***
В доме все кажется чужим и искусственным, а отсутствие личных вещей становится навязчивой мыслью в голове. Я буквально осталась бездомной, без возможности забрать из квартиры хоть какие-то вещи. Хотя едва ли я бы смогла туда вернуться или вообще когда-либо смогу. Квартира опечатана до выяснения обстоятельств. Как уже неоднократно говорил Люк, вопросов у полиции столько, что хватит посадить нас всех. Это звучало как этакая адвокатская шутка. Нихера не смешно, Хеммингс. Меня буквально пугает каждая мысль о тюремном заключении. Да, у меня нет представлений, за что меня действительно могли бы привлечь к уголовной ответственности, но легче мне не становится. Люк считает, что мне не грозит ничего, что не может быть покрыто суммой залога или выкупа, или как там это называется правильно. В голове путаются мысли. Воспользовавшись тем, что Люк отправился в душ, я бессовестно взяла его телефон и стала искать номер Эшли. В животе сразу образовался болезненный ком, когда я нашла четыре исходящих звонка на ее номер среди последних, и один входящий. Почему он соврал? Я же всего лишь хотела убедиться, что она в порядке. Собравшись с силами, я нажала на кнопку вызова. Послышалось несколько протяжных гудков, за которыми последовал ответ: — Алло, Люк, может, перестанешь уже мне названивать? — голос девушки прозвучал не слишком дружелюбно. Скорее, настойчиво. — Э-эм, привет, Эшли… Это Кэролайн, — мой голос прозвучал как никогда слабо. Твою мать. — Я просто хотела спросить: как ты? — Что? Кэролайн? — голос Эшли осекся и стал вежливее. — Я не знаю, что тебе ответить. — Окей, — единственное, что я смогла выдавить из себя сейчас. — Тебе сейчас особенно нелегко. — Да. Повисла неловкая пауза, за время которой я успела подумать, что нас с Эшли в общем-то ничего и не связывает. И более того, мы не должны обмениваться словами поддержки, учитывая нашу общую ситуацию, включая Люка где-то по центру между нами. — Я была на допросе, — на выдохе произнесла Эшли. Казалось, ей потребовалось немало решительности, чтобы заново начать разговор. — Наверное, Люк тебе уже рассказал, да? Он из меня всю душу вытряс, выпытывая детали. Как будто я заводная шкатулка. — Что? Он ничего не говорил и… Мне очень жаль, Эшл... — Не извиняйся. Значит, он не знает, что ты мне звонишь? — Нет. — Я сказала им все, как было. Мне нет смысла подставлять тебя, Кэролайн, если ты звонишь еще и поэтому. Я сказала, что ты приехала в тот день домой только по моей просьбе, а дальше мы вместе все обнаружили. Ты была в отключке, когда я вызвала скорую и полицию. Через какое-то время приехал Люк и запретил кому-либо из офицеров тебя допрашивать на месте, охранял как пес. Я с нетерпением ждала, когда я смогу уехать домой и напиться — психика у меня покрепче твоей будет, однозначно. Как единственную не съехавшую с катушек, меня и окружили вопросами, затем вызвали на допрос. — Спасибо, — практически прошептала я в трубку, не в силах ответить что-то более вразумительное. — Даже не думай меня благодарить. Из-за тебя моя жизнь превратилась в хлам. — На этих словах Эшли бросила трубку. По спине пробежала дрожь. Почему я разрушила ее жизнь, если все началось с того, что она связалась с женатым? Почему я виновата в ее бедах, если я от нее и узнала, что Люк ее бросил. Или она его? Получается, днем ранее, в этом самом доме Люк оставил и меня. Тогда в чем, черт возьми, я виновата перед ней?! Уловив момент, как в ванной затих шум воды, я даже не попыталась избавиться от улик разговора с Эшли, даже не отложила телефон в сторону — просто плюхнулась на диван. Люк вышел в одном полотенце, повязанном на бедрах. Сперва на его лице царила едва заметная ухмылка, но как только он заметил свой телефон у меня в руке, резко