Боги не сделают за нас то, что мы должны сделать сами. «Беовульф»
Нет, госпожа моя, Любви конец плачевный не раз видала я. Коль платится страданьем за счастье человек, Ни с кем себя венчанием я не свяжу вовек. «Песнь о нибелунгах»
Пергамент из тубуса Лютика 1271 год
Король Фольтест пал от руки убийцы, а его край погрузился в хаос. Там, где одни видели добычу, Роше видел страдающую родину. Вернон принял решение и отдал дочь Фольтеста королю Радовиду. Получив столь мощный аргумент, владыка Редании объявил Темерию своим протекторатом. Вскоре Темерия познала твёрдую руку Радовида Свирепого.***
Руки темерца, крепкие и грубые, на шнуровке моего корсажа. Его дерзкий взгляд, надменная осадка, ревностный азарт. Я смеюсь, откидываю голову назад, и расплетённые вязью длинные волосы рассыпаются по плечам. Его самонадеянная ухмылка. Во время поцелуя он вдыхает с меня отметины терпкого парфюма. Я снисходительно улыбаюсь. Его прерывистое дыхание и запах боклерского вина будто говорят мне — и снова он весь твой. — Разве барон фон Лютвиц не собирался обсудить с тобой… Махакам? Темерец, удерживая меня одной рукой, порывисто отодвигает балдахин, прикреплённый к стойке кровати. — Дьявольщина… даже не напоминай мне об этом ублюдке. — Но вечер только начался… Я падаю на кровать. Темерец стоит надо мной, готовый и пьяный. Расстегнутая чёрно-красная бархатная рубашка, рубцеватые шрамы на коже. — Вот именно, — наставляет темерец, расторопно зачёсывая пятерней отросшие ниже ушей волосы назад. — Только начался. И я не собираюсь, блять, его портить…***
Пергамент из тубуса Лютика 1271 Cras melius fore
Поздней осенью 1271 года Нильфгаард в третий раз перешел Яругу и вторгся на Север. Сразу же после вторжения Нильфгаард сходу прошел ослабленные и не способные или не готовые обороняться Бругге, Содден, Лирию и Ривию. В то время как на западном фронте в Темерии даже после гибели Фольтеста коннетабль Ян Наталис сумел организовать хоть какую-то оборону, дела на восточном фронте у Северных королевств шли еще хуже, чем во времена предыдущей войны с империей: истощённый Аэдирн был не в состоянии бороться с захватчиками, поскольку его армии были разбиты и рассеяны в результате крестьянских восстаний в период междуцарствия после убийства Демавенда и Войны за Долину Понтара. Понимая прискорбное положение Аэдирна, Наталис приказал Второй Темерской армии немедля выдвинуться на помощь.***
Стоя на каменных ступенях винтовой лестницы я смотрела в окно. Кусочки стёкол в свинцовой оправе пропускали блекло-голубой свет. — Когда? — спросила я. Темерец стоял на несколько ступеней выше по лестнице, прислонившись спиной к стене, и внимательно рассматривал мою фигуру в платье. Платье из коричневого бархата с золотыми лентами. В нём я выглядела неузнаваемо. — Завтра, — ответил он. — Приказ Наталиса? — Я больше не могу быть под носом у Радовида. Нильфгаардские подкрепления совсем скоро сметут отряды Аэдирна. Такими темпами имперцы выйдут на линию Понтара до первого снега. — То есть, что? Остаётся идти в бой? — я осмелилась взглянуть на темерца. — Но как же договор с Империей? Если Наталис поверит… Дублет из черно-коричневой ткани с серебряной вышивкой, реданский герб на груди, пояс с орнаментом — совсем скоро он сменит цвет одежды. Снова потёртый мундир. — Нильфгаард не готов подписывать договор, — задумчиво ответил темерец. — Не забывай. Это всего лишь начало войны. Да, говорила… но какое это теперь имеет значение? Мне придётся распрощаться с тобой на два года. Если ты не погибнешь на войне. Я отвернулась, стараясь сдержать слёзы. — А что мне делать? — Ты нужна принцессе. — То есть оставишь меня в Третогоре?.. Прикажешь