Ландини

Всю ночь эта лилия не давала мне покоя. Я сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и смотрела на отражающую свет вазу и ярко-чёрный цветок с красным отливом. Лунный свет из открытого окна падал на стол, поэтому создавал такое впечатление некой таинственности, которое не давало мне покоя. На первый взгляд в комнате так тихо и безмятежно, но на самом деле это вовсе не так. В моей душе творился хаос: мысли перепутывались с мыслями, а догадки терялись в догадках. Какой скрытый смысл заключён в этой лилии? Что я должна понять? Кто её приносит уже второй раз? Складывалось впечатление, будто до меня пытаются что-то донести, но я не могу понять, что именно. Как бы долго я не смотрела на эту лилию Ландини, в мою голову не приходило ни одной разумной идеи относительно того, зачем она мне. Заснула я поздно, поэтому с утра посмотреть на себя в зеркало было большой ошибкой. Приведя себя в более-менее нормальный вид, я решила надеть в школу чёрное платье чуть выше колен с рукавами ¾, сложила учебник и тетради в сумку и побежала в лицей, потому что уже критически опаздывала. — Жажда жизни восхитительна, жажда славы пробуждает. Не говорите мне: перестань думать, не заставляйте меня прекращать действовать, не заставляйте меня прекращать говорить. Вы не можете изменить меня… Чёрт, я даже телефон в сумке найти не могу, прохожие смотрят на меня, как на дуру, потому что музыка играет на всю улицу, а я не могу найти этот треклятый мобильник. — Агнолин, будь ты проклята! Ты снова опаздываешь! — подносить телефон к уху сразу было очень плохой идеей, потому что крик Ури можно было бы услышать и с расстояния в несколько метров. — Делла Коста, успокойся! — прикрикнула я на подругу, чтобы та перестала возмущаться, а после продолжила спокойным голосом. — Я скоро буду, не отвлекай. Я выключила телефон, после чего продолжила свой путь в лицей. Интересно, на дороге всегда было так много камней, или они специально только сегодня все попадались мне под ноги, что я, наверно, все балетки уже испортила? Карма зла. Я кое-как успела попасть в кабинет за секунду до того, как прозвенел звонок. Благо, что первым уроком у нас химия, поэтому учительница на меня особо не злилась бы, даже если бы я опоздала. Когда я показалась в дверном проёме, уловила на себе укоризненный взгляд Ури. Ну ладно, с этим разберусь позже. Заняв своё «почётное» место за последней партой первого ряда, я несколько минут слушала учительницу, которая рассказывала нам снова об алканах. Поняв, что эта тема мне до чёртиков неинтересна, потому что всё, что рассказывается, я и так знаю, я вновь начала смотреть в окно. Кабинет находится на первом этаже, поэтому тут мало, что можно было увидеть: несколько пустующих скамеек, закрытые магазины, небольшой офисный центр, несколько лицеистов, опаздывающих на урок, учителя, у которых уроки начинаются не с начала учебного дня, проезжающие мимо лицея машины, водители которых спешат на работу или просто по делам. В мире слишком много беспричинной суеты. По окончанию урока мы с Ури покинули кабинет химии и направились на третий этаж к кабинету физики. — Почему ты опять проспала? — с упрёком в глазах посмотрела она на меня. — Потому что число овечек было бесконечным, — хмыкнула я. Рассказывать про лилию я не хотела, потому что тогда пришлось бы рассказать ещё и про прошлую, в итоге получилось бы, что я многое скрываю от подруг. Пускай уж лучше они не будут знать об этом. Мало ли, что всё это значит. — Агнолин! — вдруг слушала я чей-то голос, пропитанный ненавистью. Обернувшись на звук, я увидела синьору Фиоре. — Что ты сказала директору?! — Доброе утро, синьора Фиоре, — почему мне вдруг стало весело? — Что случилось? — Что. Ты. Сказала. Директору? —чеканила она слова, глядя на меня в упор. — Эта информация конфиденциальна. Если вам так интересно, я сказала правду. — Ты солгала! Этого не было! — Думаю, мои одноклассники считают иначе, — победно усмехнулась я. —Агнолин… — не успела она закончить свою мысль, потому что прозвенел звонок, и я моментально скрылась за дверью кабинета физики. Вот же чёрт. Это что же такого