«От кого: LukeHemmings Прошу, отнесись к этому серьезно»
Немного ниже — прикрепленный файл. Открываю документ и вижу еще сырой вариант страницы завтрашнего выпуска Нью-Йоркской газеты. Сводка происшествий за последние сутки. Пробегаю глазами короткие заголовки содержания, пока не натыкаюсь на запись, которая как раз и привлекла внимание Люка:«В Нью-Джерси в Рауэй-Ривер обнаружили тело человека: мужчина в возрасте 45-ти лет. Личность не установлена».
Хмурюсь, второй раз перечитывая короткое сообщение, пытаясь понять, что именно имел ввиду Люк, когда мне высылал это. И откуда у него завтрашняя хроника? Слегка осмотревшись по сторонам и убедившись, что никто из посетителей кафе не разглядывает экран за моей спиной, я сохраняю файл в облаке. В три глотка допиваю кофе, захлопываю ноутбук, бросаю его в сумку и тороплюсь покинуть кафе. На улице стало слегка ветрено и как обычно шумно. Мне срочно нужно найти место тише, чтобы позвонить Люку. Я всегда пекусь о собственной гордости, но сейчас куда важнее понять, с какой целью Хеммингс выслал мне эту газету. Смирившись, что в это время суток я точно не сумею найти место потише кафе, из которого я ушла, направляюсь домой. Тут не больше квартала пешком. Сразу по приходе домой, по памяти набираю номер без пяти минут бывшего супруга. Раздалось четыре гудка ожидания прежде, чем он ответил. — Да, Кэролайн, — нейтральным голосом поприветствовал меня Люк. Я же поспешила перейти к делу. — Ты утром выслал мне газету. Что это значит? Повисла секундная пауза. — Ты прочла заголовок и аннотацию? — Да, разумеется… — Фред позвонил и сказал, что вышлет мне кое-что интересное. Я посмотрел, и он добавил, что неподалеку от места, где нашли мужчину, кто-то бросил тачку. По номерам уже установили личность, завтра это попадет в статью. — Люк говорит крайне нерасторопно, словно параллельно обдумывает, как преподнести дальнейшие новости. — Боюсь, что это отец твоего подопечного Майкла. Я в недоумении замерла: — Что? — Только пожалуйста, Кэрри, я тебя очень прошу, не подвергай себя опасности. — Люк просто взял и проигнорировал мое восклицание. — Я… — попыталась вставить фразу, но Хеммингс тут же меня перебил. — Я буду в Нью-Йорке уже завтра ночью, постарайся ничего не предпринимать до этого момента. — Как будто теперь тебя волнует, что я делаю, — не смогла не съязвить, хотя очень старалась. В трубке послышался глубокий сдержанный вздох: — Мне пора. Позаботься о себе и не делай глупостей. — Люк бросил трубку, потому что наш разговор затянулся, и я даже успела вставить колкость. И ни слова о том, что разводится со мной. Как он может? Тем не менее я сосредоточилась на том, что Люк сказал мне о Клиффорде. Если человек, найденный в реке, действительно отец Майкла… Выходит, я не зря подозревала, что слишком уж внезапно родители покинули город, оставив психически неуравновешенного сына одного. В голове не укладывается, что фактически главный подозреваемый — Майкл. В реке ведь нельзя оказаться случайно? Сомневаюсь, что Клиффорд старший вышел из машины и попросту спрыгнул в мелководную реку, да так, что сразу насмерть. Я размышляю так хладнокровно, потому что пока неясно, правда ли то, что сказал Люк. Для начала мне нужно все разузнать и убедиться. С чего бы начать? Люк попросил ничего не предпринимать, но я не могу просто сидеть на месте. И все происходит как обычно не вовремя. Как раз, когда мне со дня на день необходимо выехать из города. И я даже не могу позвонить в редакцию газеты с вопросами, потому что статья еще не вышла в свет, и все, что мне известно — незаконно слитая информация. Я также задавалась вопросом, откуда Люк вообще узнал об этом происшествии, пока не вспомнила заголовок статьи выше — она кратко излагает суть одного скандального судебного заседания. А поскольку мне известно, что Фрэд обычно освещает новости, касающиеся