нахмурился. — Ты брала мой мобильный? — Ты соврал, что не звонил Эшли, — я пожала плечами. — Решила сделать это сама, потом увидела вызовы. — Когда ты перестала мне доверять? — Перестала? — волна негодования окутала все мое тело. — Я поверила тебе, Люк! Но хотела сама позвонить ей и убедиться, что Эшли в порядке. — Она последняя, о ком тебе стоило бы волноваться. Эта сучка практически подставила тебя, — теперь уже закипает Люк. — Эшли мне… — Я даже слышать не хочу, потому что вряд ли она сообщила тебе, что поделилась с копами предположениями о твоей личной жизни. — Что? — Ее спросили, знала ли она что-нибудь о твоих взаимоотношениях с Майклом. — Люк остановился напротив меня на другом конце гостиной и прислонился спиной к стене. Здесь, конечно, есть и моя вина. Как-то раз я был у нее, и мне пришлось срочно уехать к тебе или что-то вроде того, я и сам уже не помню. В общем, я сказал, что у тебя проблемы с одним пришибленным. Тогда Эшли поняла это двусмысленно, подразумевая конкретные отношения, но я не стал ее разубеждать. Кто знал, во что это выльется… Я закрыла лицо руками и подогнула под себя ноги. — И где тут «практически подставила», если это чистой воды постава? Люк, мне нельзя спать с клиентами даже на словах! — Остынь, ты всегда можешь сослаться на ее личные мотивы тебе досадить. — И ее личный мотив — ты? — В данном случае ей это только на руку. Полиция не сможет использовать ее показания как достоверные. А подтверждений словам Эшли они не найдут. — Люк направился в кухню. — Если, конечно, ты не спала с ним. Услышав последнюю фразу Люка, я подорвалась с дивана и поспешила подняться по лестнице на второй этаж. Это уже ни в какие ворота. Я практически ушла, но задержалась на последней ступени: — Я не спала ни с кем, кроме тебя уже пару лет, если не больше. Так что катись к чертовой матери, Хеммингс. Теперь уже мне ничто не мешало закрыться в комнате на втором этаже. Оставшись наедине с собой, я остыла. Все же слова Люка серьезно меня задели. Бросив мимолетный взгляд на подоконник, я вдруг вспомнила про самодельный браслет Клиффорда. Я ведь так и не избавилась от него в тот день! Должно быть, он сумке. Твою мать… Резко подскочив с кровати я выбегаю из комнаты и в три прыжка преодолеваю лестницу вниз. Затем судорожно обегаю глазами гостиную, главным образом крохотную прихожую у входной двери. Люк все это время хмуро на меня смотрит, пытаясь сообразить, что со мной происходит. — Где сумка? — Что? — Где моя сумка, Люк? — наши взгляды встретились. — Я помню, как нашла на улице газету, вернулась домой и взяла сумку, в которой были ключи от машины. Значит, другую сумку я оставила здесь. Или ее не было?! — Меня начала бить дрожь, ведь тот браслет принадлежал Майклу. Он не должен был быть у меня, но оказался у меня. Если его найдут, я даже не придумаю, что соврать. Двадцатилетние мальчики не дарят психотерапевтам браслеты! Люк уже успел одеться за то время, что я была наверху. Он подошел ко мне и взял за руку, заглянув в глаза обеспокоенным взглядом: — Что было в сумке? — Браслет. Дурацкий деревянный браслет, как будто самодельный. Я нашла его в сумке, когда Майкл вернул ее мне. — Затем я рассказала в подробностях, как хотела избавиться от браслета, и теперь не помню, куда его дела, когда подняла ту газету. — Я не находил никаких сумок — Черт. — Даже если они найдут этот браслет, — Люк взял меня уже за обе руки и вновь заглянул в глаза. — Даже если они его найдут, ты в любом случае ничего плохого не совершала. Ты не убивала Майкла, ты не виновата в его смерти. Я уже говорил, что они максимум лишат тебя разрешения на деятельность. Все будет хорошо, Кэрри. Не сходи с ума.***
