Сны прекрасней, чем реальная жизнь — Проклятое утро для больных оптимизмом. Маленький кролик, чуть-чуть покажись! Чёрный цилиндр полон цинизма. Ляпис Трубецкой «Клоуна нет!» — А, присаживайтесь, пожалуйста, — пригласил Оз. — Прошу меня извинить, но мне придётся снять с вас голову, чтобы как следует набить её мозгами. — Давайте, давайте, — сказал Страшила. — Я не имею ничего против, ради мозгов я готов немножко пожить и вовсе без головы. Фрэнк Браум «Страна Оз»
— Ого! Может, ты и на лошади задом наперёд ездить умеешь? Роше заторможено повернул голову и испытующе уставился на меня. Мы сидели на берегу. Капитан только что наколбасил нам рыбёшки на завтрак. Я против воли засмотрелась ему в глаза. — Не знаю. Не пробовал, — деликатно отозвался он, раскумекав, что со мной лучше общаться как с тяжелобольной. Мне прискучило сидеть на корточках, и я присела на песок, вытянув перед собой одну ногу. В руках я держала наколотую на веточку рыбёшку. — Знаешь, с тобой и на остров необитаемый не страшно попасть. Ты и одежду из пальмовых листьев сошьёшь, и еды добудешь, и дом построишь, и в роли шлюпки… — Роше в который раз вынудил умолкнуть, переведя на меня намекающий взгляд. Я подождала, пока он отвернётся, и продолжила: — Я могу сидеть на берегу и вообще даже не париться. Ты за день нам островок обустроишь. Макак перебьёшь. А потом ещё и через порог в бунгало внесёшь. Блин. Хочу на остров. Роше снова глянул на меня, на этот раз с ощутимым беспокойством. — Выплюнь. — Что? — я уже успела сглотнуть. — Зачем? — Кажется, я скормил тебе какую-то отраву. Одним богам теперь известно, сколько ты протянешь. У тебя уже горячка. Я оцепенела. — Я… я сглотнула. Мамоньки, я сглотнула. Что теперь делать? Что мне делать?! Я уже не чувствую ногу. Роше, я не чувствую ногу! Я умираю! — Ты не чувствуешь ногу, потому что уселась на неё своей задницей. Да… Свалял я дурака — нужно было молчать. Ешь, видишь? — Роше, не отводя от меня пристального взгляда, вынул из костра ветку и садистски впился зубами в хребет рыбки. Потроша стынущую корку, он процедил сквозь оскаленные зубы: — Вишь? Я недоумевающе смотрела на темерца. Должно статься, мой несчастный вид вконец доконал его, потому что Роше отвернулся. — А, ну ладно, — я пожала плечами и скромно куснула рыбку, осторожно поглядывая на него вполоборота. Роше выглядел измученным. И виной тому были не только мои скудоумные перепады настроения. Оной ночью капитан спал урывками и вполглаза. Я тоже периодически стряхивала с себя дрёму, но, вторя примеру Роше, прилежно старалась не шевелиться в надежде не выдать соприсутствия. Проглоченный спирт оказывал усыпляющее воздействие лишь на мою совесть. В остальном возлежать под боком у Роше было весьма затруднительно. И только наш угаснувший разговор (если сие недоразумение вообще можно было счесть за человеческий разговор) да то обстоятельство, что капитан спорадически мял волосы на моей голове, удерживали меня от лишних шевелений. Лишь единожды я отважилась рискнуть и перевернуться на другой бок, спиной к нему, из-за нестерпимой боли в руке, которую я успела к тому времени отлежать. Номер не удался: Роше, видимо, подумал, что я снова куда-то пытаюсь уползти, или он просто в этот момент скатился в сон, потому что он едва не свернул мне шею. Прежде чем я успела окончательно проснуться и предпринять тщетную попытку спастись, капитан в мгновение ока пробудился и успел принудить себя остановиться. Как мне тогда показалось, его от сей непредвиденной ситуации самого встряхнуло. Он принял меня то ли за гадюку, то ли за мужеубийцу, то ли просто за какую-нибудь опасность. Как он мне в бок ещё ножом не ткнул, я в тот момент вообще не представляла. Я старательно напустила на себя спящий вид, изо всех сил пытаясь не выдать свой испуг. Роше какое-то время подержал у себя на сгибе локтя мою перевёрнутую набок голову, убеждаясь, что это всего лишь я, а потом осторожно попробовал перевернуть меня в обратную позицию. Предугадав, что он вот-вот снова меня ненароком покалечит, я притворилась, что во сне закидываю на него руку. Кончилось всё тем, что я вновь оказалась в дискомфортной скрюченной позе. В общем и целом ночка выдалась странной и неудобной во всех смыслах. Разутешило меня лишь то, что небо начало проясняться очень рано. Стоило мне заметить краем глаза, что через дырку у нас над головами начинает закрадываться неясный свет, как я тут же принялась проявлять активность. Спать хотелось сильно, но спать лёжа в прямой позиции. Поэтому я заставила себя разлепить смыкающиеся веки и стянуть с плеча Роше свою руку. Так начался новый день. И вот мы сидели на берегу и ели. Ели, потому что с утра у меня в животе урчал кит. Урчал настолько громко и требовательно, что Роше, наверное, решил, что мне стоит сходить по-большому в кустики за домом. А ещё я акцентировано ссылалась на свою девичью (куриную) память. Мол, дорогуша, а ты не помнишь, на чём у нас там вчера разговор закончился? На каких-то зайцах, да? Роше как-то подозрительно молчал и вовсе не спешил любезно посвящать меня в подробности. Либо различал, что я мухлюю, либо решил, что амнезия в наше время явление весьма распространённое. Но так как саму себя мне обманывать не удавалось, то я никак не могла определиться, как мне обращаться к Роше. Поэтому я никак к нему не обращалась. — Эй. Я почесала нос, а затем продолжила. — Если я и правда чем-нибудь у вас отравлюсь, то вы мне долго мучиться не давайте. Я не хочу, чтобы долго. По старой дружбе добейте, хорошо? Роше молча схрумкал плавник. Я же заставить себя съесть ручки-ножки своей рыбки так и не смогла. Обкусав края, протянула веточку Роше. — Доедай, — буркнул темерец. — Я не… Я не могу. Глянь, они как будто шевелятся. — Ты оставила столько мяса. Ешь. Больше еды от меня не получишь. — Я не хочу. Я не смогу съесть. Смотри. Смотри, эта рыба на меня смотрит. Я и так ей животик сгрызла. — Ты серьёзно? — Ой, всё. Забирай, я наелась. — Предлагаешь мне теперь за тобой всю рыбу доедать? Быстро съела. И обсосала ветку. Ну. — Не буду я ничего сосать! Не надо, не заставляй. — Если бы не твоё нытьё, мы были бы уже в лагере. Я со сранья вынужден был лезть в воду и портить в ней свой клинок, чтобы достать тебе жратву. И теперь ты имеешь наглость мне тут снова ныть? Я слезливо посмотрела на рыбу. Её застывшие глазки с гневливым укором смотрели на меня. — Прости, плотва… Я зажмурилась и начала есть. Кажется, я была готова расплакаться от омерзения. Плотва, кажется, ещё шевелила плавничками. Или мне так просто казалось… Почувствовав, что меня вот-вот вырвет, я зажала рот рукой, но вынудила себя сглотнуть. — Ты так сильно не любишь есть рыбу? — удивился Роше. Я вдруг вспомнила зайца, которого Эган разделывал нам на ужин. Вспомнила и тут же отложила веточку с покусанной рыбкой в костерок, а сама завалилась на бок, перевернулась, ложась на спину и раскинув руки. Небо только-только начинало светлеть.***
