Попасть в «никуда» и пропасть без следа — Какая ужасная участь! Неужто, дружок, ты открыться не мог, Всё выложить честно, не мучась? Льюис Кэрролл «Охота на Снарка»
Эй, трактирщик, наливай, ты что - не видишь краёв? Уже который тост мы пьём за здоровье твоё. Не беспокойся - деньги есть, чтоб заплатить за вино. А если завтра их не будет, нам уже всё равно. О-о, нас ищет инквизиция! Тэм Гринхилл – Нас ищет инквизиция
Я ядрёно чихнула в темень перед собой. Капитан издал глухой звук, откровенно позиционирующий его возмущение и протест на мои слюни. — И! Пардон… Роше насилу промолчал. Его сноровистые пальцы умелисто завязывали мне повязки на предплечьях. Случилось, он слегка коснулся кожи, тогда-то я и почувствовала, какие у дяденьки-патриота сухие огрубелые пальцы. К тому же при всей поспешности проводил шпион сию операцию с порядочной бережностью. От экого наплыва заботливости с его стороны я вдруг прониклась к нему симпатией. Захотелось его приободрить: — У! Да у тебя золотые руки, капитан… Я догадывалась, что и не такое Роше доводилось шнуровать в потёмках. Шнуровать и расшнуровывать. И вполне ожидаемо, что расшнуровывать в бόльших случаях не на себе. — Ай! Словно подшпиленный моим замечанием, темерец резко дёрнул верёвочки в разные стороны, стягивая мне руку, будто намереваясь между прочим ампутировать мне конечность. — Идём, — по его невозмутимому голосу я так и не смогла определить, что ждёт меня опосля по его экспромтному плану. Подкручивая колки лютни, Лютик сидел у хозяйской стойки. Вид у него был немножко удручённый. Пёрышко цапли понуро висло с шапочки к самому уху. Бард никак не отреагировал на оказательство командира Синих Полосок, зато при моём явлении вдруг осенился, попробовал зажечь свою прельстительную улыбку. — Ягодка! — он дёрнул над головой руку, привлекая моё рассеянное внимание. — Ягодка! Я как раз размышлял о том, чтобы… Молотильный взгляд Роше кокнул плафон улыбки Лютика. Бард покрылся испариной, у него возникла мысль, что капитан воспринял «ягодку» на свой святой счёт. — Эм… Арья! — поспешил позвать меня Лютик. — Арья, позволь избавиться от любопытства, а… Роше в спешке обернулся и сделал многозначительный жест рукой. — Сейчас тебе некогда. Живей. Я немощно пожала плечами, глядя на Лютика. — Прости, дружище, дела государственной важности! Заговоры, интриги, расследования… Понимаешь? Эх, ничего ты не понимаешь, Лютик! Я махнула рукой и последовала за капитаном. Лютик в недоумении проводил меня взглядом за порог, затем снял берет, уложил его возле локтя на столешницу и заказал темерской ржаной водки.***
Стоило оставить за порогом суетную духоту таверны, как на меня дохнуло прохладой ночи. Я расправила плечи, набирая полные лёгкие просвежившегося воздуха. Вонь с улиц улеглась, рассосалась во мраке. С реки тянуло сладкой сыростью. Капитан отошёл вперёд, обогнув меня с недоверием. Завязки на предплечьях он мне всё же завязал. Этакий заботливый папик. — Не отставай, — велел его голос. Я ступила следом, оборачиваясь по сторонам. В густой, непроглядной тьме улочек было не разглядеть. Крестьянские захолустья не отблёскивали в ночи редкими огоньками, приходилось ориентироваться по факелам, которые тамошние стражи порядка носили из стороны в сторону, перебраниваясь впотьмах. В компании Роше я свернула направо от таверны, и, миновав пустынную площадку, мы упёрлись в домишко у каменной стены. По сколоченной лесенке, ведущей на второй этаж, я угадала местечко — штаб синих полосатиков. От разыгравшегося нежданно-негаданно хорошего настроения, я вдруг прыснула: — Бухать идём? Роше, ступающий вперёд меня по ступенькам, остановился. — Что? Он явно не оценил моей шутки. Глядел косо. — Ну, у вас там не то чтобы совсем бардак… — осторожно начала я, крутя пальчиками мельницу. — Но в таверне, кажись, поспокойней будет… Роше промолчал, сбитый с панталыки. Стоило ему толкнуть дверь, впуская нас внутрь, как совсем близко от стены раздался громкий треск. Я испуганно