просто сидеть сложа руки и ждать у моря погоды? Я вцепилась в край платья, мысленно изо всех сил подчиняя бурю эмоций. — Говоришь так, словно мои приказы хоть когда-то имели для тебя значение. — Возьмите меня с вами… я тоже буду сражаться. — Твоё поручение — быть рядом с Анаис. Ты единственная, кому я могу доверять. Я метнула в темерца злющий взгляд. — Пепеброк ты говорил то же самое? — сорвалось у меня с языка. Проклятье! Я веду себя, как неуравновешенная придворная девица. Разговор идёт о судьбе Анаис, а я перетягиваю на себя одеяло. Как же чертовски сложно справиться с собственными чувствами. Но я ведь знала… знала, что этот день настанет. — Прости, — вздохнула я, вновь отворачиваясь. — Просто это всё слишком неожиданно. Ты прав — всё должно быть так. Темерец медленно сошёл вниз, становясь передо мной на одну ступень выше. Его ладонь ласково легла мне на затылок, пригладила волосы. — Когда всё закончится, всё будет так, как ты того пожелаешь. Темерец поцеловал меня в лоб и замер, закрыв глаза. — Нам просто нужно продержаться до конца.***
Пергамент из тубуса Лютика
По совести говоря, я бережно собрал всё, что удалось мне разузнать об истории Арьи из Поволжья за минувший год. Затем предлагаю эту историю вашему вниманию и думаю, что вы будете мне за это признательны. Гарантирую, что вы проникнетесь любовью и уважением к её уму и сердцу прольёте слёзы над её участью. Как тяжело далось наше скорое расставание под стенами каэдвенского лагеря! Минорное настроение преследовало меня день ото дня. В онную пору я дал зарок, что всенепременно узнаю, как сложилась судьба юной Арьи. Ах, сколь было велико моё изумление, когда услышал я, что Госпожа Понтара не только осталась в живых, но и нашла приют при дворе короля Радовида! Спешу признаться, сея новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы и подействовала на моё воображение всевозможными способами. Я не мог совладать с собой, не удержался и поехал к ней.***
Фон Кирхберк увлек меня в амбразуру окна. Кирхберк был учёным при реданском дворе и занимался воспитанием принцессы Анаис: не только учил читать и писать, но и пичкал ту книгами религиозного содержания. Был он преклонного возраста и безусловно акцентировал своё вечное недовольство своими густыми бровями. — Вы обдумали мои слова, госпожа Старк? — спросил учёный, пасмурно разглядывая меня с ног до головы. Спорю, скрытый извращенец в нём пытался представить меня нагишом. Я откинула крашеные волосы за спину и наигранно потянула ворот платья, лишний раз привлекая взгляд фон Кирберка к моей оголённой ложбинке на груди. В замке не слишком радушно отнеслись к моей искаженной патологической седине. Своим чудаковатым видом я напоминала всем в замке о недуге королевы, ведь после снятия проклятья Адда долгое время носила прозвище «Белая». И звали её так до тех пор, пока королева не окрасила волосы в рыжий цвет. — Ах, простите, дорогой Кирх, времени не нашлось на обдумывания. Пошёл ты к чёрту, старый хрыч. Я ни за что не брошу Анаис на растерзание вам, стервятникам. — Повторюсь… — фон Кирх-как-его-там тревожно кашлянул, отводя взгляд. — Ваше присутствие губительно сказывается на… на принцессе. Губительно сказывается на Анаис только твоя диета, козлина. Кормили Анаис достаточно скудно. В её рационе присутствовал хлеб, молочные продукты, яблоки и бульон. Но попробовать более вкусную и насыщенную пищу, например, мясо или сладости, она могла лишь на пирах. При этом на пиры Анаис не допускалась. Кирхберк считал, что тяжелая пища для детей вредна. Да и не может принцесса грешить чревоугодием. — И на её здоровье, — фон Кирхберк скрестил руки. Как насчёт постоянных сильных сквозняков в замке и очень плохого качества воды, мистер Кисломордие? Два года… через два года этот кошмар закончится. — Дорогой мой фон Кирх, — я вежливо улыбнулась. — Извините, но мне нужно идти. Принцесса ждёт.***