крупных компаний и экономики, то в случае с данной хроникой ему необходимо было проконсультироваться с юристом, который может помочь с верной терминологией. Так или иначе, я связана по рукам. Разве что можно попробовать не позволить Майклу узнать о случившемся, но я очень сомневаюсь, что он вообще читает газеты. Более того, уже сегодня его должны найти копы, по одной из двух причин: или он сразу предстанет в качестве подозреваемого, либо для начала его вызовут на опознание. В любом случае с ним свяжутся. Но где тогда Карен? Этот вопрос возник у меня самым первым. Майкл говорил, что родители уехали вместе. Что-то не сходится, отчего вопросов становится вдвое больше. Сейчас для меня главное не высовываться, ведь стоит полиции узнать, что я интересуюсь этим делом, а также была нанята для слежки за Клиффордом младшим, и меня начнут расспрашивать даже с большим усердием, чем Майкла. Как минимум, он сможет сказать, что он псих, и любой уважающий себя специалист это подтвердит.***
И вот уже вечер, а на месте никак не сидится. Я села в машину и завела мотор. Отсюда до Джерси ехать не больше часа. Что плохого, если я просто решила покататься? Ветреный день плавно превратился в дождливый вечер. Дворники работают без остановки, но лобовое стекло все равно успевает заполниться мелкими каплями. В салоне тихо играет блюз. Из-за ужасной видимости, случайно проезжаю дорогу на красный свет, чудом проскочив перед проезжавшей мимо машиной. Кажется, идея все же выйти сегодня из дома была не слишком хорошей. Мои мысли прерывает телефонный звонок. — Алло? — голос немного дрогнул, когда я спохватилась, что нужно было прежде посмотреть, кто звонит. Прибилась к обочине и остановила машину. — Кэролайн? Привет. Пустишь меня на чай? Майкл! Меня напрягло то, что это именно он. Какой еще, к черту, чай? — Что? Где ты? — меня сбили с толку его слова. — Напротив двери в твою квартиру. Хотел зайти, поболтать. Проклятье. Прав был Ирвин, когда сказал, что я спятила, раз решила привести Майкла к себе домой. Его голос звучит по-настоящему маниакально. Как тогда, когда мы ехали по шоссе, а потом он напал на меня, и я чудом сбежала в лес. Не сразу осознаю, как сильно впилась свободной рукой в руль автомобиля. У него приступ. Но на почве чего? Надо будет все же разработать план, как положить Майкла на адекватное обследование. — Да? Почему ты не позвонил заранее? Я не дома, — с наигранным сочувствием произношу эти слова и слышу в ответ сдавленный смешок. — Я могу подъехать, куда скажешь. О нет. Нет-нет-нет, этого еще не хватало. Нужно срочно придумать причину, по которой наша встреча точно не состоится. — Вообще-то, в данный момент я с мужем. Не думаю, что это хорошая идея. На другом конце провода раздается хихиканье. — С мужем, которого даже нет в городе? — если бы я точно не знала, что звонок именно от Майкла, решила бы, что это совсем другой человек. Теперь у меня нет сомнений, что я имею дело с диссоциативным расстройством личности. Но заболевание проявляет себя крайне необычно. Следуя этой теории, в голове Майкла живут сразу два человека, которых можно охарактеризовать до банальности просто — плохой и хороший. Вот только странно, что хороший никогда не помнит о действиях плохого, а плохой помнит все, и знает даже то, чего знать не может. Например, откуда ему известно, что Люк уехал из города?! Откуда он же узнал обо мне все в тот злополучный день? Я наверняка бы заметила, что за мной кто-то следит и ходит по пятам… — С чего ты взял? — как ни в чем не бывало спрашиваю я, ожидая реакцию. — Его нет рядом, я точно знаю. По спине пробежала волна мурашек. Я украдкой посмотрела в зеркало на себя, как бы глаза в глаза, чтобы лучше сосредоточиться. — Мне нужно идти, прости. — Это мой самый неудачный ответ из всех, что я могла бы придумать. Звонок завершен, а значит я могу продолжить