сжалась от неожиданности, прячась за спину остолбеневшего капитана. — Вот это я как сука попал! Ей-бо! В комнате жахнули голоса солдат. Синие Полоски чествовали удачный бросок одного из своих приятелей. Я высунула нос из-за руки Роше и поглядела на пол. Остатки разломленного сосуда валялись у стены, и тёмная жидкость впитывалась в доски. — О! Капитан! — один из пьяных вдрабадан солдат вскинул над головой кружку за здравие. — Вы вот там встали… Извиняйте! Я ощутила в носу дурной запашок перекисших хмелин. Скривилась. — Гляньте! Э! Нонешняя утопка! Упившиеся вдрызг детины начали таращить на меня свои зенки, разевая радостно рты. Один из полосок столь тщетно вглядывался в мой силуэт, что не устоял на ногах и бухнулся на пол, треснувшись лысой головой о табурет. — Чертиха! — Эгей, каракатица, сладимся? Выпьем! Йо-хо! — Эй, Марти, да ты её как впервой увидел, так в портки наложил! А сейчас чавой враз расхрабрился? — Цыц, ты, елда… — Не дури, покеда не осерчал. — А чертиха кубыть не махонькая! Ты глянь на… И тут я едва не рухнула на пол, кубарем не покатившись к стенке, а всё потому, что капитан, какое-то время напряжённо молчавший, вдруг опамятовался. Рявкнул так, что стол зашатался. Солдатьё враз протрезвело. А капитан продолжал. — Заткнуть хайло всем! Засранные верблюды. Срать я хотел на вашу попойку, но блевать и сраться, где не положено, не позволю. Откочуйте из комнаты. Живо. Сука, Мартин, поставь горшок на место! — Ну, приспичило человеку, что ж теперь, — осторожно ввернула я.***
Когда Роше вышвырнул из комнаты вояк-пропойц, то первым делом грубо усадил меня у стола. Я едва не навернулась с табурета. — Допрос? — спросила я без особого энтузиазма. — Законное любопытство, — с готовностью отозвался капитан, садясь напротив за стол. Вскоре к нам присоединилась и Бьянка. Она осторожно вошла к нам со стороны комнаты, в которую переметнулись солдатики. — В чём дело, капитан? Воительница с подозрением оглядела меня с головы до пят. Я позволила себе кисло улыбнуться. На мою потугу предприимчивая амазонка мне ничем не ответила. — Оставь нас, Бьянка, — гетманским тоном велел Роше. Девушка задержалась, но затем исчезла, осторожно прикрыв за собой дверь. Я нервно постучала пальцами по коленкам. Покосилась на Роше. Капитан, тая дурные мысли, глядел на меня поверх сцепленных в замок рук. Я в очередной раз заметила чёрное тряпьё, обмотанное на его ладонях, чтобы при схватке оружие предательски не выскальзывало из рук… Затем перевела взгляд на фирменный синий мундир. Ко мне подкралось смутное предположение, что темерец не только не снимал своего обмундирования денно и нощно, но и… а, чёрт с ним. — Рассказывай. По порядку, — велел темерец приглушённым, опасно тихим голосом. Давя в себе тревогу, я повернулась и открыто посмотрела ему в лицо. Но долго выдержать его пасмурного взгляда так и не смогла. — С чего начинать-то? Это… я… — В чём дело? Говори. — Живот крутит. — Живот? Чутьё? Я согласно кивнула: — Чутьё, ага. Жрать охота. — Дьявольщина, сейчас не время о жратве думать, женщина. — О еде думают в первую очередь, — набычилась я. — Тебе ли как командиру не знать… — Вначале я задам тебе вопросы. Потом можешь набивать своё брюхо, сколько в тебя… влезет. — Дай попить хотя бы! Капитан длинно ругнулся, а затем кликнул Бьянку. Вскоре мне принесли небольшое блюдо: кусочек мяса, хлеб и стакан с мутным невыстоявшимся квасом. Только спустя какое-то время со мной поделятся известием, что это был вовсе не квас, а заурядная содденская медовуха. Я понюхала пойло. — Я, конечно, понимаю, при нынешних моих обстоятельствах выбирать не приходится, но… Ну что ж, — я пожала плечами и сделала скромный глоточек. Нёбо обожгло сухой кислотцой. — Ух ты ж, ядрёна вошь! Бэ! Кстати… И! Роше, а как ты всё вынюхиваешь, а? Сам бегаешь, в окошки заглядываешь? Или мужиков местных спаиваешь? А? Скажи, интересно ведь. Тебя как-то Геральт вот спросит: «Роше?! Как ты нашёл это место?!» А ты им такой с хитрой рожей: «Ага! Попались, трахальщики…» — Вот же. Утопленница, ты в курсе, что твой злокозненный язык тебя в такое говно вляпает… Я едва не подавилась мясом. Роше сузил линию губ, наблюдая за моим приступом кашля. — Мой язык и говно… И тебе приятного аппетита на будущее! — Рассказывай всё, что знаешь. Я весь во внимании. — Ты Вернон Роше. — Так, уже недурно. Начало положено. Дальше. Но давай, дорогуша, опустим детализацию фактов, что и без того известна. Я говорю о твоих видениях. О том, что ждёт убийцу моего короля в будущем. Я кивнула, жуя. — Да-да, я и забыла, что ты тот ещё партизан… то есть, патриот. Спешу тебя обрадовать, до убийцы ты самолично не доберёшься, но… Я жадно прильнула губами к стакану с напитком. Мне начинал нравиться этот приметливый вкус. Роше молчал, сжимая связку жилистых пальцев в кулак. — Но? — Но он не избежит кары… — с напыщенной лютостью заявила я. — И кто же кару мне эту обеспечит? Не ведьмак ли, наш общий знакомый? — Бинго! — Что? — Верно, Вернон. Тьфу, Роше. — Ты проболталась про погром в городе, про Лоредо. Ещё на площади сегодня утром, — капитан помолчал, заметив, как я перестаю смачно пережёвывать лакомства. — Что ты хотела тем самым сказать? — Я… — я растеряно опустила руку с краюшкой хлеба на стол. — Я не знаю, что следует говорить. — Что это значит? — Если я… а, нет, тебе я не скажу. То есть скажу, но другое. — Не дури. Выкладывай всё, что знаешь, ведунья. Я слизнула крошку со щеки, задумчиво почесала нос. Мой тугой мыслительный процесс, отображающийся на моей лицевой заставке, заставил капитана вскинуть бровку. — Ну, начну с того, что… Весь твой успех зависит от ведьмака. Но, даже если ваши дороги разойдутся, ты и в одиночку справишься со всеми побегушками. Почти. Тебе ещё долго предстоит блуждать по свету, служа своей расколотой родине… В последнюю фразу я постаралась вложить побольше скорби и печали. — Следи за языком, не нарывайся. Я пока что пытаюсь быть учтивым, — не оценил моего траура Роше. — Я тоже. Поэтому… чёрт, я не знаю, что говорить. Я капризно отбросила кусочек хлеба на стол. — …если я испорчу ход «игры», то всё может испортиться. Кто-то может умереть. А так никто не должен, кроме… — Тогда, на корабле, когда мы пересекали Понтар, — Роше подался вперёд, мрачно вглядываясь мне в лицо. — Ты говорила, что я как командир явно подкачаю в скором будущем. Говори. Говори, ведунья, не вынуждай развязывать тебе язык ножом. — Напугал, — едва не рыгнула я. — Нашёлся страшила. Послушай, я и так склонялась увести от тебя ведьмака, так как я скорее выступлю за… дракона, чем за этого навозника Хенсельта, но теперь я прям горю желанием поскорее отчалить отсюда! — Я не понимаю твоих аллегорий! Что тебе известно о Хенсельте? — Что он жирный мудак, прости Хосподе, — фыркнула я. — Тебе явно известно куда больше этого. — Ну и глазища у тебя злющие! Прям пот прошибает! Бр! — Пей. — Слушай, Роше, не езжай ты с этим Хенсе… ик! Хенсельтом! Пардон. На голодный желудок… — Что тебе известно о моих планах, чертиха? — Как грубо… — Изволь. Пей. — Ты меня так запросто не споишь, скотина… Итак. Не езжай. Слышишь? Тебе не удастся. Не удастся обмануть их. Заиндевелое суровое лицо капитана исказилось гримасой лютой свирепости. — И почему же мне не удастся, ведьма? — Потому что… — я захлопнула рот. Дружный взрыв веселья за стенкой перетёк в более мирное русло. Солдаты трезвели. Я слышала их резвые фразы, лихие ругательства. В комнате было тепло, в комнате было уютно. Я посмотрела на руки Роше. А потом вспомнила, как он должен будет произнести фразу: «Они отняли у меня всё, что у меня было. Теперь мой черед. Мой черед убивать». Крепкий напиток на сухой подкорм, наверное, подействовал. Я вытерла рукавом слезившийся глаз. Капитан заметил это. — Потому что ты останешься один, — с кривой улыбкой сказала я. В дверь с улицы постучали. Не дожидаясь ответного отклика, вломились внутрь. В комнате возник, вклинившись в нашу уютную норку, ведьмак. Его широкоплечая грозная тень