Social Whore

Дорогу до дома мы провели молча. Люк предпочел со мной не разговаривать пока что, а я просто боялась спровоцировать очередной неприятный разговор. Я всерьез наслаждалась тем, что он рядом. Первый раз, когда я просто внезапно подумала в машине о том, что это делает меня счастливой. Лиз встретила нас с довольной улыбкой на губах. Она одобрительно кивнула, когда Люк забрал у меня из рук один из двух пакетов с подарками и пошел к себе в комнату. — Помирились? — женщина желает услышать о том, что развода не будет. Никто в него не верит — даже я.  — А мы разве ссорились? — безучастно ответила вопросом на вопрос я и отправилась в свою комнату. Чувствую себя не в своей тарелке. Очень хочется проследить за Хеммингсом, чтобы знать, когда он будет звонить Эшли и просить прощения. Почему она каждый раз прощает?! Я снова прокручиваю в голове наш с Люком разговор. Подхожу к окну и, с силой сжав зубы, пытаюсь разобрать свою ситуацию с объективной точки зрения. И прихожу к выводу, что после той самой лесной прогулки у меня что-то щелкнуло в голове. Тогда, когда я всерьез испугалась за Люка, я признала все, что хранила даже от себя самой глубоко в душе. Ведь я не сумасшедшая, чтобы выходить замуж за лучшего друга, а потом спать с ним, готовить завтраки, путешествовать. Некий обратный отсчет пошел уже тогда, когда Эшли впервые заявила о том, что хочет нашего с Хеммингсом развода. А Люк не стал протестовать. Я просто осознала, что теряю его, и вмиг во мне проснулась стервозность и появилось желание во что бы то ни стало показать сучке ее место. Но потом из неоткуда дала знать о себе ревность. Сейчас я чувствую зависимость от этого человека. Точнее, я наконец ее заметила. Мне хорошо запомнилось, что я пообещала Люку его отпустить, не пытаясь оставаться друзьями. Но какого же черта он сам не уходит? Почему не подгоняет к моему решению? Стоило мне только появиться на Дне Рождения… Но ведь так дальше продолжаться не может. Хеммингс замер где-то посреди реки, не зная, к какому берегу прибиться. Ему как будто плевать, где и с кем. Возможно, пора подтолкнуть его к принятию выбора, потому что, чем дальше — тем сложнее. Я не уверена, что спустя еще какое-то время, смогу просто сказать «прощай», сменив фамилию обратно на девичью. Кэролайн Хеммингс. В мыслях проносится — он ведь не хочет уходить. Тогда зачем все это?! Почему бы просто не взять и не расставить все точки над, мать ее, «i»? Я сняла испорченное платье и переоделась в джинсы и футболку. Сейчас я бы хотела поговорить с Люком, но, кажется, сама Вселенная мешает этому. Препятствием служит все: Лиз, плохое настроение Хеммингса и даже сама планировка квартиры. Все не так, как надо. Однако я все же набралась смелости и распахнула дверь в комнату мужа. Он сидит на краю кровати, уставившись взглядом в экран своего мобильника. Я осторожно бросила платье, которое несла в бельевую корзину, у порога и сделала несколько шагов вглубь комнаты.  — Как там Эшли? — я не нашла более лучшего и в то же время худшего вопроса, чем этот. Люк оторвался на мгновение от социальной сети и хмуро посмотрел на меня.  — Тебе действительно интересно?  — Да, почему нет? — я пожала плечами. Люк раздражен, но злится конкретно на самого себя. Проблема кроется в том, что он опять не сдержался, что повлекло за собой ссору с девушкой, а потом очередной секс со мной. Законам логики Хеммингс неподвластен.  — Ну, например, потому что нет ни единой причины, по которой тебя бы всерьез беспокоило, что там с Эшли, — холодно ответил муж, а я кивнула, как бы самой себе.  — А тебя это когда-нибудь беспокоит? — спросила я, чем еще больше взбесила Люка. Он отбросил в сторону телефон и повернулся ко мне.  — Ты пришла поиздеваться, сплясать на костях? — скептически произнес Хеммингс, строго посмотрев мне в глаза. Я язвительно скривилась.  — Нет, но мне интересно твое поведение Люк глубоко вздохнул и сказал: — Тебе хорошо известно, что я…  — Не надо, Люк, — перебила его я, продолжив: — Нам стоит взять тайм-аут. Как только Лиз вернется в Австралию, мы разойдемся. Будет лучше, если не я и не ты не будем жить в этой квартире какое-то время. Возьми отпуск, Хеммингс, слетай куда-нибудь, проветри мозги. Так будет проще сделать выбор, определиться. Потому что все может обернуться тем, что мы с Эшли перегрызем друг другу глотки из-за одного пассивного кобеля. Извини. Муж криво улыбнулся, опустив взгляд в пол. А как иначе ему реагировать на мои слова?  — Только если решишь, что с ней тебе лучше, то отправь по почте все, что касается развода. Упрости всю эту бумажную волокиту — я знаю, ты это можешь. Не нужно, чтобы мы виделись, пока ты не остепенишься окончательно, а то вдруг снова обвинишь меня в том, что проснулся рядом. — Я сдерживаю эмоции на последнем самообладании. Стараюсь не вдумываться в железный смысл своих слов, потому что тогда не избежать напрасных слез и обид.  — А помнишь, еще недавно мы жили, как просто друзья? Иногда нас заносило, конечно, но, черт возьми, я не заметил, когда все изменилось. Кэролайн, ты не понимаешь. И Эшли этого не поймет. Когда я с ней, но знаю, что ты в порядке — все отлично. Я даже готов остаться с ней. Но как только с тобой случается какая-то чертовщина, хоть что-то, я уже не чувствую себя в порядке ни с кем. Я действительно могу жить с другой женщиной, но меня не покидает сомнение в том, что даже через двадцать лет брака с другой, узнав, что у тебя проблемы, я не сорвусь к тебе оказывать поддержку и помощь. Я постоянно чувствую за тебя ответственность, понимаешь? Мне необходимо опекать тебя, идиотку, но…  — Ты любишь меня, — четко и довольно громко произнесла я, как приговор. Люк осекся и бросил на меня ошеломленный взгляд, но промолчал. — Просто любишь и все: без причины, без страсти и выдуманных в голове чувств и сцен. К Эшли тебя тянет, потому что с ней проще, но эмоции ярче, новее. Двухминутная блажь. Вот почему не стоит путать любовь и влюбленность. А ты просто дурак, — мой холодный размеренный тон пугает даже меня. Произнося вслух подобные вещи, я чувствую себя как под анестезией: думаю, вижу, слышу, но не чувствую.  — Что ж, я вижу, ты сама уже все решила, — огрызнулся Люк, после минутной паузы. Теперь его бесит то, что я права. Осталось еще осознать…  — Я ничего не решила, Хеммингс. Мне надоело притворяться глупой и сомневаться своим выводам. Я вижу тебя насквозь, просто многое пропускаю мимо, не желая с этим мириться. Но если ты сейчас скажешь, что я не права и все не так — нам не о чем разговаривать, — я резко поднялась с кровати и отошла к шкафу, чувствуя затылком непримиримый взгляд мужа.  — Ты даже не въехала, Кэролайн, — монотонно процедил Люк и тут же продолжил, сдержанно втянув носом воздух, — Ты ужасная жена на самом деле: живешь работой; думаешь только о себе; готовишь неплохо, но по сравнению с Эшли — никак. Слишком двуликая, слишком эгоцентричная; не в меру взбалмошная и часто очень глупая. Ты ребенок, которому в детстве забыли рассказать о том, что люди, которым ты помогаешь, не становятся твоими рабами, должниками, по гроб жизни обязанными. При этом у тебя куча комплексов, с которыми в пору обращаться к коллегам за помощью. И я не шучу, когда говорю, что о тебе нужно заботиться, как о пятилетней, потому что без присмотра ты обязательно впутаешься в какое-нибудь дерьмо. А твоя самонадеянность порой доводит меня до белого каления, потому что это апогей тупости, а не геройства. Даже сейчас ты пытаешься вить из меня веревки: хочешь убедиться, что я достаточно крепко к тебе привязан и мне не удрать. Этот план безупречен: ты бы не пошла на такой риск, если бы заранее не была уверена в своей правоте. Никакого риска для себя любимой — в этом вся ты. Знаешь, что вас с Эшли отличает? Она умеет ставить чьи-либо интересы выше своих; ей не чужда любовь к кому-то сильнее, чем к самой себе. Ты никогда не откажешься от всего, ради меня; ты не поставишь меня на первое место, даже если я вырву свое сердце, упакую в подарочную коробку и вручу тебе. Эшли дает мне все то, чего не стоит ждать от тебя. Она умеет делать меня счастливым, не дает усомниться в том, что я важен всегда, а не в тех ситуациях, когда под рукой нет другого носового платка.  — ТОГДА ЧЕМ ТЫ ОТЛИЧАЕШЬСЯ ОТ МЕНЯ?! — я взорвалась. Из глаз вот-вот посыплются искры, и я начну плеваться огнем. — Раз я такая эгоистка, то кто ты? Если опустить все колкости и пафос, то остается один голый смысл: твое эго требует, чтобы кто-то шел ради тебя на жертвы, чтобы кто-то возводил тебя в культ. Ты сам себя выдал — хочешь, чтобы кто-то бегал вокруг тебя так, как скачешь ты вокруг меня. Однако забавно: незначительное внимание с моей стороны ты оцениваешь втрое выше, чем Эшли, которая, как ты подразумевал, из кожи вон лезет, чтобы ублажить тебя, и якобы делает счастливым. Для тебя это как крутая иллюзия, которая вмиг рассеивается, когда в поле видимости оказываюсь я. Ты просто хочешь быть особенным — быть на первом месте у эгоистки со стажем, то есть у меня. Ну не глупость ли? Я едва только успела договорить, как в комнату вошла Лиз, переводя испуганный взгляд то с меня на Люка, то с Люка на меня. Хеммингс хотел что-то ответить, естественно, но приход матери все испортил. Я только криво усмехнулась.  — Ты не против, если я возьму отпуск и проведу его с тобой в Сиднее, мам? — безучастно произнес он, на что Лиз отреагировала неоднозначно. Этот скандал мог бы продолжиться, если бы я не ушла из дома, чтобы немного прогуляться. Несмотря на то, что мы наконец высказали друг другу все, что давно таили в себе — легче не стало. По крайней мере мне. Даже спустя десять минут меня колотит от злости и обиды. Эшли такая хорошая — давайте вытирать о нее ноги! Ибо ей не чуждо самопожертвование и всепоглощающая любовь. Весь этот сыр-бор напоминает мне одну старую сказку, в которой кое-что пошло не так. Герда хочет вернуть Кая, пока сам он пытается растопить сердце Снежной Королевы.