сделал директор, что у Кесседи сегодня нервы сдали. Зарплаты лишил? Премии? Из лицея выгнал? Неплохо было бы, если бы последнее. Ну, помечтать же можно. После урока ко мне подошли несколько одноклассников и начали расспрашивать о том, почему синьора Фиоре так накинулась на меня в коридоре. — Раф, из-за чего Кесседи опять на тебя наехала? — с заинтересованностью спросила меня Сара Джейн. — Всё из-за того же, — картинно закатила глаза я. — Чем-то я ей опять не угодила. — Есть люди, которые ей угождают? По-моему, она весь наш класс мечтает расстрелять, — возмущался Эдвард. — Вас, может, ещё нет, а меня она мысленно уже давно сожгла на костре инквизиции, — продолжила я, хотя у меня была мысль о том, что теперь весь наш класс будет у Кесседи в чёрном списке. — Может, попробовать уговорить Омнию, чтобы нам поменяли учителя? — предложила Эми. — Остался последний год, вряд ли нам разрешат, — пожал плечами Гейб. — Да ладно, может, она после директорской взбучки успокоится, — предположила Сара Джейн. — Хотелось бы, — заключила я, после чего одноклассники разбрелись, однако один человек остался рядом. — Не обращай внимания на Кесседи, нервы дороже, — каким-то странным голосом произнёс Гейб, после чего тоже направился в сторону кабинета биологии. Я долго не могла понять, что это значит, но потом решила не обращать внимание не только на Кесседи, но ещё и на подозрительное поведение Гейба. Может, мне просто показалось? Наверно, да. Сегодня мои мысли были заняты отнюдь не учёбой, потому что эта лилия Ландини никак не выходила из моей головы, а догадкам не было конца: всё время появлялись новые мысли о том, кто мог подарить мне её и зачем. В чём смысл этого цветка? Может, так мне пытаются что-то сказать? Предупредить? Я не знаю, сдаюсь. Уроки сегодня прошли относительно быстро то ли из-за того, что уроки были сравнительно лёгкими, то ли из-за того, что время за размышлениями пролетает незаметно. Мики приболела, у Дольче ещё один урок, а Ури пришлось уйти пораньше из лицея, так как у неё с родителями запланирована поездка в Неаполь. Не знаю, зачем, но ладно, это уже причуды семьи Делла Коста.

***

После уроков я вышла из лицея и направилась в сторону своего дома, но какая-то девушка, по-моему, это и есть та подружка Гейба, позвала меня в сторону какой-то подворотни. Приятной внешности шатенка с длинными волнистыми волосами, серыми глазами и практически идеальной фигурой. Вот же чёрт, почему кому-то всё, а кому-то ничего? Или просто я слишком самокритична, что, впрочем, тоже верно. Она одета в белую блузку с коротким рукавом и чёрную, излишне короткую юбку. Я и не собиралась идти, но с виду особой угрозы от неё не исходило, поэтому всё-таки пошла за ней. — В чём дело? — мой голос пронзил тишину пустынной улицы, после чего Челси повернулась ко мне. — Мне надо поговорить с тобой. — Это я и так поняла. О чём поговорить? — Что, испугалась? — ухмыльнулась шатенка, глядя на меня. Эта фраза немного озадачила, потому что теперь мне и вовсе стали не понятны мотивы этой синьорины. — Ты этого ожидаешь? — вопросительно посмотрела я на Челси, у которой глаза горели каким-то недобрым огнём. Ой, дьявол, надо бы уходить отсюда, но нет же, надо поискать приключения на свою голову. — Всё возможно, — хмыкнула она в ответ, а потом, когда мы завернули в какой-то нелюдимый тупик между домами, резко развернулась и толкнула меня в стену, приставив нож к моему горлу. Да, наживать себе проблемы я умею, но чёрт, Челси нужно было видеть в этот момент, она на самом деле готова зарезать меня. И, пожалуй, это пугает больше всего. А ей-то я когда успела дорогу перейти?! — Ты чего… — Заткнись и слушай! — грубо прервала она меня, прислоняя лезвие ещё ближе. — Какого лешего ты лезешь к Гейбу? Что?! О чём эта стерва говорит?! Никто ни к кому не лезет! — Ты бредишь, — вздохнула я, пытаясь не показывать того волнения, что испытывала на самом деле. Страшно до чёртиков, когда твоя кожа едва соприкасается с холодным лезвием острого ножа. — Я вас видела сегодня! — продолжала кричать синьорина. — Хватит лгать. — Да у тебя с выражением чувств проблемы, Челси, — ну