Social Whore

      В конце концов мне удалось уговорить Майкла не мешать мне хотя бы несколько минут. И все это выигранное время я таращилась на стену с плакатами, словно в них зашифрован ответ на незаданный вопрос. — Это тебе не музей, — сквозь зубы процедил Майкл. Пока я буравила взглядом стену, он буравил взглядом меня, стоя в дверном проеме. Именно его пристальное внимание больше всего мешало мне сосредоточиться. Но что, собственно, я ищу? Сделав сотый глубокий вздох, я отмираю от бесполезной стены. Горечь и досада пронзают легкие. Мне хочется выставить моего надзирателя из квартиры, чтобы самостоятельно провести расследование, но едва ли он это позволит. С гримасой упертого и неугомонного ребенка я плюхнулась в кресло возле стола, сложив ногу на ногу и подперев голову рукой. Итак, что я имею? [1. Майкл намеренно каждый раз избегает времяпрепровождения в собственном доме, хотя не раз упоминал, что он домосед. 2. В доме царит неприятная атмосфера: затхлый воздух, тусклый свет, ощущение тяжести, желание скорее уйти. 3. Никто не желает помочь мне разобраться с этим делом: мне неизвестно прошлое Клиффордов, непонятны взаимоотношения внутри семьи. Куда пропали его родители? Почему кухня в таком запустении? Как Майклу и его отцу удавалось скрыть от Карен измену? Какие еще есть родственники? 4. Что произошло больше полугода назад? Что стало точкой отсчета в сумасшествии Майкла?] Мне с трудом удалось набросать в уме далеко не полный список вопросов. И что именно меня так притягивает к этому делу? Я хочу помочь Майклу, но готова признать, что не в силах помочь. Я в тупике, но все равно не сдаюсь. — Время вышло. Я встретилась глазами с безучастным взглядом Клиффорда. Увы, я действительно не могу злоупотреблять его вынужденным гостеприимством, иначе однажды он все-таки догадается сходить в суд и оформить постановление, согласно которому мне будет запрещено приближаться к нему и его семье. Но должно же быть что-то в этом доме, что смогло бы направить мои поиски в нужном направлении! Я это чую всем своим существом, меня буквально разрывает непонятное предчувствие. Но оно же и леденит душу. Быть может, всему виной моя убежденность, что все ментальные проблемы так или иначе произрастают из дома, из семьи, из детства. Как раз об этом мне ничего неизвестно, а Майкл вовсе не расположен к доверительной беседе, которая бы началась со слов «Когда я был маленьким…». Внезапно взгляд Майкла переменился с безучастного на презрительный. Я многим рискую, оставаясь здесь так надолго. Собрав волю в кулак, я сделала глубокий вдох и на выдохе сообщила парню, что мне пора идти. Было страшно проходить мимо него на выходе из комнаты. Он стоял в дверном проеме, и я боялась, что что-то пойдет не так. Но все обошлось. Я успешно преодолела расстояние в несколько метров от комнаты Майкла к входной двери, схватила ветровку и пулей выскользнула из квартиры. Лифта дожидаться не стала, доверившись лестнице и собственным ногам, которые, кстати, несли меня на предельной скорости вниз. Я знала, что Майкл не отправится за мной следом, но что-то буквально гнало меня из квартиры. Мне хотелось немедленно оказаться как можно дальше от этого места. Достигнув первого этажа, я едва ли не выбила дверь — так быстро в нее влетела. Оказавшись на улице, нисколько не сбавила скорость, пролетев мимо знакомого авто. — Адлер! — послышалось за спиной, и я опешила. Оглядываюсь и вижу Ирвина. Он облокотился о капот машины, руки скрещены. Он меня ждал. — Ты меня преследуешь? — Разумеется. Я же не мог позволить тебе уехать с этим последователем Чарльза Мэнсона в его логово одиночку. Малыш Люки меня засудит, — произносит Эштон классическую для него ироничную фразу, но выражение лица крайне серьезное. Я только поморщилась в ответ. Сейчас мне совсем не хочется думать о Люке. А еще больше не хочется вступать в полемику с Ирвином, поэтому сажусь в машину еще до того, как он мне на это укажет. Удивительно, но приятель вслед за мной поспешил занять водительское сидение и без слов дал по газам. — Я даже не скажу, что ты сумасшедшая, — только через пару десятков минут произнес Эштон, не сводя глаз с дороги. Я предпочла пропустить высказывание мимо ушей. — Ведь ты просто больная, Кэролайн. Тебе несвойственно чувство самосохранения. Я думал, что фиктивный брак с Люком основан на твоей привязанности к лучшему другу, но теперь я точно знаю, что ты просто чокнутая. Отбитая напрочь. Его речь затянулась. Стискиваю зубы, чтобы не вступать в разговор. — Как ты туда добрался? Сразу после моего ухода вызвал такси? — мне совершенно это неинтересно, но необходимо съехать с темы. Ирвин сдавленно усмехнулся: — Я вызвал тачку еще когда ты пошла с ним болтать по душам. Пришлось заплатить водителю за ожидание. Я закатила глаза. Ну, конечно. Он все продумал заранее. — У тебя запасные ключи? Люк специально для тебя сделал еще один дубликат? — я как раз нащупала в кармане свои. У нас было два комплекта ключей. На этот раз Эштон даже посмотрел на меня так, словно пытался понять не издеваюсь ли я. — Это и есть ключи Люка, Кэролайн. Ты уехала со своими. И правда, что это со мной? Вся эта ситуация с Клиффордом совершенно затуманила мой рассудок. Если я не отметила для себя такую очевидную мелочь, то могу ли я полностью контролировать свои действия?