заполонила пространство. С улицы следом вогнался свежий ветер. Янтарные глаза с вертикальными зрачками пристально уставились на Роше. — Зачем увёл девушку, Роше? Чем она успела провиниться на этот раз? — Тебя Меригольд прислала, не так ли? — сардонически-скучающим голосом отозвался из-за стола Роше, откидываясь на спинку стула. Ведьмак перевёл взгляд на меня. — Пойдём, Арья. Потолковать нужно. — От неё ты ничего путного не добьёшься, ведьмак, — саданув кулаком об стол, посетовал капитан. — Из неё выжимать надо. — Из себя выжимай, когда в кусты по срочному делу пойдёшь, — набравшись храбрости при присутствии Геральта, вякнула я. — Пойдёмте, милсдарь Геральт. У меня для вас столько всего, чтоб рассказать! Ух! До утра засидимся, уверяю. — Ах ты ж паршивка дрянная, — озлобился Роше, хрустя костяшками пальцев. — Не спорю. Но всё же, — на выходе я заставила себя остановиться и ещё разок глянуть на капитана. — Не следуйте за Хенсельтом. Спаси лучше детей. Детей Фольтеста. А точнее одну Анаис. Потому что Бусси уже мёртв. Чёрт, Роше, как ты мог додуматься оставить с детьми одну кудлатую бабёнку?! Вернон Роше вскочил из-за стола. Звериным прыжком подобрался к выходу, вцепился в ведьмака, который преградил ему дорогу. — Что ты несёшь, ведьма?! Что с детьми Фольтеста?! Я опомнилась. Верно! Ведь детей попробуют похитить куда позже… Я не сдержалась и хлопнула себя раскрытой ладонью по лбу. — Вернон! Верно! Этого ведь ещё не случилось! Это… ох, и что же теперь? Но даже если Бусси останется жив, Нильфгаард всё равно… Геральт уже не пытался сдерживать рвущегося на меня капитана. Темерец до боли, до хруста схватил меня за руку, выворачивая суставы. От той прежней заботливости, что была вначале, не осталось и следа. Я вскричала, но это не помогло. Роше ухватил меня за плечи, припёр к стене. Ударившись затылком о твердь, я зажмурилась. — …считаю до трёх. — Я не помню! Не помню, кто отправит карету на ложный маршрут! Но в лесу на детей нападут, Бусси убьют, а этот старик… Этот старик-маг, я забыла, как его зовут… — Говори внятней, ёж тебя наколи… — Старый хрыч! Такой уродливый, гадливый. У него ещё… мягко выражаясь, нетрадиционная ориентация! — Дьявольщина! — Маг при Хенсельте! — Ублюдок Детмольд? — Д-да… он возьмёт в заложницы Анаис, но ты спасёшь её. Роше, с ведьмаком или без него. Я помню… Хватка ослабла, меня больше не сдавливала болезная судорожная конвульсия. Но я продолжала лепетать, всматриваясь в позолоченный медальон на синем мундире, изображающий герб Темерии, — три выгравированные лилии… — …в одиночку. В одиночку сможешь. И это ну очень круто. Первый раз я аж прослезилась, когда видела. — О чём ты говоришь, Арья? Я зыркнула на ведьмака, обмершего за спиной у капитана. Вложив все эмоции в этот взгляд, я взмолилась о помощи. Геральт издал тихий вздох и протянул ко мне руку. — Мы пойдём, Роше. Оставь её. Слишком много магии за раз, помнишь?***
— Не мордуйся, тут все свои, — аукнул меня Золтан Хивай, бухая своей растопыркой мне по сгорбленной спине. Я принялась зазорно дохать — кулага порхнула не в то горло. Кисло-сладкая кашица едва не брызнула у меня из ушей. — Тише, Золтан, — укоризненно остерёг ведьмак, сглотнув ложку холодца. Я сотворила над собой усилие и перестала обидчиво хмуриться. Обстановка в таверне была самой что ни на есть веселёшенькой и тёпленькой. Давать волю скверным мыслям уже и не хотелось. — Эй, хозяин! Доцеди! — Лютик выпрямился и махнул вялой рукой куда-то в сторону. — Будет тебе! О, напихиваешься! — снова загудел краснолюд у меня под боком. — Чисто оголодала ты! Я впилась зубами в курятину и согласно кивнула, подтверждая справедливость упрёков. Голод во мне поднимался откуда-то из глубины, и я была уже не в состоянии его сдерживать. То ли я столь усердно заедала свой страх, то ли я просто долго дрыхла. — Притих ты, Лютик. Обычно молчать невмочь, а тут, гляди — прижух, — язвительно заметил ведьмак. — Ой, да иди ты, Геральт, — вздохнул трубадур, топя свою