Мы проходили ущелье. — А что стало с Арнольтом? — спросила я, доигрывая в молчанку. Роше смотрел строго перед собой. Если судить по его походке, он будто шёл из дома в кабак за кружкой пивка. Подстерегающие нас опасности его якобы не волновали. Это только ночью они его волнуют, а днём всё нормально, прорвёмся. Капитан, наверное, рассчитывал, что потеряйся я днём, я хотя бы буду видеть, куда бежать в случае опасности. — Арнольт уже давно веселится на том свете, — прозаично ответил Роше. — Так ты его всё-таки убил?! Зачем? — А что мне с ним было делать? — взвеселено удивился капитан, поворачивая ко мне голову. — Как что? И ты ещё меня спрашиваешь? Он же был доказательством заговора Хенсельта против Темерии. А ты его кокнул. Да-а… Ты прям сама доброта. Роше скованно попробовал размять плечо. — Я не планировал… казни. По крайней мере, тогда. Он не выдержал допроса. — Постой, ты же не привязывал его к кораблю… Или я что-то пропустила? — Не знаю, откуда тебе известно о моих методах, но нет. Я не протягивал его под килем. Он помер за решёткой. — А почему не под килем? Кстати, что значит «протянуть под килем»? К носу его, что ли, привязать? Роше недобро осклабился. — Тебе описание экзекуции с деталями? — Хотя бы кратко. — Ты хоть знаешь, где у судна киль? — Яцек сказал, что это какая-то главная балка внизу. — Протащить под килем — значит привязать к верёвке человека, бросить его в воду и протаскивать его под днищем туда-сюда до тех пор, пока он не начнёт говорить. — Говорить? Ты серьёзно?.. — Или пока с него не сдерётся вся кожа. Ну или просто-напросто пока он не захлебнётся. — Арнольту, наверное, повезло. Повезло, что он не дожил до этого. — Я бы не сказал. Я помолчала, а затем всё же спросила: — А как он умер? — Как предатель. — Я спросила про причину, а не твоё мнение. — Тебе это настолько важно? Будь он сговорчивей, я бы не стал этого делать. — Ни разу не видела, как ты пытаешь. Видела только, как тебе на допросе Геральт башкой в нос вдарил, — я попробовала стушевать усмешку, но Роше всё же успел заметить, как я улыбаюсь. — Когда ты могла такое видеть? — Но он тебя не ударил. Если бы он ударил, то Бьянка бы выстрелила ему из арбалета в голову. А ты бы только пожал плечами со словами «Очередная неудачная попытка бегства». Как-то так. — Ты несёшь всё, что тебе приходит в голову, или в твоих словах есть какой-то смысл? — Есть. Только тебе его не понять. — Тебе не терпится самой оказаться пущенной под киль? — Я бы сразу захлебнулась. Долго мучить тебе меня не удалось бы. Прости. Роше как-то странно посмотрел на меня, едва сбив шаг. Пока его взгляд гасил мою разговорчивость, я смутновато припомнила, как после реплики «Говно твоя сказка! Давай…» я всё же вскарабкалась на него и зализала ему губы вусмерть. Он тогда не дал себя долго упрашивать, поддержал мою пылкую затею. И теперь эта осуществлённая затея всплыла в моей памяти, как говно. Я округлила глаза, уставившись на Роше. — Что у тебя с лицом? Решила проверить, насколько можешь задерживать дыхание? Я ждала, что сейчас он скажет точное время, сколько я могу не дышать. Потому что он, по всей видимости, должен был быть в курсе и этого. Ага, сейчас он ещё меня по шее погладит, чтобы я прекращала не дышать. Я медленно качнулась и первой сошла с места, надеясь, что вот сейчас я отойду, подлетит гарпия, схватит меня за подмышки и унесёт в неведомые края… Но увы. Ни одна гарпия меня бы так запросто от земли не подняла. Поэтому оставалось лечь и спрятаться под одеяло. А сделать это можно было только в лагере…***
Нашему затянувшемуся на ночь отсутствию никто по большому счёту и не удивлялся. Только Ферреро. Пока меня не было, солдаты Синих Полосок снарядили пса в доспехи. Теперь мой несчастный блохастый дружок носился по лагерю, безумолчно лаял и пытался содрать зубами экипировку. Завидев меня, Ферреро бросился мне под ноги, завалился на землю и начал тереться спиной о землю. Я устало опустилась возле пса и терпеливо начала его раздевать. Капитан щедро развесил своим парням пиздюлей, а после согнал их на краю лагеря со словами, что научит их родину любить. Ферреро, стоило мне его освободить от непотребной ноши, принялся страстно высказывать мне свою благодарность вкупе с верностью и пёсьим долгом. Я устало потёрла глаза. Было раннее утро, я была после изнурительной ночи, хотелось вздремнуть. Проследив, как капитан со знанием дела скручивает одного из своих солдат, объявляя утреннюю тренировку открытой, я поплелась в наш шатёр. Ни Бьянки, ни Геральта в нём уже не было. Я с тоской посмотрела на койку Роше, затем на подстилку Ферреро, а после осторожно улеглась на своё законное место. Никоим посторонним сексом от лежанки не пахло, и совсем скоро я провалилась в сладостную дрёму. Лишь один раз я очувствовалась, заслышав гортанный рык Ферреро. А рычал пёс возле моей койки только в тех случаях, когда мимо проходил его соименник. Я напряглась, ожидая, что Роше сейчас тыркнется меня разбудить, но вместо этого капитан какое-то время постоял у входа, а затем вышел, тихо шелохнув пологом. Я заснула. И выспалась.***