Сегодня один из самых сложных дней моей жизни. Я не знаю, чего можно ожидать от встречи с полицией, но дольше тянуть с показаниями нельзя. По мнению терапевта мое состояние пришло в норму, и полиции официально дали разрешение пытать меня. — Что бы они не спросили, главное помни: отвечай только на то, что спрашивают; не увлекайся длинными историями, рассказами, воспоминаниями. Но старайся держаться открыто, непринужденно — тебе скрывать нечего. Если нужно время собраться с мыслями — вплетай общие фразы. Как только понимаешь, что тебя загнали в угол, и твой ответ повлечет херовые последствия — требуй адвоката, говори, что продолжишь общение только в его присутствии. Это позволит выиграть время, выстроить линию защиты, если потребуется. В любом случае помни, что ты не совершала ничего плохого. Это ты — жертва, Кэрри. Этот дебил изуродовал твою квартиру, фактически выгнал тебя из дома и довел до нервного срыва тем, что свел счеты с жизнью. Он был психом, за которого ты не могла ручаться. — Люк не перестает давать мне наставления всю дорогу от дома до участка. Я стараюсь впитывать каждое его слово, как губка, но в голове с самого утра туман. От волнения немного подташнивает и временами крутит живот. У полиции было достаточно времени подготовиться, и это вдвойне меня пугает. Как только мы добрались до дверей участка, Люк отпустил мою руку. Дальнейший путь мне предстоит преодолеть в одиночку. Меня поприветствовал мужчина средних лет с явной сединой в волосах — они показались мне колючими, как иголки. Само помещение выглядит не так, как я себе представляла. Как минимум, меня не вели по длинному коридору с тусклыми лампами вдоль металлических решеток со шлюхами. Решетки, само собой, есть, но где-то в глубине здания. Меня проводили в небольшой кабинет, где есть только два стула и стол между ними. Одна стена кабинета полностью стеклянная. За ней просматривается стандартный офис, но стекло слегка тонировано. Обычный зал для допроса, такие показывают и в фильмах. Как оказалось, допрашивать меня будет совсем не тот офицер, что меня встретил. Напротив, в кабинет ко мне зашла женщина. Нельзя сказать, что это выбило меня из колеи, но резко почувствовала себя неуверенно. На вид ей не дашь больше сорока — волосы убраны с тугой узел. Глаза немного узкие, очки в тонкой оправе придают им какой-то «впивающийся» эффект. Губы женщины узкие и как будто сжатые. В целом она мне не нравится, не внушает доверия и выглядит как злая училка. Педантично собрав перед собой кипу бумаг в аккуратную стопку, женщина наконец подняла глаза на меня. Взгляд заставил меня поежиться. — Меня зовут Дженнифер Скотт. Мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу убийства Дэрила Клиффорда и, предположительно, самоубийства Майкла Гордона Клиффорда. Предположительно?! Слова Дженнифер эхом отозвались в моей голове, однако внешне я не выдала ни единого признака паники. Коротко кивнула в ответ на немой вопрос. — Хорошо. Все, что вы скажете в этой комнате, будет проверено и использовано следствием для выяснения обстоятельств данного дела. — Она вновь подняла на меня острый взгляд, и мне на миг показалось, что ножки моего стула резко углубились в пол на пару сантиметров. — Начнем с простого, миссис Хеммингс. Миссис… Она специально акцентировала внимание на моем семейном положении. Прекрасно. — Вы были знакомы с Майклом Клиффордом? — Да. — Я постаралась ответить необычайно обыденным тоном, но голосовые связки вот-вот были готовы сорваться на слабый писк. Дженнифер уже сделала какую-то пометку в своем журнале. — Вы были знакомы с Дэрилом Клиффордом? — Да, но… Скорее, не совсем. Мне приходилось общаться только с его женой, но в его присутствии. — Вы были знакомы с Карен Клиффорд? — Да. — Какие отношения связывали вас и эту семью? Вопрос