***

Эштон довез меня до дома и наконец оставил одну. Я думала, что он всерьез решил стать моим новым сожителем, но вовремя задумался о моем личном пространстве. Сегодня я зачем-то оставила ключ от квартиры в двери изнутри. Как будто это сможет помешать кому-то вломиться в мой дом. Чувствую себя настоящим зомби: в голове туман, все действия совершаю благодаря телесной памяти. Вознамерившись отдохнуть, я предусмотрительно выключила телефон, завесила шторы, заперла дверь. Но уснуть так и не удалось: в голове то и дело ворошились навязчивые мысли, воображение рождало странные небывалые сцены. Тогда я решительно направилась в кухню, чтобы выпить небольшую дозу снотворного. Вернее, это и не снотворное вовсе, а только успокоительное. Вернувшись в кровать, я только теперь заметила, как сильно колотится сердце. Сегодня я пережила настоящую паническую атаку, и запирание дверей — одно из следствий испуга. Спустя какое-то время сердечный ритм нормализовался, я изо всех сил старалась думать «ни о чем», сосредотачивалась на тишине и мысли, что моя голова пуста, что мое тело может наконец расслабиться.

***

Несмотря на то, что уснула я около семи вечера, проснулась я только на следующий день после полудня. Тело казалось свинцовым, двигаться совершенно не хотелось, и я пролежала в кровати, уставившись в потолок, еще больше часа. Мне не хотелось «жить» этот новый день, я чувствовала отвращение к каждому действию, которое думала совершить. Рвотный рефлекс вызывала даже мысль о том, чтобы встать с кровати или просто включить мобильный. Казалось, все во мне замерло, остановилось, затихло. Я бы назвала это «психологический паралич». Вероятно, будь у меня кот, мне бы пришлось перебороть себя и подняться, чтобы его покормить. Но у меня нет ни кота, ни собаки, ни мужа, никого бы то ни было близкого. Я ощутила себя одной во всем мире, как после какого-нибудь острого катаклизма. Никто не выжил, и мне все равно. Спустя какое-то время в голове зашевелились мысли. В первую очередь, мысли о Люке. Именно они стали для меня той самой инъекцией от паралича. Я не могла больше неподвижно лежать — перевернулась на бок, согнулась в позе эмбриона и с трудом сдерживала болезненный ком слез в горле. Разумеется, воображение предательски рисовало перед глазами те минуты, в которые Люк фактически отказался от меня. Когда я готова была признать свои чувства к нему, когда я буквально молила остаться со мной. — Но он просто знал, что наше примирение ничего не даст, — прошептала я в пустоту. Люк знал, что эта червоточина во мне все равно побудит меня на встречу с Майклом; что даже если и не с ним, то потом все равно появится какой-нибудь другой Майкл, который так же будет сходить с ума. Потому что дело во мне. Это меня нужно лечить в первую очередь. Последняя мысль оказалась глотком свежего воздуха. Я отмерла и потянулась за телефоном. Включив его, я проигнорировала несколько пропущенных звонков и новых сообщений, и набрала номер. — Алло? — донеслось их трубки. — Хэй, Рози? Это я, Кэролайн. Нам нужно увидеться.

