может продолжаться вечно. Чувствую себя вырванным из привычного ритма жизни. Если бы не Лиз, я все равно бы пришел сюда. Ноги сами принесли бы меня в это здание рано или поздно. Поднимаюсь на нужный этаж и подхожу к кабинету Кэролайн. С губ срывается легкая усмешка при виде таблички с ее именем: Кэролайн Хеммингс. Ей так идет моя фамилия… Я простоял у двери, не решаясь войти, еще пару минут, мысленно складывая имена. Эшли Хеммингс. Кэролайн Хеммингс. Кэролайн Адлер. Эшли Эбрамс. Наконец набравшись смелости, я коротко стучу в дверь и прохожу в кабинет. Кэрри сидела и что-то записывала в ежедневник, когда я вошел. Она подняла на меня взгляд и положила ручку на стол, вероятно, предчувствуя сложный разговор. — Добрый день, не поможете мне решить мою проблему? Моя жена сбежала из дома, а родная матушка спрашивает, куда я дел жену. Что вы предложите мне делать? — мой голос звучит насмешливо. Беру со стола Кэролайн карандаш и кручу его в руке. Шатенка вздохнула и выдавила из себя мрачную улыбку: — Скажи, что жена провалилась в кроличью нору и вернется не скоро. Морщу нос: — Ну нет, ты не Алиса. — Ты пришел шутки рассказывать или что? — девушка вмиг стала предельно серьезной. — Я пришел узнать, когда ты вернешься домой, — отвечаю ей, наконец заметив на жене платье, которого не видел раньше. Вместо того, чтобы зайти домой за вещами, она купила новые. Все гораздо серьезнее, чем я думал. — Правда? А надо ли? — Не говори ерунды, Кэрри. И, кстати, раньше тебя не беспокоило… — Люк, я не хочу говорить об этом. Какой смысл, если все упирается в один единственный вывод: наш брак изжил себя и пора это прекратить. У тебя новая девушка, ты стоишь на пороге новой жизни. Через два дня тебе исполнится двадцать шесть — хороший шанс, чтобы пересмотреть свои взгляды на жизнь и «прибраться» в ней. Я выслушал жену и не нашел, что ответить. Здорово раздавать советы по пересмотру приоритетов и взглядов тому, кто не знает, чего он хочет. В таких случаях люди садятся на самолет, улетают далеко и начинают жить иначе, чтобы со временем понять, что в прежней жизни осталось нужным. Но я не так свободен, как какой-нибудь герой английского романа. — Хорошо, я скажу маме, что мы разводимся… — безучастно произношу это вслух, ощущая собственный голос совершенно чужим. От меня не укрылось и то, что Кэролайн чуть заметно вздрогнула и поникла. — Ладно, — выдавила она и кивнула. — Ступай, у меня полно работы… Я медленно встал, отрешенным взглядом окинул хрупкую девушку, сидящую за столом, и направился к выходу. Грудь неприятно сдавило, а в голове промелькнула сотня вопросов с единым смыслом: что я творю? Удивительно, как легко за секунду можно разрушить то, что строилось годами. Покидая офисный центр, я думал только о том, что хочется напиться. В таких случаях я всегда звоню Эштону. Разумеется, только если Кэрри не может его заменить.***
Мы с другом решили посидеть у него. Ирвин не женат, живет один. Его квартира настоящая берлога — как раз то, что нужно. Сидя на кухне, мы обсудили последние новости, мой намечающийся развод и новую девушку. Эштон скептически отнесся к моей проблеме. Друг намеком дал мне понять, что имеет собственное мнение на этот счет, но не хочет делиться им, потому что это приведет к нашей ссоре. Ирвин отнесся к разговору серьезно и, что удивительно, не отстегнул ни одной грязной шутки. — И все-таки, — подытожил я, допивая вторую бутылку пива. Мне интересно мнение друга. Эштон сделал большой глоток, прежде чем заговорить: — Я не хочу озвучивать то, что думаю, я же сказал. Но хочу задать вопрос: ты готов сбросить счет и начать заново? Эшли стоит того? Вопрос показался