показался мне с подвохом. Что значит «какие отношения»? — Профессионально-деловые. — Я мысленно представила, что Люк сидит в дальнем углу этой комнаты, по привычке сложив ногу на ногу. Он бы сосредоточенно смотрел куда-нибудь, в пол, и медленно кивнул после моего ответа. — Согласно нашим данным, некоторое время вы были психотерапевтом Майкла. Это правда? Как долго? — Вопросы Дженнифер становятся агрессивнее, хотя, по сути, самые обыкновенные. Я уточнила, что являюсь психологом, и назвала приблизительные сроки нашего договора с Клиффордами, которые смогла вспомнить. Наверняка, ошиблась в числах на несколько дней, но это не страшно. — Вы строго следовали своей должностной инструкции? Что? Нельзя ли еще нормативнее? Должно быть, им известно, что я виделась с Майклом вне рабочего кабинета. — Я работала, согласно моей методике. — Интимная связь с пациентом тоже входит в эту методику? — Вопрос из разряда стрессовых. Имела ли Дженнифер право задавать его именно так? — У меня никогда не было интимных отношений с клиентами, в том числе с Майклом Клиффордом. Дженнифер Скотт в очередной раз сделала несколько пометок в своем журнале. Кажется, она идет по заранее созданному списку и пока не стремится подкидывать «вопросы по теме». — В ваших записях мы обнаружили перечень симптомов, которые наблюдали у Клиффорда младшего. Среди них — перепады настроения, внезапная агрессия; диссоциативное расстройство идентичности помечено знаком вопроса. Почему, обнаружив подобные симптомы, вы не связались с психиатрической клиникой? — Это… моя ошибка. — Воображаемый Люк вскочил со стула и ударил кулаком стену. — Я напомню, это ошибка, приведшая к смерти двух человек, миссис Хеммингс. — Дженнифер осуждающе смерила меня взглядом. — Где вы были в момент взлома вашей квартиры? Я ответила, как и было, что была в доме Люка и, если бы не звонок Эшли, не возвращалась бы в квартиру тем вечером. — Мы проверили, с телефона Майкла было произведено несколько звонок на ваш номер. — Да, да, он мне звонил накануне вечером. Он был не в духе, я поняла это по голосу. На тот момент я планировала расторгнуть договор с Клиффордами и заявить в психиатрию, поэтому старалась быстро свернуть разговор. Он настаивал на личной встрече, но… — Вы его боялись? — Слова Дженнифер прозвучали не как вопрос, а, скорее, как сиюминутное наблюдение. — Что? — Вы боялись его. Значит, вы знали, что этот человек опасен, но так никуда и не обратились. Бездействие наказуемо, миссис Хеммингс. Я уже хотела заявить о том, что требую адвоката, когда Дженнифер словно бы это поняла и резко съехала с темы. Кажется, это не последний раз, когда я здесь нахожусь. — Вы и ваш муж поддерживаете свободные отношения? — Какое это имеет значение для следствия? — Мы ищем мотивы. — Дженнифер кажется мне хладнокровной рептилией, от нее так и веет опасностью. — Чьи мотивы? — Самоубийство Майкла Клиффорда напрямую связано с вами или вашей семьей, миссис Хеммингс. Мы пытаемся разобраться в деталях дела. Что заставило юношу вломиться в вашу квартиру, устроить погром с оскорбительными надписями на стенах и совершить суицид? — Дженнифер ожила, как будто кто-то дал ей разрешение на самостоятельный допрос. — Я не знаю, — искренне произнесла я, покачивая головой из стороны в сторону. — Я и сама задаюсь этим вопросом. Мне уже показалось, что все самое страшное позади, как вдруг Дженнифер извлекла из папки один единственный лист бумаги. — У меня в руках отсканированный лист из дневника Майкла Клиффорда, — ее слова прозвучали, как приговор. — Из дневника? — я действительно потрясена, но куда больше именно тем фактом, что даже не задумывалась. Ну, конечно, у человека с периодическими пробелами в памяти просто обязан был быть дневник, где