неудачливость в кружке. — А ведь верно! — с притворной весёлостью удивился краснолюд. — Обычно как барышень видишь, так сразу за лютню свою цепляешься. И начинаешь это свою поэзию напоказ выставлять, петушина. — Вон господа, — чародейка с улыбкой указала жестом на соседний столик, — уже вовсю демонстрируют свои навыки песнопения. По соседству от нас бацали развеселившиеся поднабравшие мужики, распевая песни разной степени разнузданности. Я глотнула подслащённую настойку боярышника, которую Трисс приготовила специально для меня, с любопытством поглядывая по сторонам. — Гляди, Лютик, ты тут пока носом клюёшь всю твою славу заберут. — Эй, хозяин! Ах, дьявольщина! — Цыц! — Гляньте на этого виртуоза фарса, — усмехнулся краснолюд, указывая пальцем на Лютика, — полез за своей трещоткой! Я внимательно посмотрела на барда. Того хмель брал с трудом, поэтому последнюю отраду он всё же решил поискать в переборах лютни. — Ну, ягодка моя ежевичная, — трубадур вдруг поднял на меня свой воровской взгляд, — чего же ты желаешь? — Что? — я удивлённо раскрыла рот, поспешно ловя крошки курицы ладонью у подбородка. — Какого жанра изволишь выслушать, о, дивная русалка, сошедшая… — Всё, хватит, — я поморщилась, — я поняла. Пожалуй, на ваше… на твоё усмотрение, милсдарь Лютик.Дорогая! Сиротливо Я уйду, храня ревниво В сердце образ горделивый, Вкус лобзаний на устах, — С вами вечно я в мечтах! Ах! Ах… А-а-а-ах!
— Молчи дальше, Лютик.***
— Хлешше! Дюжее, болдырь! — Киселяй! Тьфу! — Батяня! Эк! По зенкам его, хлешше! — Я ни хрена не понимаю, чё они там голосят, но давай, Геральт! Давай, сладкий! Оттяни этому доходяге косичку на жопень! Ну! Ува! — Эй, девяка! Отхлынь, покеда не зашибли! — какой-то вспарчивый чурбан положил мне на спину свою паскудную ручищу. Я крутанулась на месте, скидывая с себя нежелательное троганье. Стоя в толчее из захмелевших мужиков, наперебой выкрикивающих пожелания дерущимся, я уже и сама чувствовала, как становлюсь одной из них — одной из этих сальных тел с потными подмышками, не знающих дезодоранта, с гудящими голосовыми связками и пылающей рожей. — Ша, на нары, заусенец! — вскричала я, чувствуя, что всё-таки охрипла. Чурбан с темнеющей залысиной не успел мне ничем ответить — а так хотелось, по его наглой физиономии видно было, что хотелось, — так как организатор провозвестил победу ведьмака: — И снова победил ведьмак Геральт из Ривии! Вот это бой, вот это утеха, друзья! — А-а-а-а! — завизжала я, бросаясь вперёд, как полоумная фанатка. — Геральт! Ах ты ж мой козлик золотой! Мы с тобой разбогатеем! Купим Роше Темерию и заживём! В Туссент! На виноградники! Геральт, уже принявший тот факт, что я вдрызг обпилась медовухи, радушно похлопал меня по головке, когда я обхватила его поперёк своими загребущими ручищами и принялась тереться щекой о камзол. — Ну, уважаемый ведьмак, соизволите ли продолжить? — организатор кулачных боёв с большим весельем поглядывал на нас, выставив руки в боки. — Соизволим! — закатывая глазки, провозгласила я. — Соизволяем, сударь! — Скажите только с кем, — милостиво отозвался Геральт. — Наизжоп по прозванию Задник! — триумфально оповестил дяденька-организатор, вскидывая руку в стращающем жесте. — Наизжоп?! Да лан?! Уже! — и тут меня накрыло с головой. Я принялась сползать по Геральту вниз, едва ли не цепляясь ему за пояс штанов, захлёбываясь при этом гомерическим хохотом. — Странное имя, — стараясь держать лицо, высказался Геральт, нервно придерживая меня за подмышки. — Он всё делает наизжоп, — пояснил дяденька. — Совсем как я! Геральт! Я наконец-то встретила в этой жизни своего родича! Понимаешь?! — Задом наперёд, — продолжил дяденька, не обращая на мои комментарии особого внимания. — Спит днём. Сперва пьёт, потом заедает. А бабам, перед тем как трахнуть, велит сперва одеться. Я снова принялась гоготать. Мне грозила вероятность помереть от смеха. Ни от скояʼтаэльской стрелы, ни от эндриаг, ни от накеров. А от наизжопа, блять, с его