— Прошу прощения, я ищу Маврика. Двое каэдвенцев уставились на меня с притворным весельем. Однако, приглядевшись ко мне повнимательней, вдруг ни с того ни с сего смутились. По всей вероятности они узнали во мне подругу Шеалы. — Эм-м… Милсдарыня, мы того не ведаем, — солдат в шлеме посмотрел на своего приятеля. — Того ли Маврика спрашиваете? Боягуза того? — неверующе спросил тот. Стараясь быть похожей на Трисс, я зрительным движением положила себе на талию руку, качнула бедром. — Маврика. У вас тут так много Мавриков? — Рыскатель ваш урыскал, — засмеялся в кулак каэдвенец. — Что? — Свинье позорно стало, вот и убёг. — Сказала свинья, — свидетельствовала я. — Э? Ты, девка, не возникай. Чего тебе надоть от пердуна? — Мне «надоть» его отблагодарить. Понимаете? Маврик уберёг меня от злого духа. Морока. Я пришла, чтобы сказать ему спасибо. Он помог избавиться от этого чудовища. Если бы не он, призрак утащил бы меня на тот свет. Вот. Так что, когда Маврик вернётся, передайте ему, что я жду его в темерском лагере. Нам надо поговорить. Справитесь? Мужики ошеломленно переглянулись. Каэдвенец в шлеме чихнул. — Прекрасно. Всего хорошего, господа. Я повернулась и нарочитой походкой зашагала прочь, специально стараясь удерживать темп променада. Либо Маврик ушёл в запой вместе с ведьмаками, либо старый солдат вновь вернулся на… вернулся, чтобы навестить могилы сестёр. Я решила, что не стоит винить Маврика за рассеянность. Его гроши я могла получить и в другой раз.***
Ближе к обеду, когда я уже успела сходить в гости к Шеале, чтобы помыться при стерильных условиях, в лагерь Полосок вернулся Геральт. Я застала его в нашем шатре сидящим за столом и пьющим пиво. Полог был приподнят, и из шатра был прекрасно виден весь лагерь. Геральт наблюдал и слушал, как солдаты у костра жарят окорок. — Арья, — ведьмак приветствовал меня поднятием кружки. Я презрительно фыркнула. — В чём дело? — удивился Геральт. — Опять повздорила с Верноном? Я подошла ближе и окинула томным взглядом стол. С утра я случайно оставила склянку с настойкой Ливы. Медсестра из лагеря проституток обещала, что если я буду регулярно принимать её, то месячные у меня будут проходить не столь тяжко. Хотя я искренне надеялась, что не доживу в этом мире до следующих месячных. Но настойку всё же пила. Геральт, не дождавшись от меня ответа, задумчиво перевёл взгляд в сторону и поднёс ко рту кружку. Я нашла склянку, откупорила её и махом опрокинула себе в рот. Мы с ведьмаком синхронно опустили на стол кружку и пустую склянку. Вдруг Геральт не мигая глянул на склянку. — Арья. — Всё в порядке, Геральт, просто я сегодня… — Арья. Ведьмак поднял на меня взгляд, и зрачки его по-кошачьи сузились, когда в шатёр заглянуло солнце. — Арья, зачем ты это выпила? Ты знаешь, что это было? Я в недоумении опустила взгляд на склянку. Только тут заметила, что на горлышке не было синей ленточки. — Геральт… Что я только что хлобыстнула? — Спокойно. Это должно быть не ядовито. Мне дал это один человек… Вдохновенный. Приходилось слышать? — Блять, Геральт, только не говори, что… — Я принёс это специально, чтобы спросить у тебя… Холера. Арья, что ты чувствуешь? — Геральт. Это плохо. Очень плохо. Мамочки. Геральт! Зачем ты выложил это на стол?! Блять… Меня сейчас начнёт плющить. — Спокойней, Арья. Это не должно тебя убить. Да? — Да, но… Геральт! Чёрт! Да как ты… Геральт, надо что-то делать… Я попробовала отбежать от стола, но меня вдруг покачнуло в сторону. — Геральт! Помоги… Я не хочу. Это плохо. Это очень плохо. Сейчас я начну бредить… Геральт, держи меня. Не выпускай из лаг… Я опёрлась руками о стол. Колени подгибались. — Сук… Почему так быстро? Геральт, миленький… Если я умру? Если я не выдержу этого просроченного эликсира?! — Ёптыть. Ведьмак вскочил с места, подхватил меня за руку. Я устояла. — Чудесно… — процедил Геральт. — Вот чего нам только не хватало. — Геральт? Арья? В чём дело? — на входе возникла Бьянка. — Зови сюда лекарку, скорее, — бросил через плечо Геральт. Солдатка тут же исчезла. Солдаты у костра пришли в оживление, и уже через минуту у шатра собралось целое столпотворение. Последним вклинился Роше. Когда голос капитана встрял в перепалку с Геральтом, у меня уже всё плыло перед глазами. Я продолжала здраво соображать, но управлять своим опорно-двигательным аппаратом уже не могла. Реалия расплывалась, цвета смешивались. Голоса вокруг меняли тональность. — …ей?! — Она не должна от этого умереть. Она не первая, кто… — …щина, Бьянка?! — Эй, Арь… — …вка! Тыковка! — Что у неё со зрачками? — я перестала водить головой из стороны в сторону и вдруг уставилась на серое пятно, возникшее у меня возле колен. По голосу я ещё смогла различить Роше. — …ширенны, — голос Геральта, — реакция на… — Ты серьёзно? Она хоть будет видеть? Эй, смотри на ме… Роше схватил меня за подбородок, заставляя смотреть прямо. Я уставилась на пятно. Пятно, как и фон за ним, начинало постепенно менять окрас. — Два пальца в рот, — решительная интонация Роше. — Открывай! Арья, дьявольщ… Открывай рот! Капитан дотронулся своими пальцами до моих губ, и в этот момент моё тело отключилось. Я свесила голову. А потом меня завертело…***
— Она всего лишь спит, — произнёс чей-то зычный голос. — Эй ты там, — я вздрогнула, узнав говорящего. Иорвет? — Проверь ей гла… Я лежала пластом, глядя в потолок пещеры. В пещере было темно и дымно от чада факелов… Я слегка повернула голову на бок, но тут же застыла, стоило надо мной возникнуть… Иорвету?! Атаман, целый и невредимый, встал над моей лежанкой, слегка заискивающе склонив голову. — Эй, — прищурился сидх, — узнаёшь меня? Я кивнула, не смея вымолвить ни слова. Попробовала воззвать к памяти, но смогла извлечь лишь сонливую дымку в сознании. Я закрыла глаза, выждала несколько секунд и вновь открыла. Иорвет не исчезал. — Мне не нравятся её глаза, — атаман отвернулся от меня, держа руки сцепленными на груди, и обратился к собеседнику, сидящему за столом. Я повернула шею и заметила чью-то грузную фигуру. Широкий мужчина сидел вполоборота, вытянув вперёд одну ногу. — Она хотя бы пришла в сознание, — сказал Дийкстра. За столом сидел именно Дийкстра. Я медленно присела. Иорвет настороженно наблюдал за моим поведением. Я перехватила его взгляд и обомлела. — Почему вы… Как вы… Иорвет, ты выздоровел? Я недоверчиво протянула руку и дотронулась до пояса атамана. Иорвет резко отшагнул в сторону, опасно щерясь. Я заметила, что при этом он как-то напряжённо прижал левую руку к правому плечу, словно в попытке притупить возникшую боль старой раны. — Что ты такое несёшь? — Я думала… Роше же тебе руку сломал, нет? Уже зажило? Лук можешь держать? — Что она талдычит? — возмутился Иорвет. — Арья, — с атаманом рядом встал реданский шпик. — Объясни нам, как твоё самочувствие? Я с нескрываемым ужасом уставилась на Дийкстру. Мужик потянул ко мне руку, но я отшатнулась, сползая с кровати. — Ой-ёй… Дядь, не надо. Не надо, не трогайте. Я за Темерию. Слышите? Я за Темерию, не за Реданию! — Темерию? — вторил Дийкстра. — Реданию? — возмутился