Пергамент из тубуса Лютика
Ошибочно думать, что поиски мои не потребовали колоссальных усилий. Однако по воле богов и исполнительных людей, обстоятельства складывались на редкость счастливо для меня. Встреча наша имела место быть в Третогоре, столице Редании. Как это ни парадоксально, хоть Редания сильное и могущественное королевство, сам город ничем особо не примечателен — небольшой замок, королевский дворец да несколько величественных правительственных зданий. Славится богатыми традициями и, как следствие, тошнотворной консервативностью. Стоит ли описывать моё изумление? Вот что значит, характер определяет судьбу! Не принимая во внимание внешний облик, она нисколько не изменилась. Эта жизнерадостная девушка сангвинического нрава и добрейшей души! Страсть в сердце, приятные мне столь искренние выражения чувств. Какая неземная радость наполнила мою душу! С той поры я стал гостем в Третогоре. Когда началась Третья Северная война, Редания не пошла на помощь соседям. А это значит, что беспорядок в мире никоим образом не отразился на упорядоченной жизни королевского двора. Не откажу в любезности расписать, что по вечерам в замке собирались знатные кавалеры и дамы — в подобных обществах я всегда чувствовал себя вольготно. Но постарайтесь представить наше удивление, когда на один из званных вечеров прибыли высокопочтенные госпожа Де Куси с супругом! Меня это поразило. Мне и в голову не могло прийти, что онной чите удастся вновь вернуться в общество. Барон успел подправить свой устарелый гардероб новомодными заплатами, вот только от несносной болтовни его супружницы по-прежнему не было спасения… Однако вижу, что увлёкся я. После съезда гостей мы с Арьей прогуливались взад и вперед по большой зале, я беседовал с ней, внимательно выслушивая её рассказы. Она рассказывала мне о том, как спаслась в Лок Муинне, как вместе с Синими Полосками присягнула на верность королю Радовиду и вместе с принцессой Анаис перебралась в Третогор. Поведала она также и о том, как складывались её отношения с королевой Аддой, некогда обращённой в стрыгу дочерью Фольтеста, ныне женой Радовида. Поистине чудотворным образом переплетаются судьбы! Днём раз-другой бродил я по саду. Доводилось проводить время мне в обществе фройлен юной принцессы Анаис. После пережитых несчастий несчастное дитя превратилось в диковатого зверька, и находила радость лишь в обществе Арьи…***
В замке Третогора была богатейшая библиотека. А всякое богатство принято охранять. Поэтому стеллажи были оборудованы специальными кольцами для цепей, достаточно длинными, чтобы с книгой можно было работать, но в то же время вынести из помещения было невозможно. Я отодвинула цепь и взяла с полки книгу, повёрнутую корешком от меня. Чудненько, в этом чёртовом замке даже книги скованы цепями. Как ещё ночной горшок не додумались приковать? — Проклятье, как неудобно, — посетовала я, садясь на лавку возле читательского стола. — Неужели найдутся фанатики, которым взбредёт в голову таскать из королевской библиотеки книженции? Совсем сдурели. Со стыдливым интересом принцесса Анаис смотрела на меня через стол своими большими ореховыми глазами. Перед ней лежала раскрытая огромная книга. Я тяжело вздохнула. — Прости, больше не отвлекаю. Учись. Ученье — свет. Анаис застенчиво улыбнулась и опустила взгляд на страницы. Я заботливо наблюдала за принцессой. Её белокурые волнистые волосы, подхваченные вокруг головы обручем, ниспадали