Social Whore

Меня нашел и привел в чувство Эштон. Сначала приподнял мою голову, звал по имени, а потом попросту потряс за плечи, чтобы пришла в себя. Это был голодный и пустой сон, который похож на пребывание без сознания. Я не сразу осознала, где нахожусь. Вокруг все незнакомое и чужое. Лишь приглядевшись, я поняла, что это та самая гостиная, где оставил меня Люк. Белый диван, стеклянный журнальный столик, белый ковер, светлые обои и панели, люстра в стиле хай тек. Черный телевизор, черные шторы, блестящие черные тумбы и полки на стенах, черные и пустые рамки для фото. Все на контрасте, но выглядит хорошо. Однако мне кажется, я никогда не полюблю этот дом. Да и не придется пытаться.  — Эй, ты там? — Эштон еще раз хорошенько встряхнул меня, отчего мне захотелось кашлять. Я наконец смогла сфокусироваться на его лице. В отличие Люка Ирвин никогда не бывает спокоен: его глаза и даже черты лица всегда подвижны, всегда живые. Заметив на себе мой пристальный взгляд, приятель криво ухмыльнулся, а возле суженных глаз показались тонкие морщинки.  — Так-то лучше, — произнес Эш и отстранился. — Ты, наверное, превратилась бы в окоченевший труп и, спустя время, тебя бы определили музеологи под стеклянную крышку и назвали «Человек неразумный».  — Лучше бы ты просто назвал меня дурой, — прохрипела я. Долгие рыдания дают о себе знать. Вот уже голос сел.  — Ты не дура, — тут же зачем-то ответил Эштон и пожал плечами. — В этом все твои проблемы.  — Что?  — Забей, ты же не собираешься всерьез меня слушать, верно? Я принесу воды. Кстати, выглядишь весьма прозаично — ванная прямо за углом…  — Ты уже бывал здесь?!  — Нет, отыскал тебя по запаху и частично по GPS — чисто для подстраховки, — съязвил Эштон, что очень в его стиле. Он никогда не отвечает на вопросы прямо и практически не бывает серьезным. Точнее, так можно посчитать на первый взгляд. Потому что зачастую его язвительные выражения и специфический юмор предельно серьезны, хотя и неуместны. Ирвин вышел из комнаты. Я еще раз осмотрела холл и кое-как поднялась с пола. Туфли на высоких каблуках терли ноги, и я вспомнила как отбросила их в сторону. Последовав совету Эштона, я направилась искать ванную комнату. Она оказалась еще недоделана в плане ремонта, но раковина уже установлена и кран имеется. Даже зеркало есть, в которое я решила посмотреть с большой осторожностью. Мне страшно увидеть себя в таком виде — униженной, оскорбленной и сломленной. Самую сокрушительную боль могут причинить лишь очень близкие люди, чьи имена мысленно выжжены на ребрах с обратной стороны.  — Люк, — одними губами прошептала я, и сердцебиение ускорилось. — Ненавижу… Закрыв глаза, я поджала губы и постаралась сосредоточиться на том, что я сильная. Я всегда была сильной, способной справиться с любыми трудностями. Вдох-выход. Вдох. Выдох. Мне уже легче. Умывшись, я вышла из ванной и нашла Эштона на частично отделанной кухне. Говорить совсем не хочется, поэтому я проигнорировала его насмешливый взгляд. Приятель протянул мне стакан воды, и я залпом его осушила.  — Тебе следует быть менее смелой, потому что то, что ты вытворила сегодня — край самодурства. Нужно было еще при нем скомкать и съесть свидетельство о браке, чтобы Люк ощутил твою мощь.  — Заткнись! — прошипела я, как свирепая кошка. — Ты даже не понимаешь, что говоришь, поэтому просто прикуси свой поганый язык!  — Бей своих, чтоб боялись чужие — не самая лучшая стратегия для тебя сейчас. Пока я на твоей стороне — будь вежливой, дорогая. Одиночество в самом деле херовая штука. Мне не слишком хочется, чтобы ты познакомилась с ним, — отчетливо проговорил Эштон. Слишком сдержанно и доходчиво.  — Тебе-то откуда знать? — я все же решила огрызнуться. Злоба буквально лезет из меня наружу и нет сил сдерживаться. Эштон скованно улыбнулся, но такая улыбка показалась не максимально фальшивой и чуть ли не завуалированной гримасой боли.  — Иногда я смотрю бразильские сериалы. Одинокие женщины — самые хищные существа на Земле. Поэтому, предостерегая тебя от такой участи, я предупреждаю свою скорую кончину от твоего надругательства над моим мозгом. Все просто. — Очередной уход от прямого ответа. Я даже не стала ничего отвечать. Через несколько минут я лишь поднялась с одинокого стула на кухне и вернулась в холл. Найдя на полу ключи от дома, брошенные мне Хеммингсом, я принялась искать ключи от машины. Он тоже должен был их оставить. Конечно, у меня есть гордость, которая не позволит мне пользоваться этим авто, однако у меня нет никакого желания отправляться сейчас на поиски такси.  — Что-то потеряла? — внезапный голос Эштона, раздавшийся за спиной, заставил меня вздрогнуть. Оборачиваюсь и вижу в руке приятеля связку знакомых ключей.  — Да ты просто факир, — бесцветно замечаю и протягиваю руку к ключам, но Ирвин тут же одергивает руку.  — Ты же не думаешь, что я позволю тебе сесть в таком состоянии за руль и раздолбать машину лучшего друга? Тачка — это святое, детка. Фактически, как и женщина. Особенно, если она принадлежит этому другу. Я скептически закатываю глаза в ответ на эту пустую болтовню.  — В следующий раз, когда изъявишь желание поваляться на полу в чьем-нибудь доме — закрывай входную дверь, ладненько? А то проснешься уже в компании, — дает мне дельный совет Ирвин, паркуясь возле моего дома. Пришлось возвращаться в квартиру, потому что я не могла больше находиться в проклятом коттедже ни минуты.  — То есть мне стоит отметить твою благородную порядочность? — бросаю я, совершенно не проявляя интереса к данной беседе.  — Не торопись, — лишь отвечает Ирвин, чем заставляет меня хмуриться.  — Серьезно?!  — Все мы не без грешка. Топай, — мужчина кивает на дверцу машины, поторапливая меня к выходу.  — Ну бывай, — мрачно пробормотала я и вышла из авто. В ближайшую неделю я буду недоступна для внешнего мира. Самое время объявить всем, что ушла в запой… в отпуск.

***

Первым делом, зайдя в квартиру, я достала весь алкоголь, который только смогла найти, и вылила в раковину. Никакого соблазна. Эта дрянь еще никому не помогала справиться с трудностями. Также я закрыла на ключ комнату Люка и придвинула к двери стул, скинув на него кучи ненужного хлама. Просто для того, чтобы не возникло желания лишний раз зайти туда. Я постаралась убрать все вещи Люка в шкафы и другие места, чтобы просто не мозолили глаз. В ближайшее время я не хочу сталкиваться ненароком с ужасными воспоминаниями. Его голос и эти слова все еще звучат у меня в голове. Нет лучшего способа спустить самооценку человека на минус первый этаж, чем отвергнуть его чувства. Я так долго держала все в себе, скрывала и признавала многие мысли постыдными… например, то, что мне нравятся Его голые плечи, спина; люблю Его прикосновения, выходящие за рамки случайных и обыденных; люблю чувствовать его рядом и даже ближе, чем можно себе представить, находясь в свободном браке — я люблю заниматься с ним сексом, обвивая ногами торс, запутываться пальцами в русых волосах. Каждый раз на утро Люк удивлялся тому, как нас опять занесло. Я кивала в ответ, в тайне радуясь, что это опять случилось. Находясь фактически в свободных отношениях, я не нуждалась в ком-то другом, а точнее в ком-то еще. Но мне так плевать было на то, что у Люка были другие женщины. Потому что он никогда не ставил их в один ряд со мной. Все, что происходило на стороне, оставалось за пределами нашей квартиры — нашего маленького мира. А потом я застала здесь Эшли. В своей кровати. С ним. Уже тогда все рухнуло, но я посчитала нужным не замечать этого. Я осознала, что очень часто возвращаюсь в памяти к тем дням, когда мы еще учились в университете. Будучи обычными друзьями, мы довольно часто проводили время вместе. Я старалась во всем поддерживать Люка, хотела, чтобы он чувствовал себя полноценно. Мне даже доводилось знакомить его со своими подругами, постепенно сводить с женщинами. Казалось, что только я смогу помочь ему преодолеть этот дикий для наших дней барьер. Была даже такая девушка, ее