свое расследование, но что-то во мне заставляет оставаться на месте. Он пришел ко мне домой, но почему сейчас? Люк сообщил, что копы установили имя погибшего, из чего следует, что они уже давно занялись поисками его семьи. Бросаю взгляд на часы: 8:13 PM. Его давно должны были найти. Если только он не понял в чем дело, и не сбежал. Тогда это объяснило бы, почему он направился ко мне, а также почему произошел приступ и переключение с хорошего эго на плохое. Черт возьми, я не психиатр, чтобы без труда ориентироваться в особенностях поведения Клиффорда здесь и сейчас. Все это только мои догадки исходя из моих общих знаний, но Майклу нужен грамотный специалист по диссоциативным явлениям, протекающим в одержимой форме. Вероятно, мне не стоит сегодня рисковать и возвращаться домой. Я бы поехала к родителям, но на всякий случай не хочу рисковать обнаружением их местонахождения, ведь, если Майкл знает про Люка, может запросто узнать и обо всем другом. Беру с соседнего сидения свою сумку и целенаправленно осматриваю каждый карман. Тогда в доме, который недавно приобрел Люк, он совершенно точно оставил мне ключи. После этого они были подобраны Эштоном, но он вернул мне их, и теперь они бы мне очень пригодились. Наконец нащупываю аккуратный брелок — победа. Ключи найдены. Завожу мотор и все же решаю посетить место происшествия (или преступления?). Я даже не планирую выходить из машины. Мне важно хотя бы примерно представлять себе место. Будь сейчас рядом Люк, он бы обязательно съязвил по поводу гугл-карт, ведь с их помощью можно условно побывать на любой улице города, не выходя из дома. Наконец доезжаю до предполагаемого места. Если я права, то здесь неподалеку должна быть оцепленная территория, ведь расследование только началось. Проезжаю немного дальше и, действительно, на дороге установлен знак, согласно которому дальше проезд закрыт. Почему закрыли дорогу? Неужели машина была брошена прямиком на проезжей части? Меня прямо-таки распирает от любопытства, но я не выхожу из машины по двум причинам: во-первых, на территории может быть установлено устройство слежения на случай, если преступник вернется на место преступления; во-вторых, здесь меня запросто может караулить Майкл и утопить вслед за папашей. Понимаю, звучит некорректно, но в жизни возможно и не такое. Более того, на улице уже стемнело. Сдаю назад, плавно разворачиваюсь, и уезжаю.***
Я долго не могла вставить ключ в замочную скважину, а когда мне это наконец удалось, и я вошла в дом, то сразу почувствовала, будто что-то не так. Здесь явно был кто-то еще после моего ухода. Эштон? Вряд ли ему понадобилось приезжать сюда, особенно после ссоры со мной. А что, если это Эшли? Первым делом я включаю абсолютно весь свет в доме и завешиваю шторы. На столике в гостиной завяли в вазе цветы. Если бы Эшли была тут, она бы наверняка их выбросили или предусмотрительно сменила воду, чтобы букет простоял чуть дольше. Осмотрев холодильник, я пришла к выводу, что здесь, как минимум, никто не жил. Этот факт подтверждает и то, что ванной нет никаких признаков недавних гостей. В просторной гардеробной висят только пустые чехлы для одежды и пара пустых коробок. Поднимаюсь по мягкой лестнице на второй этаж. Здесь я еще не была. Сразу нащупываю выключатель, включаю свет. Коридор чист. На этаже есть две комнаты: гостевая и спальня хозяев дома. Та, которая для гостей, прибиралась очень давно, и никто в ней не был — прикроватные тумбы покрылись пылью, на подоконнике тоже пыль, везде пыль. Как давно дом оставался пустым, пока Хеммингс его не купил? Комната для хозяев дома, напротив, весьма обжита: здесь есть пара книг на прикроватном столике, небрежно заправленная постель, наспех раздвинутые шторы. Пуль от телевизора лежит на середине кровати. Мой взгляд привлекает экран телевизора, в котором я вижу себя и кого-то