пристрастиями. — Зовите меня отныне милсдарыня Наизжоп! Наизжопишна к вашим услугам, милсдари… — Арья, — пацифистским голосом позвал меня Геральт, всё ещё отлавливающий меня на полу за подмышки, — тебе на сегодня хватит… Иди отыщи Трисс. А я, обещаю, отобью тебе ещё наличных. Идёт? — Ну? Чаво там эта коблённое рыло? — рядом с нами появился какой-то раздетый по пояс бугай. — Бздит? Я узнала Наизжопа. — Ба-а! Тёзка! Эй, меня тоже мама рукожопой называет… Ой, не то! Наизжоп! Наизжопишной или как там… Так я тебя себе и представляла, моя паранойя! В виде Наизжопа! Такого вот… мдя. — Чавой эт с этой дуркой непотребной? — Наизжопушка! — вскричала я, возводя руки к изумлённому бойцу. — Не узнаешь, родненький?! Это ж я, Алёнушка… Сестричка твоя! Скажи «бе»! Геральт издал долгий мучительный стон. Махом взвалив меня себе на плечо, он пообещал ещё вернуться на досуге. Услышав о позорном бегстве, я принялась молотиться лбом ему в лопатку. — Ни-е-ет! Волк позорный! Слышь?! — Тс-с, тише. Сейчас будет баю-бай. Ик! — Да ты пьян! Поставь на место меня, пьянь! — С меня уже всё выветрилось. А вот ты будешь вентилироваться до Имбаэлкха. — До чего? — Это название месяца на Старшей Речи. Пригни голову, то есть зад, Арья, здесь дверь низкая. — А сейчас что? — Сейчас Ламмас. — М-м… Геральт? — М? — Это долго? — В достаточной степени.***
— Трисс, я не хочу спать, — слегка устыдившись, призналась я, сидя в исподней рубахе на краю койки. Меригольд отвлеклась от зеркальца, её рука замерла в изящном жесте у висков, когда она поправляла свою затейливую причёску. — И я вполне протрезвела, когда Геральт упал со мной на лестнице. — Арья, дорогая, если тебя ещё мучают боли… Я досадливо покачала головой. — Нет-нет, я не об этом. Просто я перевозбудилась от всего этого. Столько всяких событий. Наизжопов… Но ты не волнуйся, иди к Геральту, я не буду выходить из комнаты. Трисс растеряно оглянулась, застыдившись тому, что я разгадала её намерения на предстоящую ночь. — Ох, Арья… — Знаешь, — прервала её я, кусая губы, — он ведь совсем скоро всё вспомнит. И о Йеннифер, и о Цири. И о тебе. И тогда… Чародейка удержала меня лёгким жестом. Она проникновенно смотрела на меня, во взгляде её теплился магический блеск от крошечных одуванчиков света, летающих по комнате. — Не говори, Арья. Я знаю, что настанет тогда. Но сейчас просто позволь мне быть рядом с ним. Даже когда всё изменится, я не оставлю его. Не оставлю их. Я виновато подняла на неё глаза. Боясь шелохнуться, нелепо сидя на краю койки. — Знаю. Прости. — Тебе не за что извиняться. Трисс оставила на столе игрушечный флакончик. В обманном сиянии магических светильников я не смогла разглядеть, какого цвета было снадобье. — Если долго не будет удаваться заснуть, — с заботливой улыбкой сказала мне чародейка, — просто выпей этот пузырёк. — Снотворное? — Лучше. — Трисс? — Да, я слушаю. — А чем вы… Вы ведь чистите зубы, да? Просто, у меня во рту как будто кто-то нагадил.***
Я уныло глядела в зеркало. Зубной порошок, который добродушно мне выудила магичка, имел с привычной мне зубной пастой мало чего общего. Во-первых, это был порошок. Во-вторых, не имея при себе переносной щётки, мне приходилось втирать эту пакость в зубы пальцем. В-третьих, порошок оставлял на языке дурное послевкусие — нечто вяжущее, тошнотворно сладкое. От увлекательной процедуры меня отвлёк стук в дверь. Судя по быстрой негромкой дроби, вернулась Трисс, забывшая со мной побрызгаться одеколоном или что-нибудь в этаком роде. Не вынимая пальца изо рта, упираясь себе в щёку изнутри, как если бы держала зубную щётку, я открыла дверь. Открыла и в недоумении уставилась на синий истёрханный мундир. Подняв глаза, я встретилась с неодобрительным взглядом Роше. — Ты в курсе, что фисштех детям не игрушка? От возмущения я прикусила палец во рту. Поморщилась. — Чёрт! Ай! Это зубной порошок, что б тебя… Вот, на, получай! Хватит уже являться ко мне на порог! Капитан потемнел лицом, взгляд неподвижно застыл на моей