Лекарство от смерти

Охотники хоть и были в почете, но риск их был велик. Даже не смотря на привилегии, которые дает этот статус, обыкновенные рабочие, которые хоть раз сталкивались с мертвецами, искренне радовались своей счастливой участи. Ибо им не придется умирать ради кого-то. Они никогда не будут вынуждены пробивать черепа своих родных и близких, ради себя самих. За них это сделают те самые смельчаки, что питаются их трудами. Рабочие радовались своей рутинной жизни, где их задача — заниматься своим делом, а после возвращаться к семье. Те же, что всю сознательную жизнь, к их счастью, провели за хорошо охраняемыми стенами, рвались в хранители порядка и спасителей мира сего. Однако многие из них погибали в первой же встрече с зомби. Тем же, кому удалось выжить, приходилось проходить мимо трупов товарищей, закаляться в битве, расправляться с укушенными, ради их же блага, даже если те против и умоляют о сыворотке. Не смотря на жестокие правила и слишком крохотный процент выживания, молодые рвались в бой. Многих из них вели заоблачные стремления и мечты о жизни за пределами бетонного кольца из стен, в котором они жили. Они надеются на спасение, на то, что может быть, когда-нибудь живые вернут себе свой законный мир, а усопшие и монстры, принявшие сыворотку — исчезнут. Пожалеют ли они потом, или сгинут, так и оставшись мечтателями? Разве волнует их это, ведь охотники крутые! Они защищают мир! Истребляют заразу! В то время как сами они сидят тут, картошку копают, да лошадей пасут! Что за вздор! Много было таких сорванцов, кто-то рвался ради статуса, ведь если они примкнут к сильной команде, которая хорошо помогает городу, то и семью обеспечат, и в люди выбьются. А был и тот, кто и ждал только ради того, чтоб выйти за стену, вдохнуть полной грудью свободного воздуха , проскочить на коне по огромному полю, куда глаза глядят. Кто действительно верил в победу, в обещанный мир, в приключения, в прежде невиданные места, захватывающие сражения, в верных товарищей. Подумаешь, пасет он сейчас коней; ничего, вот подрастет; отец стрелять обещал научить; а потом и в добровольцы пойдет! И начнутся его приключения, а сейчас вот коня по гриве погладит, сядет верхом, да пробежит рысью по огороженному полю, и все равно, что запретили. Хочется ведь! -Опять, паршивец, не слушаешься,- кричит мужчина, на что мальчишка немедленно останавливается, улыбаясь во все зубы. -Отец! А я тут это...того... Ну ты понял!- складывая губки трубочкой, неумело врет тот, мужчина же заходится хохотом от вида своего сына, а после помогает спуститься с лошади, не забыв щедрый подзатыльник. Слышится "ай,больно!" и, переглянувшись, смеются уже двое. Дома фермеров были рядом с пастбищами, и не смотря на это большинство были уютными и ухоженными, все таки умелые женские руки старались ради своих домочадцев. -Луффи, сынок, опять ты весь перемазался! - причитает мать, тщетно пытаясь оттереть грязь хотя бы с лица, и, вздохнув, отправляет того в душ,- ну что за ребенок, ни минуты на месте не усидит! - Драгон лишь смеется, весело соглашаясь, ведь что есть, то есть. -Мэри, он опять оседлал лошадь и просил научить его стрелять, - спокойно говорит мужчина, замечая как дрогнули руки жены. Разложив по тарелкам еду и поставив на стол, она села напротив мужа. -Почему он так рвется в охотники?! - не выдерживает та, - мы же стольких потеряли из-за них! - воспоминания, нахлынувшие вновь, заставляют сжаться женщину и щурить глаза, стараясь не заплакать. Драгон кладет руку поверх руки жены и чуть сжимает ее. -Он одумается, - и ведь понимает, что не одумается, но пытается утешить и себя, и Мэри,- молодой еще, глупый, подрастет и выкинет эту чушь из головы! Да и еще... - Кушать, хочу кушать! - восторженно кричат из соседней комнаты, и спустя мгновение в кухню вихрем влетает неугомонный мальчишка. -Спасибо за еду на нашем столе, и за еще один прожитый день, - взявшись за руки, тихо шепчут в унисон, а после принимаются за лакомство. Драгон считал, что даже в таком гниющем мире у людей должна быть вера. К этому он и приучил семью. Луффи в силу своей мечтательности с радостью принял этот обычай - молиться перед едой. Родители начинают рассказывать, как день провели, какие новости в городе, и Луффи свое слово вставляет, порой говоря лишнего, за что получал подзатыльники. Ну полез он на дерево за яблоком, но оно ведь такое вкусное оказалось. Ну дразнил он быка чужого, ну побегал от того, за то на дерево залез и яблоко нашел! Ну а следующую новость рассказал Драгон, стоило ему заговорить о шерифе, как сынишка сразу решил слинять с кухни, говоря "Я наелся". Тяжелая рука придержала за воротник, возвращая на место. -Ну и зачем ты пытался стащить его оружие? -Луффи!!!- не выдерживает мать. -Я просто... -Ты ведь понимаешь, что если бы он не был моим хорошим другом, то ты бы так легко не отделался! - молвил Драгон. - Ты обещал научить стрелять, когда мне исполнится 14! И что? Вот он я! Пол года уже прошло, а ты кормишь меня обещаниями! - в уголках начали скапливаться слезы обиды,- поэтому я сам научусь! - а после мальчик выбежал из комнаты. Родители сидели на месте, решив, что лучше обсудить все утром; Луффи не умеет долго обижаться, вот с утра и поговорят спокойно. Мальчишка сверлил потолок взглядом, раздумывая над тем, почему его не понимают? Ведь не всесильны стены, были случаи, что мертвецы пробирались. Или охотники, испугавшиеся участи, скрывали укусы, надеясь на сыворотку, в итоге не находя ее, становились безжалостными ненасытными тварями. А он просто хочет быть готовым, чтобы в случае чего защитить их! Он уткнулся лицом в подушку, вдыхая сладкий аромат лаванды, и вскоре уснул, убаюканный ветром за окном и кузнечиками, стрекочущими в кустах.