водопадом локонов. Иконописный взгляд, жалостный, не по годам умный, исполнительно изучал написанное. Она была самим воплощением невинности. За эти два месяца девочка сильно изменилась: немного набрала в весе, приобрела здоровый цвет лица. Но что более важно, принцесса научилась немного контролировать свою тревожность. Первое время поведение Анаис воистину пугало. Принцесса избегала тактильных контактов, старалась не смотреть взрослым в глаза, вечно поджимала ноги и прятала голову. Даже представить было сложно, что этот ребёнок может стать королевой. Порой мне хотелось выть от отчаяния. Не смотря на то, что Анаис всегда ластилась ко мне и проявляла столь ценное доверие, её немота и нездоровый взгляд пугали. До поры до времени. Вначале девочка обрела способность кивком головы выражать согласие или отрицание. Стала реагировать на просьбы. Сложно описать мой испуг, когда принцесса однажды ответила мне голосом, а не с помощью рисунка на бумаге. Хотя даже не знаю, кто испугался больше — я, услышав в комнате посторонний голос, или принцесса, когда я бешено заголосила от ликования. — Арья… Я вздрогнула. Голос принцессы отвлёк меня от размышлений и скучающего перелистывания страниц (выбранная мной книга оказалась про светский этикет). — Что такое «секс»? Я в ужасе схватилась за книгу, которую принцесса читала за секунду до. Быстро пробежалась взглядом по строкам… Так. Как описать любую кривую с помощью чисел…теория чисел… бла-бла. Что за чёрт? Откуда вообще всплыло это слово?! — Э-э… ну, — я осторожно вернула принцессе учебник математики. — Понимаешь. Есть короче яйцеклетка. Яйцеклетка это у нас у мамы. То есть у женщины. Взрослой, да. Вот. Она находятся в яичниках. И каждый месяц яичники вырабатывают одну яйцеклетку… Я поймала на себе встревоженный взгляд принцессы. — Прости, непонятно объясняю, — выдохнула я, пытаясь успокоиться. И чего это вдруг я так разнервничалась? — Дай-ка подумать… Я побарабанила пальцами по столу, взвешивая варианты ответа. — В общем… — начала я, — взрослые используют секс, чтобы… чтобы поделиться своей любовью и заставить друг друга чувствовать себя… счастливей. Для этого они прикасаются друг к другу и… если мужчина и женщина захотят, то через секс они могут завести ребёнка. Как правило, так и происходит. Ребёнок появляется в результате… секса. Кхм. Принцесса равнодушно выслушала мой ответ. Не успела я успокоиться, что тема полового сношения не особо засела в её голове, как девочка спросила: — У тебя с Роше тоже секс? Мне хотелось провалиться под пол. Я сделала глубокий вдох, затем выдох. Не хватало ещё, чтобы принцесса почувствовала моё напряжение. Не хотелось бы её расстраивать… — Да-а… просто обычно мы закрываем дверь, — я заговорщицки понизила голос, — потому что это личное. Анаис с пониманием кивнула и, как ни в чём не бывало, вернулась к учебнику. Я провела ладонью по лицу. Чёрт возьми, откуда вообще такие разговоры?! — Арья? Я в ужасе уставилась на принцессу. Умоляю, только не очередной допрос! — Что у нас на ужин? — спросила Анаис.***
Пергамент из тубуса Лютика
И с каждым днём мне становилось яснее, что отъявленный циник и пессимист Вернон Роше подвергнут любовной немощи — и было онное чувство ему на пользу. Стало быть, его счастье заключалось в том, что Арья разделила его жизнь на две части, до встречи с ним, и после. И любил он её настолько, что слова его звучали банально до ужаса. Как бы то ни было, эти двое вдохновили меня на создание ряда баллад… «Провидица и Полководец в период распада Темерии».Из сумрака водных ступила на борт, Прозвучало слово твоё, о, Провидица… Взгляд Полководца верен и твёрд, Гибель отряда ей тотчас предвидится.