вот опять мой прилив храбрости до добра не доведёт. Надо поумерить свой пыл. — Или, что, ревность душу обжигает? Так вот, сообщаю тебе на полном серьёзе, что твой Гейб мне даром не нужен. Отстань от меня. — Прекрати лгать, — тут мою руку пронзила резкая боль, а по пальцам стекала тоненькими струйками тёплая жидкость, кровь. Рана не была глубокой, но всё равно приносила невообразимые страдания. Чёрт, надо успокоить эту истеричку, пока мне не пришлось слушать похоронный марш Шопена. — Я убью тебя! — Не убьёшь, — тихо произнёс чей-то голос из темноты. Из-за тумана в глазах и звона в ушах я не сразу разобралась, кто это, но потом рассмотрела всё. Тёмные волосы. Пронзительные янтарные глаза, полные ненависти. Напускное спокойствие, которое на любого противника действует в сотню раз сильнее, чем открытая ярость. Сульфус. Его стиль за эти полгода не изменился, сплошной чёрный цвет во всём. Порой за час случается больше, чем за сотню лет. Будь я проклята, но я чертовски рада тому, что он сейчас здесь. Почему он здесь? В любом случае, видимо, это мой единственный шанс на выживание сегодня, да и ноги меня уже еле держат из-за потери крови. — А что ты мне сделаешь? — усмехнулась Челси, не скрывая своего удивления его появлению здесь. Сульфус достал пистолет и навёл на неё. — Он не заряжен, — вновь усмехнулась шатенка, слегка ослабив хватку, которой удерживала меня у стены. Испугалась всё-таки, стерва. Вдруг прозвучал выстрел. Пуля прошла прямо над головой Челси, которая — на моё счастье — на десятисантиметровых каблуках выше меня, поэтому мне можно было бы не бояться, но я чертовски ненавижу огнестрельное оружие и, чего уж скрывать, боюсь его (впрочем, как и любой нормальный человек). Ещё минута — и я потеряю сознание, если услышу ещё хотя бы один выстрел. — Радуйся, что я не целился в тебя, — с ненавистью в голосе произнёс Сульфус, обратившись к Челси, после чего та убежала, бросив нож на асфальт подле меня. Вздохнув с облегчением, я схватилась правой рукой за левую, чтобы остановить кровь. — Спасибо, — кое-как выдавила из себя я, пытаясь понять, не кажется ли мне всё это, ибо снова видеть Сульфуса спустя полгода слишком трудно. Особенно сейчас, в такой ситуации. — Ты не думаешь, что она всё расскажет кому-нибудь? — Не посмеет, она сама виновата не меньше меня, — холодным голосом ответил он, даже не посмотрев в мою сторону. — Умеешь же ты попадать в неприятности. — Ага, хожу по городу и магнитом их притягиваю, — фыркнула я, закатив глаза. — Тебе помочь? — Сама справлюсь, — огрызнулась я. Это выглядело, как выражение какой-то обиды, но на самом деле я вполне могу разобраться с этим самостоятельно, так что всё нормально. — Эндрю говорил, что ты уехал из Вероны. Зачем вернулся? — Не делай вид, будто тебе интересно, Раф, — с неким упрёком отозвался Сульфус. Если подумать, то мне интересно, но эти мысли я оставлю при себе. — Ты прав, совершенно не интересно, — хмыкнула я, после чего подняла свою сумку с земли, и быстрым шагом направилась в сторону своего дома. Я чувствовала, что он провожает меня взглядом, причём каким-то странным… Дома я оказалась достаточно быстро, обработала рану и, перевязав руку, задремала, потому что после обезболивающего так клонило в сон, а сил справляться с этим наваждением уже не было. Мысли о случившемся долго не давали покоя, да и то, что Сульфус вернулся, ещё больше приводило меня в заблуждение. Как он узнал, где я была? Если и не знал, что он там делал? Зачем вернулся в Верону? Ненавижу, когда люди внезапно возвращаются в твою жизнь, словно бумеранг, а потом умудряются так же внезапно исчезать, оставляя за собой торнадо. Повторного урагана я не переживу, одного хватило до конца жизни. Почему так плохо на душе, если я терпеть не могу этого человека? Я не хочу его видеть! Не хочу ничего знать о нём! Но он всё равно здесь, в городе. От моих желаний ничего не зависит, да и проблема в том, что я сама не знаю, чего хочу. Раздвоение личности, видимо, у меня, раз я так рассуждаю. И, о, чёрт, если бы я действительно знала, чего хочу, потому что разум говорит совершенно не то, что хочется слышать…