Иорвет. — Стойте! Дийкстра! Я вас знаю! — я уткнула пальцем реданцу в пузо. — И я в-вам ничего не скажу… Вы знаете, кто мой муж?! Вы не смотрите на то, что на мне кольца обручального нет… У меня просто муж экономный. Мы с ним, кстати, только что из медового месяца вернулись. Море, пляж, песок. Бунгало на холме. Все дела. У него, правда, не закукарекало, но я его всё равно люблю. За Темерию! Иорвет, без обид… — А вот это уже серьёзное заявление, — атаман выжидающе глянул на Дийкстру. — Иорвет, я так рада, что ты цел, — я жалобно посмотрела на эльфа. — Что?.. — Господи, Иорвет… Я так за тебя испугалась тогда. Я думала… думала, ты как Седрик. Как он, умрёшь. А ты живой. Ты добрался до… — Она обращается ко мне? — с различимым беспокойством в голосе произнёс Иорвет, обращаясь куда-то в сторону. — Арья, тыковка. О каком Иорвете ты говоришь? О том разбойнике, которой был во Флот… К нам подошёл Лето. Я подпрыгнула, попробовала схватить что-нибудь увесистое, чтобы смочь защищаться. Ничего не нашла, кинулась на Иорвета с истошным воплем: — Иорвет! В сторону! Иорвет, явно не ожидавший от меня этакой прыти, всё же изловчился и словил меня одной рукой, притянув к себе и таким образом обездвижив. — Ты наврал мне, Лето! Ты наврал! — отчаянно вскричала я, с чувством глядя на ведьмака. — Ты убил его… Я просила! Просила тебя никого не трогать! А теперь из-за тебя он умер! — Она ко мне? Она ко мне обращается? — Лето удивлённо повертел головой. — Из-за тебя это случилось… Где Трисс?! Говори! Ты не мог оставить её в той пещере! — А ну-ка, барышня, глянь на меня, — Дийкстра бесцеремонно отодвинул Лето в сторону, а сам склонился к моему лицу. — Повтори ещё разок: кто я… — Вы заодно?! Иорвет, почему ты с ними? Что с Саскией?! Как… Отпусти! Отпусти меня! Иорвет уважительно меня выпустил, позволяя мне отстраниться от него на незначительное расстояние. — Та-ак… — сказал Иорвет. — Что я здесь делаю? Где мы? Верген? Лок Муинне? Где Геральт? — Всё ясно, — докторально изрёк Дийкстра, оглядывая своих коллег томным взглядом. — Эликсир ещё действует. — Дьявольщина, — промурлыкал Иорвет. — И сколько он ещё так будет действовать? — Иорвет… Иорвет, как ты пробрался через мглу? Вы меня похитили? Что с Геральтом? Лютиком? Ты повесил Роше?! У меня едва разрыв сердца не случился. Я пошатнулась, будто мне в спину нож воткнули. — Та-ак, — напряжённо произнёс Иорвет, переводя на меня свой пронизывающий взгляд. — Иорвет… Иорвет, не молчи. Где Роше? Что с Опарышем?! Где Бьянка? Ты их видел? Ты… ты не мог их повесить. Все скорбно молчали. — Ты его… правда повесил? — обронила я. — Так, всё. С меня довольно, — сосредоточенно молвил Иорвет, извлекая с пояса свои кинжалы и возводя их вверх. — Открывай рот. Я завизжала, как маленькая девочка с мороженым, на которую набросилась оса. Иорвет растерялся, неуверенно опустил своё орудие экзекуции. Дийкстра попробовал меня сгрести в свои медвежьи объятия, но я швырнула себя в сторону, едва не споткнувшись. — Ловите её! — …щина! — Ягодка! Я бросилась вон из пещеры. Но стоило мне выбежать из-под каменного навеса, как я в ужасе застыла. На меня уставилась толпа утопцев. — Э-э, кочерыжка, вдарься, — помахал мне ластой один из утопцев. Я завизжала ещё громче и сиганула с места. Но далеко убежать мне не удалось. Мы были на острове. Вокруг нас чернело море. В море плавала пиранья. Она увидела меня и, встопорщившись, поплыла на меня. Пиранья выскочила на берег и попробовала укусить меня за ногу. Я вновь заверещала, вновь бросилась в сторону. Огибая утопцев, которые замерли истуканами на своих местах, я вновь добежала до края острова. Пиранья гналась за мной, вереща и кудахтая, как сигнализация. — Геральт! — заплакала я, вновь отскакивая и бросаясь прочь. — Геральт! Помоги! Геральт! Мама… Мамочка! У меня на пути возник Иорвет с кинжалами наперевес. Атаман хищно скалился и горбил плечи. — Стоять. Я снова завизжала, срывая голос. — Роше! Роше! Помоги! Пожалуйста! Кто-нибудь! Роше, ты ведь не умер! Ты не мог умереть! Роше-е-е-е! Утопцы метались от меня в немой истерике, выпучив свои заплывшие глазёнки. Тем временем пиранья и Иорвет продолжали меня преследовать. Наконец они сговорились и начали загонять меня на край острова. Я застыла, соскальзывая пятками в воду. Вскинула голову, в ужасе уставилась на атамана. — Спокойно. Смотри на меня, — велел Иорвет. Я закачала головой. И тут на меня кинулась пиранья. Прежде чем она успела настигнуть меня, Иорвет пнул её под зад и та, квохча, дала дёру. — Я просто суну тебе это в рот и тебе полегчает, — избавившись от конкуренции, Иорвет продемонстрировал мне свои кинжалы. Я завизжала и прыгнула в воду, раскидав во время прыжка руки в разные стороны. — Что за… — прихеревший голос Иорвета за моей спиной дал мне понять, что эльф не ожидал от меня сей находчивости. Но вместо того, чтобы с головой скрыться в толще воды, я вдруг со всею одури вдарилась подбородком об землю. Вспышка боли зафиксировала меня на какое-то время в неподвижном состоянии в позе морской звезды. Ко мне уже подкрадывались утопцы. — Ба-а… Убилась. Об землю убилась, — почесал затылок сизый утопец. — Милсдарыня-а-а-а, — рыбка с откушенным брюшком покосилась на меня своим лиловым глазом. — Не ешь меня, — еле ворочая прикушенным языком, выдавила я. — А-ась? — Держите её. Блять, — утопцев растолкал Иорвет. Я уставилась на атамана, грозовой тучей нависшего надо мной на фоне… зелёно-фиолетового неба. Оба своих оригинальных кинжала Иорвет держал опущенными вниз остриями. Не в силах больше визжать, я свернулась, как личинка, зажмурилась. — Не зря я тогда вкопал этот кол, — промурлыкал Иорвет, вдевая кинжалы в ножны. Я открыла глаза и уставилась на свои локти. Почему я лежу в миске с супом? Остров — это миска с супом? Пока я дивилась творящейся вокруг фантасмагории, Иорвет присел на одно колено возле меня и попробовал разжать мою личиночную позу. Немо стиснув губы, я начала брыкаться. Атаман усадил меня, обхватив за плечи. — Я же спросила тебя! Где Геральт?! Где Роше?! — каркнула ему в лицо я. Утопцы, стоящие вокруг нас, вдруг бессострадательно, ехидно захихикали. — В-вы… Вы правда… — смолкающим голосом произнесла я. В голове у меня произошёл какой-то сдвиг. Настойчивая мысль сверлила мозг. Осознание смерти моих сородичей решительно вклинивалось на место здравого смысла. Я заплакала. Заплакала так, как