звали Бекка, которой нравился Люк. Я знала об этом и всячески пыталась подтолкнуть друга на отношения с ней, а он предпочел меня. Это случилось в его комнате, в доме тети Джейн, в ее отсутствие. Хеммингс пригласил меня для того, чтобы я оценила его реферат перед тем, как он сдаст его преподавателю. Ему это было важно. И когда он пытался объяснить мне что-то про системы международных отношений в сфере судебных прецедентов, мне вдруг пришло в голову поправить ему воротник рубашки. Безобидный жест привел к чему-то особенному. И я не могу сказать, что Люк вел себя, как загнанный в угол щенок, или как парень, к которому грязно приставала однажды родная тетя. Не было привычной робости. Скованность в движениях была почти незаметна. Он захотел, а я позволила. И позволила вовсе не потому, что мне было его жалко или что-то вроде того. Это оказалось приятно настолько, что я не решилась остановить Люка, а наоборот направляла к решительным действиям. Поэтому нельзя сказать, что я вышла замуж за друга. Просто дружба всегда доминировала в наших отношениях и заслоняла все прочее. А два года назад произошло одно событие, которое едва ли не перевернуло всю нашу жизнь. Даже спустя столько времени я все никак не могу понять, хорошо все разрешилось или все-таки плохо. К счастью или к сожалению. На тот момент Люк встречался с канадкой по имени Эрика. А точнее никак не мог от нее отвязаться. Когда девушка стала наглеть, Хеммингс взял отпуск и мы отправились в Таллахасси, штат Флорида. С деньгами тогда было не очень, но такой отпуск мы сочли некой необходимостью, а потому решили, что можно тратить деньги, отложенные на черный месяц. Две недели провели здорово. Однако, вероятно, из-за смены климата или чего-то еще мой организм дал сбой. Все привело к тому, что я вынуждена была сделать тест на беременность, который оказался положительным. Сейчас уже сложно вспоминать, как мы с Люком отреагировали на эту новость. Сначала, конечно же, страху не было предела. Хеммингс не мог найти себе места и думал, что его жизнь кончена, карьере придет пиздец и он закончит, как какой-нибудь неудачник, бросивший все мечты и цели в интересах семьи. Я в свою очередь была невероятно напугана тем, что в буквальном смысле стала причиной мигрени мужа и недельной депрессии. Я видела себя монстром, разрушительница судьбы Хеммингса. Я говорила ему, что не хочу, чтобы он воспринимал меня таким образом, а потому заявляла, чтобы он даже не воспринимал эту проблему на свой счет. То есть мне хотелось сказать, что это только моя забота, а он может гулять, лишь бы не застрелился от горя. Зато у Люка появился хороший предлог для того, чтобы дать окончательную отставку Эрике. И она правда отвалила и больше не появлялась. В конечном итоге мы набрались смелости и пошли к врачу. Это было ужасно, но зато мы узнали правду — со мной все окей, я не была беременна. Сначала радости не было предела, но потом я уже не считала это праздником. Просто у каждой женщины есть предрасположенность к материнству. Хотела я того или не хотела, во время неизвестности, я успела представить себя в роли мамы. И каждый раз, когда происходит что-то глобальное у нас с Хеммингсом, я ловлю себя на мысли: а что было бы, будь у нас общий ребенок? Малышу был бы уже годик. Даже немного больше, наверное. Я никогда не делилась с Люком такими мыслями. Хотя бы из-за того, что боялась услышать в ответ что-то вроде «хвала небесам, что все обошлось». Сложно объяснить. И, собственно, к чему все это: я снова о многом задумалась. И в данный момент то, что никакого ребенка нет — огромное облегчение. Поэтому все же «к счастью». Только больно сдавило грудь. Мои размышления и нелегкие воспоминания прервал звонок телефона. Номер не определен — вероятно, звонят с автомата.  — Алло?  — Кэрри? Кэрри, это же ты? — я моментально узнала голос Майкла Клиффорда.  — Да, это я, — осторожно отвечаю, в душу закралась тревога.  — Кэрри! Пожалуйста, забери меня из полиции, мне больше не к кому обратиться.