руке, когда я отёрла слюнявый палец о его мундир повыше пояса. — Ух, дьявольщина, чтоб тебя обгадило!.. Не забывай, с кем тары-бары разводишь! Темерец скрючил руки, словно намереваясь удавить меня на месте. — Ага, помню… как же! «Смерть Иорвету!» — фальцетом запищала я, пародируя здешних детишек. — «Белок на сук!» Я вернулась к ведру с водой, чтобы прополоскать рот. Пока я на корточках барахталась в испорченной воде, усердно промывая полости рта, шаги капитана прогулялись по моей комнате и остановились за моей спиной. В то время как я старательно обтирала лицо, его грубый сапог пихнул меня под зад. Успев лишь округлить глазёнки, я передом плюхнулась в ведро с водой. Но стоило мне яростно обернуться, капая себе на плечи промокшими кончиками волос, как я наткнулась на исступлённую физиономию Роше. Капитан, видимо, не ожидал, что его толчок окажется столь действенным. — Кхм… — тактично прочистил горло темерец, отводя взгляд в окошко. — Ну, Роше, ну… — от нахлынувшей злобы я разом растеряла весь свой вокабуляр. — Хотел подсобить, извиняй, — улыбаясь излучинами губ, швырнул капитан. Я заметила, что глаза его от улыбки вовсе не помягчели. Едва дрогнул рубец под левым изгибом рта. В пароксизме бешенства я вскочила, подавляя в себе готовность вдарить ему по носку сапога. Втуне пропала всякая жалость к этой особи. В телесной действительности темерец оказался до невозможности доставучим и приедчивым. — Чёрт, блин, возьми! — обозлилась я, вытирая руки о рубаху. — Ты же, блин, вояка-следователь! Вечно где-то шаришься, ищешь там себе всякую информацию, наводишь справки, а потом — хоп! Я замолчала, слизывая во рту языком сладкую перекись порошка. Роше с подстёбом осклабился, являя мне свои грубые зубы. — Хоп? — Хоп! — воспользовавшись моментом неожиданности, я хлопнула у него перед носом в ладоши. По комнате бацнул хлопок. Темерец (воистину быстро) одной рукой схватил меня за кончики пальцев и бесстыже сжал. — Не советую испытывать на мне свои неосторожные телодвижения, — иронично уведомил меня капитан, разжимая хватку. — Хоп, — слегка устыдившись, продолжила мысль я, — и словил… негодяев. — Хм. Стоит думать, что только что в чьём-то голосе прозвучало одобрение? Роше взглядом проследил, как я обхожу его по правому фронту. — Не, — буркнула я, зачем-то подступая к столу и берясь за флакончик со снадобьем, — советую много не думать. Прискорбно, но у главного шпиона Темерии, почему-то это дело как-то не очень выходит. Тень за моей спиной шелохнулась. — Что с детьми короля? Я сжала в ладони склянку. Гладкое стекло заскользило в пальцах. — Я уже сказала! Вот же, у кого-то, как некстати, память дырявая… — Мне нужны детали. — Ой-ей, а кто это там мне только недавно вдолдонивал, мол, без деталей, детка? — Шутки в сторону, ведунья. Пряча лицо за волосами, я плотоядно оскалилась. От нахлынувшего ажиотажа аж давление подскочило! Я резво развернулась на пятках и, дурашливо покачнувшись, протянула флакончик темерцу. Шпион нахмурено уставился на мою ладонь. — Что это? — О! — стараясь не переборщить с лицедейством, продекларировала я. — Это, — осознавая всю серьёзность положения, — я попросила Меригольд изготовить… Хм, как можно быстрее. Вот. Это вам, уважаемый Роше. — На кой-дьявол мне это бесиво?! — Тс, тише, не шумите. Люди спят. Чёрт, какой же из вас шпион-то, э? — Да говори скорей, ведьма! — Ай-яй… Итак, выпиваете это и — бум! В голову вам вливаются мои воспоминания относительно… вашей миссии, уважаемый Вернон. То есть Роше. — Обвернуть вокруг пальца вздумала, чертиха? Я упёрла руки в боки, всем своим видом выказывая обиженность в самых чистейших чувствах. — Только попробуй разбить склянку! В ней действительно эликсир, который позволит тебе проникнуть в сон. — Я не куплюсь, ведьма. Мне некогда играть в твои игры. — Ну ты и кремень! — всплеснула руками я. — Слушай, слыхивал когда-нибудь о сновидцах? Капитан пасмурно уставился на склянку. Создавалось впечатление, что темерец вот-вот вдрызг