последний раз плакала, сидя рядом с Седриком. Нараспашку. — Рош… Роше. Зачем? Зачем ты его повесил?! Роше-е… Ненавижу тебя, Иорвет. Ненавижу! Он же… он же обещал… Он же не мог. Ты его хоть закопал?! Закопал, скажи?.. Или он… он висит? Я закрыла глаза руками и продолжила безутешно плакать, содрогаясь всем телом. — …Вернон, ты не мог умереть… Я не хочу… Я так не могу. Иорвет сосредоточенно наблюдал за мной, терпеливо поджидая удобного момента для кончающего удара. Наконец эльф понял, что момент этот наступит ещё нескоро. Потому что я начала вдруг артачиться. Слабо, злобно, обречённо. Правда, артачилась я недолго. Издрогнув, я уставилась на Иорвета. От волнения у меня перехватило дыхание. — Как хочешь, убивай… меня. Только туда не веди. Только не волочи меня туда. Твоей рукой. Помнишь, ты обещал мне? Ты обещал мне, Иорвет. Обещал меня убить. Я снова заплакала. Иорвет положил мне свою руку на висок. — Хватит. Перестань. Твой… Твой Роше жив. Слышишь? Я вздёрнула голову, уставилась невидящим взглядом на атамана. Моргнула, смахивая с ресниц слёзы. — Что? Да… Иорвет… Иорвет, клянёшься? Ламбасом с маслом клянёшься? — Эм-м… Да. Клянусь чем-то там с маслом. Я беспокойно улыбнулась, всё ещё не до конца веря в его слова. Но, так как Иорвет смотрел на меня с вполне серьёзным видом, я вдруг прониклась к нему чувствами и цепко обхватила его за шею. — Иорвет… я знала! Знала, что ты его отпустишь. Ты ведь его отпустил. Отпустил его, когда угнал барку. Иорвет, пока я бормотала ему что-то в ухо, поднёс палец к губам, веля утопцам не вклиниваться в беседу. — Да-а, — промурлыкал атаман. — Я отпустил его. Предварительно отрезав от него себе часть на память. — Не важно… Не важно, Иорвет. Ухо, ногу, руку — не важно. Даже если ты ему яйца отрезал. У меня вон дома тоже кот кастрированный, но я же его люблю и таким. Иорвет, видимо, обжопился по полной программе, потому что он как-то странно застыл. Но продолжить разговор нам так и не дали. На горизонте в лучах заходящего инопланетского солнца возникла… — Саския?! — Э? — Саския подтянула себе правую сиську, вздёрнув за ремешок доспешный панцирь. Я оттолкнула от себя Иорвета, во все глаза уставившись на Деву из Аэдирна. — Чё? Арь, тя чё, дрянью накачали? Какая сука сделала это с моей сеструхой?! — взревела Саския, обводя пылающим взглядом утопцев. — Саэсентессис! — выдохнула я. — Э? — Саския! Я твоего папаньку знаю! Эгей! Три Галки! Зачётный мужик! — Арька, какие галки? Ты сбрендила? — поправила съехавшую набекрень повязку у себя на голове Дева. — Три Галки… — Дийкстра подпёр лоб кулачком, задумался. — Канальи! — пробасила Саския. — Что с девочкой сотворили?! Я попробовала схватить Иорвета за ворот. — Саския! Саския! Пни Иорвета! Пни! Он в меня стрелял! А я тебе говорила… говорила! — я проникновенно глянула эльфу в глаз. — Говорила, что она на тебя дыхнёт, э? То-то! Получай, фашист, огнемёт в задницу. Давай, Саския! Я его держу. Я попробовала оглушить атамана ударом в лоб, но лишь сотрясла себе мозги. Иорвет сочувственно обхватил меня пальцами за шею и попробовал сгрести к себе поближе. — За такое выродок… То есть я могу тебя отшлёпать. Так что не буянь, — любовно промурлыкал Иорвет. — Нет-нет-нет, — я боднула эльфа, отползла и попробовала встать на ноги. — Ты, Иорвет, руки прочь! Опоздал, усёк? Саския, сделай что-нибудь. Пни. Пни его. Саския подошла и пнула Иорвета. Иорвет чертыхнулся, попробовал замахнуться на Деву, но кто-то из утопцев поспешно отвёл Драконоубийцу за плечики в сторонку. Саския презрительно фыркнула и почесала себе задницу. Иорвет послал Саскии вслед гневный взгляд, потом повернулся ко мне и уже собрался сделать вдогонку шаг, как я отскочила, развела руки в стороны и запела, с издёвкой качая головой: — Хэ-эй! Бандит! Ты слишком долго плава-а-ал! Я-я-я-я тебя-а… Успела позабыть! Мне-е-е теперь! Морской по нраву дьявол! Его-о ха-ачу-у люби-ить! Лето, всё это время встревоженно поглядывающий на нас, тренькнул по струнам балалайки. — Мадонна, — учтиво обратился ко мне чей-то мужичий басовитый голос, — вы покормить изволили забыть меня. Я удивлённо повернула голову набок, глядя на Ферреро. Пёс стоял возле моих ног и смотрел на меня с серьёзным видом, высоко задрав голову. — Ферреро? Что ты тут делаешь?.. И почему ты говоришь? Ты всё это время мог болтать и молчал?! — Напомни мне, какой выродок дал тебе тот эликсир?.. — деликатно полюбопытствовал у Дийкстры Иорвет. — Я говорить изволил ежедневно, увы и ах, вы понимать не достоверно, — оповестила меня в известность собаченция. — Ого… А у тебя хорошо получается в рифму говорить, — я присела на корточки. — Почему она гавкает? Она пытается напугать пса?.. — спросил Лето. — Нет, — перевёл Дийкстра. — Она пытается с ним разговаривать. — Ваф! Ва-аф… Ваф-вафа-ва-а-а-х?! — спросила я у Ферреро. — Гав, — покачал головой пёс. — Гав, ваф-гавк-гав-гав? Ву-у-у! Ву-у-у! — Ваф-фаф! Ваф, тявк… У-у-у. — У-у? Уху-у! — Мне страшно. Мне становится страшно, — заволновался Лето. — Они в самом деле понимают друг друга? Я начала руками показывать себе на голове шаперон, обращаясь к псу. — Слушай, у меня вот ещё такой вопрос: ты видел Роше? Того злого дядьку? У него на голове ещё тряпка намотана. — Хм… Мадонна, вы упоминать изволите сего вредителя? Так вот же, обратите взор. Он возле вас. Желаете, чтоб я куснуть его скорей спешил? — Что?.. — я удивлённо проследила за взглядом Ферреро и наткнулась на Иорвета. Иорвет под нашими прицельными взглядами заметно напрягся. — Не-е… Это не он. Я говорю… — Гав-гав! Га-а-а-ав… — Фуф! Вуф-гав-гав, тяв-у-тяв. — Кажется, они готовят против меня заговор, — изрёк Иорвет. — Куропатка… — я округлила глаза, глядя на горизонт. — Что? — Молчи, с ней лучше не разговаривать, — посоветовал Дийкстра. — Вас не волнует, что куропатка… эм-м, — я удивлённо склонила голову. — Ладно. Допустим, что так. Но откуда выхухоль? — Выхухоль? — Эй, — выхухоль вылезла из воды. — Геральт, что у вас тут происходит? — Выхухоль разговаривает, — я ткнула в неё пальцем. — Ты, девка, с чего язвить вздумала? — обиделась выхухоль. — Она не язвит, Золтан. Она просто выпила сомнительный эликсир, — любезно пояснил Дийкстра. — Что? Какого дьявола? Сдурели? — ругнулась выхухоль. — Мне жарко. Надо раздеться, — я начала снимать штаны. Утопцы захрюкали. — Трусы снимай, чтоб задница проветривалась, — крикнула мне Саския, жующая