***

Сон у Луффи никогда не отличался чуткостью. Даже если рядом с ним поезд проедет, он не проснется. Даже отец на него управу не находил, но стоило матери взяться за дело, тот просыпался. То водой окатит, а то и завтраком приманит. А сейчас Мэри рядом нет, сейчас море глубокое, рыба причудливая, русалки волшебные, чайки над головой, ветер в лицо. Сон — лучшее времяпровождение. Нет причудливых проблем и недомолвок, коими была пропитана реальность. Мир фантазий. Море такое огромное, и волны ударяются о скалы с такой силой. Спишь да спи, даже когда внизу слышится шорох, грохот. Незачем просыпаться, лучше тонуть в грезах, о которых мечтаешь уже годами. Однако сегодня мальчишка нарушил правило, когда раздался крик отца, а после - выстрел. Он мгновенно сел на кровати, опасливо оглядываясь. -Приснилось, что-ли? - задумчиво протянул тот, но любопытство взяло вверх, и он, поправив пижаму, слез с кровати. Дом как дом, ничего необычного за ночь не случилось. Внизу, правда, были какие то шорохи, но парнишка не придал этому большого значения, спускаясь по лестнице дальше. В коридоре тоже пусто, правда, наступил на что-то мокрое в темноте. Опять, наверное, отец пошел за ночным перекусом и разлил что-то. Не найдя ничего примечательного, мальчишка прошел на кухню и, открыв холодильник, оценил содержимое. Однако, сзади вновь начались шорохи. -Попался, отец! - задорно говорит он, и, разворачиваясь, выранивает банку молока на пол. Свет от холодильника открыл ему взор на его мать. И отца у нее в ногах. Столько крови он еще никогда не видел. У Драгона было множество рваных ран, словно его ели заживо. А ведь так и было: Луффи прекрасно это понимал. И сейчас, когда он видит труп отца, он так надеется, что ему просто показалось. Что это просто сон и что его любящая мать не оценивает, что делать: продолжать раздирать мужа, или приняться за напуганного Луффи. -Нет, нет, нет, это все неправда! - быстро проговаривает он, - мам, это же сон, да?,- парнишка хватается руками за голову и мотает из стороны в сторону, - неправда, неправда, папа, очнись и скажи маме - пусть прекращает шутить! Ему не хочется верить в увиденное. Он не желает принимать это как нечто реальное. Страх и шок сковывают движения. Мальчик надеется, что все, что он видит, — всего лишь сон. Шутка. Иллюзия. Руки дрожат, к горлу подступает комок, мешающий дышать. Ноги предательски трясутся. Судорожный вдох, от которого внутри что-то больно сжимается, а горло будто царапают шипами. Такое чувство, что он не выдержит этой пытки. Не сможет вновь набрать в легкие спасительного воздуха. Инстинкт самосохранения, присущий организму, делает все за него. Он вновь чувствует ту боль в горле и в груди, выдыхает, а потом снова повторяется. Мэри, покачиваясь, встала от трупа мужа, и, склонив голову на манеру животного, стала мелкими шажками идти к остолбеневшему сыну. Вот твое приключение! Твое сражение, о котором ты так долго просил! Что же такое? Почему не ликуешь? Почему не бежишь в бой? Потому что не ожидал, что это могут быть твои близкие? "Я умру?" - спрашивает он сам у себя, ведь он так много хотел сделать. Но стоит ли мир спасать, когда теперь не кому его показать? "Стоит," - говорит голос в его голове, что всегда подсказывал ему делать. - "Стоит", - вновь, только чуть ли не кричит. Проходит секунда, две, три. И этот самый голос отдается эхом в голове. Слова смешиваются, превращаясь в барабанную дробь. Он еще раз оглядел помещение: теперь он видит еще одно тело. Обезображенный сосед: кожа синего оттенка и кое-где отслаивается от кости. Но самое примечательное, так это дырка в голове. От пули. Глаза начинают быстро искать по помещению пистолет и, найдя, мальчик сжимает кулаки до боли. Пистолет в руках отца - все так же зажат. "Не смог выстрелить в маму и застрелился" - с болью в сердце замечает он. Настолько ли он любил ее, что даже будучи голодной тварью, разрывающей его тело, он видел в ней свою жену? Он с силой щурит глаза, стараясь вновь не зареветь, а потом резко бежит к отцу, уворачиваясь от рук мертвеца, чуть было не схвативших его. И, вырвав оружие из окровавленных пальцев мужчины, он отметил, что его некогда прекрасная любящая мать уже в метре от него. Еще мгновение, и ему конец. Может, он не будет долго мучиться, может быть, отправиться к родным не такая уж и плохая идея? Умереть сейчас, не увидев того, что так хотел познать. Не почувствовать все то, о чем мечтал. Однако не смотря на все эти мысли, довольно бесполезные и ненужные сейчас, он вскидывает руки вверх; резко рванув вперед, он еле слышно шепчет «Прости», а после на весь дом раздался оглушительный выстрел, разнесшийся по округе.