разобьёт снотворное о пол. Ещё и сверху ногой притопчет — в назидание. — Если ты посмела солгать, — растягивая слова, гневливо произнёс капитан, поднимая на меня взгляд исподлобья. — Ага, то посадишь меня голой жопой в муравейник… Мы встретились с темерцем взглядами и между нами повисло неловкое молчание. — Ой, — опомнилась я, — прошу прощения. Перепутала с другим… индивидом. Ну, а ты пей-пей… Я подтолкнула темерца под локоть, словно поднося склянку к его рту. — Что? Прямо тут, а… Дьявольщина! Он отступил от меня на шаг в сторону, с недоверием кося взгляд. — Сколько эликсир будет действовать? — Пару минут, — солгала я, жадно облизывая губёшки. — Побочные эффекты? — Задержка месячных и глубокая депрессия, блин. — Ох и доведёшь же, ведьма… — Пей уже! — Нет, — темерец приблизился ко мне и, слегка наклонившись, поставил обратно на стол склянку, — я не собираюсь плясать под твою дудку, ведьма. Я, едва устыдившись его близости, отшагнула назад, вальяжно подбоченившись. — Превосходно! Ух! Ну, тогда изволь проваливать. — Если потребуется, — капитан повернул голову и кинул на меня жуткий, пронизывающий до костей взгляд, — то я прикажу своим людям стащить тебя в подвал и пытать до тех пор, пока ты не бросишь разыгрывать фарс. Ты многое знаешь о покойном короле, о его детях… Я уже не говорю о том, что ждёт этот мир в скором будущем. Но вместо того, чтобы без всякой околичности выложить мне всю информацию, продолжаешь… Я смиренно выставила перед собой руки. Меня начала утомлять его тирада. — Я поняла. Всё, достаточно. Хорошо, я расскажу тебе ещё кое-какие детали. Но! Во-первых, — я легонько взялась за край его одежды на локте и, стараясь не делать резких движений, потянула в сторону двери, — это мы сделаем завтра. Во-вторых! Не со сранья. В-третьих — а это вытекает из предшествующего пункта, — прежде всего мы с вами посетим одного заядлого аутсайдера… — Что? — Роше, на удивление притихший, позволил мне довести его до выхода. — Одну несуразную личность, — уклончивым голоском отозвалась я, — которой требуется помощь. А так как я собираюсь помочь ведьмаку в осуществлении его… предназначения, то мне следует также подправить прочий сюжет, чтобы совесть моя была чиста. — Язви тебя, ведьма! Что ты талдычешь?! — Короче! — я устала думать и грубо толкнула темерца в дверь. Капитан врезался плечом в деревяшку. — А?! — Бэ! Короче, у меня есть дело и мне требуется помощь! Воинственный муж или как там, — я смерила удивлённого капитана прищуренным взглядом, — телохранитель! Во! — Что ты несёшь… — Цыц! Слушай сюда. Завтра ты сводишь меня в одно место и поможешь с кое-каким дельцем. А опосля я изложу тебе в поэтичной и детальной форме все события, затрагивающие твоё непосредственное присутствие. Кроме того, цыц! Слушай сюда! Роше выругался. — Кроме того, — я призадумалась, — одно дельце-то всё-таки у нас тут общее имеется. Я с радостью помогу облапошить одного здешнего мерзавца и извращенца! Капитан с подозрением притих, словно помышляя, не о нём ли самом речь. — Совсем сбрендила, баба? Я щёлкнула пальцами в воздухе и попробовала изобразить клёвый жест независимости и крутизны. Вышло погано. — А ты думал?! Задаром тебе только птички поют! А теперь пшёл вон! Я вытолкала несопротивляющегося темерца за дверь и, не сходя с места, откупорила снадобье. Двух глотков хватило, чтобы осушить склянку. — Ух ты ж, япона мать… — облизнувшись, чертыхнулась я в темноте. Пока я крутила в пальцах стекляшку, облизывала губы и размышляла, сколько же времени потребуется для того, чтобы уснуть сном младенца, за дверью послышалась возня. А после — я даже не успела отойти или захлопнуть на щеколду дверь — в комнату ворвался недовольный темерец. Видимо, ему хватило минуты на размышления, и он теперь был готов схватить меня и утащить в подвал. Он резко расхлебянил дверь — сухое, прогноённое дерево шарахнуло меня по виску. Я услышала глухое «тум»: подействовало то ли зелье, то ли темерец-наизжоп. Заснула как миленькая.