мне занятным и в каком-то смысле упорядочил мои мысли. Однако я не нашел ответа. — Эшли замечательная: добрая, веселая, отзывчивая…настоящая. — Я не спорю, — усмехается Эштон, — но где я могу заложить все свое имущество на то, что ты не откажешься от своей знойной, ядовитой женушки, даже если эта святая Эшли увезет тебя на край света? Ты же сумасшедший, Хеммингс! Вплавь пересечешь океан, чтобы убедиться, что Кэролайн жива и здорова… — Перегибаешь, — говорю я, хмурясь. — Вовсе нет. Тебе необходимо всегда быть в курсе ее дел. Ты контролируешь, чтобы она ни в чем не нуждалась, чтобы была в целости и сохранности, «и не дай бог обидеть королеву»! — Ирвин иронизирует, но, сдается мне, что он прав. — Но… — Ты с ума сойдешь без Адлер. Вот только я не понимаю, какого черта ты бродишь с какой-то Эшли, когда хочешь свою жену так, словно она красавица-незнакомка, с которой тебе не светит. — Я настолько прозрачный? — усмехаюсь, потому что Ирвин жестоко, но точно сказал. Возможно, преувеличенно, однако… — Не знаю, но мы дружим лет десять, — Эштон пожимает плечами. В ответ я ничего не говорю и всерьез задумываюсь над словами друга.***
От лица Кэролайн.
Все было просто отлично, пока не пришел Люк. Трудно да и ни к чему описывать все в подробностях. Достаточно и того, что я чувствую себя скверно. За каких-то пять минут Хеммингс умудрился выпотрошить всю душу. Однажды я уже упоминала, что могу оставаться спокойной до тех пор, пока близкий человек не найдет мне такую замену, которая определит мое место на свалке ненужных вещей. Остается сказать: «Здравствуй, Эшли». Родителей, к счастью, нет дома. Мама не увидит мое заплаканное лицо. Я бы не смогла объяснить ей причину своих истерик. Зайдя в свою комнату, я швырнула сумку в шкаф и легла на кровать, свернувшись калачиком. Голова идет кругом и я не могу сосредоточиться ни на одной мысли. Просто лежу, опустошенная, не понимая, что делать дальше. Завтрашний день впервые потерял для меня смысл. Через два часа домой вернулись родители. Мама сразу заметила, что я не в порядке, хотя я разыгрывала счастье как только могла. Однако сказать о разводе я не решилась. Ближе к полночи все собирались ложиться спать. Я задержалась с мамой в кухне. Она допивала чай, а я искала в холодильнике молоко. Мы обсуждали ее подругу, которая решила купить дом в Калифорнии. Вдруг раздался звонок в дверь. — Это, наверное, Сара, — называет мама имя соседки и уходит открывать дверь. Я посмотрела на время — поздновато для гостей. Через минуту мама позвала меня в прихожую. На пороге, держась свободной рукой за дверной косяк, стоит Люк. Он пробормотал что-то нечленораздельное моей матери, а увидев меня, улыбнулся. Еще никогда я не видела его настолько пьяным. — Черт возьми, Люк, тебе не завтра ли в суд?! — подлетаю к двери, замечая озадаченный взгляд моей мамы. Теперь она будет думать, что мой муж частенько приползает таким домой. — Его перенесут все равно…какой смысл… — Ты адвокат! — негодую я и беру Хеммингса под руку. Сейчас говорить с ним бесполезно, а выкидывать на улицу, строя разобиженную жертву обстоятельств — идиотизм. Подмигнув маме в знак того, что все под контролем, я потащила Люка на второй этаж. Подняться нам удалось успешно. Оказавшись в комнате, я приказала Люку лечь на кровать и не высовываться. Хотела принести ему минералки и остатки ужина, на тот случай, если его пьяный, дурной желудок запросит еды. Но Хеммингс встал в позу и отказался оставаться в комнате без меня. Так и вышло, что он улегся поперек, уткнувшись головой в мой живот и лежал так, пока не уснул. А я просто гладила его по голове, ненавидя и одновременно безумно любя.