***
Весенний ветерок приятно холодил разгоряченное нагое тело. Лунный свет размывал очертания. Изнемогая от удовольствия, я вытянула над головой руки и как следует потянулась, привстав на цыпочках. И плевать, что кто-то мог видеть моё тело из сада… — Решила похвастаться перед стражей? На плечи мне легла бархатная рубашка. — Плевать на стражу. Я просто пьяна. Темерец подступил вплотную со спины, обнимая меня и вдыхая запах моих волос. Я почувствовала легкую влагу на его лице и ладонях — только что он обмыл лицо из кувшина с водой. — Я тоже. Но я не стою на балконе со спущенными портками. — А мне было бы приятно, будь ты со спущенными, — призналась я. — С меня семь потов сошло… дай мне передохнуть, — противореча сказанному, темерец огладил моё тело, спуская касание вниз живота. Он и правда едва стоял на ногах. Вот-вот готов был задремать у меня на плече. Я повернулась к темерцу и, прижавшись всем телом, поцеловала. Он едва смог отвлечься от поцелуя. — Ложись спать, — я огладила его по щеке, — тебе завтра в дорогу… А ты в таком состоянии. — Я таков, каким мне следует быть, — темерец любовно сжал мои волосы на затылке, пристально вглядываясь мне в глаза. — И ты… дьявольщина, — он поцеловал меня в висок. — С ума сойти можно. — Поэтому иди спать, — я улыбалась. Его покорность заставляла моё сердце страдать от нежности. — Клянусь, я покончу с Радовидом. Заберу вас с Анаис отсюда… Совсем скоро. Верь мне. Совсем скоро… всё это будет кончено. Меня вдруг охватило волнение. Смог бы он с той же решимостью повторить эти слова, не будь он пьян? — Я знаю, — соврала я. — Знаю… — Будь моей, — темерец отстранился. — Я уже твоя… — Прошло столько времени, а я всё ещё боюсь, что ты исчезнешь… — он приподнял руку, сжимая что-то в кулаке, — исчезнешь бесследно. Прихватив с собой все… эти чёртовы воспоминания. Я тоже боюсь. — Дьявольщина… это полнейшее фиглярство, — он медлил, — знаю, ты сочтёшь меня за недоумка. Здесь явно чувствовалось что-то неладное… я даже отрезвела. — Вернон?.. — Будь моей. — Что это за кольцо? Я встретилась с ним взглядом и… отступила. Я качнула головой — нет, неправда. — Зачем?.. — Чтобы помнить. — Помнить что?.. — Проклятье! Я же сказал. Если исчезнешь ты или… если я не вернусь. — Не вернёшься? — Не вернусь с похода. От смерти никто не застрахован, Арья. Но так ты получишь моё жалованье. За два года войны, если мне повезёт продержаться до конца. Главнокомандующие получают больше, чем рядовые… Само собой, если дело дойдёт до партизанской войны, о жаловании придётся забыть. — Ты сам себя слышишь? Ты… ты в своём уме? Ну конечно. Ты напился и несёшь всю эту чушь. — Я просто отдаю себе отчёт в том, что жизнь коротка, и ищу выгоду. — Выгоду? Вначале ты клянешься мне, что мы со всем справимся, переживём войну, будем счастливы. А потом говоришь мне про солдатское жалованье? Что ты умрёшь, а мне заплатят?! Катись ты к чёрту… главнокомандующий. Темерец замер. По моему лицу и голосу он понял, что я не согласна. Был ли смысл продолжать? — Ладно, — он сжал кольцо в кулак. — Закончим на этом. Меня пронзило холодом. Злость исчезла, уступая место страху. — Вернон, я… я просто не могу. Темерец отвернулся и быстро вышел с балкона.***
Пергамент из тубуса Лютика
Моя ли вина, что всё закончилось таким образом? В моём сокрушённом сердце, в смятённом уме — тому ответа не найдётся. Сумей я в нужный час оказаться в нужном месте, сумей стать кем-то, кто предотвратил бы сей кошмар… Нет. Никогда не дано мне узнать ответа. Ведь безусловно, требования долга суровы, мой друг. И если бы их легко было выполнить, в чем же заключался бы героизм?***