морковку в сторонке. — Да, хорошая мысль… — Всё, достаточно, — Иорвет попробовал меня выпрямить, когда я уже спускала штаны на коленях. — Надо искупаться! А то так жарко… Мне… мне душно, — я потянула себя за воротник, который вдруг начал давить мне на шею. — Может, стоит окунуть её в холодную воду… — предположил Дийкстра. — Я поддерживаю идею, — вклинился Лето. — Ты останешься тут, Лютик, — осадил ведьмака Дийкстра. — Петрушка, — вставила я, лениво отмахиваясь от Иорвета, который пытался натянуть мне обратно штаны. — Петрушка? — Лето глянул на меня с боязнью. — Ты не помнишь? Ты звал меня петрушкой. Собачьей петрушкой, — я заговорщицки погрозила ему пальцем. Иорвет грубо встряхнул меня за пояс, затягивая шнурок у меня на штанах. — Справишься, дружище? — спросил у эльфа шпик. — Твоя подружка. Если будет буянить, ну, не знаю… Подойти там, шлёпни её по заднице, скажи: «Ты мне тут не балуй». — Испортил ей рассудок, а теперь шутки шутить вздумал? — процедил Иорвет. — А! А! А! — я повертела перед носом у мужиков пальчиком. — Свои собственности шлёпайте. Меня есть, кому шлёпать. Иорвет, я иду купаться. И только тебе как бывшему я разрешаю лицезреть купание. Можешь тоже иску… — Какому, блять, бывшему?! — Ну, не нонешнему ведь… Нонешний у меня темерец. Но я вас не познакомлю. А то ты его опять повесишь. — Идём, — атаман поволок меня за локоть в воду. — Что?! Куда?! Прямо в одежде? — Идём. Я закрыла глаза, боясь, что эльф утянет меня под воду. Когда я открыла их вновь, то мы спускались уже по синему лугу. На горизонте маячила огромная куропатка. Мы спустились в речке. Вода была белого цвета. — Молочная река! Кисельные берега! — я обогнала Иорвета и забежала в молоко. Принялась набирать полные ладони и пить. Атаман поспешно забежал за мной следом, стряхнул мне руки. — Мы сюда пить пришли? Тебе, кажется, было жарко. Давай. Раздевайся. — Попробуй… Так вкусно. Я и не знала, что у вас тут как в сказках. Молочные речки, — я принялась разглядывать молоко у себя под ногами, пока Иорвет грубовато стягивал с меня курточку. — Так, ладно. Всё равно ты в сапогах… Садись, — Иорвет решил остановиться на куртке. — Прямо в молоко?! — Садись. Сиди. Дьявольщина, не смей пить. Иорвет сбежал на берег и принялся поспешно стягивать с себя доспехи. — Иорвет, — я скучливо водила ладошкой по молоку. — Мне ещё жарко… — Дьявольщина. Атаман отбросил на траву кольчугу, поддоспешник и вернулся ко мне в одной рубахе. Шурша молоком, подошёл и встал надо мной. — Приходишь в себя? — Можно я ещё молока попью? — Иди сюда. Он сел возле меня, по пояс увязая в молоке. — Смотри сюда. — Куда? Атаман брызнул мне в лицо молоком. — Ай… Что ты… что ты творишь?! — Повторим. Смотри сюда. — Я уплыв… — Стоять. — У меня рубашка липнет к спине… Надо снять, — я начала распускать шнурок у себя на груди. — Ай как некрасиво. — Конечно некрасиво! Всё, я передумала. Не могу перед тобой оголяться. Выйди. — Что? — Давай, дедушка Иорвет, выйди. Дай мне искупаться. — Ты захлебнёшься. — Тогда я пошла звать Саскию… Атаман прикончил меня мысленно ударом в спину и вылез на берег. Я откочевала поглубже в речушку, но всё равно, чтобы оказаться по плечи в молоке, мне пришлось сидеть на дне. Мы какое-то время поглазели друг на друга. Иорвет, сидящий на берегу, и моя голова, покачивающаяся над молоком. — Будешь сидеть там, пока не придёшь в себя, — велел мне атаман. Я покрутила головой. Никого, кроме эльфа. — Молочная ванна, наверное, полезна для кожи, — побулькала я, поворачиваясь к Иорвету затылком. — Повернись обратно. Что ты там делаешь? Опять в рот? На воде всплыла моя рубаха. — Та-ак… — Хорошо-то как, — я раскинула в воде руки, попробовала отплыть слегка на спине. — Дьявольщина! Быстро натянула на себя обратно! — Да я ж в молоке, не просвечивает… Да там и нет никого на том берегу. Только зайцы. Бля-а-ать, зайцы. — Зайцы? — Иорвет! Иорвет! Где моя рубашка?! Куда она уплыла? — я обхватила себя руками за грудь и начала порывисто вертеться по сторонам. Попробовала встать. Атаман соскользнул с берега, с шумом вступил в воду, подхватил уплывшую рубашку, подошёл ко мне. — Почему у тебя всё не вовремя? — напряжённо спросил он. — Почему бы тебе не хлестнуть эту байду, когда мы вдвоём в шатре? Почему именно прилюдно нужно оголять свои титьки?! — Что?! Иорвет! Иди в жопу! Каком шатре?! Отда… — я почти уже вытянула руку, чтобы выдернуть у него свою рубашку, но спохватилась и крепче стиснула грудь. — Сейчас я позову Саскию, — грозно поведала я. — Сядь. Атаман за плечо осадил меня обратно в молоко. Когда я села, он кинул мне на голову обрякшую рубашку и зашуршал молоком к берегу. Я отвернулась к нему затылком, попробовала, сидя в молоке, натянуть на себя рубаху обратно. Потом уставилась на куропатку, вышагивающую на горизонте. Прошло достаточное количество времени. — Иорвет! — Что? — Я превращаюсь в утопца!!! — Ты не… — Мамочки… мамочки, — я встала, облепляя себя насквозь промокшей в молоке рубашонкой, и поспешила к берегу. — Смотри! Смотри! Подбегая к Иорвету, я вытянула ему напоказ руки, но взгляд эльфа был немного сдвинут по траектории. Немного выше. И ещё его взгляд никак не мог определиться, в какую точку смотреть — в левую или в правую. — Та-ак… — Мои руки… Видишь? Видишь, они покрываются чешуёй! Иорвет устало потёр переносицу. — Сядь. Обсохнешь. — И у меня появятся ноги? — Что? — Я превращаюсь в рыбу. — Ты не превращаешься в рыбу. Сядь. Глянь на меня. Дьявольщина. Мне не нравятся твои глаза. — А вот сейчас обидно было… Иорвет отвернулся. Ко мне подкрался Ферреро и по-джентельменски приветствовал меня, лизнув мне ручку. — Оу, Роше. Рада тебя видеть, — я улыбнулась псу. Иорвет с опаской глянул на нас, но решил не встревать слишком рано в наш разговор. — Мадонна, вас вновь изволит доставать сия паскуднейшая рожа? Могу ли на него нассать? — Не, не надо. Это ж Иорвет. Не надо на него ссать. — Как вам угодно будет. Просить пришёл я одолженья. Извольте выслушать? — Изволю. — Смогите почесать брюшко. Мне блохи сильно надоели. Их надобно скорей прогнать. — А-а… Ну ложись. Гляну. — Покорен вам я. Благодарю. Пёс лёг возле меня, и я принялась перебирать ему шёрстку на брюхе. — Что ты делаешь? — спросил меня атаман. — Гав. — Я не понимаю собачьей речи. — Роше попросил найти ему блох. Вот я и ищу. — Почему ты назвала пса моим именем? То есть… почему ты