***

Роуз — моя давняя подруга, с которой мы познакомились еще в колледже. В отличие от меня, она не осталась психологом и пошла дальше, и теперь является специалистом по части гипноза. Она также единственный специалист, которому я могу довериться лично. Одна проблема — она живет и практикует в Вашингтоне, и чтобы увидеться с ней, мне нужно на несколько дней покинуть город. Мысли о скорой встрече с Розалинд (это ее полное имя) внушили в меня надежду на ментальное выздоровление, и даже позволили наконец покинуть кровать, отпереть дверь в комнату и наконец добраться до кухни. Я прихватила с собой телефон и пока разогревала в микроволновке обед-полуфабрикат, решила проверить звонки и смс. Пропущенных звонков оказалось двенадцать. Два от Сьюзан, шесть от моей мамы и четыре от Ирвина. От него же и сообщения на голосовую почту. От него же три смс:

«Кэрри-Бэрри, ты в норме?» «Не могу дозвониться, открой дверь, я знаю, ты дома!» «Я звоню Люку.»

Я тяжело вздохнула и присела на стул, силы резко меня оставили. Не обращая внимания на шесть звонков от матери, я набираю номер Сьюзан. Мне крайне необходимо объяснить ей, что я не смогу в ближайшее время назначать ей встречи. Проклятье. Мою попытку дозвониться до клиентки перебивает входящий звонок. Смотрю на дисплей, и сердце забилось чаще: «Люк». — Да? — я старалась, чтобы голос прозвучал естественно и достаточно громко, но получилось издать лишь нечто слабое с хрипотцой. — Кэрри, с тобой все нормально? — без лишних приветствий произнес Люк на другом конце провода. Слова эхом отозвались в голове. Я пыталась понять, в каком он настроении, что он чувствует, каким могло бы быть сейчас его выражение лица. — Смотря что считать нормальным, — выдавила я, и все во мне сжалось в предчувствии ответа супруга. — Почему ты игнорируешь Эштона? Он хочет тебе помочь. — Он хочет или ты его заставил? — моя ответная реакция не заставила себя долго ждать. Люк шумно выдохнул, он злится. — Кэролайн, где бы я ни был, мне важно знать, что с тобой все в порядке и ты в безопасности. — Если бы было важно, ты бы не оставил меня тогда. Прости, я не хочу с тобой разговаривать, — на одном дыхании выпалила я и завершила звонок. Что еще за прости? Мне не следовало так вежливо отвечать. Тут же раздался звонок в дверь. Удивительно, как крепко я спала, если не слышала его вечером или ночью. Окончательно забыв об обеде в микроволновке, который, должно быть, уже остыл, я поднялась со стула и направилась к двери. За ней, разумеется, Эштон. — Ты специально меня подставляешь, Адлер? — с этими словами Эштон вошел в квартиру. Я поморщилась, его голос пронзил мою голову, породив неприятную пульсацию у виска. — Меня не будет в городе пару дней. Я лечу в Вашингтон, — ставлю кучерявого перед фактом, направляясь обратно в кухню. — Решила пожаловаться на жизнь президенту? — Заткнись. Сегодня Эштон выглядит не так, как всегда. Его взгляд виноватый, на лице четко отпечаталось сочувствие. Словно бы он совершил что-то очень гадкое по отношению ко мне. Я машинально приняла закрытую позу, скрестив руки на груди. — Говори, — мой голос прозвучал твердо, в приказном тоне. Эштон украдкой кивнул. Он понял, что от меня трудно что-то скрыть, потому что на лице уже все написано. — Я не хотел тебе говорить, Кэрри. — Говорить что?! Ирвин потупил взгляд в пол и произнес: — Люк уже подал на развод.