— Милсдарыня? Я в недоумении уставилась на молоденькую служанку принцессы. Служанку звали Фрида. То была миловидная девчулька лет четырнадцати. Однажды её спасли Синие Полоски, и теперь девочка была вынуждена возвращать долг Родине — нянчиться вместе с принцессой в замке Редании. Не сказать, что я доверяла Фриде. Но принцесса хотя бы не впадала в стопор, когда Фрида помогала ей одеваться к обеду. — Прости, ты что-то сказала? Я прослушала. — Не пужайте так, милсдарыня! Небось заболели чем? На Вас лица нет. Я надела железное кольцо на палец. Интересно, что означает этот гравировочный узор? — Всё в порядке, — сказала я. — Просто устала. Вернон уехал на войну. Перед его отъездом мы успели помириться, но идею с жалованьем я всё-таки отвергла. Мне оставалось примерять прощальный подарок и пытаться поверить в то, что всё происходило на самом деле. Кольцо, как память. Нет, дорогой. Кольцо, как вечное напоминание, что я могу потерять тебя в любое мгновение. Что всё это может оказаться лишь сном. Или что одного из нас убьют раньше, чем мы сможем увидеть конец этой истории. — Может милсдарыня хочет обмыться? Я прикажу, чтобы немедля нагрели воду. — Ну… было бы неплохо. Спасибо. Фрида покинула сад. Пробегая мимо двоих стражников, сопровождавших нас в саду, служанка пугливо съежилась под их пристальными взглядами. Сегодня нам достались весьма неулыбчивые сопровождающие. Принцесса сидела на краю фонтана и задумчиво гладила воду. Я подошла и присела рядом с ней на бортик. — Я скучаю по маме, — вдруг произнесла Анаис. — И по Ариану. Я погладила девочку по голове. — Знаю, мышонок. Потерпи ещё немного. Совсем скоро вы встретитесь. На самом деле, я не была в этом абсолютно уверенной. Мать Анаис, Мария-Луиза Ла Валетт, сейчас находилось в своем родовом имении в Бругге, и по самое горло была занята своими собственными делами. Что же касается Ариана — молодой барон теперь выполнял поручения Радовида. Анаис подняла на меня взгляд и вдруг застыла, будто увидела за моей спиной настоящее приведение. Сперва я растерялась. Такого ужаса на лице девочки я не видела уже давно… По спине пробежали мурашки. Взгляд упал на песок — ко мне приближалась тень. Я бросилась вперёд, сгребая принцессу и закрывая её от надвигающейся опасности. Когда я повернулась, то увидела тех самых стражников, сопровождавших нас по саду — обнажив мечи, они подступили совсем близко. — Проклятье, — одной рукой я откинула подол платья и схватилась за рукоять кинжала. Стражники удивлённо замерли. — Слушай меня внимательно… — я почувствовала, как Анаис вцепилась в меня и не может сдвинуться с места. Я грубо встряхнула принцессу одной рукой. — Анаис, беги. Беги! Девочка бросилась с места. Один из стражников рывком кинулся вслед, но я преградила тому путь. Чёткий взмах кинжалом, и убийца отпрянул. — Кто вы ещё такие? — прорычала я. Но ответа не последовало. Без лишний пререканий убийцы кинулись в атаку. Я отступила, судорожно парируя удары. Страх сковал движения. Я столько дней не применяла оружие на деле… уже и забыла, какого это, когда на тебя обрушивается вес удара. Один из убийц, что покрупнее, заставил меня отступить к фонтану. Его напарник бросился за принцессой. Я яростно закричала и бросилась на зажавшего меня стражника. Страх за жизнь принцессы отрезвил, придал сил, и мне чудом удалось выбить у убийцы из рук меч. Вот только и мой кинжал отлетел в сторону, не справившись с давлением. Убийца смерил меня сердитым взглядом, а после — обхватил своими ручищами меня за шею. В панике я отступила, изо всех сил утягивая верзилу за собой. Шаг, другой… борт фонтана. Убийца зарычал. Перед глазами пронеслось небо. Удар об воду. Убийца, прижав меня ко дну фонтана, уселся сверху, контролируя мои жалкие попытки сопротивления. Я принялась царапать его руки, отбиваться ногами — тщетно. Я слишком ослабла без дыхания. Солнечный свет пробивался через толщу воды, слепил. Продержаться ещё немного. Ведь совсем скоро… всё это будет кончено. Ледяная вода в венах. Гаснущий пульс. Я потеряла сознание.