подобрала ему такую кличку? Думаешь, она ему подходит? — Удобству смеет сей наглец мешать? — свесив язык, Ферреро глянул на меня. — Позвольте хама наказать. Чтоб неповадно было. — Успокойся, лежи смирно. Мы просто разговариваем, — я усердней зачесала псу под пупком, и Ферреро в экстазе задёргал задней лапкой. — Тебе бы когти постричь. — Мадонна, право, сие излишне… Беспочвенны дурные опасения. Я пёс, и без когтей мне жизнь — позор… Вы, меня усыновивши, пожить позволили наперекор… Наперекор оному недоразумению, что зрит на вас в упор. — Ты про Роше? — Гав. — Гав-гав… — Может, хватит уже болтать с псом? — Ты ему не нравишься. — Что? — Ты не нравишься Роше. Он хочет обсикать твою ногу. — Зачем ему на меня ссать, если я ему не нравлюсь? — Ради меня. Он хочет, чтобы ты стал членом стаи, чтобы я могла с тобой контактировать. Хм… странно, у него точно такая же реакция и на Вернона. — Что ещё говорит твой… Роше? — Он говорит, ты слишком для меня старый. Ну да, тебе ж поди там триста-четыреста лет. — Твоему псу не терпится, чтобы ему в зад сунули зажжённый фитиль? — Нет, он говорит, что ему хочется совокупиться с сучкой. Но последнюю сучку в округе загрызли гнильцы. Они учуяли её во время течки. Бедный Ферреро Роше… Никто с тобой не совокупляется? Да ты моя бусечка… — Прекрати звать пса по имени… Это действует мне на нервы. — Ох, мадонна, не стоит… Не вынуждайте. Всё, я плачу. Пёс заскулил. — Куда он пошёл?.. Ссать на мой шатёр?! — Иорвет обеспокоенно проследил, как Ферреро сбегает вверх по холму. — Он пошёл искать утешения со свёрнутой лежанкой Роше. Хотя где он найдёт его лежанку? — Лежанку?.. — Да, обычно Ферреро от тоски трахает в свободное время его лежанку. А я ведь говорила Вернону: не складывай ты каждый раз с утра свою койку… Иорвет отвернулся, издав при этом какой-то странный, невразумительный гортанный звук. — Иорвет… а я о тебе песенку знаю. Доставай флейтку. Иорвет не отозвался. Сидел он ко мне слепой стороной. — Иорвет… Послушай. Помнишь, я рассказывала тебе о Вергене? О том, что вы сможете начать жить спокойной жизнью? Так вот. Если я так и не очнусь от этого сна, то я, наверное, к вам переселюсь. Потому что у вас там так хорошо. Безопасно. Если вы выстоите… если я не допущу Хенсельта, тогда в этом мире можно будет жить. Мне можно будет жить. У вас. Я думаю, Саския мне разрешит. Знаешь, в идеале тут у вас я свою жизнь представляю так: маленький домик, русская печка… Пол деревянный, лавка и свечка. Котик-мурлыка, муж работящий. Вот оно счастье… Только у вас тут не Скайрим*, на мне Роше жениться не будет: у него своих дел по горло. А ещё он не захотел бы покупать у вас недвижимость. Он у меня националист тот ещё. Да и ты бы такому соседству не обрадовался. А то вот поселились бы мы по соседству, и ты бы в наших детишек исподтишка из рогатки стрелял. — Каких ещё, блять, детишек? — Четыре сыночка и лапочка дочка. — А не дохуя ли? — Это чтобы ты всех не перестрелял зараз. Хотя ты прав. Вернон нас не прокормит. Ладно, остановимся на троих. Фольтест, Темерия и Гваделупа. — … — Я бы ему даже разрешила одного или двоих разрисовать. Ты знаешь, что он у меня рисовать любит? Татушки накалывает. Разрисовал бы нам Темерию своими лилиями, а я бы потом бегала, оттирала её. А Фольтеста бы он втихаря от меня учил вешать белок. Тренировались бы они на настоящий белочках. А я бы узнала и надавала им пиздюлей. — Ты закончила? — Нет. — Заканчивай, очень тебя прошу. — Прости, я забыла, что ты же ненавидишь Роше. — Да. Мы помолчали. — А у вас в отрядах есть дети? — Что? — Если бы я усыновила кого-нибудь из нелюдей, тогда бы ты не стал покушаться на моих детей? Хотя в таком случае я была бы матерью-одиночкой. Роше бы меня прогнал. — Замолчи. — Иорвет… — Начни лучше лаять. — Ты, что, Иорвет — чайлд-фри? Иорвет не отнял взгляда от тлеющей кромки зенита. Пёрышко у него над заточенным ухом тревожно подрагивало. — Ты говоришь про детей, словно ты правда допускаешь такой мысли, когда твой Вернон Роше не кто иной, как убийца. Убийца женщин и детей. Два в одном. Неужто ты подуспела забыть? — А ты в мои личные предпочтения не лезь, — возмутилась я. — Он, может, наплодит мне ораву целую, и меня эта орава и будет защищать. Если Роше будет себя плохо вести, я натравлю на него детишек. Он и испугаться не успеет, как они его повалят с криками: «Папа! Папа! Жрать давай! Купи нам азбуку! Заведи щеночка…» — Ты говоришь не о кроликах. — Знаю. Это я к чему вообще… Если я вдруг забеременею, то уж точно проснуться мне не удастся. Куда ж я ребёнка дену? Роше упиздит в закат, точно тебе говорю. Или я быстренько ретируюсь. Он у меня того. Начнёт ругаться, стукнет ещё или утопить попробует. И ещё у него, ну, детская травма. Поэтому, если вдруг, я ему не скажу. Тихо-мирно к вам в Верген и перееду. У вас там хорошо. Да даже если и без ребёнка. Если я застряну у вас в этом мире, то всё равно к вам перееду. Потому что мне некуда больше деваться. Совсем некуда. Если бы мне удалось спасти Седрика, я бы вернулась к нему. К дедушке Седрику. Но его больше нет. А в бордель я не хочу. Потому что я там точно забеременею. А может, и нет. Вдруг я у вас тут вообще бесплодная? Ой, да-а. Понимаешь, Иорвет, это ведь не моё настоящее тело. Меня тут не должно быть. Поэтому я как бы и не существую. Меня даже телепорты не пропускают. Значит, во мне что-то не так. Хотя… хотя кровь же идёт. Хм. Иорвет. Эй? Ладно, я перестаю. А то ты говна словно в рот набрал. Я выпрямила перед собой ноги, стянула с себя сапоги, из которых уже успело вытечь молоко. Начала вытирать мокрые пятки о траву. — Можешь меня стукнуть, но… но я всё же скажу, — подала голос я после долгой минуты безумствования. — Ты больше не пробуй Роше убивать. Не убивай его, пожалуйста. Он ведь как ты, только по другую сторону. Каждый сам за себя, понимаешь? Ничего ты не понимаешь, Иорвет. Давай лучше… давай лучше споём? Роше сказал, я ужасно пою. Но так хочется. Иорвет. Эй, не молчи.Ой, люли, усни. А я буду тихонько…
— Ты всегда начинаешь петь, когда с тобой отказываются разговаривать? — спросил атаман. — Нет, только когда мне очень весело. Или когда страшно. Я даже на аттракционах пою. Однажды на «тарелке» пела «Катюшу». Иначе меня бы вырвало. — А сейчас, какая причина сейчас? — Не первая.…тебе напевать о ветрах. О лютых морозах, о зимах студёных, Что спят в человечьих сердцах.