сзади. Резко оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю — всего лишь халат, наброшенный на торшер. В комнате также есть классический комод, на котором лежит записная книжка, пара бумаг и рамка для фото. Увидев ее, я сразу замечаю клочки бумаги на полу в промежутке между тумбой под телевизором и комодом. Подобрав пару кусочков, я узнаю нашу с Люком фотографию. Что его заставило ее разорвать? Я хорошо помню день, когда была сделано это самое фото. Мы с Люком праздновали День Благодарения. Прошлый год. Тогда я запекла отличную индейку и испекла тыквенный пирог, который очень понравился Люку. На порванном фото как раз запечатлен момент, когда я, заливаясь смехом, кормила Люка этим самым пирогом, а он для комичности момента раскрыл рот как можно шире. Нас фотографировал Эш. На мгновение мне показалось, что фото мог порвать Эштон. Он ведь был здесь в день, когда Люк уехал. Он был здесь со мной, когда я была, мягко сказать, не в порядке, и спала после эмоционального дня на диване в гостиной. Только зачем Эштону это делать? Чем ему так не угодила эта фотография? Я неосознанно возвращаюсь к нашему вчерашнему разговору. Возможно, всему виной мой эгоцентризм, но… Может ли существовать хотя бы маленькая вероятность того, что Эштон так усердно следил за мной последние дни не только с подачи Люка? И все эти грубости, что он наговорил вчера, были вовсе не голой правдой, а правдой Эша, примешанной его личными эмоциями? Ведь он хорошо меня знает, и мог догадаться, что его слова о том, что я никто без Люка, только отдалят меня от мужа? Ведь я сломя голову могла броситься доказывать, что «это не так, вот смотри, Люка больше не будет, и ты убедишься…». И он же сообщил о том, что Хеммингс ждет документы о расторжении брака, объясняя это тем, что я должна знать. А что, если и правда не должна была? Тогда это объяснило бы то, что Люк даже не заикнулся сегодня о разводе. Просто, следя моей теории, Эштону эта новость тоже могла сыграть на руку. Но он ушел ни с чем. Он не ожидал моей такой спокойной реакции, он готовился меня успокаивать, хотел стать героем, оказавшийся в нужный момент рядом. Как банально… Эти мысли теперь не дают мне покоя. Но фото также мог разорвать и Люк, когда собирался в Австралию. Вот только он никогда бы не оставил на полу «улики». Он бы знал, что я найду фото, и что бы тогда это значило? Что он как бы на показ это сделал. В общем, Люк бы не стал. Мой взгляд пал на ежедневник на комоде. Классическая записная книжка в твердом кожаном переплете. Он принадлежит Люку, я лично его ему подарила. Но почему он оставил его здесь? Открываю ежедневник на странице с закладкой — прошлый месяц, а дальше несколько небрежно вырванных страниц. Причем они были исписаны целиком, потому что на оставшихся уголках остались оборванные первые буквы слов. Почерк размашистый, явно Люка. Господи, ну почему мне кажется, что я, имея прекрасное чутье на обманы и интриги в совокупности с врожденной проницательностью, была неоднократно одурачена, окручена вокруг пальца и пребывала в неведении каких-то интрижек? Что значит этот ежедневник, почему он здесь? Почему страницы вырваны и где они теперь? Почему вообще Люку вдруг пришло в голову писать что-то объемное там, где он обычно делает только заметки о планах? Я собрала все кусочки разорванной фотографии, сложила в ежедневник и бросила его в сумку. А вообще… На этот раз мой взгляд пал на пустую фоторамку. Если по рассказу коллеги Люка, он покупал дом с матерью и сестрой по имени Эшли, то почему в рамке стояла наша с ним фотография? Я окончательно запуталась в теориях. Больше ничего подозрительного в доме я не обнаружила, хотя старательно искала те четыре страницы из записной Люка. Можно было сразу догадаться, что раз они были вырваны, то уж явно не для того, чтобы оставаться в доме. В мусорном ведре тоже пусто.