бы он фиксировал события! — Вы были его психологом и не знали о том, что Майкл ведет дневник? Черт возьми, я просто никчемна. Дженнифер решила сделать очередную пометку в деле. — Эту страницу мы обнаружили в кармане юноши, когда проводили осмотр тела. Найти сам дневник — наша первостепенная задача, но нам не хватает данных. — Женщина смерила меня испытывающим взглядом. — На данный момент у нас нет поводов для вашего задержания, миссис Хеммингс. Однако я хочу предложить вам сотрудничество. — Сотрудничество? — наконец мне удалось ответить Дженнифер равносильным взглядом. — Пока что вы являетесь единственным человеком, неоднократно контактировавшим с Майклом за последнее время, с которым нам удалось связаться. — А как же Карен? — Обстоятельства ее внезапного исчезновения пугают меня больше всего. Я ведь так и не смогла до нее дозвониться, и Дженнифер ни разу ее не упомянула. — Вы имеете ввиду мать Майкла? Мы занимаемся ее поисками. Внезапно мне стало очень страшно. Все, что совсем недавно произошло с семьей Клиффордов — просто чудовищно. И долбанная Дженнифер сделала еще одну пометку в журнале. Вероятно, отметила, что я не причастна к исчезновению Карен. Я на это надеюсь. — Кстати об этом. Мы собрали достаточно оснований для того, чтобы проверить ваш телефон на последние вызовы и, само собой, провести обыск квартиры. В день трагедии, вы звонили Карен. Зачем? Здесь я быстро нашла, что ответить: — Чтобы расторгнуть договор. — Вы приняли решение до или после того, как увидели статью в газете об убийстве Дэрила? — Что? Я не помню. Какое это имеет значение? — Вы думаете, Майкл мог убить собственного отца? — Почему вы меня об этом спрашиваете? — я совсем растерялась и мой голос предательски задрожал. — Вы провели ночь в отеле с Майклом, как вы можете это прокомментировать? — Я. Что? — от тревоги все перед глазами начало плыть. — Я продолжу разговор с вами только в присутствии адвоката. — Ваше право, — четко произнесла Дженнифер и одним движением захлопнула папку. Затем она поднялась со стула и направилась к двери из комнаты позади нее. Неужели именно на этом несчастном листке Майкл решил написать о той ночи?! В таком случае слова Эшли могли бы навести полицию на мысль, что я действительно спала с психопатом-клиентом. Да вашу ж мать! Мне пришлось потребовать адвоката, чтобы остановить этот, казалось, нескончаемый поток цепких вопросов. Причем Дженнифер только набирала ход. Что еще припрятано у копов в рукаве?! Почему нельзя сразу поставить меня перед фактом — сказать, что у них есть на меня и в чем меня хотят обвинить? В данный момент целью допроса было использование меня в качестве источника информации, в которой, как видно, эти ребята запутались. Я и сама не понимаю ни черта в сложившейся ситуации. Через минуту после того, как Дженнифер исчезла за противоположной дверью, в комнату вошел тот же мужчина, что меня встретил. Он смерил меня каким-то недоверчивым взглядом и протянул лист бумаги. — Мы должны быть уверены, что вы не покинете город, мэм. — В его глазах читается какое-то сочувствие ко мне. Как будто он знает, какое дерьмо меня ожидает в будущем. Я без лишних слов подписала бумагу о том, что собираюсь паковать вещички (которых нет) и сматывать куда подальше. Оставила все запрошенные данные. — Сотрудничайте со следствием, и все будет под контролем, мэм. Я сейчас его убью за это самое «мэм»! До чего же оно режет слух… Дорога к выходу из злополучного здания далась мне с миллион раз легче. Я готова нестись сломя голову в объятия Люка, но сдерживаюсь от лишних телодвижений. — Мы обязательно позвоним вам. Советую незамедлительно выходить на связь — это в ваших же интересах, — сказал мне вместо «до свидания» коп, и наконец отпустил меня.