Иорвет молчал, застыв, как птица на ветке. Пёрышко у него над ухом подрагивало от дуновения ветра.Там хитрые змеи, там вещие птицы… Там люди без песен и глаз. Они под полой прячут души и лица… Но чем-то похожи на нас…
Цвета начинали расплываться. Небо над головой — пульсировать. Всполохи молнии. Без грома, без дождя. Лишь мерцания в тучах.А знаешь, мой лада, есть люд за горами Без слёз, без богов, без любви. У них неживая земля под ногами, А руки и думы в крови…
Ветер неприятно остужал мокрое тело. Рубашка липла на плечах. Иорвет не шевелился.…мечи и речи булатны, Ты с ними сразишься не раз. Они так жестоки и так непонятны… Но чем-то похожи на нас.
— Иорвет. Сидх повернул ко мне голову. Я привстала на коленках, осторожно, за самый краешек у него над бровью оттянула назад косынку. Коснулась губами его изуродованного виска. — Передай Роше при встрече, что… Рука моя соскользнула с его плеча. Иорвет успел придержать меня за спину одной рукой, второй попробовал приподнять мне откинувшуюся голову. — …ша. Я пытаюсь не слушать. Не слушать, не слышать, не воспринимать. Но голоса настойчиво продолжают разрывать мне разум. Всё равно что вынуждать себя спать, когда в стену сверлит дрелью сосед… — …оснись. Хватит. Поговори с мамо… — …я. Слышишь меня? Очнись. Открой глаза. — …за окном уже осень. Во дворе… — …осто умереть! Арья. — …истья. Помнишь, как мы в детстве собирали с тобой листья для… — …ка?! Ты решила отыграться? За то, что сама подумала, что я умер? — …ушкой. Прости, наверное, придётся отстричь твои вол… — …му не дышишь? — …моя принцесса. — …жена! Сука, как жену я тебя не отпу… — …заедет к тебе пораньше. Привезёт тебе… — …рья, слышишь? Ды… — Даша? — Даша… Я укрываюсь сном, как одеялом, и отворачиваюсь на другой бок. — В лагере нильфгаардцев, — повторил Геральт, проницательно всматриваясь в штрихи на карте. — Поэтому, когда ты отправишься в Верген, — продолжила я, кусая яблоко, — Цинтия передаст Трисс им в руки. Тебе не удастся остановить их. Но уверяю: насчёт Трисс можешь быть уверен. С ней не сделают ничего плохого. Не должны… — Ты говорила, что Лето вытащит её из тюрьмы, — Геральт мрачно перевёл на меня свой блёклый взгляд. — Значит, убийце удастся ускользнуть из-под носа Роше? Ты уже говорила ему об этом? Я уставилась на откусанное яблоко у себя в руках. — Говорила. Но он не стал слушать. Твердит одно и тоже, что держит руку на пульсе… — Арья. — Ну? — Когда Трисс окажется по эту сторону мглы? — Я не знаю. Правда. Это зависит лишь от твоего месторасположения, понимаешь? — Нет. Как время может от кого-то зависеть? Ты должна ошибаться. Мы помолчали. Геральт сгрёб со стола картошку, сунул её себе в карман на поясе. — Мне пора. — Куда это ты на ночь глядя? — Я принял заказ. Отправляюсь в ущелье на востоке. — А на востоке — это где? — На пути к берлоге того сумасшедшего, чьим эликсиром ты сегодня отравилась. Да, как твоё самочувствие? — Как обычно. Напиться бы, но думаю, что мне достаточно. Достаточно вести неконтролируемую разгульную жизнь. Больше ни капли в рот не возьму. — Похвально. — Я тебя, случаем, не вдохновила? — я почесала себе шею пальчиком и злобно усмехнулась. У ведьмака всё ещё из-за воротника выглядывала наколотая русалка с оголёнными титьками. — Тебе, как и любой женщине, удалось вдохновить меня на подвиг, — иронично согласился Геральт. — Счастливой охоты, — я проследила, как ведьмак выходит из шатра. Так и не доев яблоко, я слезла со стула и пошла рыться в сундуках. По памяти открыла крышку ларца у койки Роше и не промахнулась: карты и прочие атласы хранились именно в нём. Я села на корточки и принялась исследовать содержимое, выкладывая на лежанку капитана стопки барахла. — Что ты там такое интересное ищешь? Ко мне подошла Бьянка. — Тринадцатый выиграл у какого-то каэдвенца свинью, — поведала мне солдатка. — Не хочешь опробовать, пока эти скоты всё не съели? — Я сытая. Бьянка, слушай… Научи меня читать. — Что? Ты серьёзно?.. Ты разве не умеешь читать? Бьянка села на лежанку Роше возле меня. — Умею. Только не у вас. Я уже кому-то, кажется, это говорила… Не помню кому. Так научишь? Я быстро улавливаю. — И не боишься? — лукаво прищурилась Бьянка. — Бьяночка, дорогуша, я сдала ЕГЭ. Теперь меня ничем не напугаешь. — Хм… А что, любопытно будет попробовать. Садись рядом. Бери эту карту. Мы воровски уселись на койку Роше, скинув сапоги, и начали изучать какую-то карту. Буквы чем-то напоминали латиницу, поэтому обучение грозило завершиться на первом же занятии. — Попробуй прочесть это, — Бьянка указала пальцем на какой-то флажок. — Ард… — Правильно. — Ард Эбин? — Ард Эвим. — Я ноги отсидела. — Ляг. Так видно? — Да. Мы ещё какое-то время прошуршали картами. Я, кажется, выучила все государства и княжества. А потом солдатка вдруг погладила меня по голове и встала. Я даже не открыла глаз, одним ухом прислушиваясь, как Бьянка сгребает на место карты. — Зачем ты это достала? — к нам подошёл голос Роше. — Тише. Не видишь? Спит. — Почему на моём месте? И почему лёжа на плане осады крепости Ла Валетт? — Мы учились с ней читать. — Та-ак. И как успехи? — Она схватывает на лету. Уже научилась. — Ты серьёзно? — Да. И тс-с, не буди. Роше, не видишь, она спит? — Эй, ты разве не собираешься ложиться с ней? Вы, бабы, совсем сбрендили? Заняли все места. Мне предлагаете с псом в обнимку? Вставай, Бьянка. Я услышала, как солдатка шуршит на соседней койке. — Капитан, стесняетесь? — Бьянка, забыла, с кем разговариваешь? Забирай её с моего места. — Да в чём дело? Вам вместе не спится? — удивилась Бьянка. — Вы сразу расходитесь?.. — Бьянка. Хватит. — Роше, ты хоть раз задумывался над чувствами бедной девочки? — Бьян… Я не выдержала. — Да хватит уже болтать, давайте спать! — я сонливо свесила с койки ноги, встала, пошатываясь добралась до места Бьянки, рухнула возле неё и вновь задремала, устроившись на боку.